ывать не доводилось.
   - Ну да хер с ними, с сапогами, - бригадир подался вперед  через  стол  и
выставил на  меня  указующий  перст.  -  Ты  лучше  скажи,  сынок  -  откуда
дровишки?! Лучше сам скажи...

ГЛАВА 9

   Когда "духи" пытают наших  пленных,  они  жгут  их  раскаленным  железом,
потихоньку режут разными способами и посыпают раны всякой дрянью - например,
солью или перцем.
   Иногда, если нет нужды заполучить какую-либо информацию, а  просто  охота
позабавиться, они обдирают у пленных плоскогубцами крайнюю  плоть  с  члена:
маленькими кусочками - дерг! дерг!  дерг!  Это  у  них  в  шутку  называется
"обрезанием". Я ничего не выдумываю. Спросите у специалистов по обмену:  при
обмене по формуле "труп на труп"  иногда  попадаются  тела  наших  бойцов  с
неровно удаленной, будто обкусанной крайней плотью.
   Таким же способом чеченские умельцы кромсают уши,  язык  и  ноздри  нашим
пацанам. От избытка чувств они вытворяют такие вещи или просто скуки ради, я
не знаю - никогда не задавался целью выяснить, какими мотивами данные  особи
при этом руководствуются.
   Это, конечно, ужасно. Нормальный человек, выдержав такое  и  оставшись  в
живых, весь остаток жизни будет носить в себе память о страшных  муках,  как
глубокую незаживающую рану.
   Но плоть - это общеизвестный факт -  обладает  гораздо  более  выраженной
тенденцией к регенерации, нежели психика.  Кровь  сворачивается,  образуется
корка,  затем  рубец,  постепенно  и  он  рассасывается  -  при   умелом   и
своевременном лечении. А вот  психика  человечья  зачастую  трансформируется
совершенно необратимо и лечению не поддается. К глубокому  сожалению,  никто
еще не сумел вывести  универсальную  формулу,  позволяющую  с  точностью  до
микрона определить запас прочности человеческой психики.  Зато  очень  давно
придумали пытки психологического характера.
   Целью  подобной  пытки,  как  правило,  ставится  получение  какой-нибудь
информации либо принуждение пытаемого к совершению определенных  действий  -
тут все ясно, никаких экспериментов. Суть эксперимента  заключается  в  том,
что палач чисто эмпирически устанавливает,  насколько  высок  предел  запаса
прочности психики жертвы.
   Это своеобразный побочный эффект подобного  рода  развлечений.  От  того,
насколько ярко он проявляется, зависит - выдержит жертва  испытание  и  даст
палачу то, что ему нужно, или... или же у нее,  жертвы,  в  какой-то  момент
"эксперимента" безвозвратно "уедет крыша"...
   Наручники я надел сам. Потому  что  Белый  бросил  их  мне,  дедам  велел
хорошенько прицелиться и задушевно сообщил, что если на счете  "пять"  я  не
окольцуюсь до последнего щелчка в положении "руки за спину", мне для  начала
прострелят обе ноги.
   Я пожалел свои ноги и легкомысленно окольцевался, поскольку еще не  знал,
что в подвале бригадирова дома есть бочка.
   - Пытать тебя я не стану, - успокоил меня Белый, когда  мы  спустились  в
подвал после продолжительной и бесплодной беседы. - Я тебя  слишком  уважаю,
чтобы заставлять корчиться от боли и терять человеческий облик. Ты и так все
расскажешь - вот, у меня здесь кое-какое приспособление имеется, -  бригадир
ласково похлопал ладонью по краю бочки и загадочно усмехнулся, -  для  особо
одаренных деятелей! Рекорд - 24 минуты. То есть, когда это было в  последний
раз, я получил то, что хотел, уже через 24 минуты после начала экзекуции.  -
Бригадир еще раз похлопал по  бочке  и  подтолкнул  меня  к  ней,  задушевно
посоветовав:
   - Давай, полезай! А то тебе прострелят плечи...
   Я пожалел свои плечи, поскольку все еще не  уловил  смысл  происходящего,
относя то, что со мной проделывал бригадир, не более чем к  маразматическому
припадку.
   Старики тут же шустро принялись  за  работу,  а  бригадир  по  ходу  дела
комментировал процедуру. Вот она, эта процедура.
   Сначала на бочку водружают бетонную плиту весом  что-то  около  центнера,
так, чтобы с краю оставался крохотный просвет.  Затем  в  этот  просвет  под
давлением подают воду из шланга до тех пор,  пока  бочка  не  наполнится  до
краев.  В  плите  дрелью  просверлено   отверстие,   в   которое   вставлена
пластмассовая трубка от капельницы - один конец трубки свисает в бочку на 25
- 30 см, другой торчит наружу.
   Вот, собственно, и все. Просто и со вкусом.
   - Минут через пятнадцать я спущусь, пообщаемся, - доносится снаружи через
просвет глухой голос бригадира. - Не скучай!
   Затем раздаются гулкие  удаляющиеся  шаги,  каждый  из  которых  бьет  по
перепонкам. В подвале воцаряется  страшная  тишина,  прерываемая  лишь  моим
собственным дыханием, громким, как сипенье кузнечных мехов.
   Да, такого со мной еще никогда не вытворяли. Я об этом даже и не слышал -
а у самого додуматься до подобной штуковины фантазии не хватило. Это  лучше,
чем раскаленный нож и побои - можете мне поверить.
   Хорошо, что я всю свою сознательную жизнь занимался прикладными аспектами
единоборства и в совершенстве владею техникой дыхания. Это просто спасение.
   Дышать невероятно трудно:  приходится  постоянно  напрягать  мышцы  лица,
чтобы случайно не глотнуть носом.  Если  это  случится,  возникнет  спазм  -
минута конвульсий, и привет. Белый останется в дураках! Нет, я  его  слишком
уважаю, чтобы так разочаровывать, а потому и не буду заглатывать носом воду.
Пока не буду.
   О том, чтобы попытаться дотянуться губами до просвета между краем бочки и
плитой, нечего и думать: скованные за спиной руки практически  не  позволяют
шевельнуться. Эх, мне бы руки! Нос бы зажал, подвигался слегка - да  вообще,
плиту бы на хер скинул, вылез бы и надрал тут всем  задницу!  А  без  рук  -
это... это просто нельзя передать словами. Чтобы проникнуться всей  полнотой
моих ощущений, нужно испытать нечто подобное на себе.
   Вдох-выдох...   Проклятая   трубка   слишком   узка,   чтобы   полноценно
провентилировать легкие. Рано или  поздно  кровь  насытится  углеродом  и  я
засну, если раньше не схватит судорога.
   Вдох-выдох... Приноравливаюсь выдыхать через нос - так удобнее, во  время
выдоха мышцы лица расслабляются,  получают  некоторую  передышку.  Подогреть
водичку эти пердуны  не  удосужились.  Опять  помогает  практика  прикладных
аспектов:
   Концентрирую в напряженных мышцах  тепло,  не  давая  им  застыть.  Иначе
судорога. Судорога - это  то  же  самое,  что  глотнуть  водички  носиком  -
смотрите выше.
   Вдох-выдох... Интересно - кто? Кто меня так  подло  подставил?  И  зачем?
Даже отдаленно предположить не могу. Если останусь в живых после этой водной
процедуры, я, пожалуй, на  некоторое  время  погожу  организовывать  вояж  в
Чечню. Сначала я найду этого урода. Нет, убивать не стану, Боже  упаси!  Это
было бы слишком роскошно для такого умника. Я посажу его в бочку - даже  без
наручников,  хрен  с  ним!  -  и  буду  непрерывно   общаться,   интересуясь
впечатлениями.
   Вдох-выдох... Интересно - почему бригадир  не  удовлетворился  версией  о
привезенных с войны сорока штуках? Информацией обо всей сумме он не обладает
наверняка. Так, прикидки. Забери сорок штук и отпусти на все четыре стороны!
Чего, казалось бы, еще  надо?!  Может  быть,  его  насторожила  легкость,  с
которой я отдал эти сорок штук?  Может  быть,  может  быть...  Человек,  как
правило, последнее не отдает. Он легко расстается с малым, если  располагает
гораздо большим...
   Вдох-выдох... Очень, очень трудно дышать, если бы  не  умение  входить  в
медитативное состояние и дышать по системе, давно бы уже запаниковал. Паника
- это то же самое, что судорога. Интересно - как это тот чудак  выдержал  24
минуты? Наверно, тоже боец. Иначе бы завернул ласты уже на 47-м выдохе.
   Вдох-выдох... Когда придет бригадир, надо упереться и  стоять  на  своем.
Без бабок Абдуллы мне нечего делать на этом свете. Не полезу же я в  горы  с
голыми руками?!
   Вдох-выдох...  Время   в   замкнутом   пространстве   становится   весьма
относительным понятием - если не ведешь счет. Поэтому я не сумел определить,
прошло пятнадцать минут или же целая  вечность,  когда  снаружи  послышались
шаги и раздался глухой голос бригадира:
   - Говори через шланг.
   Тотчас же через просвет просунулся со скрипом резиновый  шланг  и  уперся
мне в щеку.
   Поглубже вдохнув, я со смятением в  душе  выпустил  трубку,  поймал  ртом
кончик шланга и, выдув наружу  скопившуюся  в  нем  воду,  сделал  несколько
вдохов полной грудью.
   Ах, какой распрекрасный, великолепный, несравненный шланг!!! Раз в десять
толще проклятой трубки - дыши, не хочу! Ххррр-бульк!
   - Я сказал - говори, а не дыши! - поправил меня бригадир,  зажав  на  миг
наружный конец шланга. - Говори!
   - Нету у меня больше ничего!!! - отчаянно загундосил я. - 20  вам  отдал,
20 - что под столом прилепил. И все! Все! Все! Клянусь Богом - нету! Да я  -
пустите - Петьку Дрозда в жопу поцелую! Не то  что  на  колени...  Бульк!  -
Бригадир резко выдернул шланг - я  хватанул  большущую  порцию  водички,  на
ощупь отыскивая ртом трубку и заглатывая ее кончик.
   - А теперь уже не надо! - прогудел снаружи бригадир. - Теперь  уже  не  в
Петьке дело. Теперь главное - где ты взял бабки...  Приду  через  пятнадцать
минут - не скучай. На рекорд идешь, Диоген ты наш недоделанный...
   Гулкие шаги удалились прочь. Опять тишина,  нарушаемая  лишь  собственным
оглушительным дыханием. Скверно, очень скверно... Долго мне таким образом не
протянуть. Может, сдаться, а там посмотрим? Так,  так...  На  половине  дома
Жанны  Христофоровны  ловкие  ребятишки  уже   наверняка   обыскали   каждый
квадратный сантиметр. Пока баксы не будут обнаружены, Белый меня  отсюда  не
выпустит - сам сказал. А если я ему скажу, и тоже не выпустит?  Так,  так...
Легкая волна паники медленно поползла от затекших плеч к макушке, ударила  в
виски пульсирующим стуком... А ведь и впрямь не отпустит! Белый же не дурак.
Заполучив такую сумму, он сразу поймет, что  обзавелся  смертельным  врагом.
Врагом опасным, хитрым и умелым. Зачем каждый раз вздрагивать во сне,  зная,
что где-то рядом бродит владелец полумиллиона  баксов,  которые  ты  у  него
отнял? Не проще ли решить проблему, выдернув трубку из отверстия?
   Господи - что же мне такое придумать?! Чтобы и баксы  сохранить  и  живым
остаться? Вроде б хрен с ними, с  баксами,  когда  речь  идет  о  сохранении
жизни. Но теперь так получается, что спастись можно, лишь выдержав до  конца
- деньги отдавать ни в коем случае нельзя! Вот это я влип...
   Спустя некоторое время снаружи опять послышались  шаги  и  через  просвет
протиснулся шланг.
   - Ну, малыш - давай поболтаем, - раздался ласковый голос Белого.
   Минут пять мы общались - чтобы подольше дышать через  этот  распрекрасный
шланг, я нес всякую чушь. Обещал, в частности, ежели  выпустят,  добровольно
расцеловать каждый квадратный сантиметр  задницы  Петьки  Дрозда.  И  клялся
страшной клятвой, что люблю бригадира, как трех вместе взятых родных  отцов.
Да нет, куда там трех - четырех, пятерых! Люблю и ни в коем случае не  стану
обманывать - лучше умереть.
   Бригадир же, проявляя незаурядную  прозорливость,  выразил  непоколебимую
уверенность в том, что я привез с войны  отнюдь  не  сорок  штук  баксов.  А
сколько? Да много, много... Но  не  сорок.  И  мне,  дескать,  нечего  здесь
выделываться - надо отдавать, и все тут. А за это они  меня  не  погонят  из
бригады. Оставят все, как было - даже у Петьки Дрозда извинения  просить  не
надо - пешком постоит!
   Вот это он зря сказал. Я сразу понял, что теперь уж наверняка  обречен  и
придется мне жить и умереть в бочке. Потому что вне бочки я  могу  оказаться
только в том случае, если скажу, где эти проклятые баксы.  Заполучив  баксы,
меня, естественно, моментально ухайдокают. Очень, очень грустно.
   Посреди нашей беседы послышались еще чьи-то  шаги.  Прервав  разговор  на
полуслове, бригадир спросил кого-то:
   - Ну как?
   - Нету тут ни хера! - раздалось в ответ  досадливое  меццо-сопрано.  Ага,
это приперся мой названый брат Вовка. Руководитель обысковой  группы.  Очень
приятно. Интересно - как он отреагировал на мое заточение  в  бочку?  Я  бы,
например, при любом раскладе не допустил, чтобы так  измывались  над  лучшим
другом!
   - Каждый сантиметр ошмонали - пусто!  Полы  подняли,  дранку  отодрали  в
сарае - ноль...
   Правильно, Вовчик, - ничего вам найти не удастся.  Есть  старая  расхожая
аксиома: хочешь что-то спрятать получше, помести на самое видное место.  Все
товарищи, которые хоть раз в  жизни  чего-нибудь  серьезно  ищут,  прекрасно
знают это правило. И тем не менее раз за разом оно срабатывает вновь и вновь
- на то оно и правило...
   Однажды зимой - я тогда был курсантом военного училища  -  мы  в  составе
подвижных милицейских групп (ПМГ) стажировались в несении патрульно-постовой
службы.
   Ближе  к  ночи  дежурный  сообщил  по  рации:  звонит  вахтер  из  общаги
медучилища и говорит, что рядом, на пустыре, раздаются женские крики.
   В тот момент мы как раз находились неподалеку от медучилища.  Водила  дал
газу и буквально через  пару  десятков  секунд  наша  потрепанная  лайба  со
страшным шумом выскочила на пустырь, осветив фарами две копошащиеся  фигуры.
Долговязый мужик таскал закутанную в шаль даму по снегу - дама  пронзительно
визжала и  отбивалась.  Мы,  естественно,  выскочили,  слегка  помяли  этого
дядечку и спеленали его по всем правилам  ментовской  науки.  А  дама  вдруг
заявила, что дядечка, угрожая ножом, пытался ее изнасиловать.
   Наличие ножа мужик категорически отверг - не было, и  все.  Мы  тщательно
обыскали задержанного, осмотрели все вокруг  -  нет  ножа.  Может,  не  было
никакого ножа? Может, показалось? - спросили даму. Да как же не было! Вот  -
глядите! Дама предъявила  порезы  на  пальто.  Действительно,  полы  были  в
нескольких местах располосованы чем-то чрезвычайно острым.
   Вызвали на помощь ПМГ ј 2,  осветили  фарами  местность  и  в  буквальном
смысле перетряхнули каждый квадратный сантиметр снега в радиусе ста  метров.
Нет, и все тут! Вот вы, уважаемый читатель, как вы думаете - куда этот хмырь
мог засунуть нож? Нас там было с десяток - и хоть  все  не  явно  выраженные
гении, но ведь и не дураки же! - никто не сумел додуматься.
   Тогда самый мудрый из нас,  начальник  ПМГ  ј  2,  дал  команду  затащить
задержанного за машину - чтобы дама не видела-и  соорудить  ему  "вертолет".
Что такое "вертолет", знаете? Если нет, не буду вас просвещать, но  поверьте
на слово - ну о-о-очень неприятная штука! Так вот - соорудили мы этот  самый
"вертолет" и буквально через минуту предмет поиска обнаружился.
   Оказывается, когда мы этого дядечку ударно ломали, он исхитрился - умелец
народный! -  вставить  нож  за  козырь  шапки-ушанки  начальника  ПМГ  ј  I!
Представляете, какой у всех у нас был видок, когда осветили фонариком голову
сержанта и обнаружили торчавшую  из-за  козыря  наборную  рукоять  небольшой
финки?! Искали-то где? В снегу. Кому могло прийти в голову, что  задержанный
такую штучку отмочит! Век живи - век учись...
   - Слушай, братишка - хорош  дурака  валять!  -  оглушительно  хлопнув  по
бочке, прокричал Вовка. - Ну отдай ты эти  бабки!  Скажи  -  где  и  вылезай
оттуда! Все равно ведь найдем!
   - Да нету у меня ничего, нету! - плаксиво прогундосил я через шланг. -  Я
тут замерз. Белый - выпусти меня, а?! Выпусти и ищи, если  не  веришь.  Ведь
можно искать и день и два - я же здесь околею!
   - А вот хер тебе, - несколько раздраженно прогудел бригадир. - Пока мы не
найдем твои бабки, сиди себе! Я ж сразу сказал...
   Ну нет, Белый - это тебе хер! Пока я тут, в бочке, баксов вам не  видать!
Это триста тысяч процентов. Ха! Потому что жилетка -  на  мне...  Вот  такие
дела.
   Да, дядечки, естественно, меня  обыскали,  но  ничего  не  обнаружили.  А
жилетку снять не догадались - команды не было. Надел же я ее перед тем,  как
отправиться к бригадиру,  вовсе  не  из-за  того,  что  подозрения  какие-то
возникли. Так, на всякий пожарный. Чтобы под рукой была. Последний день  все
же в этом городе - мало ли?
   Так что  ищите...  А  меня  в  настоящий  момент  занимает  такая  мысль:
водостойкая ли краска на стодолларовых банкнотах?! В этом  вопросе,  увы,  я
дуб дубом. Вот будет смеху, если окажется, что все мытарства я вынес  зря  и
мое состояние пришло в негодность!  Кабы  знать,  я  бы  раньше  обязательно
поэкспериментировал: замочил бы  на  пару  часов  одну  купюру  в  кружке  с
водой...
   - Не понял! - вдруг раздался недоуменный крик бригадира. Затем послышался
какой-то странный  звук...  Если  бы  я  был  в  другом  месте  и  в  другой
обстановке, то принял бы этот звук за последний хрип смертельно раненного.
   Застучали торопливые мягкие шаги и спустя несколько секунд плита с  бочки
съехала в сторону с ужасным скрежетом и рухнула на пол.
   Я с трудом выпрямился и, отфыркиваясь, уставился на  двух  незнакомцев  в
кожаных куртках - незнакомцы, в свою очередь, удивленно рассматривали  меня.
В руках у них были пистолеты с глушителями.
   Слегка отдышавшись, я начал было: "А где..." -  и  осекся.  Вопросы  были
излишни. Белый и Вовка лежали на полу, истекая кровью. Лучший друг мой  умер
мгновенно: во лбу у него зияла аккуратная дырочка. Легкая смерть -  он  даже
не успел ничего  почувствовать.  А  вот  бригадиру  не  повезло:  незнакомцы
угостили его двумя пулями в грудь, и теперь он, хрипя и судорожно  дергаясь,
скреб ногтями по полу, выплевывая изо рта сгустки крови. В  угасающем  взоре
Белого я прочел страшное удивление. Не чаял,  видимо,  всесильный  бригадир,
что внезапная смерть застигнет его в подвале собственного дома.
   - Взяли! - скомандовал один из "кожаных"  -  тот,  что  покороче,  и  они
дружно выдернули меня из бочки.
   - Мужики - вы кто? - морщась спросил  я  и  тут  же  с  оханьем  сложился
пополам - затекшую поясницу пронзила острая боль.
   - Красная армия, братишка,  -  серьезно  сообщил  тот,  что  покороче,  и
поинтересовался:
   - Двигаться можешь?
   - Можно попробовать, - простонал  я,  пытаясь  выпрямиться.  -  Наручники
сняли бы, а? Ключи вон у него, - я указал на Белого, - или у кого-то из  его
псов, что во дворе. Вы обыщите их...
   - Некогда, - в один голос заявили "кожаные", а короткий добавил:
   - Пока всех обыщешь... - И они потащили меня наверх, ухватив под мышки.
   - В смысле, всех? - не врубился я. - Кого это всех?
   - Щас увидишь, - коротко буркнул тот, что  подлиннее.  Двор  бригадировой
усадьбы был  похож  на  небольшой  забойный  цех.  Возле  крыльца  лежали  с
одинаковыми дырками во лбах двое "быков" Белого -  те  самые,  что  привезли
меня накануне для расчета.
   У ворот, завалившись  вперехлест  друг  на  друга,  покоились  привратные
дядьки. "Мазда" Кротовского, с парой десятков  пробоин  в  стеклах,  стояла,
сиротливо распахнув дверцы - из салона безжизненно вытарчивали три пары ног.
Видимо, злосчастная "обысковая" группа. Мне показалось, что на лицах у  всех
покойников застыла печать безмерного удивления. Странно...  Ребята,  кое-что
повидавшие, не раз бывавшие в передрягах... Наверно,  "кожаные"  действовали
весьма неожиданно и профессионально.
   - Это вы их? - поинтересовался у я влачивших меня налетчиков.
   - Ну, - лаконично подтвердил тот, что повыше, не прекращая движения.
   - У них у всех стволы были, - счел нужным прокомментировать короткий.
   - Могли стрелять...
   - Ясно, - пробормотал я, хотя ни хрена ясно не было. Кто? Откуда?  Зачем?
Черт-те что и сбоку бантик!
   - Слышь, мужики! - внезапно спросил я, вспомнив мучившую меня мысль. -  А
на баксах краска водостойкая, нет?
   "Кожаные" на секунду затормозили и озадаченно переглянулись.
   - Не волнуйся, братишка, - успокаивающе пробормотал  короткий  и  ласково
потрепал меня по плечу, - мы тебя выле... эммм... реабилитируем!
   За воротами, метрах в пятидесяти, стоял джип "Чероки" цвета спелой вишни.
На правом переднем месте сидел, высунув ноги