е  целясь,  он  мгновенно
убил охранников, всадив каждому в голову  по  пуле,  и,  направив  ствол  на
араба, пробормотал что-то на тарабарском языке.
   - Это ты о чем? - поинтересовался  Антон,  машинально  глядя  на  часы  и
подсчитывая примерное время силовой фазы - это мы тут с  вами  рассматривали
все в Деталях, а на самом деле с момента въезда переднего джипа в  сдвоенную
очередь до последнего выстрела Мо прошло едва ли тридцать секунд!
   - Это Коран, - пояснил Мо, продолжая целиться в Йраба. - Дословно - всему
приходит конец. Но он, кажется, не понял.
   - Он; по-моему, вообще ничего не  понял.  Опусти  ствол,  -  распорядился
Антон и с тревогой поинтересовался у осматривавшего передний джип Севера:
   - Как?
   - Нету, - пошарив лучом фонарика по салону, доложи" Север. - Одни "духи".
   - Сделав знак Барину и Джо, чтобы  вытащили  забрызганного  кровью  араба
наружу, Антон, отобрав у Севера фонарик, самолично осмотрел багажники  -  на
всякий случай. Багажники были пусты. Эмиссар не сопротивлялся, он растерянно
озирался по сторонам и порывался что-то сказать.
   - Рот закрой, когда не спрашивают! - Антон сунул ствольный  срез,  теплый
еще, остро воняющий порохом, под нос арабу и поинтересовался на английском:
   - Ты меня понимаешь? Если нет, придется тебя расстрелять.
   Араб часто заморгал, щурясь от ослепительного  луча  Баринова  фонаря,  и
энергично просипел в приставленный ствол:
   - Да, да, я понимаю! Я некоторое время жил в Европе.
   - Мне совершенно все равно, где ты жил, - буркнул Антон. - Где женщина?
   - Осталась в лагере Руслана, - во взгляде  араба  явственно  обозначилось
удивление. - Откуда вы знаете про женщину?
   - Почему она там осталась?! - возмутился Антон. - Почему ты не взял ее  с
собой?! Она что - плохо тебе служила?
   - Она нехорошо обошлась со  мной...  в  последний  раз,  -  араб  опустил
взгляд. - Я вынужден был оставить ее. Неадекватное поведение...
   - Ублюдок! - в сердцах воскликнул Антон, отворачиваясь от  араба.  -  Всю
малину испоганил, тварь!
   - Ты хочешь прокатиться в лагерь Умаева? - уточнил догадливый  Джо.  -  Я
ничего  не  имею  против,  однако...  Как,  по-твоему,  на   это   посмотрит
полковник?
   -  Полковник  будет  против,  -  с  отчаянием  в  голосе  сказал   Антон,
отвернувшись в сторону. - Да, это рискованная  затея...  Мы  можем  спокойно
взять этого козлика и неторопливо  вернуться  в  обход.  Дело  сделано...  А
женщина останется у них... А между тем она все для нас  сделала.  Выложилась
до последнего. Вынесла черт знает  что  -  ни  одному  врагу  не  пожелаешь!
Черт... И теперь мы ее бросим. Потому что для  нас  важнее  доставить  этого
ублюдка целым и сохранить свои шкуры... Да, мужики?! Вы подумайте, я  никого
не неволю. Не хотите - топайте с арабом, я один поеду.  Если  кто  хочет  со
мной - прошу, обе машины, кажется, в порядке. Разве что стеклышки  осыпались
да дверки на первой попорчены. Атак...
   -  Спекулянт  ты,   Сыч,   -   буркнул   Барин,   обрывая   эмоциональное
словоизвержение боевого брата. - Знаешь же прекрасно,  что  мы  -  с  тобой.
Предлагаю закруглиться с дебатами, ехать в  лагерь  и  надрать  там  задницу
всем, кто под руку подвернется. Возражения есть?
   Возражений не было. Никогда еще не случалось так" - го, чтобы  кто-то  из
членов команды в угоду собственной безопасности  отказался  от  рискованного
дела. Работа такая, что поделаешь. Тут же,  не  откладывая  в  долгий  ящик,
приступили к выгрузке трупов и поверхностному наведению порядка в салонах.
   - А теперь, хлопцы, держите меня, - прояснившись  ликом,  буркнул  Антон,
включая рацию. - Абрикос - Первому.
   - Объект? - опустив перекличку, сразу спросил полковник.
   - С нами, - ответил Антон. - Все в порядке. Цел-невредим. Может  общаться
- английский знает.
   - Ну, слава яйцам! - с невероятным облегчением  воскликнул  полковник.  -
Молодцы! Какие же вы все-таки молодцы... Вы уже идете?
   - Нет, мы едем. - Антон повернул рацию в сторону урчащих машин -  Сало  и
Барин гоняли моторы, проверяя, не повреждены ли двигатели. - С  объектом.  А
вы выдвигайтесь на первую позицию - через двадцать минут вы мне будете нужны
в качестве снайпера.
   - Не понял?! - в голосе полковника сквозило безразмерное удивление. - Они
что там - наркоту везли?! Ты ширнулся, что ли?
   - У вас как со слухом, Абрикос? - ровным тоном поинтересовался Антон. - Я
же сказал - через двадцать минут вы мне будете нужны  в  качестве  снайпера.
Первая позиция. Берете жилой сектор. Там от силы пять человек. Как  начнется
- глушите всех, кто вылезет  наружу.  У  вас  прекрасная  позиция,  отличное
оружие - я на вас надеюсь. Вопросы?
   - Ты совсем навернулся... - севшим голосом всхлипнул полковник. - Это все
из-за бабы?
   - Из-за нее, родимой, - угрюмо подтвердил Антон. - Если вы  из  вредности
ее хлопнете - не прощу... Как понял?
   - Понял, мать твою! - голос полковника дрожал от ярости. - Все  я  понял!
Ты... Ты же всех нас подставляешь!!! Ты о парнях подумал?!
   - Парни не возражают. Все, отключаюсь, - Антон быстро щелкнул  тумблером,
чтобы не дать полковнику высказаться, и пошел помогать соратникам...
   На перевал их пустили беспрепятственно - видимо, пялились в бинокль минут
десять, пока поднимались, разглядели знакомые номера.
   Посмотреть,  что  случилось  с  джипами,  вылезли  все  четверо  стражей,
побросав пулеметные гнезда.  Схватка  была  мгновенной  и  более  напоминала
тривиальное заказное убийство: бесшумный залп с  обоих  бортов,  безобразное
чмоканье ворвавшихся в тела пуль, сретушированное работающими двигателями, -
и четыре трупа, рухнувшие на грязный снег.
   Рассредоточившись по обеим сторонам дороги, приставными шагами  двинулись
к лагерю - Мо оставили с арабом.
   - Сволочь ты, дядь Толь, - с горечью пробормотал Антон,  прислушиваясь  к
странной тишине в лагере  -  характерными  звуками  скрытой  работы  ночного
снайпера здесь даже и не пахло. Не визжал  никто,  не  стонал,  заходясь  от
боли, не палил предсмертно в небо. - Саботажник фуев!
   Спустя пять минут выяснилось, что Антон  несколько  погорячился,  обвиняя
шефа в манкировании служебными обязанностями. Да, не хотел этого  полковник,
всем сердцем противился, но... так уж был устроен: если брался  за  какую-то
работу, то делал ее от и до без сучка и задоринки...
   Два трупа обнаружили  у  домика  для  бойцов.  Оба  обращены  головами  к
перевалу, лежат на животе. Как и следовало  ожидать,  выскочили  посмотреть,
кто там прется в такой неурочный час. На пятачке у зинданов валялся  третий,
уткнувшись простреленной башкой в столб навеса. Больше на  улице  никого  не
было.
   Полковник сидел на крылечке командирского домика и нервно курил.  Завидев
Антона, подскочил, дурашливо  приложил  руку  к  голове,  сортирным  голосом
отрапортовал:
   - Ваше приказание выполнено! Дама на  месте!  Четверо  "двухсотых",  один
пленный, девять бойцов сучат копытами от нетерпения влиться в наши  ряды,  -
полковник кивнул в сторону зинданов. - Так что транспорт вы кстати пригнали.
Другие распоряжения будут?
   - Не обижайтесь, дядь Толь, - виновато сказал Антон. - Простите  засранца
- ситуация так сложилась. Больше не буду.
   - А больше и не надо, - меняя тон, буркнул полковник и кивнул Барину:
   - Пошли, поможем девчонке...
   В домике командира было скверно. Жарко  натоплено,  острая  вонь  свежего
пороха и  крови,  стоны  какие-то  невнятные,  керосинка  тускловато  чадит,
придавая и без того зловещему зрелищу какую-то мистическую  окраску.  Справа
от входа, в большой черной луже, лежал навзничь юный Мамад. В  углу  утробно
скулил голый Руслан Умаев С простреленным бедром  и  скрученными  за  спиной
руками. На кровати, скрючившись, как эмбрион, и  тихонько  подвывая,  лежала
нагая Ирина -  грязная  простыня  под  ней  была  сплошь  испещрена  свежими
кровавыми пятнами.
   - Ох ты ж, ублюдок  ты  вафельный!!!  -  разобравшись  в  ситуации,  тихо
процедил Антон и тотчас же прицелился из автомата в пах раненому Руслану.  -
Вот тут вы маленько  промазали,  дядь  Толь.  Тут  надо  было  чуток  повыше
брать... Чего вы!
   Это неудавшийся стерилизатор воскликнул от возмущения -  Шведов,  прикрыв
собой Руслана, отвел ствол Антона в сторону.
   - Мы его по-другому используем, - вкрадчиво сказал полковник,  подмигивая
соратнику.
   - А! - озарился Антон. - Ну, конечно! Мы его Мо отдадим. Оч-чень  хорошая
мысль!
   - Мы его вообще трогать  не  будем.  И  даже  слегка  полечим,  -  сказал
полковник и, упреждая негодование младшего товарища, пояснил:
   - Я про этого козлика кое-что знаю, Сыченок. Не торопись,  он  нам  очень
даже пригодится...

Глава 7
В РАСЧЕТЕ...

   ...Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому  он
воротится...
   Соломон Мудрый

   В начале марта в прессе и на телевидении появились сообщения о  групповом
побеге наших военных из чеченского плена.  Версии  об  обстоятельствах  сего
геройского поступка поступали самые  противоречивые,  а  сами  герои,  якобы
ухайдокавшие целую банду и проломившие грудью себе дорогу через всю Ичкерию,
отказывались от интервью либо скупо сообщали: сидели, надоело,  всех  подряд
завалили и удрали. И отстаньте - ну вас в задницу. Нашлись  умные  товарищи,
которые объяснили широкой публике:  после  длительного  пребывания  в  плену
психика молодых людей претерпевает  необратимые  изменения,  они  становятся
нелюдимыми, угрюмыми, раздражительными, и чтобы  провести  полноценный  курс
психореабилитации, необходимо довольно длительное время. Так что -  в  самом
деле - отстаньте.
   - Орлы!  -  радостно  потирал  ладоши  полковник  Шведов.  -  Соколы!  Не
перевелись еще богатыри на Руси...
   Ирине понадобилось что-то около двух недель, чтобы более-менее встать  на
ноги. Примерно столько же времени занял процесс переговоров с Лечи Умаевым -
главой "Концерна" - на предмет равноценного обмена по  принципу  "голова  на
голову". Собственно, сами переговоры длились минут пять.
   - Или ты его вытаскиваешь и полноценно  отмазываешь  от  статьи,  или  мы
пришлем тебе труп брата,  -  сразу  поставил  условие  Шведов.  И  Лечи,  не
раздумывая, согласился.
   А две  недели  понадобились,  чтобы  повернуть  подмазанную  следственную
машину вспять и затем решить все премудрости с обменом.
   Ирина к переговорам никакого интереса не проявляла - она  проходила  курс
лечения в загородной резиденции своей подружки Вики и вообще  ни  с  кем  не
желала общаться. Единственно, что она сказала Назаряну, который  добровольно
и бескорыстно оказывал Шведову всестороннюю помощь в подготовке обмена:
   - Я хотела бы присутствовать при этом сама. И чтобы там  обязательно  был
Ибрагим...
   Сказано - сделано. Шведов звякнул Лечи, поставил еще одно условие -  хочу
Ибрагима. Тот выразил свое недоумение, но тут же был полковником одернут  со
всей суровостью: а сейчас не ты командуешь парадом, козлик,  твоя  задача  -
согласно головой кивать и все время говорить "да".
   Обмен назначили на вторую субботу марта - как раз  накануне,  в  пятницу,
должны были освободить Александра Евгеньевича. Тут разлюбезный душка Назарян
чуть было не подложил полковнику здоровенную свиноматку  -  и  не  по  злому
умыслу, разумеется, а сугубо из благих побуждений. В день освобождения он  с
Васей Петровым и его гвардией подкрался к СИЗО, устроил засаду  и  попытался
свежевызволенного из узилища Александра Евгеньевича перехватить.  Полковника
об этом не предупредил - хотел сюрприз сделать и заодно показать  себя:  вы,
мол, недотепы, тут мучились, напрягались, добывая материал для обмена, а  мы
- р-р-раз! И одним махом все решили.
   Ну и не получилось, разумеется, ничего:  супостаты  не  дураки,  всю  эту
нездоровую  возню  вокруг  СИЗО  отследили  вовремя  и   изъяли   Александра
Евгеньевича каким-то другим путем. А Лечи, когда Шведов ему позвонил,  чтобы
окончательно обговорить детали обмена, насмешливо попенял полковнику:  дурью
маетесь, мол, ребячеством страдаете. Несерьезные вы люди.
   Полковнику  было  очень  неудобно  -  за  такие   шалости   он   Назаряна
нелицеприятно отчитал и пригрозил вообще отказаться от его услуг.
   Все это время команда проживала в Балашихе, где каждый из санитаров  ЗОНЫ
имел целую кучу боевых братьев, как находящихся  на  службе  Родине,  так  и
пославших ее к известной матери (службу, разумеется, а  не  Родину;  Родина,
дорогие мои, - это святое!) и пробавлявшихся теперь  на  вольных  хлебах.  В
этом районе наши парни чувствовали себя относительно комфортно -  почти  как
дома. Приютил их в своей скромной усадьбе бывший сослуживец Антона,  а  ныне
майор милиции  Серега  Обеснюк,  который  гарантировал  полную  безопасность
пребывания и моментальное поступление информации, если вдруг  кто-то  начнет
преступно интересоваться, чем это здесь занимаются такие загадочные  молодые
люди с суровыми лицами. Этот же Обеснюк  помог  в  выборе  фиктивного  места
обмена и подготовке основной позиции - занимаясь не первый  год  оперативной
работой, он знал в Балашихе все ходы и выходы.
   В субботу, к  двенадцати  часам  дня,  Шведов  и  Антон  на  полковничьем
"Лендкрузере" подъехали в  установленное  место  -  на  площадку  небольшого
парка, расположенного напротив универсального магазина.
   Над Балашихой куражилась и непотребствовала первая  мартовская  оттепель.
Прохожие, разъезжаясь ногами, подпрыгивали  на  талых  лужицах  и  непечатно
выражались при этом, мокрые с ног до голов дети с завидным упорством  катали
в парке рыхлых,  как  губка,  снежных  баб,  с  крыш  капало,  встопорщенные
воробьи, обманувшись лживыми обещаниями погоды, вдохновенно орали про чистую
любовь. Не про ту,  что  с  контрацепцией  и  безо  всяких  франко-армянских
глупостей, а про помытую в первой талой луже.
   Супостаты были на месте. На площадке  стоял  "Мерседес-600"  Лечи  Умаева
и... пестро раскрашенный милицейский "Форд".
   -  Листья  дубовые  падают   с   ясеня...   -   с   большим   недоумением
продекламировал Антон.
   - Можешь не продолжать, - нервно улыбнулся Шведов. - Чего ты?  Нормальное
явление - коррумпированные менты. На службе "Концерна". Смотри внимательно -
я пошел...
   Из  "Мерседеса"  вышел  Лечи  Умаев.  Высокий,  дородный,  ухоженный,   с
прической, в дорогом костюме, за версту несет непрошибаемой  уверенностью  в
себе и въевшейся в кровь привычкой повелевать.
   Сошлись, изобразили приветствие, пообщались.  Шведов  потребовал  открыть
двери машин - показать людей. Ваши стеклышки того - не видать, мол,  ничего.
По уговору, на обмен не должны были брать никого лишнего,  только  своих,  и
чтобы обязательно все - без оружия. Представляете? Ха-ха три раза!
   Лечи показал небрежным жестом - да откройте вы ему двери, пусть  смотрит.
Открыли. В "Мерседесе" были все "свои": водитель - судя  по  роже,  какой-то
родственник Лечи, побледневший и сильно  осунувшийся  Александр  Евгеньевич,
монументально спокойный "боец" в коже,  также  отдаленно  похожий  на  главу
концерна, и испуганно озиравшийся по сторонам Ибрагим, который никак не  мог
понять, зачем хозяин заставил его присутствовать  на  таком  щекотливом  для
него мероприятии. В "Форде" действительно оказались на вид вполне  настоящие
менты с вполне вологодскими интерфейсами. "Два подполковника и полковник, за
рулем - старшина." - И как  прикажете  это  понимать?  -  кивнул  на  "Форд"
Шведов. - Уговор был - только свои. - А это свои, -  дружественно  улыбаясь,
сообщил Лечи. - Все свои. Чужих тут нет. Сами захотели - я им сказал:  зачем
едете? Куда едете? А они - нет, поедем! Такие, да - что с ними  делать...  А
теперь покажи мне брата.
   - Тут маленькая заминочка вышла... - ответно улыбаясь, сказал  Шведов.  -
Придется нам прокатиться в другое место. Я покажу дорогу - поедете за  мной.
Только не надо так хмуриться - все идет по плану, никаких проблем...
   Минут пять Лечи спорил с полковником, упрекая его  в  необязательности  и
требуя немедля доставить брата в установленное место. Очень ему, видишь  ли,
не хотелось ехать в другое место. Дошло до того, что глава "Концерна" слегка
вышел из себя и заявил:
   - Раз так, вообще никакого обмена не будет...
   - Нет так нет, - живо согласился Шведов.  -  Дело  хозяйское.  Значит,  я
поехал, а ты думай. И  прежде  всего  подумай  о  том,  что  мы  с  тобой  в
неодинаковых условиях, дорогой ты мой. Мне этот Кочергин фуев - никто. Я его
вызволяю  из-за  денег.  Вызволю  -  получу.  Не  вызволю  -  заработаю  еще
как-нибудь. Если с ним что-то случится, переживать не стану.  А  чтобы  тебе
лучше думалось, я тебе, пожалуй, для начала пришлю пальчик твоего брата... ,
   Скверное поведение полковника  было  оценено  по  заслугам:  Лечи  скрепя
сердце вынужден был согласиться на его условия.
   Едва отъехали от парка метров на сто, полковник, внимательно  наблюдавший
в зеркало заднего вида, удовлетворенно крякнул:
   - Ага... Забегали, тараканы! Нет, ты глянь, глянь! Антон глянул мельком -
он за дорогой следил, действительно, в парке прослеживалось  какое-то  левое
движение. Людишки какие-то перемещались по глубокому снегу  меж  деревьев  и
подтягивались к выходу, стараясь двигаться незаметно. А чуть позже  в  хвост
"Форду", двигавшемуся вслед за "Мерседесом", пристроились два невесть откуда
свалившихся вишневых "Чероки".
   - Ох и любят наши хлопчики джипы! - возбужденно потирая  ладони,  заметил
полковник. - Хлебом не корми - дай на джипце прокатиться!
   Сразу за кольцом свернули на узкую шоссейку,  пробегавшую  по  безлюдному
району мимо новостройки, замороженной ввиду техногенной опасности  два  года
назад, трех стоявших в ряд панельных девятиэтажек, забранных от лихого  люда
сеточным забором. Впрочем, судя по многочисленным  здоровенным  дырам,  люду
этому было плевать на техногенную опасность, и за два  года  отсюда  утащили
все, что можно.
   Шоссейка была - оторви да брось, ездили тут  редко,  снегоочистителем  не
баловали, и потому в настоящий момент полотно дороги  было  покрыто  толстым
слоем спрессованного шершавого льда, протаявшего глубокими  грязными  лужами
от попыхивающей парком дырявой теплотрассы, тянувшейся вдоль правой обочины.
   Едва миновали первый дом, Шведов достал из бар-дачка радиостанцию.
   - Стена - Абрикосу.
   - Готов, - ответил голос Сало.
   -  Разгоняйся.  Даю  отсчет.  Десять.  Девять.  Восемь.  На  счете  "три"
"Лендкрузер" миновал угол последнего дома. Шедший в пятнадцати метрах  сзади
"Мерседес" Лечи проскочил угол на  счете  "один".  И  в  тот  же  момент  по
перпендикулярной дрянной  грунтовке  на  шоссе  вылетел  "КамАЗ"  с  будкой,
отсекая две головные машины от "форда" и джипов и надежно блокируя дорогу.
   - Приехали, - буркнул Шведов.
   Антон резко затормозил, "Лендкрузер" проюзил  пару  метров  по  скользкой
дороге и встал.  "Мерседес"  мягко  клюнул  носом  в  задницу  внедорожника,
возмущенно хрустнув разбитыми фонарями.
   Антон глянул на часы, приспустил окно и  с  любопытством  прислушался.  С
четвертого этажа новостройки, услаждая слух волкодава ЗОНЫ до боли  знакомым
змеиным шипением, почти одновременно  стартовали  две  "Мухи".  Спустя  пять
секунд медленно рассеивающееся эхо взрывов гармонично дополнило  характерное
пуканье - заработали снайперы. Кто-то там выл по-звериному, что-то булькало,
что-то с треском горело - из-за будки ничего не было видно.
   Из "камазной"  кабины  неторопливо  выбрался  Сало  с  пулеметом,  обошел
"Мерседес" с правого фланга и, раскинув  сошки,  хозяйственно  устроился  на
теплотрассе.
   - Это что за фокусы?!  -  срывающимся  голосом  крикнул  Лечи,  высовывая
голову в окно "Мерседеса" и опасливо косясь на пулемет. - Эт-то  что  такое,
э?! Вы что творите, э?!
   - Это обычная военная акция, - буркнул Шведов, выходя из машины  и  делая
Антону знак следовать  за  ним.  -  Договаривались  же  -  только  свои.  Мы
выполняем условия договора.