оятельность. Двигалась она, вот что! В отведенное для  отдыха  дневное
время. Да притом с хорошей крейсерской скоростью - даже медленно пропадающий
след за ней тянулся. В ночное время такого следа не было, потому как  конвой
перемещался черепашьими темпами.
   Так и смотрели  наши  бравые  парни  за  движением  точки:  Антон  молча,
покачивая головой, полковник - невнятно чертыхаясь и нанося на карте штрихи.
Это было как в кино: все видишь и примерный финал уже знаешь, но повлиять на
развитие событий не можешь. Как тут повлияешь? День, чужая земля, тут не  то
что прокатиться куда - носа высунуть невозбранно нельзя!
   Точка между тем доползла до границы экранного поля, мигнула напоследок  и
пропала. Зона приема сигнала - тридцать километров. От села, где остановился
на дневку конвой, наши хлопцы залегли километрах в пяти. За  каких-то  сорок
минут Беслан преодолел двадцать пять кило - почти половину обычного  ночного
автоперехода. То есть заехал, перышки почистил, пожрал  как  следует,  да  и
втопил на всю железку. Милое дело - это тебе не по ночи с дозором красться!
   - Какое идиотское стечение обстоятельств... - пробурчал Шведов,  тоскливо
глядя в окно. Полковник ошибался очень редко, в основном по мелочи, так  что
не имел готовой модели поведения при крупном конфузе. -  Редкое  стечение...
А-а-а, черт! Какое, на хер, стечение?! Идиота кусок, вот что! Старый козел -
влез не на ту грядку, так на тебе!  Понадеялся,  кретин,  на  синоптиков  да
авиацию! <Тут Шведов действительно  дал  маху.  Когда  ясно,  работает  наша
авиация, патрулируя как "наши"  районы,  так  и  находящиеся  под  контролем
боевиков. И в этих "духовских" районах лупят  любую  колонну,  что  не  была
заявлена в утреннем  наряде,  а  то  и  приглянувшийся  одиночный  транспорт
подозрительного вида. В связи с этим существует негласное правило поведения:
услышал  гул  приближающегося   самолета,   вертолета   или   даже   пьяного
дельтапланериста  -  останови  транспорт,  раскрой  все  двери   и   немедля
выскакивай из машины метров на пять, не меньше, с  поднятыми  руками.  Пусть
оператор убедится, что ты мирный гражданин  и  никого  не  прячешь.  Поэтому
днем, в ясную погоду, "духи" катаются даже по  своей  территории  только  по
великой  нужде.  Но  зимой  ясно  бывает  довольно  редко  -  следовало  это
учитывать. (Примеч. авт.)> Это же надо - такого косяка упороть!!!
   - Ничего  страшного,  дядь  Толь,  -  задушевно  обронил  Антон,  избегая
встречаться с полковником взглядом - еще,  не  дай  бог,  разгадает  искорки
злорадного торжества,  готовые  стрельнуть  наружу  горделивой  ухмылкой.  -
Выспимся, пожрем, проскочим  вот  сюда,  -  Антон  по-хозяйски  выдернул  из
пальцев полковника карандаш, жирно нанес пунктир  от  точки  их  стояния  на
восток к периферии. - И работаем по варианту номер один. Всего-то одни сутки
потеряли. Не бог весть какая беда! Спокойно выдвигаемся  в  конечный  пункт,
становимся вот тут  и  ожидаем  поступления  сигнала.  По-любо-му  мимо  нас
пройдут, никуда не денутся, - и, не удержавшись, добавил как  бы  мимоходом,
невзначай:
   - Нет безвыходных положений, дядь Толь. Любая ошибка поправима - не  нами
придумано...
   ...Не откладывая в  долгий  ящик,  Сергей  сразу  же  приступил  к  сбору
информации. Едва к нему вошел дед Семен, юноша спросил шепотом:
   - Дедушка, расскажите, как отсюда выбраться. Озолочу!
   Дед вздрогнул и покосился на открытую дверь, у которой разгуливал  страж.
Юный пленник заговорил - это было странно и неожиданно.
   - Вы мне только направление покажите, - подмигнул Сергей. - Как отойти от
этого места, чтобы не попасться.  Я  географию  знаю,  выберусь.  Только  бы
отойти подальше! Обещаю - как доберусь до дома,  я  о  вас  позабочусь.  Мои
родители - очень влиятельные и богатые люди. Не пожалеете.
   - Щас, - дед ухватил "парашу" и потащил ее на выход, заметив, что  страж,
проходящий мимо, заглянул в зиндан, проверяя, все ли в порядке.
   - Как с твоего оконца глядеть - влево от дороги, -  нашептал  дед  Семен,
вернувшись с пустым ведром, притащив хлеб  с  водой  и  совковую  лопату.  -
Справа - пропасть. Если по ночи, надо смотреть, кабы не упасть. И все  время
от дороги влево держать. Если доберешься  до  ущелья,  значит,  повезло.  По
ущелью как раз в долину выйдешь. По дороге нельзя -  прямиком  в  Китум-Вале
попадешь. А там сразу поймают.
   - Спасибо, дедушка, -  горячо  пробормотал  Сергей.  -  Спасибо,  что  не
побоялись помочь.
   - Не за что. Все  равно  поймают,  -  дед  махнул  рукой  и  со  странной
беззаботностью хмыкнул:
   - Тут всех ловят. Никто еще не убежал. Некуда бежать. В села нельзя. А по
горам блукать - сдохнешь али волки заедят. Тут всех заедают.
   - А наши далеко? - с надеждой спросил Сергей.
   - Которые - наши? - не понял дед.
   - Как это - которые? - безразмерно удивился Сергей. - Вы  что,  дедушка?!
Войска наши! Как далеко отсюда ближайший блокпост?
   - Семен, ти там застрал зачэм?! - окликнул  сверху  страж,  заглядывая  в
дверной проем. - Чиму хочиш?
   - Щас, щас, подчищщу тута,  -  дед  принялся  скрести  по  полу  лопатой,
напряженно сморщив на удивление гладкий лоб  -  пытался  отыскать  ответ  на
вопрос юного пленника.
   "А дед, похоже, не в себе, - сделал неприятное открытие Сергей,  наблюдая
за вольноотпущенным. - Может, зря я к нему обратился?"
   - Эта, как его... Щас, погоди, - дед вдруг подхватился, проворно поднялся
по ступеням и спросил у стража:
   - Ваха, ты не знаешь - федералов с Кутумского перевала вышибли? Мальчонка
спрашивает, где тут поблизи наши сидят.
   - Оо-о-о,  господи!  -  прошипел  Сергей,  мгновенно  наливаясь  пунцовой
краской. - Идиот!!!
   Ваха  повел  себя  вполне  адекватно:  удивленно  хрюкнул,  отвесил  деду
затрещину, пинками прогнал его прочь и быстро спустился к Сергею.
   - Чиму хочиш? - страж растопырился  на  нижней  ступени,  с  любопытством
уставившись на юного пленника и даже не озаботившись перевести  из-за  спины
оружие. - Бижят хочиш?
   Богатырем  страж  не  выглядел.  Молодой  мужик  среднего   телосложения,
какой-то    недотепистый    и    расхлябанный,    в    замызганной    форме.
Сельскохозяйственного типа мужичок, как говорит мама. С  оружием  обращается
небрежно...
   "Вот он, момент истины, -  молнией  мелькнуло  в  голове  юноши.  -  Один
прыжок, захват, удушающий, забираем автомат и... Сейчас или никогда!"
   Сергей качнулся назад, группируясь для прыжка, но более ничего  полезного
сделать не успел - страж, мгновенно среагировав, шагнул вперед и ловко  пнул
пленника в грудь, опрокидывая его на поддон. В правой руке ею  неведомо  как
оказался здоровенный тесак, кончик лезвия которого тотчас же уперся в  кадык
юноши.
   - Ох-х-х... - болезненно выдохнул  Сергей,  прижимая  руки  к  ушибленной
груди. Дышать было больно, острие ножа, безжалостно  давящее  на  кадык,  не
давало сглотнуть подступившую вязкую слюну.
   Хотелось   расплакаться.   Черт,   что   за   люди?!   Вроде   неказистый
сельскохозяйственный мужичок, самого пре-чмошного обличья...  почему  бы  не
дать себя обезоружить такому умелому знатоку айкидо?
   - Такой нэ стрилят, - усмехнулся страж, убирая нож и  похлопывая  ладонью
по автомату, так и оставшемуся болтаться у него за спиной. -  Адын  нож  или
рукам уби-ват - запраста. Тэпэр давай гаварыт будим.  Как  жжит  будим.  Как
умират будим...
   В течение последующих пяти минут сторож Ваха провел с пленником вдумчивую
беседу, суть которой сводилась к следующему. Пленник  -  Сергей  то  бишь  -
совершил ужасный проступок. Если Ваха расскажет об этом командиру - Руслану,
то Сергея тотчас же  расстреляют.  Нет,  даже  не  расстреляют  -  просто  в
пропасть сбросят. Чтобы патронов не тратить. А потом поймают всю его семью и
- тоже в пропасть. Каким боком они всю семью достанут, Ваха даже  думать  не
желает - это не его проблемы.  Но  обязательно  всех  достанут.  Амба  всем,
короче. Но! Ваха добрый. Он не злодей, а просто настоящий солдат  ичкерского
спецназа, который запросто рвет глотки врагам голыми руками, но в  перерывах
между многочисленными боями становится классным парнем, способным на  добрые
дела. Вот такое доброе дело он сейчас как раз и вершит - спасает  Сергея  от
верной смерти. А Сергей за это ему будет по гроб жизни обязан.
   - Что надо делать?  -  живо  поинтересовался  Сергей,  уловив,  что  Ваха
чего-то от него хочет. -  Если  в  задницу  трахаться  или  оральным  сексом
заниматься - никогда в жизни! Все остальное - пожалуйста. -  Питарас  сабсэм
нэ любим! - презрительно скривился Ваха. - Настоящщий  мужжик  любим  -  вот
так. Атдихай - патом пагаварым... - и убыл, заперев дверь.
   Ближе к полудню Ваха вновь посетил провинившегося пленника и щедро одарил
неслыханными по тутошним условиям ценностями:  вручил  старенькое  шерстяное
одеяло, ломоть сравнительно  свежей  лепешки  из  белого  теста,  три  куска
сахара.  Апофеозом  проявления  неожиданной  приязни  явился  тлеющий  бычок
самокрутки с характерным сладковатым запахом. Сергей с благодарностью принял
подношение, повертел в руках бычок - он никогда не курил, считая  это  одним
из проявлений  слабости,  достойной  лишь  плебса,  и,  чтобы  сделать  Вахе
приятное, осторожно затянулся. Ваха  поощрительно  кивнул  -  не  стесняйся,
попробуй еще. Юноша, освоившись, сделал три глубокие  затяжки,  к  удивлению
своему, не закашлялся и заметил вдруг, что зиндан плавно  качается,  как  на
волнах утлый челн, а физиономия Вахи расплывается наподобие студня.
   - Что это? - заплетающимся языком поинтересовался Сергей, с  любопытством
глядя на тлеющий бычок. - Мариуху. - .уху... хуана?
   - Шала, - весело осклабившись, пояснил Ваха. -  Ти  кайф  паймаль  -  тры
минуты прайдет. Нищщтяк - этат нэ врэдна.
   Дождавшись, когда пленник несколько пришел в себя, Ваха приступил к делу.
Род у Вахи небольшой и не шибко богатый. В прошлом году отец умер, и  теперь
Ваха остался за главного. У него есть  младший  брат,  который  хочет  летом
этого года поступать в университет. Вот, собственно, и  суть  дела.  Деньги,
конечно, у Вахи есть - у настоящего мужчины всегда деньги  должны  быть.  Но
семья большая, надо всем помогать. Ваха знает, что в  особом  индивидуальном
зиндане кто попало не сидит - только шишки. Значит,  родственники  Сергея  -
большие люди. Отношения родственников Сергея с Русланом  Ваху  не  касаются,
это не его ума дело. А с Сергеем он желает сделать  свой  маленький  бизнес.
Дашь на дашь, или по-простому - бартер. Ваха Сергею - жизнь, а Сергей Вахе -
помощь в засовывании брата в университет  и  обеспечении  молодого  оболтуса
временным жильем на пять лет. Сделка очень  выгодная,  с  какой  стороны  ни
смотри. Для состоятельных людей устроить парня в  университет  и  снять  ему
квартиру - не проблема. А жизнь...
   - Жжизн бивает адын. И пражжит его н  гдо  так,  щтоб  патом  никакой  ни
сказат: зачэм такой, сабсэм плахой питарас, сразу нэ сдох, э?
   Столь вольное цитирование классика Сергей пропустил мимо ушей  -  он  был
настолько потрясен простецкой наглостью стража, что не сразу и нашелся,  что
ответить. Это что ж такое? Вот это чудище гороховое  всерьез  полагает,  что
оно может рассчитывать  на  выполнение  условий  такого  рода  сделки  после
возвращения пленника в лоно семьи?! Ну извините - это уже патология. Что там
у нас рекомендуют  специалисты  при  обращении  с  одержимыми  всякого  рода
маниями? Ага - во всем соглашаться, не перечить и с  самым  серьезным  видом
относиться к предмету мании...
   Между тем Ваха сделал вывод, что  парень  считает,  во  сколько  это  ему
обойдется, и думать не мешал.
   - Хорошо, я согласен,  -  оправившись  от  удивления,  заявил  Сергей.  -
Университет, квартира - это не проблема. Сделаем.
   - Толка он сабсэм никак нэ пищет, - скромно уточнил Ваха. - Читат -  тоже
нэт. Такой - барян пасот всигда. Нэкагда.
   - Устроим ему ликбез, - Сергей, почувствовав искреннюю заинтересованность
стража, рискнул форсировать события. - Это тоже не проблема. И  квартиру  не
просто снимем - подарим. И сто тысяч баксов - лично  тебе...  Если  поможешь
мне отсюда удрать.
   Сказал  и  напрягся:  как-то  отреагирует  страж?   Страж   отреагировал.
Ухмыльнулся, развел руками, посмотрел на юношу, как на последнего  недоумка.
И терпеливо объяснил, что бежать отсюда не стоит даже и  пытаться.  Без  еды
далеко не уйдешь - сдохнешь  в  горах.  Или  волки  съедят.  Первый,  с  кем
встретишься в горах, поймает и приведет обратно. С гор спустишься - в первом
же селе схватят и тоже привезут обратно.  Если  будет  село,  где  проживает
недружественный тейп, - опять же схватят  и  будут  требовать  от  родителей
деньги. Или вообще убьют - такое часто бывает. А украсть еду здесь нельзя  -
это не  Россия.  Каждый  дом  обнесен  высоким  забором,  за  забором  ходят
волкодавы. Съедят, если полезешь. Через границу с Грузией  -  полный  облом,
пограничники не пристрелят, так соплеменники Вахи, проживающие в Ахм  стеком
районе, поймают и продадут в рабство куда-нибудь на Ближний Восток.
   - Там сабсэм питарас будиш - многа там, который жапа  ибат  и  рот  дават
лубит. Нэ надо так дэлаит...
   А вот тут неподалеку, на Кутумском перевале, феде-ралы сидят, до сих  пор
не выбили, все как-то недосуг. Так в ту сторону вообще соваться не стоит: по
любому, кто идет с этой стороны, сразу долбят  без  предупреждения  из  всех
стволов. У них там позиция хорошая -  за  два  километра  все  видно.  И  не
крикнешь, что свой. Так что, догогой дгуг, дюша лубезный, тебя здесь особо и
не стережет никто. Вот дверь,  можешь  топать  на  все  четыре,  если  жизнь
недорога.
   - Ищо адын раз такой будиш сказат - сабсэм дрю-жьба  нэт,  -  предупредил
Ваха. - Нищщтяк?
   - Хорошо, не буду, - поспешно кивнул Сергей. -  Нет  так  нет.  А  насчет
брата ты не беспокойся - все сделаем в лучшем виде...
   И началась неделя великой ичкеро-московской дружбы. Да, ровно неделя, так
уж получилось, никто по срокам не подгонял. Ваха нес  службу  с  полудня  до
полуночи, затем его менял другой страж, стоявший с полуночи  до  полудня,  и
так - непрерывно по двенадцать часов. Суточный  двусменный  пост.  Остальные
бойцы Руслана охраняли перевал и постоянно куда-то  ездили:  Ваха  с  легким
презрением утверждал, что это лафа, а не служба. А настоящая  служба  -  вот
тут, у зинданов. Самый опасный и ответственный пост.  Однако  наблюдательный
Сергей сделал вывод, что его приятель несколько  кривит  душой:  на  перевал
ходили рослые, хорошо экипированные бойцы, оснащенные пулеметами, биноклями,
радиостанциями и усугубленные двумя кавказскими овчарками.  Кроме  того,  их
частенько проверял Руслан.  На  пятачок  же  с  зинданами  "хозяин  гор"  не
заглядывал вообще, а страж вольно бродил по всему лагерю,  небрежно  закинув
автомат за спину и поигрывая  ключами.  В  отсутствие  же  Руслана,  который
частенько отлучался в родное село Китум-Вале, страж  вообще  мог  завалиться
спать в хижине для бойцов или прямо н? лавке под  навесом  -  если  было  не
слишком холодно.
   Плодами  вышеупомянутой  дружбы  явилась  ощутимая  прибавка  к  питанию,
включавшая даже остатки обеденного хаша <Х а ш - жирный суп из ножек, головы
и прочих субпродуктов, остро приправленный чесноком  и  специями>,  вручение
алюминиевой  тарелки  с  ложкой  -  для  потребления  оного  хаша,   разовые
подношения  бычков  с  шалой  и  -  неслыханная  щедрость!  -  торжественные
посещения сортира. Это было прямо-таки барство какое-то  разнузданное  -  не
ходить на "парашу", а по первому предъявлению гулять в сортир.
   Вот этот самый сортир и стал краеугольным камнем в осуществлении Сергеева
плана. Всего горных клозетов  в  лагере  было  два:  сработанный  из  белого
кирпича, на хорошем  растворе,  под  шиферной  крышей  -  для  аристократии,
расположенный рядом с "командирским" домиком; и для плебса - наспех ложенный
из местных булыжников с телячью голову  на  растворе  с  минимумом  цемента,
прикрытый сверху досками - на краю пятачка с зинданами, тылом  обращенный  к
дороге, ведущей с перевала в село.
   Сергей с самого  начала  приучил  Ваху  к  своему  долгому  пребыванию  в
сортире.
   - Драчиш там, да? - весело кричал Ваха из-под своего навеса, устав  ждать
засидевшегося сортиропосетите-ля. - Эта врэдна! Многа нэ надо!
   - Никак по-нормальному сходить не могу! - из-за  закрытой  двери  так  же
громко отвечал Сергей, методично  вычищая  черенком  ложки  хлипкий  раствор
между двумя булыжниками у самого "седла" - чтобы в  глаза  не  бросалось.  -
Почему обязательно этим заниматься в туалете? Я  с  таким  же  успехом  могу
развлекаться прямо в зиндане.
   - На зиндан двэр - дирка сматрэт, - мудро пояснял Ваха, лениво  ковыряясь
в зубах после сытного обеда (обычно долгие засидки Сергей делал именно после
обеда - благо повод имелся вполне веский). - На сартыр  двэр  -  дирка  нэт.
Драчит харашо.
   - И очень кстати, что нет этой твоей "дирка", - ,  шептал  юный  пленник,
скрупулезно сметая вылущенный из щелей раствор в  толчок.  -  Спасибо  и  на
этом...
   Как  только  булыжники  стали   шататься,   Сергей   не   замедлил   этим
воспользоваться. В один прекрасный вечер - уже  начало  смеркаться  -  юноша
заявил,  что  у  него  понос,  и   попросился   до   ветру.   Просьба   была
незамедлительно исполнена. Оказавшись в сортире,  Сергей  аккуратно  выдавил
наружу  освобожденные  от   раствора   булыжники   и   змеей   скользнул   в
образовавшийся  узкий  проход,  нимало   не   смущаясь   загаженным   полом.
По-пластунски спустившись по склону к дороге,  гусиным  шагом  прочавкал  на
другую сторону, чтобы с перевала не заметили, и скоренько  припустил  влево.
Как подсказал дед Ефим...
   Район предполагаемого нахождения базы Руслана Умаева  встретил  санитаров
ЗОНЫ  не  совсем  как  планировали  -  пустынной  тишью  и   гарантированным
безлюдьем.  Желая  подобраться  поближе  к  границе  и  отчасти   наверстать
упущенное время, с рассветом на дневку не встали,  а  потихоньку  продолжали
двигаться. Местность, в  общем-то,  не  проездная:  вконец  разбитую  дорогу
оставили в стороне, перемещались по пологому  скату  седловины,  прорезающей
зигзагом горный массив и выходящей на  гигантскую  каменную  осыпь,  надежно
скованную в настоящее время слежавшимся снегом. Дальше, судя по  карте,  был
обрыв - отвесный склон глубокого широченного  ущелья,  пролегавшего  в  этом
месте параллельно демаркационной линии. Летом на  осыпь  ни  за  что  бы  не
поперлись - опасно. А сейчас хотели вырулить на шапку, осторожно прокатиться
поверху и спуститься в соседнюю седловину, выходящую прямиком  к  одному  из
трех перевалов, помеченных на  карте  полковника  жирными  красными  знаками
вопроса.
   -  А  что  это  за  публика  на  другой  стороне?  -  насторожился  Сало,
восседавший за рулем "Лендкрузера".
   - Это погранцы - больше некому, - спокойно ответил Шведов.  -  Наблюдают.
Они нас не достанут - далеко.
   - Эти - нет, - полюбовавшись в бинокль, буркнул Антон. - А вот чуть  выше
по горе что-то такое торчит...
   В этот момент метрах  в  пятидесяти  за  колонной  шарахнула  рассыпчатая
очередь сочных хлопков. Как будто какой-то хулиган в антракте  прокрался  на
сцену, поднес микрофон к стиральной доске и провел по ней ржавым рашпилем.
   - Сало - ходу! - рявкнул Антон. - Зушка у них - пристреливаются!
   Сало дважды упрашивать не пришлось:  "Лендкрузер"  резко  рванул  вперед,
заложил крутой вираж влево и,  не  разбирая  дороги,  припустил  с  шапки  в
соседнюю седловину. "УАЗ" не замедлил последовать - и очень, надо  заметить,
вовремя:  едва  убрались  в  седловину,  шапку  осыпи  взлохматило   длинной
очередью. Фонтанчики разрывов взбили клубы снежной  пыли,  надежно  заслоняя
панораму  зушечному  расчету.  Тем  не  менее  проворные  хлопцы   поспешили
закрепить результат: снаряды второй очереди, вспоров  воздух  н