ие
вскрики  и  стоны  секспартнерши.  Получалось  ничего:  вполне  можно   было
предположить,  что  качественно  записанные  на  диктофон  скрипы   кровати,
заполошный шепот сразу на двух языках и иные составляющие ударного  полового
труда  не  что  иное,  как  происходящий  в  эту  минуту  всамделишный   акт
любострастия. Не думаю,  что  у  местных  специалистов  микрофоны  настолько
высокого  качества,  что  они  позволяют  уловить  разницу  между  настоящим
событием и записью.
   - Как прошел вояж? - нетерпеливо прошептала Эдит, как только я лишил себя
одежды и нырнул к ней с головой под одеяло.
   - Думаю, нормально, - загадочно пробормотал я, слегка кусая ее за ухо,  и
предупредил:
   -  Сейчас  надо  аккуратно  прикрутить  эту  хреновину   и   сдублировать
по-настоящему: чтобы было все натурально. И не забудь - все разговоры о деле
- только шепотом и под одеялом. Ты готова?
   - Я есть всегда готов к это  дело,  -  сообщила  француженка,  неуловимым
движением сбрасывая с нас одеяло и в мгновение ока  оседлала  меня  не  хуже
профессионального мустангеро - я даже "мама" сказать не успел.
   - Опыт - он и в Африке опыт, - несколько растерянно похвалил я. - Его  не
пропьешь. И в карты не проиграешь.
   - Бедный французский фемина не может водка,  -  немедленно  отреагировала
моя пассия, аккуратно прикручивая громкость на диктофоне, и тут же принялась
активно ерзать своими прелестными ухищрениями  в  районе  расположения  моей
точки дань-тянь (а это на два цуня ниже пупка). - И  азартный  игра  -  тоже
нет. Кредит нет.
   - Молодец, - опять похвалил я, чутко прислушиваясь к  своим  ощущениям  -
моя многострадальная плоть, до изнеможения  истерзанная  за  последние  пять
суток алчной француженкой, весьма  вяло  реагировала  на  попытки  последней
привести ее в боевое состояние. - Значит,  преждевременный  климактерический
кризис тебе не грозит.
   - Ты имел неприятность от контрразведка абориген? - жарко прошептала  мне
на  ухо  Эдит,  умудрившись   в   промежут   ке   между   "неприятность"   и
"контрразведка" пройтись своими влажными губами по моей шее, груди и цапнуть
острыми зубами за бороду. - Он смотрел за ты, когда ты делал вояж?
   - Их было трое - и они приблизились ко мне на недопус тимое расстояние, -
с мрачной таинственностью в голосе прошептал я, внезапно  лизнув  ухо  своей
подружки, она  взвизгнула  от  неожиданности,  но  ухо  не  убрала,  видимо,
понравилось. - Никто из них уже не сможет съесть свой...  ммм...  этот,  как
его - о! свой лаваш. Точно, лаваш. Ни-ко-гда!
   -  0-хо!  -  восторженно  пропищала  Эдит,  моментально   возбуждаясь   и
активизируя усилия в моей точке дань-тянь. - Ты был  это...  ты  оторвал  им
зубы?
   - Ага. Вместе с головами, - подтвердил я,  несколько  уди  вившись  такой
интерпретации своей шутки, совершенно ис ключающей какую-то иную  трактовку.
- Короче - забудь о них. Их нету.
   - А-ха!!! - в экстазе пискнула Эдит, резво сползая  вниз  и  принялась  с
двойным усердием исследовать своим языком мой живот, постепенно  приближаясь
к тому самому фрагменту моей плоти, который затаился в пяти цунях ниже точки
дань-тянь и практически уже был готов к использованию во всех аспектах. Мне,
однако, такой расклад совсем не улыбался, за пять суток я всесторонне изучил
повадки своей пассии и прекрасно знал, чем все это закончится.
   - Ну тебя в задницу, принцесса, - пробормотал я по-английски  (специально
для  слухачей,  наверняка  развесивших  уши  и,  вполне   возможно,   слегка
поддрачивающих под наше звуковое оформление). - Мне твоя диета уже  надоела.
Все  соки  повысасываешь  из  мужика,  а  физкультуры   -   ноль.   Давай-ка
по-упражняемся!
   - Что ты сказал? - встревожилась Эдит. - Ты неудобно?
   - Ага, неудобно, - согласился я, стремительным рывком меняя  позицию,  и,
воспользовавшись замешательством француженки,  с  разбегу  засадил  ей  свой
фрагмент по самое "здрасьте".
   - Ай! - вполне по-российски завизжала моя  пассия,  не  ожидавшая  такого
оборота. - Ты хотел другой! О! О! Я хотел другой!
   - Ну нет - я хотел именно так, - шепотом прорычал я  -  -  И  не  вздумай
орать, что тебе нравится трахаться со шпионом. - Сделав  такое  внушение,  я
принялся  интенсивно  сотрясать  кровать,  крепко  ухватившись   руками   за
деревянную спинку и в каждой конечной точке поступательного  движения  бодая
эту спинку удивительно крепким черепом Эдит. Знаете,  очень  не  дурственный
тренажер для мышц живота и спины. Подозреваю, что слухачи были в восторге...
   Вот таким образом я развлекаюсь уже пятый день. Нет,  звонка  в  СНБ  это
замечание не касается - позвонил я только сегодня. поскольку именно  сегодня
образовались благоприятные обсто ятельства для мероприятия  такого  рода.  А
вот  с  Эдит  еже  дневно  -  еженощно,  практически  с  двенадцатой  минуты
знакомства. Эта миниатюрная  секс-бомба,  которая  выглядит  гораздо  моложе
своих тридцати семи лет  (я  втихаря  исследовал  ее  паспорт  -  на  всякий
случай), своим обликом и манерами  в  пол  ном  объеме  соответствует  моему
представлению  о  прекрасной  половине,  подвизавшейся  на   нелегкой   ниве
журналистики Она раскованна донельзя, взбалмошна, очень контактна, без  меры
обаятельна и весьма по-женски привлекательна. Когда  я  ее  увидел  впервые,
сразу подумал: точно, корреспондент какой-нибудь газеты.  Оказалось,  что  я
ошибался. Эдит никаким боком к журналистике не относится,  она  председатель
ко миссии известной  французской  фирмы,  специализирующейся  на  ремонте  и
монтаже  гидротехнического  оборудования.   Фирма   заключила   контракт   с
правительством  Ичкерии,  и  теперь  комиссия  изучает  состояние  подземных
коммуникаций в Грозном - на предмет грядущего ремонта и чего-то там еще.
   Помимо патологической предрасположенности к промис куитету, Эдит страдает
явно выраженной формой шпиономании.  Видимо,  мне  по  жизни  суждено  иметь
отношения с женщинами, пораженными в той или иной степени этим  отклонением:
моя подружка на Большой земле - Ленка, тоже балдеет  от  всяких  секретов  и
находит удовлетворение скорее в  той  атмосфере  таинственности,  которой  я
намеренно (специально для нее) себя окружаю, нежели в обладании моим изрядно
поломанным и травмированным в разное время телом.
   Наш половой союз с  председателем  гидротехнической  комиссии  начался  с
керосина. Вернее, с керосиновой вони. Эдит живет в соседнем номере,  и  наши
ванные комнаты разделяет общая стена. В этой стене - как положено  в  каждой
нормальной гостинице, сооруженной в  советское  время,  -  единая  для  всех
вентиляционная шахта, зарешеченные отверстия которой выходят на одном уровне
в обе ванные комнаты. Иначе говоря, вы можете, сидючи  на  унитазе  в  своем
санузле,  при  желании  запросто  общаться  с  жильцом   соседнего   номера,
принимающим ванну, - при этом вам совсем не потребуется повышать голос.  Вот
эта характерная особенность гостиничного  комплекса  плюс  керосиновая  вонь
вкупе с манией Эдит и послужили поводом для нашего знакомства.
   Как только меня  заселили  в  номер  и  некоторые  рутинные  процедуры  с
оформлением  были  улажены,  я  немедленно  принялся  выводить  вшей.   Сами
понимаете, для этой цели проще всего было бы постричься-побриться наголо - и
никаких проблем. Но моя роскошная борода и буйная шевелюра,  самопроизвольно
развивавшиеся последние два  с  половиной  месяца,  служили  мне  прекрасным
маскировочным средством: в таком виде я совершенно  не  был  похож  на  себя
самого  двухмесячной  давности.  Кроме  того,  на  сомнительных  документах,
которыми меня снабдил Грег, имелась  фотография  типа,  похожего  на  вашего
покорного слугу лишь наличием роскошной бороды и такой же шевелюры. Если  бы
я побрился, сразу стало бы заметно, что документы - самая натуральная  липа.
А потому пришлось прибегнуть к испытанному народному средству для тотального
умерщвления  маленьких  мерзких  тварей,  расплодившихся  в  моих  волосяных
покровах, - керосину. Детально описывать эту рутинную процедуру я не стану -
в целях экономии времени. Скажу короче: скоро ужасная вонь из  моего  номера
благополучно перекочевала, в соседние апартаменты и насквозь пропитала в них
каждый уголок, как и следовало ожидать.  Эмоциональная  Эдит,  возвратившись
вечером после трудов праведных, пришла  в  бешенство  и  примчалась  ко  мне
выяснять отношения. Догадываетесь, в каком виде я предстал перед  прекрасной
незнакомкой? Весь в керосине, с повязанным на бедрах полотенцем и специально
для такого случая приобретенным малосимпатичным респиратором  на  личике.  В
ходе кратковременного общения выяснилось, что по-английски  Эдит  вообще  ни
бум-бум (а я, спешу  сообщить,  по  легенде,  американский  переводчик),  но
довольно сносно разбирается в русском -  особенно  по  части  ругательств  и
общеупотребимых идиом нецензурного характера. Бабушка, видите ли, у нее была
родом из России.
   - Ты есть наглый, подлый, е...ный дивертисмент, э-э-э.  -  .тьфу,  блядь!
Диверсант! О! Да, так - диверсант, блядь! - заявила моя соседка уже к  концу
первой минуты разговора. - За какой фуй ты изговнял мой санузел?! Ты  что  -
совсем педераст?! Я ты буду поубивать про это дело!!! Ты кто есть совсем?!
   - Вы заблуждаетесь, мадам. Я не совсем  педераст,  мадам,  -  возразил  я
респираторным голосом. - А кто я такой, я бы вам сказал, однако  боюсь...  -
тут я указал на свои уши и  покрутил  пальцем  над  головой.  Затем  я  снял
респиратор и предложил даме приблизить ушко к моему оволосевшему  рту  -  на
предмет передачи совершенно секретной информации. Дама приблизила. Я страшно
округлил глаза и начал жарко нашептывать ей на ухо, что я не просто  так,  а
суперагент ЦРУ, которого злые чечены полгода держали в плену, совершенно  не
подозревая, кого им удалось захомутать.  Но  теперь  меня  освободили  лихие
напарники - мытарства закончились. Сейчас я приведу себя в порядок и помчусь
мотаться туда-сюда по Ичкерии, готовить государственный переворот, при  этом
по ходу дела убивая пачками всех подряд подвернувшихся под руку левых  типов
абори-генского происхождения. Убивать я умею, люблю и имею полное право -  у
меня особый допуск на этот счет, как у хрестоматийного 007.  Но  этот  самый
007 в сравнении со мной - жалкий дилетант. И много бы я еще мог  рассказать,
но  довольно.  Она  и  так  узнала  больше,  чем  надо.  А  поскольку  любая
информация, касающаяся моей страшно  секретной  персоны,  не  должна  никуда
утекать, теперь у прекрасной дамы осталось лишь два выхода -  в  зависимости
от ее волеизъявления. Либо я тотчас же на месте замочу ее, либо она  тут  же
клянется соблюдать тайну и с ходу начинает сотрудничать с суперагентом.  Как
сотрудничать? Ну, мадам, - какие странные вопросы!  Суперагента,  привыкшего
утолять голод дождевыми червями и спать на деревьях, в этой варварской дикой
стране может сразить только  одна  неурядица  -  полное  отсутствие  женской
ласки. Чеченские женщины, увы, для этого дела совершенно не годятся - у  них
аллергия  на  суперагентов  немусульманского  происхождения.  Лишенный  оной
ласки, суперагент становится социально опасен  -  он  начинает  сверх  плана
мочить всех подряд "левых" и делается страшно агрессивен. Вот и сейчас - уже
столько времени я прозябаю вообще без всякой ласки,  а  тут  пришла  вредная
соседка устраивать такие мелочные разборки по поводу керосиновой  вони,  что
хочется мгновенно удавить ее одним движением тренированных рук! Да  вдобавок
ко всему эта вредная теперь знает больше, чем положено...
   Вот тут я ошибся вторично. Мне, знаете ли, не доводилось ранее общаться с
франсузелями,  а  потому  я  ориентировался  на   мировоззрение   нормальной
российской женщины. Что  бы  пред  приняла  нормальная  российская  женщина,
услышав такой фантастический бред? Тут два варианта: либо  послала  подальше
повествователя, пообещав пожаловаться администрации гостиницы на чрезвычайно
вонючее соседство, либо с  ходу  поняла  бы,  что  ее  пытаются  элементарно
закадрить, и поддалась бы на столь незамысловатое ухищрение - в  зависимости
от настроения и степени усталости. Не сумев  определить  по  выражению  лица
француженки, к какому из  вариантов  она  склоняется,  я  уже  скорчил  было
подобострастную рожу, чтобы просить прощения у обиженной  мною  соседки,  но
моя гримаса, судя по всему,  была  истолкована  совершенно  превратно.  Эдит
плотно прикрыла входную дверь, решительно сверкнула  глазами  и,  с  треском
разорвав на себе блузку, взволнованно пролепетала трагическим шепотом:
   - Я готов сотрудничать это дело. Убивать нет - я буду по могать ты!  Бери
я!
   Ну что тут было делать? В первый  момент  я  хотел  было  из  виниться  и
обратить все в шутку, но... знаете, я ведь так  долго  был  без  женщины,  а
тугие аккуратные груди  Эдит  столь  обольстительно  колыхались  в  такт  ее
учащенному дыханию, и были эти груди так близки, так доступны... В общем, не
виноватый я! Она сама пришла и буквально на двенадцатой минуте общения  чуть
ли не  изнасиловала  меня  -  воняющего  керосином,  незнакомого  бородатого
мужика, представившегося суперагентом. Извращенка, блин! И самое странное  -
она до сих пор ни разу не усомнилась, что я на самом деле являюсь этим самым
мифическим агентом. Теперь  я  точно  знаю,  что  мировоззренческая  позиция
женщин Франции некоторым образом отличается oi  восприятия  действительности
нашими дамами...
   В дверь деликатно постучали. Эдит напрягла бедра; встре-воженно  заерзала
подо мной и повернула голову к выходу  Проигнорировав  неожиданно  возникшую
помеху, я поднапряг ся и в пять ритмичных  толчков  завершил  процесс,  безо
всякого стеснения заорав от избытка чувств - пусть послушают. Моя  подружка,
недовольно пробурчав что-то по-французски, вывернулась из-под меня и пошла к
двери, на ходу набрасывая халат. Тут вам не здесь, когда при  таких  забавах
мужик за все в ответе: эмансипация, понимаешь! Барахтались мы в номере  Эдит
- она хозяйка, значит, ей и отвечать на дурные вопросы непрошеных визитеров.
   - Извините, мадам Ловаль... вы одна? - послышался из  прихожей  воркующий
голос Эля Бичкаева - замзава  гостиницы  по  безопасности,  ведающего  всеми
импортными постояльцами. Эль - старый гэбэшник, он старается влезть  в  душу
каждому иностранцу, и зачастую у него это получается: симпатичный,  сволочь,
и обаяшка, каких поискать. За пять суток он умудрился побеседовать с  каждым
из нас по четыре раза - у меня имеются аж три его визитки:  он  носит  их  в
карманах пачками и раздает всем  подряд,  иногда  забывая,  что  уже  одарил
постояльца накануне.
   - Это дело не ты! - с наигранным возмущением ответила Эдит. - Я что хочет
делает! Или не так?
   - Нет-нет, это, конечно, ваше дело - что хотите, пожалуйста,  -  поспешно
заявил Эль. - Просто у нас тут кое-какие неурядицы возникли... Не  могли  бы
вы пустить нас осмотреть ваш номер? Мы, видите ли, осматриваем все номера...
   - Обыск? - негодующе пискнула Эдит. - Я - обыск? Консул - ордер! Прочь!
   - Да ну что вы, какой обыск! - воскликнул Эль и вкрадчиво предложил:
   - Мы просто зайдем - глянем, и все. Я пони маю, конечно, вы можете нас не
пустить, но тогда у меня ионе воле могут возникнуть подозрения:  а  что  там
мадам Ловаль скрывает в своем номере? Значит, есть что скрывать! Ну так  что
- пускаете или нет?
   Вот змей! Такой кого угодно заговорит и заставит поступать так,  как  ему
выгодно. Наверно, их специально дрессируют где-то,  учат  психологии  и  так
далее. А и пусть себе заходят - такой оборот тоже входит в наши планы.
   - Кто там, дорогая? - подал я голос, давая Эдит понять,  что  нет  смысла
препятствовать Элю в осмотре номера. - К тебе гости?
   - Накрывать тело, Крис, - хозяйственно распорядилась Эдит. - К я гости  -
проходи!
   Вошел Эль и с ним двое незнакомцев, явно гэбэшного обличья  -  в  длинных
кожаных черных плащах, в шляпах и при галстуках. По ичкерским параметрам это
определенный шик и в некотором роде даже пижонство:  тутошняя  публика,  так
или  иначе  имеющая  отношение  к  разным  хитрым  ведомствам,  предпочитает
перемещаться  в  разномастных  круто  навороченных  "комках"  или  смешанном
полувоенном прикиде - кто во что горазд.
   - А-а-а, мистер Вуд!  -  лживо  обрадовался  Эль,  обнаружив  мое  слегка
накрытое  простыней  тело  в  кровати  Эдит,  и,  покосившись  на   хозяйку,
продемонстрировал довольно приличный английский:
   - Как долго вы находитесь в апартаментах мадам Ловаль?
   - Вы хотите спросить, как долго я нахожусь  в  кровати  мадам  Ловаль?  -
коварно уточнил я. - Не так ли, старина?
   - Да, что-то в этом роде, - пробормотал Эль, отводя взгляд.  -  Но  меня,
собственно, в  настоящий  момент  интересует  лишь  местонахождение  каждого
постояльца нашей гостиницы. Что касается кровати - это ваше личное дело.
   - Я здесь вот уже почти пять суток - в кровати, -  устало  пошутил  я.  -
Видите ли, мадам Ловаль чрезвычайно активна в этом плане...
   - То есть за последний час вы никуда  не  выходили,  -  резюмировал  Эль,
приблизившись к окну и  зачем-то  осматривая  его  -  плащи  в  этот  момент
дефилировали по номеру и рассеянно  озирались  по  сторонам,  будто  надеясь
обнаружить нечто крайне предосудительное. - Вы вообще, в  отличие  от  ваших
товарищей, ведете чрезвычайно односторонний  образ  жизни.  Я  бы  сказал  -
эмм... с гиперсексуальным уклоном, что ли... Это, конечно, ваше личное дело,
но... вы, в конце концов, уже далеко не мальчик... Вы не находите,  что  это
несколько странно?
   Черт возьми! Ну разумеется, очень даже нахожу! Мои товарищи, Грег и  Фил,
с самого утра уматывают  из  гостиницы  по  делам,  едва  почистив  зубы,  и
возвращаются поздно вечером практически в невменяемом состоянии: у  Грега  в
ОБСЕ и иных международных полушпионских  конторах  куча  приятелей,  которые
считают своим долгом напоить соотечественников до поросячьего визга.  Дурная
традиция, заимствованная у российских обывателей.  Мы  ждем  могущественного
покровителя Грега, который весьма  некстати  укатил  из  Ичкерии  по  делам.
Покровитель  нужен,  чтобы  решить  кое-какие   проблемы   производственного
характера - без него это не представляется возможным. Кстати, если я  ничего
не перепутал, оный покровитель должен сегодня прибыть в столицу  Ичкерии  во
второй половине дня, или, вернее, уже прибыл - ежели злые люди  не  грохнули
его где-то в командировке: тут в последнее время это в  порядке  вещей.  Так
вот - мы ждем покровителя и от нечего делать убиваем время  кто  как  может,
потому что скучно - весь день моросит, серая мгла  повисла  над  городом,  и
хочется стреляться. Только Грег и Фил, с точки  зрения  аборигенов,  убивают
естественным образом, а ваш покорный слуга - не совсем.  В  ночное  время  я
гуляю по гидротехническим коммуникациям  города,  а  днем  сплю  и  хаотично
отдаюсь Эдит. А чтобы у слухачей Эля не возникло каких-либо подозрений, Эдит
в процессе моих подземных путешествий включает полуторачасовую запись  наших
дневных упражнений. С момента нашего знакомства эта  своенравная  французель
забросила служебные обязанности, и теперь у всех создается впечатление,  что
мы в течение пяти суток безвылазно торчим в  номере  и  добрую  треть  всего
этого времени  жестоко  скрипим  кроватью,  оглушая  слухачей  восторженными
криками оргастического характера. Да, получается небольшая неувязочка -  тут
я  немного  не  рассчитал.  Получается,  что  ваш  покорный  слуга  какой-то
неугомонный половой разбойник, беспощадно эксплуатирующий мадам Ловаль  день
и ночь - практически без передышки. А между  тем,  как  справедливо  заметил
Эль, я далеко не мальчик - судя по документам, мне почти сорок лет! Ай-я-яй!
Нехорошо. Черт знает что такое...
   - Мадам Ловаль - необыкновенная женщина, - с чувством продекламировал  я,
почесав  бороду.  -  Она...  она...  (хотел  сказать  -  все  соки  из  меня
повысасыва