к,  -  несколько  разочарованно  пробормотал  я,  прочитав
надписи на дискетах: "Системный для Windows" "Avp 32.aij", "Загрузочный  для
DOS, Drweb".
   - Обычные рабочие дискеты. - Я сунул футляр в  тот  же  карман,  где  уже
находился жесткий диск, и, нашарив  взглядом  в  куче  хлама  продырявленную
канистру с остатками машинного масла, озарился озорной  мыслишкой.  Подобрав
какую-то тряпицу, прихватил канистру и забрался на борт  "КамАЗа".  И  вывел
масляными здоровенными буквами, встав задницей к дороге: "Не ходи  на  Русь,
чечен!!! Там живет твоя смерть..."
   - Ты че это? - удивился Поликарпыч, заинтригованный моими телодвижениями.
- А ну как прочитают? А потом... ну, того...
   - Произведут  графологическую  экспертизу,  снимут  отпечатки,  найдут  и
задницу надерут! - язвительно протараторил я и, зашвырнув канистру  подальше
от машины, добавил, потыкав пальцем в сторону ее падения:
   - И заодно баллистическую экспертизу зафиндячат. По траектории  высчитают
рост, вес, коэффициент олигофренения...
   - Чего высчитают? - нахмурился Поликарпыч.
   - Ты работай, Валера, работай! - неожиданно раздражился  я.  -  Мы  сюда,
между прочим, не на экскурсию приехали! Пять минут тебе закруглиться!!!  Все
- время пошло!
   Поликарпыч обиженно надулся и юркнул в  кабину.  Я  досадливо  сплюнул  и
полез  наверх.  Не  было  смысла  объяснять  глубоко  приземленному  мужичку
Поликарпы-чу, что такое несвоевременно нахлынувшая ностальгия, -  все  равно
не поймет. Когда я с командой работал  в  ЗОНЕ,  мы  частенько  из  озорства
писали флуоресцентной краской  на  скалах  и  камнях  близ  караванных  троп
разнообразную похабщину. Дабы "сталкеры" читали и задумывались  над  смыслом
бытия. Нет, действительной необходимости в этом не было.  Была  потребность.
Как бродячие псы метят свою территорию,  оставляя  информацию  собратьям  по
виду, так и мы, руководствуясь неосознанными хулиганскими  посылами,  желали
подтвердить  свои  привилегии  и  права  хозяев  ЗОНЫ.  Чтобы  любая  тварь,
осмелившаяся погнать караван через ЗОНУ, тряслась от страха и твердо знала -
это  смертельно  опасно!  Незримые  рубежи  России  охраняют  не   эфемерные
законодательные акты и декларативные федеральные запреты, а реальные мастера
ратного труда, жестокие и беспощадные. И мастера эти могут появиться черт-те
откуда  в  любой  момент,  и  надерут  задницу  всем  подряд,  и  заминируют
караванную тропу, так что лучше подумать сто раз - стоит ли соваться...  Да,
славные были времена,  но  вспоминать  о  них  не  стоит,  печень  от  обиды
пульсировать  начинает.  А  "Не  ходи  на  Русь,  чечен..."  -  была   нашей
излюбленной писулькой. Только год назад эта писулька  несла  в  себе  вполне
реальную перспективу скоропостижной смерти и страшную угрозу для  супостата.
А сейчас - это не более чем надрывный ностальгический всплеск растревоженных
недр души моей.
   - Больно мне, больно... - проскрипел я, усаживаясь в "Ниву" и  от  нечего
делать  принимаясь  созерцать  хмурую  панораму  едва  видневшегося   отсюда
Сунженского  хребта.  Косматые  меловые  тучи,  с  раннего   утра   медленно
обволакивающие небосклон, обещали угостить  окраину  России  доброй  порцией
снега, напомнить изнеженным теплом южанам, что зима стоит на дворе. На  душе
у меня внезапно тоже сделалось пасмурно,  тягостно  заломило  сердце,  мысли
мрачные полезли в голову. Я вдруг почувствовал себя лишним в этой жизни. Да,
было время, была команда, была борьба не на жизнь, а на  смерть  -  все  это
вписывалось в тутошний уклад, не вызывая ни у кого сомнения в  необходимости
их  существования.  Мы  минировали   тропы,   отстреливали   "сталкеров"   и
информаторов, охотились за  тайнами  и  секретами  ЗОНЫ,  а  противоположная
сторона, как полагается, тщательно прятала от нас их, разминировала тропы  и
принимала все меры предосторожности, дабы как можно реже с нами  встречаться
на необъятных просторах приграничья. Удивительное  дело,  но  вся  зоновская
братия воспринимала факт нашего существования как неизбежное зло -  пожалуй,
так уголовники воспринимают факт существования милиции. При случае, конечно,
норовили изничтожить, но никому в голову не пришло устроить за нами слежку и
вычислить месторасположение базового района, чтобы одним ударом аннулировать
всю команду под корень. Зелимхан - не  в  счет,  это,  так  сказать,  особый
случай. А так - никто не возмущался, привыкли все.
   И вот теперь, спустя год после того,  как  все  это  рухнуло  к  чертовой
матери, вдруг появляется откуда ни возьмись этакий домоделанный  Робин  Гуд,
накопивший подкожного жира на  офисной  работе,  и  хочет  в  индивидуальном
порядке восстановить прежнюю систему. Имеется у него такое вот непреодолимое
желание - как непроизвольная эрекция при встрече с  любимой  женщиной  после
длительного воздержания. Команды у него нет, экипировки - тоже, старые связи
и информационные каналы, позволявшие в прежние времена чутко реагировать  на
обстановку, утрачены. Он один. Ну и как вы думаете, что с ним сделают  после
того, как он хотя бы единожды высунет где-нибудь здесь свою растолстевшую от
безделья репу?! Если вы полагаете, что вся зоновская  нечисть  выстроится  в
очередь, чтобы от избытка чувств поцеловать его взасос в сахарные  уста,  вы
не совсем  верно  понимаете  ситуацию.  Все  будет  наоборот  -  это  я  вам
гарантирую...
   Я тяжко вздохнул, побарабанил пальцами по приборной панели и  прислушался
к мелькнувшей в голове подленькой мыслишке. А может, не стоит? Деньги у меня
пока есть. Враги не подозревают, что я жив, - можно гулять спокойно (натянув
шапку на  нос  и  подняв  воротник).  Может,  двинуть  куда-нибудь  подалее,
соскочить по-тихому, пока не началось? К тому же Грегу Макконнери, в  Штаты.
Возьмет с руками и ногами - хоть в  охрану,  хоть  джентльменом  для  особых
поручений. Не думаю, что кому-нибудь  из  моих  кровников  придет  в  голову
разыскивать меня там - особенно после моей мнимой смерти. А дом? Мой дом,  в
котором живут враги? А команда?
   Вдруг они все живы-здоровы и где-нибудь у казаков по-прежнему  занимаются
ратным трудом! А девчонки? Черт с ним, с оружием, наркотой и контрабандой  -
возили и возить будут. Но эти  изуверы  тащат  в  ЗОНУ  русских  женщин,  за
которых можно выручить хорошие деньги. Семеро - это ничтожно  малая  толика,
это я в течение двух недель за ними наблюдаю. А сколько перетаскали за год?!
Я посмотрел на черную линию Сунженского хребта, и перед мысленным  взором  с
поразительной  ясностью  возникла   картинка.   Шла   симпатичная   девчонка
где-нибудь в Ессентуках, гуляла из музыкального  училища  с  нотной  папкой,
мороженое трескала и мечтала о прекрасном принце. А тут откуда  ни  возьмись
подскочили на тачке удалые хлопцы, затянули девчонку в салон  и  укатили.  И
повезли несостоявшуюся музыкантшу в числе нескольких таких же несчастных вот
за этот самый хребет, что виднеется вдали. Родители и близкие  -  в  трансе,
милиция -  всероссийский  розыск,  прекрасный  принц  все  глаза  проглядел,
веревку мылит. А все - нету девчонки. Будет сидеть взаперти  в  какой-нибудь
сакле на высокогорном пастбище, и будет ее беспощадно драть в  разные  места
все джигитское мужепоголовье этого самого пастбища, хрипло рыча от страшного
возбуждения. Ох и любят они "белий баба"! А через пару  месяцев  она  умрет.
Наши женщины не живут долго в плену у горцев - практика так свидетельствует.
И мрут они в большинстве случаев не от инфекций, которые никто не лечит,  не
от кровотечений и побоев. Можете мне поверить на слово -  я  довольно  долго
терся рядом с этой грязной кухней. Наши женщины в горском плену  умирают  от
тоски. Они не рождены быть рабынями - их  свободолюбивая  славянская  натура
яростно протестует против такого чудовищного недоразумения. Наши женщины  не
могут  простить  нам,  славянским  мужикам,  что  мы  позволили   басурманам
надругаться над ними, - они не приемлют этого произвола еще  и  потому,  что
произошло это не в тринадцатом веке, при штурме посада, а в наши дни,  когда
цивилизация настырно ломится генной инженерией в дома с евроремонтом, плещет
виртуальной реальностью в наши  холеные  лица,  забывшие  тень  от  забрала,
цепляется нитями глобальной сети за наши  слабые  руки,  которые  уже  не  в
состоянии  держать  тяжелый  меч.  Мы  не  можем  защитить  свою  прекрасную
половину.  Души  древних  воителей  возмущенно  ропщут  в  нашем  захиревшем
астральном поле. Наши женщины умирают  в  горском  плену  не  от  физических
страданий. Они сгорают от стыда за нас...
   Вспомнил свою несчастную  жену,  которая  сполна  испытала  все  прелести
чеченского плена, и до того вдруг захотелось стрелять -  аж  зубы  свело.  А
лучше - не стрелять. Лучше голыми руками. Хрясть - в височек! Шарах - ребром
ладони по кадыку! И подхватить могучее тело падающего врага, вобрать в  себя
его последний трепет, впитать частичку его воинского умения,  боевого  духа,
истекшего из умирающего в виде конвульсивной дрожи. И так  далее  в  том  же
духе - хэй-йя!!! Раззудись плечо, развернись во всей красе боевая пружина  -
это мы умеем. И вообще - о чем разговор?!  Какое  там,  к  чертовой  матери,
"соскочить по-тихому"!
   - Валера! - позвал я выбравшегося на дорогу  Поликарпыча,  пыхтевшего  от
напруги - помимо свертка с обивкой и поролоном, он подцепил  еще  и  подушку
сиденья. - А ну ответь на вопрос не задумываясь!
   - Да ну тебя в задницу, - угрюмо пробурчал  Валера,  укладывая  добычу  в
багажник "Нивы". - У тебя семь пятниц на неделе - с утра зубы скалил,  после
обеда фырчишь - гонор свой показываешь, а к  вечеру  опять  анекдоты  будешь
рассказывать. Бабу тебе надо...
   - Ну, извини - вот такой я сатрап, - покаянно признался я. - Валера - это
важно для меня. Ответь не  задумываясь.  Представь  на  миг  такую  картину.
Пришли на твою землю супостаты. Отняли твой дом. Затрахали  до  смерти  твою
жену. Перебили друзей. И  живут  припеваючи  в  твоем  доме,  гады  мерзкие,
продают оружие и наркоту детям твоих соседей, которые колются, становятся от
этого  дебилами  и  стреляют  друг  в  друга.  А  соседок  твоих,  тех,  что
посимпатичнее да помоложе, эти супостаты тащат к себе в дом - точнее, к тебе
в дом, в котором они живут припеваючи, опять же - трахают  до  посинения,  а
потом продают в рабство на чужбину... Представил?
   - Ты хочешь сказать... хочешь спросить, что бы  я  сделал,  если  бы  так
было? - Поликарпыч понимающе прищурился.  -  Ну  ты  вообще!  Ты  тут  такой
беспредел нарисовал - хоть ложись да помирай... -  Он  достал  "беломорину",
постукал по пачке, изучающе рассматривая меня, словно видел в первый раз,  и
качая неопределенно головою. - Я понял... Знаешь, я бы  их  всех  мочил  бы,
пока руки целы. А как руки отказали бы,  я  бы  их  грыз  зубами.  И  думаю,
любой...
   - А у тебя - представь на миг - альтернатива, - решил я усложнить задачу.
- У тебя, представь, бабки есть. Есть хорошие профессиональные навыки.  Жену
твою заморили давно - боль, сам понимаешь, со временем утратила свою остроту
и уже не так сильно режет душу.  Ты  можешь  спокойно  убраться  куда-нибудь
подальше. И жить там припеваючи. А если ты начнешь  мочить  супостатов,  они
тебя быстро вычислят, навалятся всем скопом и изничтожат. Потому что ты один
против всей этой нечисти - опереться тебе не на кого. А один, сам понимаешь,
в поле не воин. Ну так что - как бы ты поступил?
   - Не, я так бы не смог, - решительно махнул рукой Поликарпыч. -  Это  что
за жизнь - "припеваючи", - когда у тебя все так испохабили? Не,  я  бы  грыз
их... - Тут он вдруг  снизил  голос  до  шепота,  подмигнул  мне  и  сообщил
заговорщицким тоном:
   - И это... ну, того... Короче, ты не один - ты понял? Я, думаешь,  зря  в
армии служил? Ты мне ствол дай какой-никакой да  посади  где  надо  -  я  им
покажу, где раки зимуют! Или  вон  -  смотаемся  в  Литовскую,  целый  взвод
казаков привезем! У меня там полстаницы родственников.
   - Спасибо, Валера, - растроганно пробормотал я. -
   Спасибо. Ты меня здорово поддержал - а то я что-то усомнился на миг... Но
пока никого стрелять не надо. И взвод не  нужен.  Пока  надо  все  тщательно
подготовить...
   В 19.00 я в гордом одиночестве торчал под фонарем при въезде в  переулок,
соединяющий улицу Пушкина  с  площадкой  третьего  микрорайона.  Поликарпыча
решил  не  привлекать,  поскольку  дело  предстояло  деликатное,   требующее
полнейшей конфиденциальности,  а  при  определенном  стечении  обстоятельств
чреватое большущими неприятностями как для меня лично, так и для всех, кто в
этот момент окажется рядом  со  мной.  Не  хотелось  без  нужды  подставлять
славного парня, который и так рисковал, работая на меня за какие-то паршивые
двести баксов в месяц. Погода стояла чудесная. Падал крупный снег  -  весьма
редкое явление для данного региона. Я давно не стоял вот так, бездумно глядя
на фонарь, в световом пятне которого падающие  снежинки  кажутся  искристыми
жемчужинами,  ниспосланными  на  землю  каким-то  великодушным  божеством  в
награду за добродетельность и долготерпение  людское.  Ах,  прелесть  какая!
Опять возникло мимолетное желание бросить к чертовой матери эту войну и жить
по-человечески. Это я расслабился - от рук оборзел. Мирная  жизнь  подточила
психологию  пса  войны,  размягчила  очерствевшую  душу  закаленного  бойца,
нанесла удар по формировавшимся годами прочным установкам типа "убей первым,
дабы не умереть самому", "хороший враг - мертвый враг", "лучше всех убить, а
потом пожалеть об этом, чем кого-то пожалеть, а потом быть им убитым", и так
далее. Надо взять себя в руки - этак недолго до  полной  дисквалификации.  А
что такое полная дисквалификация для воина? Кто не  в  курсе,  поясняю:  это
.СМЕРТЬ...
   Рассеянно глядя на снежинки, вальсирующие в световом кругу,  я  взвешивал
свои шансы на успех. В принципе мне нужно было совсем немного. Я ждал одного
человечка, который  запросто  мог  дать  мне  это  "немного".  Ну,  в  долг,
разумеется, - не в этом суть. Важно, захочет он  дать  или  скорчит  холеную
физиономию в недоуменной гримасе и пролепечет: "А вы, собственно, кто  такой
будете"? Во втором случае даже и не знаю, каким образом  мне  поступить.  Я,
конечно, могу сломать ему шею или умертвить каким-нибудь другим способом - у
меня их в арсенале как минимум десятка три. Но  толку  от  этого  не  будет.
Человечек этот хитер чрезвычайно, прошел огонь, воду и медные  трубы,  имеет
свою устойчивую шкалу ценностей, и заставить его сделать что-либо против его
воли можно только с помощью психотропных препаратов. А у меня  их  нет  -  у
меня  сейчас  вообще  ничего  нет.  Своенравность  данного  субъекта   можно
проиллюстрировать одним примером: человечек этот  давно  и  успешно  торгует
дорогостоящим оружием и амуницией, заключает многомиллионные сделки,  но  до
сих пор ездит на  старенькой  "Ауди-100",  ютится  с  многодетной  семьей  в
хрущебе и носит майорские погоны. Я за сутки до встречи наводил справки: все
осталось, как было два года назад, - ничего не изменилось. При его связях  и
многочисленном протекторате мог бы уже давно в генералы пробиться. Не  хочет
- нынешнее положение вещей его вполне устраивает. Да - познакомьтесь: Андрей
Федорович Попцов. Заместитель командира  одной  из  стародубовских  воинских
частей по технике и вооружению. Симпатичный голубоглазый мужик тридцати пяти
лет от роду - на мафиози похож так же мало, как я на Лео Ди Каприо. Два года
назад этот  парниша  (ну,  Попцов,  естественно,  а  не  Лео!)  неоднократно
оказывал нам услуги в приобретении разнообразной  экипировки  и  вооружения.
Драл   он   втридорога,   но   был   надежен,   как   скала,    гарантировал
конфиденциальность  и  отвечал  головой  за  качество  товара  -   за   это,
собственно, и терпели. Потом, когда мы  развернулись,  Шведов  отказался  от
Попцова - столичная  "крыша"  позаботилась  о  создании  своего  канала  для
обеспечения нашего предприятия экипировкой и вооружением. Связь, однако,  не
прервалась: мы неоднократно подкидывали Андрею Федоровичу  по  сходной  цене
кое-какие выдающиеся прибамбасы, которые удавалось выудить в ЗОНЕ.  Это  был
хороший деловой партнер, на которого можно положиться. Почему был? А  многое
изменилось. Прошел год, дяди Толи нет, команды - тоже. Кто я такой, отдельно
взятый индивид? Каковы перспективы сотрудничества со мной, отдельно  взятым?
А вдруг от меня навар будет совсем мизерный, а неприятностей -  выше  крыши?
Может, вообще не стоит связываться со мной таким - отдельно взятым...
   Темно-синяя "Ауди" вырулила из-за киоска и поехала по переулку. Я подошел
поближе к фонарю, чтобы водитель мог рассмотреть мое лицо, и, скрестив  руки
на груди, принялся сосредоточенно изучать обрывки объявлений, наклеенных  на
столбе.
   Вообще-то эффектные сцены не мой профиль. Вот мой боевой брат Джо  -  тот
большой любитель театрализованных представлений. А я предпочитаю все  делать
обстоятельно,  тихо  и  незаметно.  Но  в  данном   случае   внезапность   и
ошеломляющий эффект были необходимы по сценарию - без них  могли  возникнуть
непредвиденные  осложнения.  Позвони  я  Попцову  заблаговременно,  с  целью
назначить встречу, он предсказуемо впадет  в  шок,  промямлит  что-нибудь  и
пообещает подумать, назначив повторный перезвон на следующие сутки. А за эти
сутки торговец смертью все  взвесит,  наведет  справки  и  наверняка  трижды
призадумается, стоит ли иметь со  мной  дело.  А  тут,  представьте,  -  на!
Свалился на голову внезапно оживший мертвец, выглядит вполне еще  свежо,  не
пахнет,  пышет  здоровьем,  уверенностью  и  желает  сотрудничать.   Сильное
удивление на грани истерического припадка будет обязательно. И продлится сие
удивление довольно долго, и  обязательно  будет  чревато  смятением  мыслей,
сумбуром в умонастроении и неспособностью  трезво  взвешивать  ситуацию  как
минимум в течение ближайшего часа. А мы его тепленького  -  оппочки!  -  иди
сюда, мой красивый! Давай делом займемся. И хватит этого смятенного часа  за
глаза - тут ехать минут двадцать, не более.
   "Ауди" сбавила ход, поравнялась со мной и притормозила. Стекло со стороны
водителя поехало вниз, водитель задушенно откашлялся и робко крякнул:
   - Олег?! А ты тут это... Да? Ты тут...
   - Тут я, тут, - благожелательно подтвердил я, обходя машину, усаживаясь в
салон рядом с водителем и протягивая руку для приветствия:
   - Здоров, Федорыч. Вот, гулял, смотрю - ты едешь...
   Рука Попцова была мокрой. Однако! С детства не люблю товарищей с влажными
руками. Раньше майор таким недостатком не  страдал.  Взволнован,  аж  в  пот
бросило бе-долагу. И есть отчего. Майор владеет информацией. Без этого в его
деле никак: вовремя недовернул головенку на пару градусов -  и  привет,  сам
влетел и спалил прибыльное  предприятие,  которое  кормит  не  один  десяток
больших мужиков. Так вот,  информация  утверждает,  что  мы  все:  полковник
Шведов, команда в полном составе и ваш покорный слуга  -  около  года  назад
благополучно отдали концы. Все, кто когда-либо общался  с  нами,  вычеркнули
нас из жизни. Нет нас. И вот вопреки этой однозначной информации  я  стою  у
фонаря и беззаботно поглядываю на падающие снежинки. Есть  отчего  прийти  в
смятение. А нам только это и надо - будем ковать железо не отходя от кассы.
   - А я к  тебе  по  делу,  Федорыч,  -  беззаботным  тоном  сообщил  я.  -
Прибарахлиться надо.
   - Эммм... -  нервно  сглотнув,  промычал  Попцов.  -  Я  это...  Ну...  Я
вообще-то  с  работы.  Ну...  Может,  завтра?   Созвонимся,   переговорим...
Понимаешь...
   - Да, я понимаю, - посочувствовал я. - Ситуация более чем  нестандартная.
Столько времени мы тебя не тревожили, и вдруг - раз! Понимаю.  Но,  Федорыч,
нам экстренно Прибарахлиться надо - не до сантиментов. Сам знаешь - мы  люди
не жадные, не обидим. Поехали посмотрим, чего там у тебя хорошего. Давай!
   Попцов послушно сдал назад, разве