не удосужился сориентироваться по солнцу. Теперь,  если  нас
вывезут с территории лагеря таким же макаром, как и привезли, и где-нибудь в
центре села откроют лицо, я даже  приблизительно  не  буду  представлять,  в
какой  стороне  света  располагается  распрекрасный  образцово-показательный
"Мордас".  Это  будет  очень  обидно.  И  для  меня,  и  для   артиллеристов
группировки.
   Чтобы организовать полноценный визуальный контроль за всеми подступами  к
селу, даже по самым скромным подсчетам, понадобятся как минимум  восемь  пар
зорких глаз, вооруженных бинокулярными линзами. Целое отделение.  Отделения,
к величайшему сожалению, в моем распоряжении не было...
   Эх, моих бы ребятишек сюда! Хотя бы с  десяток!  Отследить  этого  козла,
резво вломиться туда, куда он ездит, разобраться  там  со  всеми  подряд,  а
потом на его машине прикатить на территорию полка поздно ночью и задать этим
"мордасам" жару... Ммммм-даааа... Мечты идиота.
   Увы, я мог  располагать  только  сам  собой  -  использовать  в  качестве
наблюдателя-разведчика близорукого Тэда можно было с таким же  успехом,  как
выдергивать задницей гвозди...
   У меня хватило ума попросить Имрана сопроводить  нас  до  "Лендровера"  -
якобы чтобы взять кое-что из вещей. В процессе этого мероприятия я умудрился
незаметно сунуть в сумку запасной  моток  нейлонового  троса  от  лебедки  с
трехпалой кошкой на конце и благополучно протащил эту сумку в "изолятор".
   Когда же мы наконец-то захлопнули за собой калитку  и  остались  одни,  я
опрометью  бросился  в   дом   и   с   лихорадочной   поспешностью   занялся
приготовлениями к предстоящей  экскурсии.  Спустя  три  минуты  я  стоял  во
дворике, переодетый в СБОЙ спортивный костюм, с повязанной на шее  косынкой,
сварганенной из разодранной  мною  футболки  Тэда  (он  об  этом  не  знал),
перемотанный тросом с кошкой на конце, с ножом на поясе и биноклем на груди.
Этакий Рембо чеченского разлива. Да, в руках  у  меня  еще  были  табурет  и
одеяло, содранное с соседней кровати.
   Тэд в этот момент закончил плескаться под умывальником  и,  разогнувшись,
недоуменно вытаращился на меня.
   - На моей кровати я уложил вещи под  одеяло  -  сделал  имитацию  спящего
человека, - сообщил я Тэду. - Это на всякий случай,  если  вдруг  кто-нибудь
припрется. Понятно?
   Надо отдать британцу должное. За время нашего совместного путешествия  он
некоторым образом адаптировался к моим выкидонам и более не ронял челюсть на
пол. В этот раз Тэд пару раз причмокнул губами, покачал головой и спросил:
   - Что, началось?
   - Пока нет, - успокоил я коллегу. - Пока я только  желаю  понаблюдать  за
объектом. Приду утром. Если что, ты ничего не знаешь. А  если  будет  совсем
невтерпеж - объяснишь им, что я пошел поискать себе женщину  в  каком-нибудь
селе.
   - Они не понимают по-английски, - благоразумно поправил меня Тэд. - Как я
объясню?
   - Жестами, коллега, жестами, - успокоил я его. - Ну  все,  табурет  потом
поставишь на место, одеяло вытряхнешь и заправишь. Пока. - Проинструктировав
британца подобным образом, я обошел дом, приставил к стене табурет,  накинул
на верх забора одеяло и легко пролез под масксетью наружу.
   Систему охраны лагеря я раскусил еще в первый день  нашего  пребывания  в
полку. Хотя Вахид и надувал  щеки,  утверждая,  что  ни  одна  мышь  за  его
периметр не проскочит, ничего сложного она из себя не  представляла  и  была
легко преодолима. При творческом подходе к делу.
   По периметру территорию лагеря окружала пришпиленная к  деревьям  "егоза"
 метра в полтора высотой, в  три  пакета.  С
внутренней стороны вдоль этой "егозы"  гуляли  круглосуточно  четыре  парных
патруля - челночным методом каждый в своем секторе.
   Протяженность  постов  была  не  менее  четырехсот  метров,  а  поскольку
периметр имел форму эллипса  и  хорошо  просматриваемая  контрольная  полоса
напрочь отсутствовала, каждый патруль мог одномоментно  контролировать  лишь
незначительную часть своего маршрута - примерно  одну  треть.  Каким  местом
часовые околачивали груши в ночное время, я даже представить себе  не  могу.
Фонариками  в  темное  время  суток  на   территории   лагеря   пользоваться
категорически запрещалось, а ночные приборы, насколько я успел  разобраться,
выдавались только на операции.
   Собаками в охранных  целях  здесь  не  пользовались.  "Командир  запретил
нахождение собак на территории лагеря, -  заметил  по  этому  поводу  Имран,
когда я удивился, отчего это в лагере так тихо. - Собаки по ночам так сильно
лают, что могут выдать месторасположение  полка.  Вдруг  вражеская  разведка
будет отираться где-нибудь поблизости? И потом,  командир  вообще  не  любит
собак. В детстве его покусала какая-то овчарка, вот и  остались  впечатления
на всю жизнь..."
   Пробелы  в  организации  патрулирования  с  лихвой  компенсировали  мины,
защищавшие лагерь лучше самого бдительного часового.
   - Когда лагерь оборудовали, двести ящиков эргэдэшек  ушло,  -  обмолвился
сегодня после обеда зам по снабжению  Исмаил,  когда  рассказывал  о  боевом
обеспечении полка. Я взял эту информацию на заметку, хотя  и  слушал  крайне
рассеянно.
   Четыре тысячи растяжек охраняли лагерь с длиной периметра едва  ли  более
полутора километров. Чтобы пролезть через такую цепь заграждений по  высокой
траве и густому подлеску, необходимо было иметь фантастически острое зрение,
ловкость фокусника и громадный запас терпения -  передвигаться  пришлось  бы
приставными шажками, аккуратно отводя руками каждый кустик, каждую веточку.
   Ночью соваться в лагерь, кроме как через КПП, вообще не стоило. Разве что
в целях самоубийства. В общем, насчет мыши я не знаю, а насчет проникновения
в лагерь посторонних людей Вахид мог не волноваться. По земле  забраться  на
территорию полка было невозможно...
   Спрыгнув на траву с обратной стороны ограждения  изолятора,  я  осторожно
пробрался вдоль пустующих  летних  классов  к  посыпанной  гравием  дорожке,
расположенной вдоль периметра, и замер в кустах, натянув на лицо  косынку  с
прорезями для глаз. Очень  скоро  мимо  прошлепали  часовые  и  скрьшись  за
поворотом дорожки, вернее за кустами.
   Без  особого  труда  просочившись  под  средним  пакетом  "егозы",  я  на
получетвереньках отполз от ограждения метров на десять, вглядываясь в каждый
дюйм травяного покрова, и где-то на девятом метре лишь чудом не напоролся на
растяжку, поставленную не по правилам:  граната  в  траве,  а  второй  конец
проволоки протянут наискосок, под углом 45 градусов, и закреплен  за  нижнюю
ветку дуба. Вот сволочи! Растяжки положено ставить  от  колышка  к  колышку.
Бывалый человек знает об этом и внимательно смотрит  под  ноги,  не  обращая
особого внимания на нижние ветки деревьев...
   Решив более не испытывать судьбу, я вскарабкался на  следующее  дерево  и
метрах в пяти от земли затаился, переводя дыхание  и  прислушиваясь.  Спустя
пару минут часовые прошли обратно, размахивая руками  и  смеясь  -  отвратно
несут службу! А еще мнят себя образцовыми бойцами... Когда они  скрылись  за
кустами, я размотал трос, надел рукавицы и забросил кошку на ветку соседнего
дуба.
   - Ну, чтоб тебе долбануться. Сыч! - суеверно  пробормотал  я  и,  натянув
трос, перемахнул на соседнее дерево. Получилось довольно шумно  -  кроссовки
смачно шлепнули по стволу  и  со  скрипом  поехали  вниз.  Секунд  десять  я
отчаянно скользил подошвами по  коре,  пытаясь  зафиксироваться  на  слишком
высоко торчавшей ветке и шурша при этом, как стая летучих мышей-вампиров.  -
Вспотев от напряжения, я затаился на дереве и минуты три пытался определить,
заинтересовала ли моя  возня  часовых.  Спустя  три  минуты  парочка  прошла
обратно, даже не удосужившись  посмотреть  в  мою  сторону,  -  я  прекрасно
рассмотрел их кепки через листву деревьев.
   Подождав, когда часовые исчезли из  поля  зрения,  я  забросил  кошку  на
следующее  дерево  и  уже  достаточно  ловко,  как   тренированная   макака,
переместился на его ствол. Таким образом  я  преодолел  без  происшествий  и
срывов что-то около ста метров и, рассудив,  что  этого  вполне  достаточно,
спустился на землю.
   Передвигаясь, как танцор-степист, я удалился от опасной зоны  еще  метров
на тридцать и заметил, что поднимаюсь в гору.  Ну  что  ж,  теперь  можно  и
кругаля дать. Вряд ли выше есть какие-то хитрые препятствия.
   Держа в уме очертания периметра лагеря,  я  быстро  пошел  по  окружности
вправо, продираясь через густые кусты,  и  очень  скоро  выбрался  на  узкую
лесную дорогу - две колеи,  петлявшие  меж  деревьев.  Одним  концом  дорога
упиралась в шлагбаум, расположенный справа от меня метрах в ста  пятидесяти.
Другой же ее конец исчезал за поворотом - буквально в пятнадцати шагах слева
от меня.
   Итак, вот она, дорога, по которой "духи" ездят в Хатой и дальше, куда  им
заблагорассудится.  По  этой  же  дорожке  каждый   вечер   командир   полка
отправляется черт знает куда - якобы в семью... Так, так...
   Пройдя по кустикам до поворота, я  развернулся  к  шлагбауму  задницей  и
потрусил по дороге прочь от лагеря. Торопиться было некуда - соревнование  в
скорости с "уазиком" командира полка в программу моей боевой  подготовки  не
входило. Через полчаса Вахид покинет территорию полка, а  спустя  еще  минут
пятнадцать проедет мимо. Я, так и быть, в это время посижу  в  кустиках.  Не
хочу смущать парней своим странным видом. На сегодня  в  мои  планы  входило
следующее: прошвырнуться по этой дорожке  до  подступов  к  селу,  забраться
куда-нибудь повыше,  хорошо  сориентироваться  и,  оборудовав  лежку,  мирно
уснуть до утра. Утром  я  сумею  легко  отследить,  откуда  стартует  машина
командира полка,  направляясь  обратно  в  лагерь,  засеку  это  местечко  и
быстренько пробегусь по утренней прохладе до шлагбаума. Нас везли от  центра
села до полка минут сорок. Пунктуальный  Вахид  прибывает  в  полк  к  7.00.
Следовательно, из села он должен выехать ориентировочно  в  6.20  плюс-минус
пять минут. Следом за ним можно будет выдвигаться  и  мне.  Полагаю,  вполне
достаточно двух часов, чтобы добежать до лагеря,  попрыгать  по  деревьям  и
аккуратно просочиться в "изолятор". Короче, все тип-топ...
   Рассуждая подобным образом, я  трусцой  поднялся  на  небольшой  перевал,
миновал его верхнюю точку и... резко затормозил, разинув рот от удивления.
   Внизу распростерся Хатой... Я протер глаза  и  ущипнул  себя  за  щеку  -
видение не проходило. Стрелки моих часов фиксировали 19.45 - получалось, что
от лагеря до села было всего лишь двадцать минут бега трусцой.
   - П...дец, приехали, - совершенно самостоятельно пробормотали мои губы  и
свернулись в трубочку. Совсем как у Тэда в моменты наивысшего удивления.
   Получается, что те, кто вывез нас из села, сорок минут нарочно елозили по
горным дорогам. Чтобы создать видимость солидного удаления.
   Полк нагло располагался в пяти минутах езды от села, и поскольку он стоял
в седловине, звукоизоляция была просто великолепная.  Именно  поэтому  я  ни
разу не слышал  характерных  шумов  сельского  быта,  хотя  ночью  на  таком
расстоянии, по идее, можно было что-нибудь уловить, особенно собачий лай.
   Это было неслыханной дерзостью - подобного прецедента на моей  памяти  не
случалось ни разу. Вот оно что! А наши-то утюжат горы из "Акаций" и "Града",
долбят методично по  гипотетическим  "духовским"  квадратам.  Кому  могло  в
голову прийти, что "духи" - вот они, рядышком с селом?  Ой-е-е!!!  Куда,  на
хрен, разведка смотрит? Каким  местом  груши  околачивает  спецназ?  Обидно,
очень обидно... Ну ничего, господин Музаев, - теперь все. Теперь  Имрану  не
понадобится  менять  маски  под  осень.  Дай  Бог  мне  только  благополучно
выбраться отсюда...
   Приняв вправо, я  пробрался  к  первым  попавшимся  кустам,  двигаясь  на
полусогнутых по склону холма, устроился  поудобнее,  вооружился  биноклем  и
стал ожидать.
   С моего наблюдательного пункта открывался  великолепный  обзор.  На  фоне
голубо-дымчатой  панорамы  могучих  гор   прекрасно   прослеживались   следы
многочисленных разрывов снарядов, ложившихся километров за десять от Хатоя к
югу.  Наши  добросовестно  лупили  по  подозрительным  квадратам.   Наверно,
аналитики с глубокомысленным видом дают каждое  утро  начальнику  артиллерии
свои выкладки - типа того, что "духи" обязательно должны быть вот  именно  в
этом квадрате.
   Зря стараетесь, ребята! Ну ничего, ничего - всякому овощу свое время.
   В 20.09 из леса на перевал выскочил "уазик", порычал в  верхней  точке  и
неторопливо  спустился  к  селу.  Далеко  он  не  поехал.  Выписав  дугу  по
близлежащей к  перевалу  оконечности  села,  подрулил  к  обширной  усадьбе,
расположенной несколько на отшибе, и въехал во двор.
   - 0-е! Вот и ладненько, - удовлетворенно констатировал я. - Не надо будет
шастать по улицам и смущать соседских собак...
   Усадьба состояла из двух дворов, разгороженнь1х общим забором.  В  первой
половине, расположенной ближе ко мне, разместился небольшой беленый домик  и
навес для машины - "уазик" загнали под него. В разделительном заборе имелась
дверь, которая вела во второй двор.  В  нем  располагался  дом  подлиннее  и
покруче -  этакий  добротный  кирпичный  билдинг  с  железной  крышей,  ярко
отсвечивавшей в лучах клонившегося к западу солнца.
   Из "уазика" вышли четверо и тут  же  разделились  -  трое  направились  к
маленькому домику, а четвертый вошел в калитку разделительной стены и  исчез
из поля зрения.
   - Ну вот и все,  Вахид,  -  пробормотал  я.  -  Вот  и  накрыли  мы  твое
гнездышко. Интересно, кто там, в теремочке, живет?
   Посидев в кустах еще с полчаса, я  ничего  интересного  не  обнаружил.  В
первом дворе минут пять шастали туда-сюда мужики - от машины к  столу  перед
домом и обратно. Затем они уселись за стол то ли ужинать, то ли  еще  зачем.
Второй двор с моей позиции не просматривался - разве что верхняя треть  окон
дома. Посчитав мужиков за столом (а их было пятеро), я  сделал  вывод,  что,
помимо приехавших, в усадьбе постоянно находятся двое сторожей.  Из  второго
двора никто не появлялся. Делать мне здесь было больше нечего. Выбравшись из
кустов, я пробрался за перевал и  побежал  обратно  в  лагерь,  благоразумно
рассудив, что, если в лесу будет слишком темно  для  высотного  перемещения,
можно с успехом переночевать, привязавшись тросом к дереву.
   Спустя двадцать пять минут я уже сидел на  дубе.  Видимость  была  вполне
достаточная, и я примеривался, как  получше  забросить  кошку  на  следующее
дерево, а уже в 21.40 Тэд с интересом наблюдал, как я стираю  в  умывальнике
свой перемазанный в белилах  спортивный  костюм  -  без  табурета  и  одеяла
сохранить его в первозданном виде не получилось...
   Утром следующего дня мы плотно позавтракали, дождались приезда  командира
полка и мило с ним распрощались, пообещав на страницах будущей книги в самых
выгодных тонах выделить его распрекрасный образцово-показательный "Мордас" -
этакую розочку на фоне беспросветного военного дерьма. Расспросив,  куда  мы
желаем  податься,  командир  проинструктировал  трех  парней  в   гражданке,
вооруженных автоматами, и удалился. Зам по снабжению Исмаил дал нам в дорогу
трехлитровую банку  свежеизжаренного  шашлыка,  десять  лавашей  и  упаковку
баварского пива.
   - Спасибо, Исмаил, - растроганно поблагодарил я, а про себя решил:  когда
мы будем штурмовать этот лагерь после  обильной  артподготовки,  надо  будет
сказать своим бойцам, чтобы не брали Исмаила в плен. Зачем  такому  хорошему
человеку мучиться в вонючем подвале "фильтра"?
   Затем трое проинструктированных обраслетили  наши  запястья  в  положении
"руки за спину", натянули на самый нос вязаные шапочки и усадили  на  заднее
сиденье "ленда". Покатав дорогих гостей положенные сорок минут по  окрестным
дорогам,  сопровождающие  избавили  нас  от  своего  присутствия  где-то  за
околицей Хатоя, на дороге, ведущей в Грозный, а на прощание пожелали  больше
в здешних местах не появляться.  Дескать,  небезопасно  тут,  злые  федералы
шастают пачками.
   - Сегодня ночью мне придется спать в машине? - прозорливо поинтересовался
Тэд, растирая запястья и задумчиво  глядя  вслед  удаляющемуся  "духовскому"
"уазику".
   - Верно мыслишь, коллега, - одобрил я ход его рассуждений.  -  Однако  до
ночи еще далеко. И неизвестно, придется ли спать вообще.  Может  быть,  коль
скоро потребуют  обстоятельства,  мы  будем  всю  ночь  трястись  по  горным
дорогам. А посему давай-ка покинем  эту  дыру,  замаскируемся  где-нибудь  в
лесочке и отдохнем там как следует.

ГЛАВА 18

   В 19.00 я уже сидел на склоне холма в кустах  и  наблюдал  в  бинокль  за
двойной усадьбой.
   Для того чтобы добраться от замаскированного в лесу "ленда"  до  НП,  мне
понадобилось почти два часа. Пришлось  дать  порядочный  крюк  вокруг  села,
чтобы не  подвергать  себя  риску  быть  замеченным  кем-нибудь  из  местных
жителей.
   В усадьбе все было обыденно и малоинтересно. За тот  промежуток  времени,
что я наблюдал за подворьем, два мужика  безвылазно  сидели  возле  дома  за
столом и упорядочение махали руками - по всей видимости, играли в карты.
   Во втором дворе, как уже говорилось выше, я рассмотреть  ничего  не  мог,
кроме крыши и верхней трети окон длинного дома. Мысль, что в этом загадочном
дворе может находиться моя  жена,  уже  не  повергала  меня  в  дрожь  и  не
заставляла безрассудствовать. Я переболел  этим  сегодня  в  течение  дня  и
теперь воспринимал второй двор лишь  как  место  гипотетического  нахождения
обезличенного объекта поисков.
   Днем же, едва мы замаскировали свою машину в лесу,  я,  пожелав  британцу
приятно провести время наедине с банкой шашлыка и  пивом,  припустил  рысцой
вокруг села, имея твердое намерение вторгнуться в усадьбу немедля,  укокошив
между делом обоих сторожей, и произвести тотальный шмон во втором дворе.
   К счастью, путь оказался довольно длинным. Преодолев едва ли одну  треть,
я остыл, разложил все по полочкам и пришел к выводу, что слегка погорячился.
   Подобраться к усадьбе незамеченным в течение дня было не  то  что  весьма
проблематично, а просто невозможно. Мне пришлось  бы  спускаться  по  голому
склону холма, а затем идти по практически открытой местности почти километр.
За  время,  требующееся  для  такой  прогулки,  меня  элементарно  могли  бы
обнаружить те же самые сторожа, постоянно сидевшие за столом во  дворе,  или
соседи.
   Конечно, я мог бы нагло постучаться  в  усадьбу,  придумать  какую-нибудь
правдоподобную отмазку и, улучив момент, быстро и тихо ухайдокать  сторожей,
а затем произвести ревизию второго двора. Но в  длинном  доме,  помимо  моей
жены, могут проживать другие женщины - пленницы Вахида. Еще неизвестно,  как
этот гарем отреагирует на внезапное появление чужака. Очень может быть,  что
они подымут невообразимый крик, который привлечет внимание соседей. Даже при
отсутствии базара нет гарантии, что после того, как  я  обнаружу  свою  жену
(если обнаружу) и вместе с ней покину усадьбу, кто-то  из  этого  гарема  не
сообщит  о  случившемся   куда   следует.   Ведь   женская   натура   весьма
непредсказуема.
   И последнее. Незаметно вывести жену из села у меня не получится. Это  вне
всякого сомнения. В какую бы сторону  мы  ни  направились,  нас  обязательно
кто-нибудь из селян рано или поздно обнаружит. И  это  очень  быстро  станет
достоянием Вахида. Даже если я подрулю на "ленде" ко  двору,  быстро  грохну
сторожей, схвачу свою жену и умчусь как  вихрь  из  села,  очень  скоро  нас
перехватят  какие-нибудь  соседские  "духи",  так  как  радиоволны   быстрее
автомобиля...
   Нет, такой вариант явно не годился - многочисленные "если" сводили на нет
и без того ничтожно малый процент успеха.
   Для того чтобы незаметно пробраться в усадьбу и в то же время  не  шарить
вслепую на незнакомой территории, по которой гуляют вооруженные мужик