А сейчас я  был  одет  в  хороший  дорожный  костюм
иностранного  пошива  (настоящего  Криса  подраздели  на   прощанье),   имел
роскошную вьющуюся шевелюру,  солидную  бороду  и  вообще  по  всем  статьям
соответствовал старательно исполняемому мною имиджу  американца  -  врача  -
переводчика. Вот и теперь, когда мы заявились к Мурату в  гости,  грязные  и
недовольные, он не обратил на меня никакого  внимания  -  все  свое  обаяние
направил на Грега, поскольку именно он упоминался в письме Аслана  Баграева.
Ну что ж, очень хорошо, я не в претензии. Более того, можете меня на  данный
момент считать самым счастливым человеком во всей суверенной Ичкерии. Потому
что я уверен на девяносто процентов - теперь  мне  не  придется  ползать  по
окрестностям долгими ночами  и  выдумывать  хитроумные  способы  умыкновения
данного дядечки  в  лес,  дабы  потом  вдумчиво  пытать  его  и  вытаскивать
необходимую информацию. Психотип человека, как правило, остается  неизменным
на протяжении и более длительного периода, а тут - прошло-то всего пару  лет
с небольшим. В общем, я собираюсь тривиально шантажировать  Мурата.  Но  это
чуть позже, завтра, например. А пока... Пока  хозяин  дома  тут  разливается
соловьем перед шотландцами, я вам расскажу, при каких обстоятельствах нам  с
ним довелось встречаться - все  равно  вам  неинтересно  слушать  про  самых
лучших в Ичкерии овнов и суперобалденное вино местного разлива...

Глава 7

   В начале лета 1995 года  я  со  своими  пацанами  работал  неподалеку  от
Халашинского  района,  будучи  прикомандирован  к  штабу   группировки   для
выполнения  определенного  рода  задач.  О  характере  этих  задач  я   пока
предпочитаю  умалчивать  -  не  так   уж   много   времени   прошло,   чтобы
распространяться о таких вещах без опасения быть неверно понятым  некоторыми
сердобольными правозащитниками.
   Обстоятельства сложились так, что особенно активных боевых действий в тот
период не было -  наши  хитрые  политики,  подзуживаемые  своими  ичкерскими
кунаками, пытались найти компромиссное решение больного чеченского вопроса и
соорудили так называемый мораторий на ведение огня,  который  предписывалось
неукоснительно соблюдать всем начальникам федеральных сил. Оные  начальники,
сами понимаете, так же, как и "духи", всячески создавали видимость перемирия
и клали с прибором на этот самый  мораторий  -  лупили  мы  друг  друга  где
придется и чем попало. Тем не менее велась активная работа по восстановлению
стабилизации в регионе и  в  наиболее  благополучных  районах,  непосильными
потугами отдельных личностей как с той, так и с другой стороны,  создавалось
что-то типа зон безопасности - так называемые  договорные  села.  По  поводу
этих  договоров  особо  разглагольствовать   не   буду,   поскольку   вопрос
громоздкий, по многим параметрам спорный  и  тянет  на  отдельную  книгу.  А
вкратце  это   выглядело   следующим   образом:   командование   группировки
договаривалось с местной администрацией - при участии,  естественно,  совета
старейшин  -  насчет  взаимонеубойства,   если   будет   позволительно   так
выразиться.  Уважаемые  люди  села  клятвенно  обещали,  что   расположенные
неподалеку от населенного пункта заставы и блокпосты могут не  опасаться  за
свою безопасность: ни один "дух" не придет сюда и  не  станет  стрелять  под
покровом темноты; ни одного снайпера, мол, не пустят в "зеленку";  никто  не
будет ставить мины на маршрутах движения  армейских  колонн,  и  вообще  все
будет тип-топ, живи себе и радуйся. А что взамен? Да  ничего  особенного  на
первый взгляд. Федералы  не  должны  стрелять  в  направлении  села  как  из
стрелкового оружия, так и из главных калибров; авиация  не  должна  бомбить;
вертолетчики, сами понимаете,  пусть  отдохнут,  исключив  данный  район  из
секторов  воздушной  разведки,  и  вообще  никто  из  федералов  не   должен
приближаться к селу  на  расстояние  наиболее  действительного  <400  -  500
метров. Именно "действительного"! Почему-то редакторы всегда исправляют  это
определение на "действенного", а военные,  прочитав,  ухмыляются  -  чайник,
мол, писал! (Прим. авт.).> огня из стрелкового оружия.
   Потому что нечего им там делать - от войны  пострадали  многие  семьи,  и
некоторые местные товарищи, ослепленные  горем,  могут  наделать  глупостей:
пристрелят кого-нибудь под горячую руку, и конец миру, установленному  ценой
таких неимоверных усилий.
   А если приспичит  командованию  какие-то  вопросы  решать,  пожалуйста  -
вызывайте старейшин, они сядут на бэтр <БТР (жарг.).>  и  повезут  вас  куда
надо, прикрывая своими старыми немощными телами от всяких  случайностей.  Ну
что ж - неплохо на первый взгляд...|
   А  каким  же  образом,  спрашивается,   старейшины,   вкупе   с   местной
администрацией обеспечат режим безопасности застав и колонных путей?  Придет
"дух" из другого района, в котором нет договорных сел, и начнет извращаться,
как душа пожелает, - кто ему помешает? А вот для этого необходимо создать  в
договорном  селе  отряд  самообороны.  Набрать  пару  десятков  лояльных   к
федеральной власти товарищей, вооружить  и  поставить  охранять  подступы  к
селу.  Чем  вооружить  и  как  определить  степень  лояльности?  А  об  этом
беспокоиться не надо - мы все  тут  сами  сообразим.  И  степень  лояльности
определим,  и  оружие  найдем...  Вам  что   главное?   Чтобы   безопасность
соблюдалась? Будет вам безопасность. Главное - не лезьте в село и соблюдайте
все условия неписаного договора.
   Вот в таком примерно  аспекте.  Командование  группировки  скрепя  сердце
соглашалось,  поскольку  особого  выбора  не  было.  Село  получало   полную
самостоятельность и отсутствие контроля. Те же самые "духи" пополняли  отряд
самообороны и развлекались как в голову взбредет - только на выносе, поодаль
от своего местожительства. Соберутся вечерком, сядут на машину и  по  лесной
дорожке покатят в соседний район,  который  не  пожелал  договор  заключать.
Отстрелялись, "зарядили" трассу в  нескольких  местах  и  с  легким  сердцем
вернулись  обратно,  в  договорное  село,  куда  никто   из   федералов   не
заглядывает. О существующем порядке вещей знали прекрасно все,  кто  с  этим
сталкивался по роду деятельности, - федералы из "не  договорных"  районов  и
сел частенько пеняли тем,  кому  посчастливилось  работать  на  "договорной"
территории: спокойно живете, мол, за счет нашей кровушки,  с  врагом  дружбу
водите. Однако никто против устоявшейся системы не ратовал:  именно  наличие
таких островков  безопасности  позволяло  обеспечить  более-менее  приличное
функционирование федеральной военной  машины  и  сохранить  не  одну  тысячу
жизней  наших  пацанов.  Будь  иначе,  мы  заполучили  бы  на  всей  немалой
территории Чечни тотальный невидимый фронт: каждый кустик "зеленки" плевался
бы огнем, каждый погонный метр полевой  дороги  взрывался  бы  под  колесами
нашего многострадального транспорта.
   Так вот,  Халаши  и  расположенный  неподалеку  Гирлихаш  также  являлись
договорными селами и сами по себе федеральное командование не  интересовали.
Участки проходящих рядом колонных путей федеральных сил никто не  минировал,
заставы, расположенные вокруг  этих  сел,  довольно  долго  не  подвергались
обстрелу - договор соблюдался, и всех  это  устраивало.  А  вот  в  соседних
районах творилось нечто невообразимое. Нет-нет, открытых боевых действий  не
было  -  мораторий  все  же.  Имела  место  партизанская  война   со   всеми
сопутствующими  ей  аксессуарами.  Любой  одиночный  транспорт,   рискнувший
вылезти с заставы по каким-то делам, обязательно попадал  в  засаду;  ударно
работали  ночные  неуловимые  снайпера,  забиравшие  каждую  ночь  несколько
жизней; не менее ударно вкалывали блуждающие минометчики "духов", наносившие
нам весьма значительный урон; как по распорядку рвались на минах федеральные
колонны, и вообще было много крови и совсем мало  толку  от  такой  странной
военной кампании. Особенно всех доставали лихие чеченские  саперы,  которые,
если верить статистике, утащили в могилу шестьдесят процентов  жизней  наших
пацанов, потерянных за всю РЧВ.
   В тот период,  который  я  описываю,  минная  война,  доселе  протекавшая
обычным порядком, внезапно резко обострилась - без всяких видимых причин. Ни
с того ни с сего возросла статистика подрывов и сопровождавших их  увечий  и
смертей на тщательно проверяемых основных маршрутах, особенно  в  том  самом
пресловутом районе, соседствующем с договорным Халашинским. Наши  аналитики,
обобщив данные, поступившие из разных мест, выяснили причину  стремительного
роста статистики подрывов: у "духов" появилась новая мина -  противотанковый
"итальянец" с пластмассовым корпусом, пластиковым взрывателем и керамическим
ударником. Наши миноискатели обнаружить сию диковинку были не в состоянии, и
потому огромное количество этих новинок,  внезапно  возникшее  на  маршрутах
федеральных колонн, стало настоящим бедствием.
   Проработав оперативные данные, наша разведка вкупе с  особистами,  ударно
потрудившимися   ради   такого   случая   на   фильтр-пунктах,   преподнесли
командованию занимательный результат: в южных предгорьях умудрился незаметно
приземлиться транспортный борт из-за "бугра", который  и  притащил  в  своем
вместительном чреве "гуманитарную помощь"  чеченским  непримиримым  -  целую
кучу разнообразной современной экипировки для ведения войны и крупную партию
новейших противотанковых мин, против которых наши  обычные  металлодетекторы
бессильны. А спустя неделю, окончательно доработав  поступившие  оперативные
данные, наши аналитики вынесли однозначный вердикт: место хранения основного
минного запаса "духов" расположено в договорном районе, где-то в лесу  между
Гирлихашем и Халашами.  Заведует  хранением  "итальянцев"  какой-то  местный
авторитет, он же организует минное снабжение воюющих "непримиримых", и очень
может быть, что его люди - те же самые бойцы отряда самообороны  -  минируют
дальние  подступы  к  договорному   району.   Обстоятельства   тому   вполне
благорасполагают:  в  договорном  районе  караваны  с  минами  могут  гулять
безнаказанно -  федералы  не  станут  организовывать  засады  и  производить
тотальные поисковые работы, рискуя утратить доверие противной стороны и  тем
самым порушить  все,  что  удалось  достигнуть.  В  общем,  "духи"  до  того
оборзели, что оборудовали склад под самым носом у войсковой группировки,  на
территории, защищенной от внезапного вторжения нашего  спецназа  и  разведки
неписаными пунктами договора об условном мире. Сами  понимаете,  мириться  с
этим было нельзя: каждый  час  промедления  был  чреват  новыми  жертвами  и
потерями боевой техники.
   - Короче, все бросай, бери своих пацанов и найди этот долбаный  склад,  -
приказал мне в  один  прекрасный  день  командующий  группировки,  прискучив
терпеть выкрутасы обнаглевших "духовских" саперов. - Прочеши каждый  квадрат
этого леса, найди склад, в общем, и  того...  если  не  получится  по-тихому
перетащить к нам его содержимое, ты это... взорви его на хер. Я тебе саперов
дам,  -  поспешил  добавить  генерал,  заметив,  как  у  меня  от  удивления
вытянулось лицо. - Неделя сроку - больше дать  не  могу.  И  помни  -  район
договорной.  Напортачишь  -  на   твоей   совести   будут   десятки   жизней
наших-парней,  которые  погибнут  в  случае   обострения   противостояния...
Вопросы?
   - А если... если у меня ничего не получится? - осторожно  поинтересовался
я, заведомо предполагая, какой может быть ответ.
   Генерал   нехорошо   насупился,   выбил   пальцами   нервную   дробь   по
импровизированному столу, сработанному умельцами ВМТО" из оружейного  ящика,
и сердито буркнул:
   Взвод материально-технического обеспечения.
   - Если не получится, тогда будет много крови, сынок. Тогда псу под  хвост
все эти долбаные договорные районы и относительно спокойное житие. Нам  этот
склад нужно добыть во что бы то ни стало - сам понимаешь... Короче,  если  у
тебя не получится, придется делать "зачистку" <Зачистка (жарг.) -  войсковая
операция поисково-разведывательного характера по  обнаружению  и  ликвидации
боевиков и средств ведения  боевых  действий,  как  правило,  с  применением
тяжелой техники и артиллерии.  Обычно  чревата  большими  жертвами  с  обеих
сторон.> по полной программе... Все, уматывай, некогда мне с тобой тут  лясы
точить. Делай что хочешь, но без результата не возвращайся... -  Вот  так  -
коротко и без затей: иди, найди, взорви и не напортачь.  Наверно,  с  высоты
генеральских погон некоторые аспекты исполнительского уровня  представляются
отчетливыми и простыми, как детали ландшафта, который полководец перед  боем
обозревает через хорошую оптику, забравшись на высокую вершину. Вон развилка
дорог - здесь будет рубеж развертывания в батальонные колонны;  чуть  далее,
за рощицей, рубеж развертывания в ротные  колонны;  а  дальше  озера  двести
<Привязка на местности-двести метров от ориентира вперед.> - рубеж  перехода
в атаку.  Его,  полководца,  ни  капельки  не  волнует,  каким  боком  будут
осуществлять все эти маневры подчиненные подразделения -  разведка  донесла,
что условия местности стабильные и не требуют дополнительного  исследования.
А то, что дальше озера двести ввиду повышенного уровня осадков  простирается
осклизлая грязевая пустошь, на  которой  подразделения  начнут  буксовать  в
процессе перехода в атаку и  тем  самым  будут  подвергнуты  дополнительному
риску,  полководца  не  колышет  -  приказ  отдан,  исполнитель  должен  его
исполнить - беспрекословно, точно и в срок, как и предписано Уставом...
   Примерно так же получилось и с нашим командующим  группировкой.  Разведка
донесла, что есть склад  и  есть  вредные  "духи",  которые  под  прикрытием
договорного района снабжают хитрыми  минами  своих  соратников  в  обозримой
видимости и слышимости. Это у них. А у нас есть спецназ, в  задачу  которого
входит решение такого рода заморочек. Так за чем же дело стало? На тебе двух
саперов - и вперед. Детали ландшафта с этого высокого  холма  кажутся  через
мой прекрасный бинокль ясными и четкими...
   В общем, не буду далее распространяться, скажу проще - дельце получилось,
как любил говаривать  небезызвестный  дед  Ульянов  (ЦН),  архиделикатное  и
архипроблемное.
   Начнем с того, что лес между Халашами и Гирлихашем, как и  большая  часть
остального лесного массива Ичкерии, был  напичкан  минами  и  разнообразными
домоделанными  взрывными  заграждениями,  которые  ввиду  нестандартности  и
невозможности определения срока  давности  их  установки  обезвреживанию  не
подлежали. Этот проклятый лес  при  внешней  незначительности  той  площади,
которую он занимал на карте генерала, в натуре был представлен тремя сотнями
гектаров  буйной  растительности,  сквозь  которую  можно  было  прорубаться
годами, вооружившись здоровенным тесаком и неограниченным запасом  терпения.
Нет,  можно  было  бы,  естественно,  прогуляться  по  проторенным  местными
аборигенами тропкам, которые разбегались  по  лесному  массиву  в  различных
направлениях... но эти вредные  аборигены,  как  ни  странно,  не  надоедали
каждый день главному инженеру  группировки,  пытаясь  всучить  ему  по  всем
правилам составленные формуляры минных полей и схемы  взрывных  заграждений,
натыканных на этих самых тропках.  Потому  что  поголовное  большинство  тех
товарищей, что под  покровом  темноты  подвешивали  на  ветку  дуба  набитое
подшипниками ржавое ведро со вставленной внутрь  оборонительной  гранатой  и
осторожно выводили на тропку привязанную  к  кольцу  предохранительной  чеки
леску, понятия не имели, что такое формуляр или схема  -  в  свое  время  им
никто не удосужился объяснить  такие  мелочи.  Иначе  говоря,  я  со  своими
одиннадцатью бойцами (девять моих плюс два сапера,  отстегнутых  с  барского
плеча генералом) мог гулять здесь приставными шажками полгода и более,  пока
не повезло бы  наткнуться  на  этот  самый  склад,  существование  которого,
кстати,  было  доказано  нашими   аналитиками   теоретически   -   сведения,
подтверждающие его наличие, увы, напрочь отсутствовали.
   Другой аспект невозможности данного состоял в особенностях района  поиска
- Гирлихаш и Халаши, увы, являлись договорными селами. Накануне командование
группировки встречалось с представителями администрации и  совета  старейшин
каждого села. Просили не  валять  дурака  и  выдать  склад  -  во  избежание
тотальной "зачистки" и сопутствующих этому нехорошему мероприятию эксцессов.
Представители администрации сделали круглые глаза - какой склад, ребята,  вы
что?! Если бы знали, давно бы уже взорвали сами к чертовой матери - мало нам
мин, понатыканных в лесу! Да вы... Да мы... И  в  таком  духе  добрых  сорок
минут, с мастерскими модуляциями и слезами на глазах. Наши попробовали зайти
с другого боку: понятно, если бы знали... А может, вы ничего  не  знаете,  а
между тем какие-нибудь вредные "духи" из соседнего района  балуются?  Гадят,
мол, у вас под носом, завидуют,  сволочи  недоразвитые,  нашему  договорному
житию? "Да вы что, хлопцы!  -  оскорбленно  взвились  представители.  -  Без
нашего волеизъявления ни один лист в этом лесу не упадет! Мы тут  за  все  в
ответе! А вы говорите..." В общем, отперлись от всего наотрез - нет,  и  все
тут. Седобородые старейшины  в  папахах,  присутствовавшие  на  переговорах,
подтвердили слова представителей и поклялись Аллахом, что никакого склада  в
лесу между Гирлихашем и Халашами нет...
   Я  тоже  был  на  этих  переговорах  -  затесался  в   отделение   охраны
командования группировки. За  время  функционирования  в  режиме  "война"  я
хорошо освоил некоторые  прикладные  аспекты  психологии  и  надеялся,  что,
наблюдая  со  стороны  за   поведением   чеченских   представителей,   сумею
определить:  тянем  мы  пустышку  или  напали  на  верный  след.  И  знаете,
получилось. Несмотря на многие отрицательные качества, присущие  практически
каждому  жителю  Ичкерии,  большинство  чеченцев,   особенно   из   старшего
поколения,  практически  не  умеют  врать  -  гордость  не  позволяет.  Нет,
представители среднего поколения изощрялись  вполне  искренне  -  искрометно
заливались соловьем, вешая нам на уши продукцию итальянского производства  и
не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Эта  новая  поросль  деловых
ичкерцев, как мне представляется, ради  личной  выгоды  готова  мать  родную
продать  и  наплевать  на  все  устои  шариата.  Особенно   старался   глава
администрации Гирлихаша, которого звали  Муратом.  Этот  скользкий  тип  мне
сразу  не  понравился  -  чисто  интуитивно,  хотя  внешне  он  был   вполне
симпатичен: волевое лицо,  широкие  плечи,  приятный  голос  -  все  тот  же
бархатный баритон, черт бы его побрал... Мне вообще мало кто  понравился  на
этом  сборище,  кроме,  пожалуй,  командира  отряда  самообороны  Гирлихаша,
который во всем слушался главу администрации села и слова не проронил за все
время переговоров. Командир этот выглядел вполне  прилично:  этакий  молодой
застенчивый парниша с военной  выправкой  -  высокий,  стройный,  худощавый,
более  похожий  на  сельского  учителя,  нежели  на  закамуфлированного  под
респектабельную личину "духа". Особисты сказали, что незадолго до войны этот
симпатичный малый (его, кстати, тоже звали Муратом - там этих Муратов -  что
собак нерезаных!) служил старлеем в инженерно-саперном батальоне где-то  под
Калининградом, а когда началось, бросил армию и прикатил в родное село.  Его
якобы выбрали на эту должность, как самого  добропорядочного  и  опытного  в
военном деле молодого человека в селе - и в "духах" он был совсем немного  -
в первые недели РЧВ. Короче, ничего себе пацан - расстреливать с ходу  я  бы
его не стал... А вот Мурат  ј  1,  который  глава  администрации  Гирлихаша,
показался мне крайне подозрительным типом. Я взял его на  замет