мотрелась. Саша был очень даже недурен собою: могучий самец, красавец  -
ладно скроен, крепко сшит,  все  на  нем  сидело  как  влитое:  и  недорогие
костюмы,  и  амплуа  придурковатого,   но   подающего   надежды   самородка,
выкарабкавшегося из глубины сибирских руд. А еще  он  выгодно  отличался  от
окружавшей ее  "золотой  молодежи":  и  вправду  цельный,  чистый,  честный,
первобытный какой-то...
   Вот так и получился социалистический  брак:  она  -  чуть  ли  не  первая
невеста столичного света, он - безвестный неотесанный  мужлан  из-за  Урала.
Символично...
   Потом, когда шарахнула перестройка, родители Ирины, желая сделать молодой
паре приятное, выкупили ту  АЭС,  на  которой  дежурил  оператором  Саша,  и
подарили ему на день рождения. С барского плеча: носи, не жалко!
   Саша неожиданно увлекся подарком: забросил депо -  некогда  стало,  начал
осваиваться в  низовых  деловых  кругах,  изучать  литературу,  общаться  со
специалистами - одним словом, врастать в дело. АЗС зарегистрировал как  АОЗТ
и верноподцаннически обозвал "Ирой" - тут все понятно, без комментариев.
   - Я твоя половина или как? - как-то в шутку, без задней мысли высказалась
Ирина, уже гулявшая на седьмом месяце. - Ага,  половина.  А  если  половина,
тогда давай так: все доходы от твоего бизнеса - пополам. Тебе -  на  счет  и
мне - на счет.
   И очень удивилась, когда сияющий Саша после родов притащил ей  сберкнижку
на ее имя, где покоилась первая тысяча рублей.
   - Все - пополам, как договаривались.  Вот,  смотри,  моя  книжка  -  тоже
тыща...
   С тех пор минуло семнадцать лет. Благодаря организаторскому таланту Саши,
подкрепленному протекторатом родителей Ирины и  ее  личными  связями,  "Ира"
стала крупной фирмой, в которую входят большая сеть  АЗС,  четыре  хранилища
нефтепродуктов,  транспортная  компания,  ориентированная  исключительно  на
перевозку собственных ГСМ, и ремонтно-техническая база. Вырос сын - в папу с
мамой, красавец, гренадер, умница и большой вундеркинд. Очень  перспективный
и подающий большущие надежды.
   Александр Евгеньевич стал солидным бизнесменом - с ним считаются заметные
люди, а среднего звена дельцы ищут его благорасположения. "Иру" неоднократно
пытался насильственно "влить"  в  себя  небезызвестный  "Концерн",  желающий
иметь монополию в соответствующей сфере рынка энергоносителей. Но  Александр
Евгеньевич не дался, отстоял свою независимость.  И  следует  признать,  что
номенклатурные  связи  тут  помогли  в  гораздо  меньшей  степени  (как  уже
отмечалось, эти связи с перерождением делового  мира  России  стали  заметно
хиреть и обретать символический характер),  нежели  собственная  зубастость,
упертость и оборотистость. Хват парень, что и говорить.
   А дома хват довольствуется ролью пушистого котенка. Жену свою по-прежнему
боготворит, болезненно  чувствует  свою  необразованность,  неотесанность  и
дремучесть. До сих пор удивляется иногда, как  такая  дивная  смесь  породы,
интеллекта и физической прелести могла избрать  тебя,  мужлана,  в  спутники
жизни. Энциклопедические знания, царские манеры, врожденное  благородство  в
каждом жесте, бездна нерастраченного обаяния... в спальню  к  тебе  является
как некое божество, ниспосланное свыше, и, принадлежа тебе, ни на секунду не
дает забыть, что явлена тебе милость великая - трепещи и благоговей,  смерд.
А сын попер  умом  и  эрудицией  в  маму.  Когда  они  общаются,  Александру
Евгеньевичу не удается даже словечко вставить - он не всегда и  понимает,  о
чем речь. А бывает,  что  и  вставит  -  но  не  туда,  куда  надо.  Реакция
незамедлительная: "...Ну и дремучий ты у меня, фазер! Иди  лучше  справочник
по нефтепродуктам почитай - как раз то, что тебе по силам..."  Ну  какой  же
тут может быть отцовский авторитет?  Какая  сыновняя  гордость  и  отцовская
степенная мудрость? Эх черт, и обидно же иногда бывает! Расти  над  собой  в
этом плане, конечно, хочется, подтянуться  чуть-чуть...  А  некогда.  Работа
засасывает. Нормально же отдохнуть за английским интерактивным  курсом  либо
классиками литературы ну никак не получается - после всех этих  премудростей
голова кругом идет, работа не клеится и возникает устойчивое желание  крепко
хлобыстнуть кого-нибудь по морде. Александр Евгеньевич привык отдыхать  так:
охота, рыбалка - в хорошей компании, разумеется, обильный стол  с  выпивкой,
русская баня. После таких непритязательных отдохновений  в  конце  недели  и
работа катится как по маслу, и чувствуешь себя прекрасно.
   Каждому свое, одним словом. Царице - являть себя народу во всей  красе  и
повелевать, а ее башмачнику - тачать для нее обувку, да так, чтобы не  жала,
чтобы и не вспоминала, что обута...
   ...Проскочив несколько кварталов, Александр Евгеньевич остановился  возле
универсама. Потоптавшись у  входа,  некоторое  время  изучал  через  витрину
покупательский контингент на предмет обнаружения  нежелательных  физиономий.
Не отметив таковых, зашел, быстро выбрал все, что требовалось для небольшого
праздничного ужина, и, расплатившись, с облегчением удалился в свою  машину.
Нет, шпионских романов наш парень отродясь не  читывал,  но,  чувствуя,  что
совершает  неблаговидное  деяние,   считал   необходимым   не   пренебрегать
определенными мерами предосторожности. Это будет нехорошо,  если  кто-нибудь
из сотрудников фирмы или просто знакомых заметит  президента  в  универсаме.
Какого черта, спрашивается, делает твоя домохозяйка, если после работы  тебе
приходится, как простому смертному, шарахаться по  магазинам?  Куда  супруга
смотрит?   И   пойдут   пересуды-кривотолки,   обрастая   все   новыми    не
правдоподобными деталями и домыслами, и  в  итоге  родится  сплетня  -  наши
людишки большие любители почесать языки по поводу и без.
   Добравшись до  общежития  мединститута,  Александр  Евгеньевич  остановил
машину  неподалеку  от  парадного  входа,  глянул  на  часы  и  принялся   с
нетерпением ожидать появления Адила,  беспокойно  оглядываясь  по  сторонам.
Нет, слежки наш подпольный мачо не опасался, поводов не было.  Свет  смущал.
По обеим сторонам от  входа  в  общежитие  торчали  два  мощных  галогеновых
фонаря, заливавшие обширный участок местности ярким светом.
   Фонари имели место  в  рамках  программы  профилактики  правонарушений  и
никому, разумеется, не мешали, но в настоящий момент Александру  Евгеньевичу
страшно не нравились, хотя ничего такого он нарушать не собирался.  Нехорошо
как-то - респектабельный гражданин решил поехать налево и вынужден некоторое
время торчать на видном месте под фонарями, как на витрине. Неуютно  как-то.
Надо будет переговорить на этот счет с Адилом...
   ...Ибрагим вошел в жизнь господина Кочергина около года назад.  Александр
Евгеньевич ездил в отпуск на родину и, как принято в таких случаях у обычных
людей, не обремененных  комплексом  снобизма,  активно  отдыхал  с  друзьями
юности где придется: преимущественно  в  демократичном  спортзале  с  сауной
родного НИИЖТА и на квартирах у  своих  однокашников,  успевших  обзавестись
семьями, но состояния не сколотивших ввиду недостаточной пронырливости.
   На одной из таких квартир гостя и познакомили с  Ибрагимом.  Как  он  там
вообще оказался и по какому случаю, Саша так и не мог припомнить,  но  факт,
что ласковый проныра-ингуш полюбился ему с первого  взгляда.  В  отличие  от
второго  близкого  человека  Ирины  -  девственно-невежественной  Вики,  для
которой "Пышка" Мопассана стала  в  37  лет  божественным  откровением,  наш
парень в далекой юности книжки почитывал и кое-какие аналогии, почерпнутые в
беспорядочно употребленном литературном бедламе, пронес через всю жизнь.
   Бывает так,  что  литературный  персонаж,  пересекшийся  с  нашим  пылким
юношеским  воображением,  оставляет  в   душе   неизгладимый   след   своего
первоначального воздействия независимо от нашего возмужания  -  умудрения  -
оскептицизмивания - этакое  пестрое  пятно  на  сером  фоне  жизни,  стереть
которое под силу разве  что  полному  сумасшествию  или  смерти.  Эти  яркие
впечатления юности мы бережно храним, лелеем и  связываем  с  ними  -  порой
неосознанно, безотчетно - либо лучшие минуты нашего прошлого, либо  навсегда
запавшие в память, не поддающиеся описанию идеалистические образы. Вот  и  у
Саши  такое  было:  лично  с  ним  не  связанные  и  ничем  в  принципе   не
опосредованные,  но  навсегда  оставшиеся  в  душе  романтические   островки
тревожной юности, берега которых с течением времени не размыли  окончательно
мутные воды реки бытия.
   Особенно  впечатлил  и  запомнился  Ибрагим  Оглы  из  "Угрюм-реки".  Как
сложились их отношения с Прохором Громовым, Саша помнил смутно (а зря!  Надо
было мораль извлекать, а не заглатывать впечатления...), но  образ  Ибрагима
отчего-то навсегда остался в его большом таежном сердце.
   Ибрагим! Как  только  ингуша  представили,  в  воображении  Саши  тут  же
мелодично  зазвенела  ассоциативная  цепочка,   накрепко   сковавшая   того,
Прошкиного, Ибрагима с нонешним. Такой же здоровый, волосатый,  наглый,  как
танк, и страшно обаятельный - шалые разбойные  глаза  (щас  зарэжю,  ссс-ким
башка дэлать будим!!!), обещавшие  беспощадную  месть  врагу  и  преданность
другу до последней капли крови. Правда, насколько помнил Саша,  тот  Ибрагим
был черкесом,  но  это  мало  меняло  суть  дела.  Ибрагим  умел  дружить  с
кавказской широтой и щедростью, умел любить  и  ненавидеть.  Сильная,  яркая
натура, сильные чувства... По ходу дела выяснилось,  что  он  в  свое  время
также окончил НИИЖТ - только  пятью  годами  позже  Саши  -  и  занимался  в
Новосибирске сходным бизнесом, связанным с ГСМ.
   Долго рассусоливать не  будем  -  погуляв  в  городе  детства,  Александр
Евгеньевич забрал ингуша в Москву. Земляк, душа-человек, обязан по гроб, что
вытащил  в  столицу  и  поднял  в  положении:  вот  сколько  мотивов  сразу.
Национальность для бывшего инженера-путейца роли не играла -  воспитанный  в
духе  сибирских  каторжан-космополитов,  он  никогда  не   задумывался   над
этническими проблемами вселенского масштаба, а оценивал человека  с  позиции
его полезности и личностных качеств.
   Ибрагим доверие оправдал. Не найдя вакансии в фирме, Александр Евгеньевич
оформил его "помощником президента по особым поручениям". Ингуш и помогал во
все лопатки: с утра до вечера  крутился  под  ногами,  испрашивая  для  себя
занятие, ревностно выполнял все возложенные на него  задачи  и  за  короткий
срок изрядно преуспел в освоении специфики жизнедеятельности фирмы. Друзей в
"Ире" не завел: за людей считал только сильных рисковых мужиков,  каким  был
сам и Саша-кунак, к остальным источал холодное равнодушие, более похожее  на
презрение. Старожилы "Иры" косились и пожимали  плечами  -  пришлый,  чужой,
надменный, загадочный и нелицеприятный, как с таким дружить? В столице ингуш
быстро обрел связи с земляками-кавказцами, каковых сыскался  целый  клан,  и
неожиданно оказался крайне полезен при решении извечных проблем с загребущим
"Концерном", который  никогда  не  упускал  самостоятельную  "Иру"  из  поля
зрения, извечно желая  врастать  этот  аппетитный  кусочек  в  свою  могучую
полукриминальную плоть. Так,  когда  решался  вопрос  образования  районного
филиала, Ибрагим дважды катался на "стрелки" с  какими-то  "левыми"  бойцами
"Концерна", привлекая в  качестве  вспомогательной  команды  своих  земляков
(номенклатурного внушения сверху оказалось  недостаточно:  новая  "земля"  -
новые люди, к  великому  стыду  бывшей  правящей  верхушки).  Раз  "отмазал"
Александра Евгеньевича  -  спас  его  от  больших  неприятностей,  вызванных
нетактичным  поведением  последнего.  Президент  -  могучий  и  бесстрашный,
рабуха-парень! - попросту  выкинул  из  кабинета  товарищей  из  "Концерна",
явившихся в очередной раз пообщаться на предмет совместного ведения дел.  Да
надоели! Сколько можно! Вам же русским языком объяснили - не лезьте!  Вот  и
выкинул. И помял слегка  при  том  -  косточка  там  у  кого-то  неэстетично
хрустнула.
   - Ты покойник, Кочерга! - сообщили ему спустя полчаса по телефону  хорошо
поставленным  голосом  с  едва  заметным  чеченским  акцентом.  -  За  такой
беспредел твоя "красная крыша" тебя не отмажет, можешь мне поверить.  Завтра
в восемь вечера будь в Химках -  у  плотины,  как  из  города  ехать.  Будем
решать, что с тобой делать. Не приедешь - завалят тебя прямо в офисе. Все  -
я сказал. Не забудь - завтра, в восемь вечера...
   Саша.  хоть  бесшабашен  был  и  храбр,  но  в  меру  благоразумен  и   о
криминогенной ситуации в столице понятие имел. Озаботившись  положением,  он
не  позволил  амбициям  возобладать  над  здравым  смыслом,   а   быстренько
перезвонил тестю и изложил суть проблемы.
   - Все решим, не переживай, - пообещал отец Ирины. - Вот еще проблемы!
   А через часок перезвонил и смущенно поправился:
   - Решить-то, конечно, решим, но... Ты бы поехал к тем людям, извинился за
грубость и того...  компенсацию,  что  ли,  за  нанесенный  ущерб...  Я  тут
проконсультировался... в общем, не надо  было  так  себя  вести.  Повежливее
надо. Сейчас всяких развелось - они же в суд не подают за оскорбление,  сами
разбираются...
   Растерялся Саша. Задумался, веком задергал - к кому ехать,  кого  искать?
Отправляться прямиком  в  головной  офис  "Концерна"  страшно  не  хотелось.
Во-первых - враги. Три года от них всячески отбрыкивался, избегая общения, -
это они его домогались как могли, а он ведь даже ни с кем из руководства  не
знаком!
   Во-вторых, имелось вполне закономерное опасение, что "Концерн" специально
инспирировал этот незатейливый инцидент - зная крутой нрав президента "Иры",
нетрудно спрогнозировать, как он будет вести себя в той или иной ситуации. А
если так, то руководство "Концерна", не моргнув глазом, откажется  от  своих
"бойцов" и "черных адвокатов" и начнет планомерно давить.  Никого-то  мы  не
посылали, и вообще -  все  это  провокация.  А  давайте-ка  с  вами  обсудим
кое-какие   вопросы   в   части,    касающейся    перспективы    совместного
функционирования в одном русле - понимай, под одной "крышей". Чтобы не лезли
всякие, не докучали занятому человеку. Это что  же  -  три  года  борьбы  за
независимость псу под хвост? Нет, ехать в "Концерн"  ни  в  коем  случае  не
стоит. Но жить-то хочется? Ага, обязательно. И как же быть?
   Вот тут-то и выручил Ибрагим - окончательно и бесповоротно.  На  кого  он
там вышел из своих соплеменников, кому кланялся в ноги - Саша в  подробности
не вдавался. Важен результат.
   "Развели"!  Без  претензий.  Без  участия  обидчика  и   его   извинений.
Понадобилось лишь "отстегнуть" три штуки баксов  -  тому,  у  кого  косточка
хрустнула. И больше никто не лез, как будто забыли про "Иру".
   - Чудеса, - недоверчиво  сказал  юрист  фирмы  -  конченый  скептик  Лева
Коновалов, хорошо разбирающийся в "понятиях"  и  прочих  перипетиях  теневой
стороны делового мира. - "Концерн" вот так запросто  простил  наше  хамство?
Да-а-а уж... Вот это Ибрагим, вот это клад! И где  он  такого  "разводящего"
нашарил? Чудеса! Далеко пойдет, если пуля не остановит. Ты вот что... Ты  бы
присмотрелся к нему повнимательнее...
   Однако Александр Евгеньевич брюзжание Левы пропустил мимо ушей: тот все -
даже факт собственного  рождения  -  подвергал  сомнению,  работа  такая.  А
Ибрагим  в  очередной  раз  доказал  свою  безграничную  преданность,  можно
сказать,  на  амбразуру  бросился,  черт  знает  чем   рискуя.   Какой   там
"присмотреться повнимательнее"?!  За  деяния,  даже  втрое  менее  значимые,
президент "Иры" привык отличившихся по-царски награждать. Подними  человека,
поддержи его рвение, оцени как следует - он воздаст потом  сторицей.  Старая
капиталистическая концепция, перенятая у загнивающего Запада.  И  специально
для друга-ингуша ввел в штат фирмы новую  должность,  необходимость  которой
ранее никто по недомыслию не ощущал: вице-президент.
   Старожилы пожали плечами, но возражать  не  стали,  сочтя  назначение  не
более чем очередной прихотью своенравного шефа. Что такое  этот  "вице"  при
живом президенте? Заместитель, что ли? "Сам"  все  решает  сам,  а  когда  в
отсутствии - коммерческий за него, всегда так было. Хочет,  так  пусть  себе
куражится - и хрен с ним, хуже от этого никому не будет.
   Вот так получилось. А на деле вышло, что Ибрагим декларативно стал вторым
человеком в "Ире". Спустя всего-то полгода после появления...
   ... Адил появился ровно в половине восьмого, как договаривались. Степенно
вышел  на  крыльцо,  приложил  ладонь  к  бровям,  всматриваясь  в  стоявшую
неподалеку знакомую машину, затем приветственно вскинул руку  и  вернулся  в
вестибюль. Через остекленный тамбур Александр  Евгеньевич  мог  рассмотреть,
что вахтерша, которой молодой сын гор что-то сказал,  послушно  вышла  из-за
конторки и усеменила по лестнице на второй этаж.
   - Командир нашелся, - индифферентно буркнул Александр Евгеньевич,  ничуть
не удивившись. Адил и его соплеменники, что называется,  "держали  шишку"  в
общаге мединститута. Явление  обычное  и  давно  ни  у  кого  не  вызывающее
раздражения: русские привыкли, что в большинстве подобных учреждений  у  нас
всегда верховодят выходцы  с  Кавказа  или  представители  некоторых  других
мусульманских  народностей  нашей  необъятной  Родины.  Жесткая  клановость,
большая  жизнеспособность,  нежели  у   славян,   напористость,   постоянная
готовность к силовым методам решения проблем - эти  качества  не  перешибешь
никаким этническим перевесом  и  установленными  в  законодательном  порядке
нормами цивилизованного общежития.
   Отправив  вахтершу  с  поручением,  Адил  вновь  вышел  на  улицу,  чтобы
присоединиться  к  Александру  Евгеньевичу  -  поздороваться,   перекинуться
дежурными приветственными фразами.
   - Как наша дама? - поинтересовался хозяин "Иры". - Не передумала?
   - Конечно, нет. Куда денется... -  небрежно  бросил  Адил  и,  не  уловив
должной реакции, поспешил добавить:
   - ...от такого крутого мужика. Бегом прибежит, конечно, от радости  будет
в ладоши хлопать...
   Через несколько минут из вестибюля  выпорхнуло  прелестное  создание  лет
девятнадцати,  облаченное  в  дешевенькое  пальтецо   с   каким-то   выдрьим
воротником,  фальшиво  бликовавшим  в  ярком  свете  фонарей.  Наблюдая   за
грациозной  фигуркой,  приближающейся   к   машине,   Александр   Евгеньевич
почувствовал душевный трепет - сердце радостно подскочило в груди, ликуя  от
предвкушения оргастической ярости,  тихонько  завопили  семенники,  наполняя
чресла жарким пламенем вожделения.
   - Пальто, конечно, плохое совсем, - покачал головой Адил, открывая  дверь
и выходя из салона. - Плащ бы ей кожаный, с подкладкой. Бабок, конечно,  нет
у нее. В "Мире кожи" можно совсем хороший плащ купить - баксов за  двести  -
двести пятьдесят. Ты как на это  смотришь?  Ну,  не  сразу,  конечно,  если,
конечно, понравится, если еще встречаться будете...
   - Ага, - буркнул Александр Евгеньевич, не отрывая взгляда от студентки. -
Что там -  "Мир  кожи"!  Черт-те  куда  переться.  Купим  завтра  где-нибудь
поближе...
   - Знакомьтесь. Саша - Лена, - коротко представил Адил, усаживая девушку в
машину. - Ну, вы гуляйте, я пошел.
   - Какие у нас планы на вечер? - несколько смущенно поинтересовалась Лена,
обдав застывшего в ожидании мужчину запахом мятной жвачки.
   - Видео, музыка на любой вкус, шикарный ужин с  шампанским,  автопрогулка
по вечерней столице, - скороговоркой выдал Александр Евгеньевич, с  упоением
вдыхая  аромат  дешевеньких  духов  и  свежевымытых  недорогим  же  шампунем
девичьих волос - успевшее уже забыться  сочетание,  мгновенно  всколыхнувшее
стойкую ностальгию по студенческим годам. - Возражения есть?
   - Возражения? В общем, нет, хотя... а  вы  меня  обратно  привезете,  или
самой добираться придется? - озабоченным тоном поинтересовалась Лена.
   - Только ск