тот  мужик,  когда  мы  поинтересовались,
почему он это сделал, - она была очень хорошей девочкой: доброй, отзывчивой,
ласковой... Ее все равно забили бы камнями за то, что опозорила  род.  Зачем
зря мучить ребенка? Это же больно - камнями...
   Вот этого я понять не могу, и, полагаю, вы тоже вряд  ли  поймете...  Да,
кстати: насильника отец завалил из того  же  ружья  спустя  десять  минут  -
перекурил спокойно, пошел к соседям  и  завалил.  Отрезал  пенис  и  вставил
подонку в рот - для большей наглядности - думаете, я зря про это сказал чуть
выше?! Так при чем же здесь девочка? - скажете вы,  дикость  какая-то!  -  и
"возможно" будете правы. Не понять нам этого - Однако спросите любого горца,
что он себе по этому поводу думает. Вам  ответят  без  колебаний,  что  отец
девчонки был прав и что он избрал лучший вариант из всех возможных: и  честь
рода сохранил, и насильника наказал, и любимую дочь избавил от  мучений.  Он
поступил в соответствии с  традициями  своей  страны,  чуждыми  для  нас,  -
страны,  с  которой  мы  взялись  воевать,  утверждая,  что   ее   народ   -
законопослушные  граждане  России,  даже   не   удосужившись   снизойти   до
элементарного понимания законов и обычаев,  составляющих  основу  жизненного
уклада этого народа... Эти законы и обычаи мы постигали уже  в  ходе  боевых
действий, искренне жалея, что вместе с нами их не постигают - и  никогда  не
постигнут те, кто эту войну развязал...
   Мне не удалось в тот  же  день  доложить  бригадиру  о  незапланированном
изменении сценария операции. До 23.00 телефон  Белого  загадочно  молчал,  а
позже я звонить не рискнул: не так воспитан, чтобы беспокоить  начальство  в
неурочное время без достаточных для того оснований.
   Ночью я  спал  очень  скверно:  вертелся  под  столом  как  пропеллер  и,
проваливаясь в кратковременные дремотные ямы, видел странный сон. Снился мне
Петька Дрозд, который отчего-то помер  и  успел  разложиться.  Его  синюшный
вздутый труп пытался забраться ко мне в дом через форточку,  с  любопытством
заглядывал в комнату и скалился в злобной усмешке, щелкая зубами.
   Промаявшись ночь, я, как обычно, крепко уснул с первыми лучами солнца, но
уже в 9.00 был разбужен настойчивым  стуком  в  дверь:  прибыл  нарочный  от
бригадира с распоряжением немедля явиться пред светлы очи.
   Спустя сорок  пять  минут  я  сидел  на  деревянном  табурете  в  скромно
обставленной гостиной бригадирова хауса, косился на мрачно нахохлившегося  в
углу  Кротовского  и  ожидал,  когда  "отец  родной"   соизволит   закончить
ковыряться палочкой  в  цветочных  горшках,  коими  были  обильно  уставлены
подоконники.
   - Петька Дрозд в хирургии лежит, - разродился  наконец  Белый,  -  четыре
ребра сломаны... Вчера вечером отрезали  селезенку.  Почку,  возможно,  тоже
будут резать... Как  же  он  остался  в  живых?  -  Бригадир  развернулся  и
пристально уставился на меня немигающим взором.
   Хорошее положение выбрал, молодец: свет  с  улицы  бьет  мне  в  глаза  и
позволяет уловить любое проявление эмоций, в то время как я должен постоянно
щуриться, напрягая зрение, чтобы хорошенько рассмотреть лицо  собеседника...
Как он остался в живых... Хороший вопрос. Я предвидел реакцию бригадира,  но
не ожидал, что она будет столь острой. Учитывая его консервативную жизненную
позицию, можно смело предположить, что Дрозд - покойник. И  если  Белый  так
сурово со мной разговаривает, значит, он считает, что я виноват в  том,  что
прямо на месте не лишил жизни эту тварь... Значит ли это,  что  в  наказание
меня прямо сейчас заставят исправлять ошибку?
   - Поедешь в больницу, к Дрозду, - сказал бригадир  и  на  секунду  сделал
паузу. Я замер, вот оно! Дрозд, конечно, скотина, он заслуживает смерти,  но
убивать беспомощного больного после операции?!
   - Он лежит в  хирургии,  четвертая  палата,  седьмой  этаж,  -  продолжил
бригадир. - Вовка поедет с тобой свидетелем... Упадешь на колени и попросишь
прощения. Если не простит - придется от тебя избавляться. Вопросы?
   Я не поверил своим ушам. Да нет, это он шутит, наверно? Шумно выдохнув, я
недоуменно покрутил головой.
   - Вы шутите?
   - Нет, я так никогда не шучу...
   -  Он  изнасиловал  своей  огромной  елдой  десятилетнюю  девочку...  Вам
доложили?!
   - Ага, обязательно... Что ж поделать, если у нее папа дебил?  Его  самого
надо было опустить за то, что довел до такого...
   - Но ведь девчонка не виновата, что у нее папа дебил!!!  Ну  представьте:
вот если вашу дочь так...
   - Э, э, братишка! Ну че ты базаришь?! - обиженно вступился Кротовский.  -
Ну че за чушь ты несешь,  а?  Да  любой  нормальный  мужик  последние  трусы
отдаст, когда его родным что-то угрожает! А этот мудак позволил за  какую-то
паршивую квартиру трахнуть свою жену и дочку! Ну о чем разговор?! И потом  -
ну я вообще от тебя такого не ожидал... Ты че, совсем с головой не дружишь?!
Из-за какого-то урода братву поломал! Ну ты даешь!
   - Ну так что - вы  едете  или  нет?  -  вполне  миролюбиво,  по-семейному
поинтересовался Белый, махнув рукой на  Вовку:  дескать,  хватит,  чего  зря
базарить.
   Повисла гнетущая тишина. Я с полминуты рассматривал своих собеседников  и
пытался укротить возмущение, готовое в любую секунду выплеснуться  наружу  в
самой непредсказуемой форме. Возмущаться  было  бесполезно:  они  оба  свято
уверены в своей правоте - вон с каким-то даже сожалением и укоризной  глядят
на меня, как на горячо любимого члена семьи, который внезапно впал  в  тихое
помешательство.
   - Ну, я вас понял, - констатировал я, шумно выдохнув, и выставил  каждому
по кукишу - для вящей убедительности:
   - Вот вам, а не извинялки! Можете меня прямо на месте замочить - я  перед
этим елдастым роботом извиняться никогда не стану. А когда он выздоровеет, я
ему еще и яйца вырву - не хер плодить себе подобных! Так  и  передайте.  Ха!
Извиняться! На колени! Ну, спасибо, бригадир - удружил...
   -  Ты  лучше  иди,  подумай  хорошенько,  -  терпеливо   закатив   глаза,
посоветовал Белый, - потом  дашь  окончательный  ответ.  Ты  мне  нравишься,
малыш. У тебя хорошие перспективы. Зачем  одним  неверным  движением  ломать
себе жизнь?
   - Чего думать? Так все ясно, - упрямо набычился я, - нет и  все!  Как  вы
там сказали - избавляться? Ну вот -  избавляйтесь  от  меня  как  посчитаете
нужным. Я свое мнение высказал и менять его не собираюсь...
   Подавив меня слегка своим тяжелым взглядом. Белый  отвернулся  к  окну  и
долго смотрел во двор на  клумбы  с  жухлыми  цветочками.  Затем  он  сурово
нахмурил брови и, не глядя на меня, изрек:
   - Очень, очень жаль... Думал я,  что  на  старости  лет  Бог  послал  мне
хорошую сторожевую собаку - умную, умелую и преданную...  Ан  нет  -  волком
оказался. Все в.лес смотрит, сколь ни корми, и даже за руку  готов  в  любую
минуту цапнуть - за ту самую руку, что  кормит  и  лелеет...  Ладно,  хер  с
тобой, малыш. Но - пожалеешь. Ой, пожалеешь! Да поздно будет... Два дня тебе
- чтобы духа твоего в городе не было.  Попадешься  через  два  дня  кому  из
братвы - не обижайся. Насчет возможностей твоих все  в  курсе,  так  что  не
обольщайся, драться с тобой никто не будет. Просто  пристрелят  на  месте  и
всех делов. Усек?
   - Гхм... Кхм... Да, да, конечно, усек, - кивнул я со  смиренным  видом  и
опустил глаза, чтобы не выдать нечаянной радости - не думал, что  так  легко
отделаюсь. - Через два дня уеду. Жаль, конечно, - очень мне понравилось  под
вашим руководством работать... Но что поделаешь, если уж так вышло? Вы  тоже
меня поймите...
   - Угу, хорошо, - продолжил Белый, - я тебя прекрасно понимаю.  Не  забудь
еще, что, если где проколешься - не стоит болтать лишнего. Усек?
   - Да усек, усек, - подтвердил я, - не извольте беспокоиться!
   - И последнее, - Белый отвернулся от окна и уставился на меня  немигающим
взором. - Ты ведь можешь и сегодня вечером уехать, не так  ли?  Я  для  чего
тебе два дня даю, а?
   - Хм... Ну, может, из соображений гуманности, -  я  слегка  насторожился,
почуяв какой-то подвох. - Может... Может, жаль вам меня стало?
   - О! Верно мыслишь, малыш! -  Белый  ухмыльнулся  и  поднял  указательный
палец правой руки вверх, как бы призывая ко вниманию. - Жаль мне тебя, очень
жаль! А потому и не тороплю. Два дня я тебе даю,  чтобы  ты  нашел  тридцать
штук баксов. Столько ты нам должен. Усек?
   Я не помню, когда в последний  раз  разевал  рот  от  удивления.  В  моей
прежней работе такой неожиданный поворот - это страшная ошибка  в  расчетах,
которая, как правило, влечет за собой смерть или срыв боевой задачи. Вот это
ты, бригадир, отчудил! Нет, я знал, что Белый склонен к театральным  жестам,
знал прекрасно - имел возможность убедиться в  этом  на  практике...  Но  не
настолько же, черт его побери!
   - Ага... Ага... Тридцать штук, значит, -  уточнил  я,  закрыв  рот  после
почти полминутной паузы и слегка овладев собой. - Поиздержались, значит,  на
меня.  Так,  так...  Хачапуряна  я  вам  под  "крышу"   пристроил.   Примака
"поставить" помог. Жизнь и здоровье ваши охранял на "сходняках"... Что -  не
отработал? Не эквивалентно, а?
   - Не-а! - Белый грустно покачал  головой.  -  Это  была  обкатка,  сынок.
Просто обкатка - проба. Ты ее  не  прошел,  забраковали.  Какие  могут  быть
счеты? А лишнего с тебя не требую - все по затратам. 15 штук за реабилитацию
- сам знаешь; пять - за  лечение  Дрозда  и  10  -  компенсация  ему  же  за
моральный ущерб... Не хочешь - иди, падай на колени, извиняйся.
   - Ну и где ж я, по-вашему, за  двое  суток  могу  достать  тридцать  штук
баксов? - Я  изобразил  горькое  отчаяние,  но  в  меру,  памятуя  о  тонкой
проницательности бригадира. - Это ж фантастика! 150 "лимонов" деревянными  -
грубо. Только грабеж или кража... Кого мне ограбить? Хоть наводку дайте!
   - Ни на водку, ни на вино не дам, - серьезно  пошутил  Белый.  -  Крутись
сам, как хочешь. Попадешься - сам и ответишь. Не дай Боже, меня приплетешь -
тут тебе и хана! Усек?
   - Да усек я, усек! -  подтвердил  я.  -  До  СИЗО  не  доживу,  в  ИВС  и
похоронят! Ага?
   - Да, так, - бригадир недовольно крякнул. - Не ерничай, умник. Не вздумай
срулить, не вертанув должок. Хотя можешь попытаться, - бригадир ухмыльнулся,
- только я тебе гарантирую - уехать тебе не дадут. Это железно. Усек?
   - Что, прямо в поезде  похоронят?  -  Я  придурковато  округлил  глаза  и
скорчил идиотскую рожку. - У вас и в МПС "быки" работают?
   Бригадир сделал медленный выдох, надув  щеки  и  угрожающе  сморщив  лоб.
Стоп, стоп - больно игриво для отчаявшегося парня, загнанного в угол.
   -  Да  нет,  нет  -  я  все  понял,  Михалыч,  -   поспешил   я   принять
виновато-покорный вид. - Вот только одного не могу в толк взять: ну где  мне
достать эти тридцать штук баксов?! Нормальному трудяге за такие  бабки  надо
вкалывать минимум десять лет! И то - если он ни жрать...
   - Ты не трудяга! - резко оборвал меня Белый. - Ты волк... Где хочешь, там
и возьми - твои дела. И учти: если что - бригада за тебя не  подпишется,  ты
теперь один. Все - давай, топай. Я  жду  тебя  через  двое  суток  в  то  же
время...
   Давненько я не пребывал во власти такого зыбкого, неопределенного - я  бы
сказал - двойственного состояния. С одной стороны меня чрезвычайно  радовала
неожиданно подвернувшаяся возможность одним махом избавиться  от  бдительной
опеки Белого и приступить  наконец  к  осуществлению  второго  этапа  плана,
возлелеянного на тюремной шконке. Чего, казалось  бы,  проще!  Вспороть  шов
жилетки, достать тридцать штук баксов - мизер по сравнению со всей суммой  -
и вручить с покаянным видом  бригадиру.  А  потом  отвалить  куда-нибудь  во
Владикавказ или Моздок: поближе к границе и подальше от цепких глаз  русских
ментов. Стиль работы  ментов  кавказских  в  настоящий  момент  меня  вполне
устраивал: в большей степени интересуются  своим  толстым  карманом,  нежели
проверкой подозрительных личностей, которые при попытке их задержать  -  вот
сволочи! - зачастую  оказывают  серьезное  сопротивление.  Там,  у  границы,
гораздо больше шансов подобрать компактный отряд  мастеров  на  все  руки  и
ноги, качественно экипировать его и устроить перевалочную базу где-нибудь  в
горах, куда никто не сунется без достаточных для того оснований...
   С другой стороны, меня весьма тревожили житейский опыт и проницательность
бригадира... Откуда дровишки?! Срубить по-быстрому тридцать штук  баксов  на
чужой "земле" - это вам не  с  крыши  писать!  Обязательно  начнутся  лишние
вопросы, после которых могут возникнуть непредсказуемые последствия.
   Инсценировать ограбление какого-либо банка  весьма  проблематично:  можно
сдуру схлопотать пулю или вообще угодить в лапы правоохранительных  органов.
Ни то ни другое в мои планы не входило: не за этим бежал из  СИЗО!  Обменные
пункты в Зеленогорске расположены в банках - для  удобства.  Тоже  отпадает.
Чтобы  инсценировать  ограбление  кого-нибудь  из  "новых",  нужна   хорошая
наводка. Есть такие ребята, которые  только  и  ждут,  чтобы  их  кто-нибудь
грабанул по мелочи и тем самым предоставил великолепную возможность  списать
на ограбление значительную сумму, либо просаженную в карты, либо промотанную
каким-нибудь иным не праведным путем - это один из  самых  удобных  способов
реабилитироваться перед "братвой" или коллегами по "черному" бизнесу. А есть
ребята,  которые  обладают  информацией  о  тех,  кто  жаждет  этого  самого
ограбления. Увы, с такими ребятами я незнаком... Вовка Кротовский - тот  да,
тот наверняка что-то в этом духе знает. Однако старый друг - скотина  этакая
- категорически не пожелал впрягаться в это дело. Пока мы ехали от бригадира
в город, я всячески пытался склонить его к содействию,  однако  попытки  эти
потерпели фиаско.
   - Наводку не дам...Тачку тоже не  дам  -  не  дай  Бог,  Белый  узнает  -
изнасилует... И бинокль не дам. Короче, ничего не дам...  Извини,  братишка,
но если ты попадешься, очень скоро выяснится, что я тебе  помогал...  -  так
ответил Кротовский  на  мои  домогательства  и  резко  помрачнел,  опасаясь,
видимо, что я с горя закачу истерику. Я его прекрасно понял и настаивать  не
стал: он и так  мне  здорово  помог,  а  я  все  это  похерил  одним  махом.
Ввязавшись  в  это  сомнительное  предприятие,  Вовка  имел  реальный   шанс
заполучить очень серьезные неприятности. А у него семья, положение,  хата  и
так далее... Хотя, в принципе, мог бы и рискнуть по  старой  дружбе.  Ну  да
ничего - черт с ним, переживем как-нибудь.
   - Ну хоть "капусты" подбрось, - попросил я. - У меня вообще  ни  гроша  -
целый месяц на твоем иждивении...
   - А вот это можно! - моментально повеселел мой кореш  и  даже  облегченно
вздохнул. - Много не дам - с собой только три "лимона"  деревянными.  Но  на
харчи и такси должно хватить...
   Вот  таким  макаром  я  оказался  в  оперативно-информационном   вакууме.
Получалось,  что  единственно  приемлемый  путь  для   оправдания   внезапно
возникшей суммы - сгонять в соседнюю губернию и вернуться обратно, поскольку
обо всем, что творилось внутри области. Белый мог узнать  по  своим  каналам
чуть ли не  мгновенно.  А  за  указанный  срок  обернуться  туда-обратно  не
получалось - ну о-о-очень большая область! Вот такие пироги с гвоздями...
   Часа три я валялся у себя в комнате на  кровати,  предаваясь  пространным
размышлениям по поводу предстоящего "отмывания" своего "черного  нала".  Вот
уж никогда не думал, что это настолько серьезная  проблема!  Интересно,  как
это  нашим  "новым"  удается  со  столь  высокой  степенью  достоверности  и
небывалой легкостью отмывать миллионы баксов? Тут  из-за  каких-то  паршивых
тридцати штук башку сломаешь, а уж миллионы...  Наверно,  это  целая  наука,
постичь которую мне никогда не  дано  -  я  предназначен  для  другого  рода
деятельности...
   Мои размышления  прервал  долгожданный  телефонный  звонок.  Долгожданный
потому, что я  был  уверен:  звонит  Вовка,  в  усмерть  задерганный  муками
совести, чтобы наконец предложить мне эти несчастные  тридцать  штук  взаймы
или подкинуть какой-нибудь стоящий вариант их  добычи.  Быстро  прошлепав  в
прихожую, я схватил трубку и небрежно этак бросил в нее:
   - Ну-ну. Я весь внимание!
   - О! Уже лучше! Здорово, Сыч... Как делишки? - Тьфу,  зараза!  Это  опять
был тот самый "член-корреспондент", который периодически доставал меня с тех
пор, как я поселился у Жанны Христофоровны. Сильно рассердившись, я  обложил
его трехэтажным  матом  и  хотел  было  бросить  трубку,  но  меня  внезапно
насторожил один маленький нюанс; "член" звонил не в свое время...  До  этого
он беспокоил меня от 22.00 до двух часов ночи. В настоящий же момент стрелки
на допотопных часах в прихожей показывали 13.21...
   Сделав длинный выдох, я осторожно поинтересовался:
   - Слушай, "член" - ты что, за мной следишь? Ты как узнал, что я дома?
   - Какой ты грубый. Сыч, - укоризненно прогундел "член". - Я же  просто  с
тобой пообщаться желаю, о делишках интересуюсь - а ты  матом...  И  так  все
время. Нехорошо. Когда-нибудь я тебе за это дело  в  пятачину  заеду.  Ох  и
заеду!
   - Во! Дельная мысль! - обрадовался я. - Приезжай ко мне прям щас - я  тут
со скуки помираю - и заедь в пятачину. Буду несказанно счастлив. А?
   - Не, - отказался "член". - Не хочу  прям  щас.  Ты,  звереныш,  дерешься
больно здорово. Вот я дождусь момента, когда ты будешь в  наручниках,  да  к
батарее прикован - тогда и заеду. Так что ты учти...
   - Ага, учту, - беспечно пообещал я и спросил:
   - Ты мне вот что скажи, "член": ты случайно не на чеченцев работаешь, а?
   - Да я вообще не работаю, - гордо сообщил "член", - не работал и работать
не собираюсь - от работы кони дохнут. Ну ты и тупица, Сыч: если б я  работал
на "чехов", ты давненько бы уже разлагался. Согласен?
   - Ну, это еще как сказать, - возразил я, - случайная смерть в  мои  планы
не входит.
   - Рад за тебя, рад, - бодреньким голосом пропел "член" и огорошил:
   - Так какие проблемы тебя в данный момент  грызут?  Давай  -  колись,  не
пожалеешь!
   - С чего ты взял, что у меня проблемы, - насторожился я.  -  Ты  все-таки
следишь за мной? Подсматриваешь-подслушиваешь?
   - Совсем деградировал, - с сожалением  констатировал  "член".  -  На  мои
последние десять звонков ты  реагировал  однообразно:  весело  посылал  куда
хотел, обзывался и бросал трубку. А сейчас общаешься нормальным языком - и в
голосе твоем я улавливаю озабоченность. Ну так что?
   - Так вот ты какой, пятнистый олень... Аналитик фуев, - грустно пошутил я
и вдруг, неожиданно для себя, признался:
   - Ну,  есть  кой-какая  проблемка.  Должок  надо  вертануть  бригадиру  -
тридцать штук баксов. Срок - двое суток... Хотя нет - уже меньше - уже сорок
пять часов. Где взять - ума не приложу. Ограбил бы кого, да  не  знаю  кого.
Может, наколочку подбросишь, аналитик? Мне  бы  какого-никакого  старичка  с
мешком бабок, чтоб без решеток да без охраны... А?
   - Вон что? -  удивился  "член".  -  Ну  ты  даешь!  Так-так...  Так...  -
собеседник мой на несколько секунд впал в  раздумье.  -  Ну-ну...  Ну,  есть
вариантец. Есть -  будто  специально  для  тебя.  Вот  -  Луначарского,  70.
Запомни. Там в новом  домике  живет  один  пожилой  дядечка  -  коммерческий
директор сомнительного АОЗТ "Зеленая радуга". Охраняют его только два злющих
кобеля. Ежели его связать да маленько попытать, он, пожалуй,  и  расколется,
где казну прячет. А казна у него неслабая.
   - "Крыша" у него имеется? - деловито поинтересовался я.
   - Ну да, конечно - "крыша" в  этом  городе  у  каждого  есть,  -  ответил
"член". - "Крыша" у него - Соленый. Только тут есть одна закавыка - он, этот
старый хрен, в последнее время приловчился в казино чуть ли не каждый  вечер
просаживать "лимонов" по десять кряду -  непруха  напала.  Как  бы  тебе  не
влететь.
   - В смысле? - озаботился я. - Насчет чего влететь?
   - Ну, возь