мешь ты у него тридцать штук, а он на тебя еще стольник спишет.
Это же очень удобный случай. А вдруг тебя вычислят? Придется мочить деда,  а
то по жизни не расплатишься.
   - Ну, это уже детали, - сухо  заметил  я  и  ощутил  острое  недовольство
ситуацией. Слишком уж все в строчку приходится. Слишком! В момент,  когда  я
уже отчаялся придумать что-либо стоящее, звонит этот "член" и предлагает тот
самый единственно приемлемый вариант... Одно из двух: либо бешеное  везение,
либо... либо даже не знаю,  что.  Тотальная  слежка  с  прослушиванием  всех
разговоров, подсматриванием, фиксацией факта поездки в Константинов...  Если
не "чехи", то кто? И зачем? Тьфу, зараза!
   - Слушай, "член", - ты кто, а?! - с неподдельным отчаянием воскликнул  я.
- Ну, я тебя в жопу поцелую при встрече - скажи, а?!
   - Жизнь человека скучна и  неинтересна  без  тайны,  -  с  издевательским
торжеством заявил "член". - Пусть и в твоей жизни будет маленькая тайна.  Ты
же сказал, что скучаешь? Сказал. Ну вот и не скучай - потерзайся маленько, -
и положил трубку...

ГЛАВА 8

   Усадьба ј 70 по улице Луначарского, что в Заводском районе, располагалась
в очень неудобном для наблюдения месте.  Ухоженные  дома  частного  сектора,
ровными рядами стоявшие по обеим сторонам улицы, были  как  назло  обитаемы,
что  исключало  возможность  забраться  куда-нибудь  повыше  и   осуществить
визуальный контроль за объектом.
   Пройдя четыре двора я свернул в проулок и  прошвырнулся  мимо  усадьбы  с
тыла, по параллельной улице. Увы - та же картина;  ровные  заборы  ухоженных
усадеб, цветочки-штакетник, и так далее. Забираться на  бетонное  ограждение
двора было бы крайне неосмотрительно: во-первых, имел место яркий  солнечный
денек; во-вторых, "член" упомянул про двух злющих кобелей - им наверняка  бы
не понравилось мое пребывание на заборе, пусть даже весьма  кратковременное.
Таким образом, обычный способ наблюдения отпадал.
   Быстро проанализировав ситуацию, я выбрался из частного  сектора,  поймал
такси и уже спустя двадцать  минут  маячил  возле  контрольно-диспетчерского
пункта Зеленогорского коммунэнерго,  отслеживая  перемещение  принадлежащего
этому предприятию транспорта.
   Минут еще через пятнадцать к  КДП  подкатило  то,  что  мне  требовалось:
аварийный "ЗИЛ-130", оснащенный раскладной стрелой  ядовито-желтого  колера,
увенчанной монтажной корзиной,  с  угрюмо-небритым  мужиком  неопределенного
возраста за баранкой.
   Вскочив на подножку кабины,  я  резко  распахнул  дверь,  поприветствовал
опешившего водилу, и на фоне  поехавших  с  противным  скрежетом  в  сторону
тяжелых ворот КДП между нами произошел весьма лаконичный диалог:
   - Даю двести штук.
   - Давай. Чек хочешь?
   - Пятнадцать минут туда, пятнадцать обратно. Двадцать минут там - корзину
поднять на столб. 50 минут. Двести штук. А?
   - Можно! - "ЗИЛ" попятился,  развернулся  и,  прихватив  меня  в  кабину,
тронулся в частный сектор Заводского района.
   Не знаю, что себе вообразил водила, но, присмотревшись ко мне по  дороге,
он подозрительно нахмурился и спросил:
   - Кого-то мочить собираешься?
   - Ну ты даешь, братишка! - удивился я. - Сразу и мочить! Ежели б  мочить,
я б тебе отвалил "лимон" - минимум. Ха! Мочить... Не  боись  -  просто  надо
посмотреть по сторонам - и всех делов. Никакого криминала.
   - Ага, знаем мы вас, - угрюмо пробурчал водила. - А если завтра спросят -
куда ездил, зачем стоял? Что ответить?
   - Кто спросит - менты? - уточнил я.
   - Да какие менты! - водила досадливо скривился, будто я неудачно пошутил.
- Ваши же и спросят! Мало ли? Так че говорить?
   - А, вон ты про что! - Я небрежно махнул  рукой.  -  Ну  так  и  скажешь:
приперся какой-то фуй с бугра, опишешь меня - сели, поехали, стояли... Залез
в корзину, наблюдал. Да все путем, не буксуй, паря! Никто тебя не спросит...
   Через некоторое время я, будучи выряжен в спецуру и монтажный  шлем,  уже
торчал в корзине, поданной к столбу электропередач на другой стороне  улицы,
напротив усадьбы ј 70.
   Да, коммерческий директор, проматывающий чуть ли не ежедневно  по  десять
"лимонов", мог бы  отгрохать  себе  хатенку  и  покруче.  Одноэтажный  домик
комнаты на четыре, сложенный из финского кирпича и крытый листовым  железом,
весьма сиротливо смотрелся в огромном дворе, на фоне  трех  чахлых  тополей,
штабелей  кирпича  и  груды  строительного  мусора.  А  может,  маскируется,
сволочь? Не желает, чтобы о его доходах ходила молва? Так ведь одинокий  как
перст -  судя  по  информации  "члена"  -  и  пожилой  уже,  куда,  на  хер,
маскироваться?! Живи  себе  широко,  средства  позволяют,  все  равно  скоро
умрешь! Чем по 10 "лимонов" в казино просаживать, лучше бы порядок навел  во
дворе...
   До оговоренного с водилой срока  я  в  корзине  не  досидел:  мне  вполне
хватило и пяти минут,  чтобы  в  деталях  изучить  особенности  расположения
усадьбы и заочно познакомиться с владельцем - седовласым толстым мужичком  с
бакенбардами, облаченным в козью душегрейку, который  слонялся  по  двору  и
играл с двумя здоровенными и, по всей видимости, чрезвычайно тупыми датскими
догами пегого окраса. Ну что ж - очень приятно. Мы тоже рады, что  вы  такой
толстый и жадный. Тем больше шансов на удачное завершение операции...
   Добравшись до центра,  я  рассчитался  с  водилой  аварийного  "ЗИЛа"  и,
прошвырнувшись по рынку, приобрел себе для дела: большую  дорожную  сумку  с
плечевым ремнем; баул поменьше, но тоже с ремнем;  литровую  банку  липового
меда; два метра резинки для трусов; резиновые сапоги с  рифлеными  подошвами
на четыре номера больше моего размера; три метра холста и  батон  докторской
колбасы.
   Затем я  отправился  домой,  пообедал  чем  Бог  послал,  починил  слегка
расшатанную приставную лестницу, без дела валявшуюся в сарае,  и  целый  час
ловил на пустыре двух  бездомных  кошек,  которые  -  скоты  зажравшиеся!  -
отчего-то никак не хотели польститься на мою колбасу,  ради  них  купленную.
Этот пункт неожиданно оказался самым сложным и трудоемким в деле  подготовки
к предстоящей операции: я чуть было не сломал себе ногу и обзавелся десятком
глубоких  царапин  на  руках,  гоняясь  по  пустырю  за  этими  своенравными
исчадиями преисподней.
   К моменту, когда кошки наконец-то  были  пойманы  и  помещены  в  большую
сумку, на город опустились сумерки - мое любимое время, наиболее эффективное
для боевой работы. В этот раз, однако, мне была необходима  темная  ночь,  а
потому я еще около часа развлекался  во  дворе  дома  Жанны  Христофо-ровны,
оттачивая искусство преодоления забора с помощью приставной лестницы.
   Дождавшись, когда стало достаточно темно, я прикрепил к кошачьим  хвостам
с помощью резинок от трусов консервные банки, прихватил всю необходимую  для
дела экипировку, и, взвалив на  плечо  лестницу,  отправился  в  путь  пешим
порядком - сами понимаете, с лестницей меня в такси не посадили бы.
   Спустя пятьдесят минут я благополучно добрался до  дома  ј  70  по  улице
Луначарского.  К  этому  моменту   сумерки   окончательно   превратились   в
полноценную ночь.
   Пробравшись по переулку на  параллельную  улицу,  я  оказался  с  тыльной
стороны усадьбы и влез по лестнице на  забор.  Вот  скряга!  В  доме  горело
одно-единственное оконце, расположенное с краю в  торцевой  стене.  Что  там
было внутри,  я  рассмотреть  не  сумел,  поскольку  стекло  изнутри  сильно
запотело от тепла.
   Посидев минуту на заборе, я похлопал по бетону ладонью, три раза негромко
свистнул и не обнаружил никакой ответной реакции. Ну! Эти тупые доги  -  они
что, тоже силы экономят?
   Перетащив  лестницу  на  внутреннюю  сторону,  я  спустился  во  двор   и
исследовал  территорию,  прилегающую  к  задней  стене  дома.  Сюрпризов  не
оказалось: восемь шагов от дома до забора, никаких рытвин, ям, бугров и  так
далее.
   Окна располагались  довольно  высоко:  чтобы  заглянуть  в  комнату,  мне
пришлось подтащить  лестницу  к  стене  дома  и  упереть  ее  в  подоконник.
Скупердяй был сердобольным и весьма чудаковатым, склонным  к  ностальгии  по
деревенскому   укладу:    комната,    облюбованная    им    для    вечернего
времяпровож-дения, более всего напоминала столярную мастерскую с  элементами
склада отделочных материалов - верстаком, тисками, ведрами и  так  далее.  У
двери выкусывали друг у  друга  блох  датские  доги,  которые  вполне  могли
находиться и на улице - чай не зима еще! Сам хозяин, облаченный в неизменную
козью душегрейку, валялся на новой кушетке - единственно  приличный  предмет
интерьера среди остального бардака - и, ухмыляясь, что-то  писал  в  толстой
тетради. Во! Еще один доморощенный писака!
   В достаточной степени полюбовавшись житьем одного из неприметных  сильных
мира сего, я спустился на землю, обогнул дом, и, поднявшись на крыльцо, стал
скрести по входной двери обломком кирпича, подобранным у стены. При  этом  я
негромко завывал наподобие кугуара, только что перенесшего линьку.
   Дождавшись,  когда  в  доме  отчетливо  скрипнула  внутренняя  дверь,   я
опрометью бросился  на  исходное  положение,  вскарабкался  на  лестницу  и,
прижавшись к стене, замер у окна, слегка расстегнув "молнию" большой сумки.
   Спустя пять секунд из-за угла выскочили доги. Выдернув за шкирку  котофея
"намба уан", я мягко швырнул его по ходу движения псов  и  рывком  застегнул
"молнию" сумки. Вы когда-нибудь развлекались  подобным  образом?  Если  нет,
очень жаль - многое потеряли!
   Кот, отчаянно завывая и громыхая банкой, мчался во всю прыть,  а  за  ним
бежали  доги,   моментально   утратив   интерес   к   исполнению   служебных
обязанностей.
   Спустя миг вся эта компашка скрылась за  углом,  а  еще  через  несколько
секунд на обширном дворе перед фасадом, между грудами строительного мусора и
штабелями финского кирпича развернулись грандиозные вечерние игрища. Действо
сие  сопровождалось  злобным  кошачьим  воем,   стуком   консервной   банки,
оглушительным визгливым лаем и недоумевающим криком скупердяя-хозяина. Ну  и
пусть себе позабавятся маленько на свежем воздухе. Это даже полезно.  А  мне
между тем надо кое-чем заняться.
   Я  извлек  из  второй  сумки  сложенный  кусок  холста,   заблаговременно
смазанный медом, прилепил его к стеклу и  легонько  ударил  кулаком.  Стекло
податливо вмялось внутрь, не издав ни единого звука,  0-е!  Точно  таким  же
образом выставив второе стекло, я выбрал по краям наиболее крупные осколки и
пролез в комнату.  Так-так...  Ну-ка,  быстренько!  Моментально  наследив  в
комнате грязными сапогами, я выбрался так  же,  как  и  залез,  и  при  этом
обронил один сапог в комнате, а второй под окном. И  остался  в  кроссовках,
поскольку я прямо в них влез  в  эти  огромные  сапожищи  перед  выходом  на
"дело". Затем я быстренько ретировался за пределы  усадьбы,  оставив  вторую
кошку вместе с лестницей на внутренней территории двора - для комплекта.
   Сапоги я подбросил специально.  Ежели  хозяин  не  дурак,  то  догадается
надеть их перед тем, как вызвать милицию и наследить по  всему  дому.  Чтобы
картина ограбления была наиболее достоверной.
   Хотя, если скупердяй достаточно умен, он очень долго будет ломать голову.
Зачем странный вторженец выскочил из обувки? И вообще: какого, спрашивается,
рожна, он полез в дом и ничего не взял?! Ну, это уж его скупердяйское  дело.
Пусть поупражняется в разгадке кроссворда. Говорят,  это  здорово  тренирует
мозг...
   Я довольно долго торчал в переулке, ожидая дальнейшего развития  событий,
и слегка продрог - вспотел при скачках через забор  и  окно.  Спустя  час  к
воротам усадьбы подкатила машина. Определить тип  модели  из  переулка  было
невозможно, но тачка была явно не оперативная - судя по отсутствию мигалки и
едва слышному урчанию мотора. Так бесшумно работают иномарки, а  иномарка  у
оперативников в провинции - это фантастика!
   Из  машины  выбрались  несколько  человек  и  вошли  в  усадьбу...   Вот,
собственно, и все. Скупердяй довольно долго развлекался чем-то в своем  доме
после обнаружения следов моей деятельности, затем вызвал то ли секьюрити, то
ли еще каких компетентных лиц...  Пусть  меня  шарахнут  по  башке  обломком
ржавой водопроводной трубы, если мой план не удался на все сто!
   Дальнейшее пребывание вблизи объекта  инсценировки  становилось  опасным.
Резво выбравшись из частного сектора Заводского района,  я  поймал  такси  и
спустя двадцать минут уже ворочался на кровати у себя в комнате,  анализируя
детали "ограбления"...
   Вообще-то докладывать бригадиру утром  следующего  дня  о  том,  что  уже
располагаю необходимой суммой, я не собирался. Однако в 9.00 Белый  разбудил
меня настойчивым телефонным звонком и вкрадчиво поинтересовался,  не  достал
ли  я  деньги.  Я  плохо  соображал  после  беспокойной  ночи  и  внезапного
пробуждения, а потому пришел  к  выводу,  что  убедительно  соврать  мне  не
удастся. Придав своему голосу твердость, я сообщил:  ну  да,  бабки  достал,
только вот после трудовой ночи собирался  как  следует  отдохнуть.  В  ответ
Белый двусмысленно хихикнул и заявил - шутник фуев! - что отдыхать я буду на
том свете и что машину за мной он уже выслал.
   Чертыхнувшись в сердцах, я наскоро оделся, достал  из  жилетки  баксы  и,
немного поразмышляв, предпринял кое-какие меры предосторожности - на  всякий
случай.
   Спустя 50 минут я уже сидел на табурете в скромно  обставленной  гостиной
бригадировой хаты и наблюдал,  как  Белый  проверяет  детектором  каждую  из
врученных ему мною купюр.
   Закончив сие приятное занятие, бригадир благодушно ухмыльнулся и, покачав
неопределенно головой, вроде бы уважительно протянул:
   - Да-а-а-а... Мастак ты, паря. Мастак. Очень жаль, что уходишь  из  нашей
псарни, очень... Ну и откуда, говоришь, дровишки?
   К этому вопросу я был готов заранее и ответил с выверенной  интонацией  и
расстановкой акцентов:
   - А я ничего не говорю! Вы сказали  достать  тридцать  штук?  Сказали.  Я
достал. Все живы - обошлось. Работал не на вашей "земле", так что  никто  из
ваших подопечных не пострадал. Вы сами сказали - где хочешь, там и возьми. К
чему теперь эти вопросы?!
   - О как! - удивился бригадир. - Деловая колбаса - ты посмотри на него!  К
чему вопросы... Нет, ты уж скажи, где взял и как. А то как бы  после  твоего
исчезновения ко мне кто-нибудь с "предъявой" не полез!
   -  Ну  что  ж  -  извольте,  -  вроде  бы  нехотя  согласился   я   после
непродолжительной  паузы.  -  Ограбил  одного   симпатичного   коммерческого
директора. АОЗТ "Зеленая радуга".
   - Какая радуга?
   - Зеленая. Не слыхали, что ли?
   - Хм... Гмм... - бригадир неопределенно пожал плечами,  несколько  секунд
пожевал в раздумье верхнюю губу и велел:
   - Ну, хрен с ним. Продолжай.
   - А чего продолжать? - теперь я пожал плечами. - Все предельно  просто  и
ясно. Выследил его, он один живет.  Залез  в  дом,  обнаружил  сейф,  вскрыл
"фомкой", забрал бабки. Все.
   - А что  -  там  ровно  тридцатник  лежал?!  -  подозрительно  прищурился
бригадир.
   - Да нет! - я досадливо нахмурился. - Там много чего  лежало.  Но  мне-то
нужен был тридцатник - я отсчитал и забрал.
   - Пффф! - бригадир аж поперхнулся. - Коммунист фуев! Ну ты даешь! - Белый
вдруг заговорщицки подмигнул  мне  -  типа:  давай,  колись,  корешок!  -  и
вкрадчиво спросил:
   - Так-таки ничего и не взял больше?
   - Не-а, не взял, - уперся я. - Ни к чему мне чужое. За такие  бабки,  что
там лежали, и на том свете сыщут!
   - Ну, лады, - Белый хлопнул ладонью  по  столу  и  встал  с  табурета.  -
Посиди-ка, я пойду звякну кой-куда, - и вышел в прихожую, плотно затворив за
собой дверь.
   Уфффф!!!  Я  облегченно  вздохнул  и  вытер  вспотевший  лоб.  Вроде   бы
получилось. Конечно, довольно неубедительно вышло с суммой: кто же  поверит,
что в наше время найдется этакий бескорыстный пижон, который  взял  то,  что
нужно, и не тронул остальное? На этот случай, правда, у меня была "отмазка":
у себя в комнате, под столешницей, я прилепил на жвачку еще 10 штук  баксов.
Начни Белый давить, я бы "раскололся", что в сейфе было не тридцать, а сорок
штук. Пусть порадуется. Но Белый давить  не  стал.  Сейчас  все  зависит  от
информации, которую бригадир получит в  своем  кабинете  посредством  опроса
осведомителей или кого там еще.  Если  хоть  каким-нибудь  боком  просочатся
данные о ночном инциденте во владениях  хитрого  скупердяя,  то  через  пять
минут я буду медленно идти по желтым жухлым листьям в направлении автострады
и  с  ностальгической  грустью  оглядываться   на   ворота   "гостеприимной"
бригадировой усадьбы...
   Минут  через  пятнадцать  бригадир  вошел  в  зал  и  занял  свое  место.
Определить по его лицу, кому он там названивал и что  узнал,  бьыо  довольно
проблематично. Не человек - сплошная  загадка!  Ну  да  и  черт  с  ним:  не
сверкает взором, не бегает возбужденно по комнате - и то ладно.
   Побарабанив с полминуты пальцами по столу, Белый остро глянул на  меня  и
подозрительно спросил:
   - Кто тебе подкинул "наколку"?!
   О! Интересный вопрос. Интересный...
   - А никто не подкинул. - Я сокрушенно развел руками:  кругом,  мол,  одни
злыдни, никто не сподобился. - Потолкался по  забегаловкам,  кабакам,  людей
послушал. Проанализировал  ситуацию  -  ну  и  вот,  пришел  к  оптимальному
варианту. Попробовал - получилось...
   - Да, складно, - задумчиво пробормотал бригадир, - складно... -  И  вдруг
спохватился:
   - Кстати! Вот старый осел! - Он хлопнул себя ладонью по лбу. - А где этот
твой коммерческий директор проживает?
   - Луначарского, 70, - сообщил я, будучи уверен,  что  Белому  только  что
подкинули "дезу" на этот счет. И уточнил для пущей важности:
   - И заметьте: такими  бабками  ворочает,  а  маскируется  под  скромнягу,
сволота! Домик средненький такой, мусор кругом, в козьей душегрейке ходит...
   - Как, как? Луначарского, 70?! - медленно переспросил бригадир. Что-то  в
его тоне мне здорово не понравилось. Чего это он?
   - Точно, - подтвердил я, - Луначарского 70. А что, собственно, вам... - и
осекся. Показалось мне, что бригадира  сей  момент  хватит  "кондратий".  Но
только в первый момент показалось:  нахватав  полную  грудь  воздуха.  Белый
внезапно зашелся в припадке дикого веселья. Он охал, икал, хохотал навзрыд и
бил ладонями по столу, сползая с табурета на пол.
   Я был удивлен и обескуражен. Ну ничего, совершенно ничего не приходило на
ум хоть сколько-нибудь толковое, чем можно бы  объяснить  внезапно  обуявший
хозяина приступ  веселья!  "Может,  началось?  -  подумал  я  растерянно.  -
Чердаком двинулся?!"
   Отсмеявшись, бригадир подошел  к  окну  и,  стукнув  по  стеклу,  помахал
призывно кому-то во дворе.
   Спустя пятнадцать секунд в зал вошли два пенсионера, безвылазно торчавшие
у ворот, и встали  по  обеим  сторонам  у  двери.  В  руках  у  них  солидно
поблескивали лаком деревянных частей новенькие  "мосберги".  Когда  бригадир
успел вооружить дедов,  ума  не  приложу:  насколько  я  помню,  они  всегда
прекрасно обходились без стволов.
   У меня тоскливо заныло в низу живота, а в голове самопроизвольно  застрял
запоздалый вопрос: ну и где же я так лоха-нулся?!
   Укоризненно покачивая головой. Белый выступил с речью:
   - Этой ночью в нашем городе не бьыа  ограблена  ни  одна  солидная  хата,
малыш. Редкий случай! Были два "скока" у вокзала - но там заявленная сумма в
обоих случаях не более четырех "лимонов" деревянными... Луначарского,  70...
Луначарского, 70 - это дом, который я строю для Вовкиной матери - отделочные
работы остались... А вот тот, что в заячьем душегрее, с бакенбардами  -  это
сторож! Ха! Так это ты там развлекался?! Стекла выставил,  котов  с  банками
подбросил... Слушай, а на хера ты сапоги оставил?!
   Я сидел ни жив ни мертв, затаив дыхание и  боясь  пошевелиться.  Вот  это
подстава!!! Дар речи у меня пропал намертво - в таком дерьме мне еще ни разу
в жизни б