яда и
благополучно отдал концы. Они поступают так почти всегда и в этом совершенно
правы. Потому что, после того, как в подвале "фильтра" или  на  том  же  ВПУ
"лицедею" вкатят пентональчика, он наговорит  кучу  гадостей,  и  жизнь  его
будет очень недолгой и совершенно безрадостной.
   Полевой командир, пославший "лицедея" на лихое дело, резко  откажется  от
него. Ни один "чех" не возьмет на себя грех преступления против собственного
народа. При этом он проникновенно взденет к небу глаза и  горячо  поклянется
Аллахом, и все ему поверят, так как не может истинный  мусульманин  порочить
великое имя своего покровителя. Мы, естественно, клали  прибор  на  подобные
клятвы, потому что твердо знаем: у волков свои законы, отличные от  людских,
и они могут запросто беспредельничать над собственным народом, чтобы  в  его
темных душах неугасимо пылала страшная ненависть к русакам-монстрам во благо
всеобщего газавата.
   Доказать принадлежность оборотня к  тому  или  иному  отряду  практически
невозможно - по крайней мере, до сих  пор  это  никому  не  удавалось.  Если
отбросить в сторону политическую сторону вопроса, то доказывать ничего и  не
надо: любой "чех", независимо от взглядов, узнав, что пойманный тип является
"лицедеем", не оставит насильника-мародера в живых. Поэтому гаденыша  крайне
трудно взять в плен и еще труднее доставить куда надо живым.
   В тот раз мы получили задачу во что бы то ни  стало  найти  "лицедеев"  в
этом селе - наши лихие прогнозисты высчитали едва  ли  не  со  стопроцентной
гарантией, что они должны там в ближайшее  время  появиться.  Работа  у  них
такая - высчитывать и давать ЦУ. А наше  дело  маленькое  -  сказано  пасти,
значит, будем.
   Если  кто-то  представляет  себе,  что  засада  -   это   романтичное   и
таинственное мероприятие, он здорово заблуждается. Отслеживать  появление  в
установленном месте интересующего тебя гипотетического объекта крайне нудное
и неблагодарное дело. Нужно затаиться неподалеку  от  предполагаемого  места
появления таким образом, чтобы тебя никто не видел и не слышал, а самому все
пеленговать и ничего не упустить. Это очень скучно, трудно и требует немалой
сноровки и опыта, а самое главное - безграничного терпения. Можно  караулить
объект бесконечно долго,  и  достаточно  одного  неловкого  движения,  чтобы
операция была провалена.
   Я проторчал со своими бойцами в лесу возле этого села  пятеро  суток,  ни
разу не нарисовался, изучил визуально каждый чеченский дом и  уже  собирался
уматывать восвояси - решил, что аналитики надули нас в очередной  раз.  Нет,
не по злому умыслу, а просто так -  по  причине  некачественного  расчета  и
из-за недооценки обстановки.
   Предпосылок для внезапного появления "лицедеев" в этом укромном  местечке
не было - я был уверен в этом на 100%. Здесь никого не обидели - село  никто
не зачищал,  потому  что  отсюда  по  федералам  ни  разу  не  работали.  По
существующему соглашению между администрацией и командованием группировки, в
селе имелся отряд самообороны в тридцать стволов  -  то  ли  бывшие  "духи",
которым надоело воевать, то ли черт знает кто вообще, но официально все было
тип-топ. Так что, появись здесь "лицедеи", им моментом надрали бы задницу. И
еще - здешний  лес,  как  и  большинство  прилегающих  к  селам  насаждений,
напичкан минами, поставленными на всякий случай. Так что прогуляться по  его
кривым тропинкам рискнет далеко не каждый местный житель - что уж говорить о
чужаках.
   На рассвете шестого с начала наблюдения дня в противоположной нашей лежке
стороне села рванули две мины. Я  дремал,  привязавшись  к  стволу  дуба,  и
потому не сразу отреагировал на характерный свист, предшествующий  разрывам,
а когда раскрыл глаза и пошарил биноклем по  местности,  то  обнаружил  лишь
черные клубы дыма, сосредоточенные в двух местах на небольшом удалении  друг
от  друга  -  метрах  в  семидесяти  от  крайнего  дома  на  северо-западной
оконечности села. Спустя сорок секунд свист раздался вновь, и опять  рвануло
дуплетом в том же месте. Откуда-то из глубины  леса  заработали  минометы  -
огонь  велся  точно,  можно  сказать,  филигранно  и  управлялся,  по   всей
видимости, хорошим корректировщиком.  Задача  обработки  заключалась  скорее
всего в том, чтобы попугать сельчан -  мины  ложились  с  семидесятиметровым
недолетом по вымеренной, как по циркулю, окружности.  Мгновенно  прикинув  в
уме расположение наших застав, я сделал вывод,  что  это  балуются  какие-то
"леваки" - наших в той стороне не было и быть не могло.
   - Интересное кино, - буркнул  я,  отвязываясь  и  кубарем  скатываясь  на
землю. Быстренько собрав в кучу своих пацанов, я поставил им задачи и  велел
аккуратно  рассредоточиться  вдоль  опушки,  чтобы   вести   наблюдение   за
подступами к селу.
   Между тем в его противоположной стороне  возникла  хаотичная  стрельба  и
какая-то незапланированная активность. Тихонько вскарабкавшись на  небольшой
пригорок, я обозрел через бинокль диспозицию и с удивлением  обнаружил,  что
часть отряда самообороны (те, что дежурили на  окраине)  с  кем-то  завязала
бой. Люди с оружием выбегали из жилищ и, хоронясь за строениями,  мчались  к
окраине, занимая позиции в домах, расположенных по периметру северо-западной
оконечности села.  С  той  стороны  кто-то,  неприцельно  долбил  по  крышам
длинными пулеметными очередями - я насчитал пять огневых точек.
   - Ну, дела! -  Я  озадаченно  почесал  череп  под  косынкой,  развернулся
вправо,  чтобы  поделиться  своими  соображениями  с  торчавшим   неподалеку
Парамоном, и замер... Неподалеку от моего крайнего правого бойца - буквально
в тридцати метрах, из леса вышла  группа  численностью  в  шесть  человек  и
торопливо направилась к селу. Сердце мое подпрыгнуло  и  забилось  в  боевом
режиме. Вот оно!
   - "Лицедеи"! - задушевно всхлипнул Парамон, залегший справа от меня,  под
пригорком. - Бля буду, "лицедеи"!
   - Вижу, не слепой! - так же тихо отпарировал я и, повернув голову  влево,
приказал:
   - Разобрали цели по расчету, как  идут.  -  Затем  продублировал  команду
вправо. В принципе, можно было этого не делать,  пацаны  притерлись  друг  к
другу, каждый досконально знает - что и как. Их шестеро,  а  нас  -  восемь.
Значит, мой правофланговый взял на мушку последнего  в  их  колонне,  второй
номер - предпоследнего, и так далее, а я и сидящий на левом  фланге  сержант
"Леший" - на подхвате, на случай, если кто-то вдруг  обмишурится.  Пока  они
идут колонной, каждый из моих бойцов внимательно изучает своего подопечного,
чтобы хорошенько запомнить по ряду признаков и не спутать, если  они  сочтут
нужным скучиться. Вот так. Теперь мне остается только придумать, что с  ними
делать. То, что они не наши, это не ходи к гадалке. Все славяне, но  это  не
оправдание. В новых "комках", в кепчонках, на  ногах  -  берцы.  Наши  носят
косынки и разномастный потрепанный камуфляж, а  на  ногах  -  кроссовки  или
кеды. Когда ползаешь на брюхе по горам да лесам, форма очень быстро ветшает,
кепки нужны при нашей работе, как корове седло, а попробуй, посиди в  берцах
три-четыре дня подряд - ноги моментально  сопреют.  Далее  -  они  вышли  из
заминированного  леса,  в  который  даже  местные  жители  предпочитают   не
соваться, - значит, у них  есть  хороший  проводник.  Мы,  например,  полдня
перемещались  здесь  приставными  шажками,  когда  оборудовали  лежки,  и  в
процессе этого мероприятия сняли  четыре  мины  "ПОМЗ  2М",  три  эргэдэшных
растяжки и один "сюрприз". Так шустро  наши  здесь  перемещаться  не  могут.
Значит, это оборотни...
   Я тяжело  вздохнул  и  наморщил  лоб.  Чего  же  с  ними  делать?  Лучше,
разумеется, прямо сейчас пристрелить на месте - меньше мороки и  надежнее  в
плане собственной безопасности. Однако задача сформулирована однозначно ясно
- притащить живьем хотя бы  одного  "лицедея".  А  если,  положим,  четверых
совсем завалить,  а  двоих  только  слегка  ранить,  они  все  равно  успеют
покончить с собой,  пока  к  ним  подскочат  мои  пацаны.  Поэтому  придется
тащиться за этими уродами в село и сильно рисковать своей задницей,  выжидая
момент, пока кто-нибудь из них не подставит свой славянский череп под хорошо
рассчитанный удар. И что совсем нехорошо - они, по  моему  разумению,  будут
работать довольно спешно и с оглядкой. Прикрытие с  той  стороны  не  сможет
удерживать отряд самообороны  сколь  угодно  долго.  Значит,  шансов  совсем
мало...
   Между тем колонна подонков проскочила мимо нас к селу так близко, что я в
деталях сумел рассмотреть каждую физиономию и едва сдержался, чтобы не  дать
своим пацанам  команду  тотчас  же  их  атаковать.  Однако  бандиты  немного
лопухнулись - я бы, к примеру, минимум полчаса обозревал окрестности, прежде
чем вывалиться из леса  на  открытое  пространство.  Каждый  кустик,  каждый
холмик обследовал бы досконально...
   Дождавшись, когда "лицедеи" зарулили за первый дом с краю, я вскочил и во
всю прыть ломанулся вперед, от  души  пожелав,  чтобы  в  высокой  траве  не
оказалось забытых кем-то растяжек.
   От опушки до окраины села было  что-то  около  трехсот  метров:  я  успел
пробежать почти две трети этого расстояния, прежде  чем  из-за  угла  здания
показалась башка впереди идущего оборотня.
   Ничком рухнув в  траву,  я  отдышался,  поднял  голову  и  глянул  назад.
Порядок! Моя команда бегает не хуже командира и не путается друг у  друга  в
секторах.
   "Лицедеи" направлялись к следующей усадьбе - теперь их было  четверо.  Ну
вот, началось. Сделав знак своим пацанам, я некоторое  время  наблюдал,  как
они перемещаются по одному с каждого фланга к первой усадьбе, и одновременно
следил, как бандиты по очереди  заходят  в  калитку  второго  двора.  Спустя
несколько секунд последняя спина в "камыше" захлопнула за собой  калитку,  и
почти  одновременно  в  первом  дворе  раздался   истошный   женский   визг,
сопровождаемый короткой автоматной очередью.
   Моментально отмахав оставшуюся сотню  метров,  я  показал  своим  орлятам
позиции и прилип к щели в заборе, огораживающем первую усадьбу.
   На ступеньках крыльца лежал скрючившись пацан-чеченец, хватая ртом воздух
и исходя кровью. Рядом валялось старое охотничье ружье  с  длинным  стволом.
Один "лицедей" таскал за волосы пожилую толстую чеченку, выдирая  у  нее  из
ушей серьги. Женщина тихо визжала и вяло сопротивлялась -  видимо,  обдирала
успел ее пару раз крепко пнуть. Второй "лицедей" не  просматривался,  но  из
дома доносились глухие удары и ругань.
   Кивнув двум находившимся рядом бойцам, я резво вломился  в  калитку  и  с
ходу пару раз стрельнул из своего ствола в "лицедея", таскавшего бабку:  он,
скотина, на удивление  быстро  отреагировал  -  выпустил  бабкины  волосы  и
мгновенно вскинул автомат, направляя ствол в мою сторону.
   Пока незадачливый обирала падал  на  утоптанную  землю,  оба  моих  бойца
ввалились в дом -  один  через  дверь,  аккуратно  и  тихо,  а  второй,  как
полагается, через окно, с шумом и звоном разбитого  стекла.  В  доме  четыре
раза пальнуло и стихло. Заскочив в дом, я быстро соориентировался  -  второй
"лицедей" валялся в углу с наполовину снесенным черепом, а чуть поодаль,  на
диване сидели двое окровавленных стариков и оторопело таращились на дело рук
моих бойцов.
   - Все в норме, деды, - сообщил я. - Это ваши балуют, предположительно  из
отряда Умаева. Сейчас мы пойдем и надерем задницу остальным. - Кивнув  своим
пацанам, я выскочил на улицу и позвал:
   - Пуп, ко мне!
   В проеме калитки тотчас  же  показался  мой  нештатный  оператор,  спешно
выпрастывая из вещмешка  упакованную  в  поролоновый  чехол  видеокамеру.  Я
показал ему на крышу дома и кратко пояснил:
   - Чердак. Второй двор.  Сними  сначала  расстрелянного  пацана  и  дедов.
Действуй.
   Пуп кивнул,  метнулся  по  двору,  быстро  обнаружил  где-то  лестницу  и
приставил ее к стене дома. В его обязанности, в частности, входила  фиксация
событий на видеопленку, своеобразный вещдок. Не дожидаясь завершения  съемки
во дворе, мы оставили на прикрытие оператора одного бойца и переместились ко
второй усадьбе,  рассредоточиваясь  по  ходу  движения.  Этот  дом  оказался
значительно богаче предыдущего, и здесь имел место  каменный  забор  высотой
метра в два. Так что скрытно наблюдать за тем, что творилось во дворе,  было
весьма проблематично. Там, как положено, раздавались глухие удары, ругань  и
истошный женский визг. Я осмотрелся. Из близлежащих дворов и  окон  опасливо
выглядывали  головы  обывателей.  Кто-то  трусцой  удалялся   по   улице   к
противоположной окраине села, прижимаясь к  заборам.  Ага,  видимо,  побежал
гонец, хочет доложить  бойцам  из  отряда  самообороны,  что  пока  они  там
развлекаются войнушкой черт знает с кем, здесь какие-то плохие ребята валяют
дурака.
   Быстренько прикинув, сколько потребуется времени беглецу для того,  чтобы
добраться до места назначения, я  решил,  что  очень  скоро  здесь  появятся
изрядно возбужденные люди с автоматами и, не вдаваясь в подробности,  начнут
косить всех подряд, кого раньше не видели. Нас они точно не  знают,  поэтому
времени на рекогносцировку остается крайне мало. Сделав  своим  бойцам  пару
нужных жестов, я вломился во двор, выбив калитку  ударом  ноги,  и  тут  же,
рухнув пластом на землю, откатился в сторону. Вслед за мной во двор  влетели
еще трое и попадали кто где. Одновременно с  нашим  внедрением  над  забором
возникла голова сержанта Лешего и ствол  с  "ПББС".  Боец  взгромоздился  на
плечи Медузы, который расположился спиной к забору и пас улицу -  на  всякий
случай.
   Во дворе все складывалось крайне удачно. Очевидно,  "лицедеи"  не  совсем
объективно рассчитали временной запас, потому что  трое  из  них  занимались
совсем  ненужным  делом:  двое  держали  извивавшуюся  молодую   чеченку   в
изорванном платье, разместив ее на собачьей будке, а третий, примостившись у
чеченки между ног, очень быстро дергал лишенным растительности жирным задом,
приподнявшись на носках и натужно кряхтя от возбуждения. Держатели скалились
и с интересом наблюдали за процессом. Четвертый  "лицедей"  методично  пинал
дряхлую бабку, не подававшую признаков жизни, и спрашивал у нее:
   - Где, сука, бабки затарила, а? Где, бля?!
   По всей видимости, к нашему появлению на арене "лицедеи" не были готовы -
как только мы ввалились во двор, трое  изумленно  вытаращились  и  несколько
секунд хлопали ресницами, а тот, что резко дергал задницей, не  отреагировал
вообще - слишком увлекся процессом.
   - Ебаря берем! - крикнул я и повел стволом в сторону бандита, избивавшего
бабку, - тот первым пришел в себя, навернул бабке носком  берца  в  висок  и
рванул с плеча автомат. Однако я опередил его, пальнув два  раза  из  своего
ствола - "лицедея" отбросило назад. Верхняя половина его черепа представляла
собой жалкое зрелище.
   Тем временем мои бойцы продырявили сподручных  насильника,  и  я,  увидев
это, метнулся к толстозадому, ударяя его в прыжке локтем  в  затылок  и  для
страховки завершая приземление замком на горле. Все.
   Подоспевшие пацаны моментально стащили с  разом  поскучневшего  "лицедея"
одежонку, кто-то достал из кармана ложку, и в  две  секунды  был  произведен
осмотр пасти плененного. Они, гаденыши, бывает, прячут  капсулу  с  ядом  во
рту, пропиливая для такого случая выемку меж зубами.
   Капсула с ядом обнаружилась в плавках - лишив его этого предмета туалета,
пацаны  быстро  спеленали  пленного  наподобие  мумии,  а  я  в  это   время
распорядился, чтобы подоспевший Пуп заснял лежавшую навзничь возле заколотой
собаки бабку и сообщил бившейся в истерике молодой чеченке:
   - Это ваши, из отряда Умаева. А  спас  тебя  вэвэшный  спецназ  -  так  и
передай.
   Сомневаюсь, однако, что она уловила смысл сказанного - девчонка пребывала
в шоковом состоянии. Ну ничего, несколько человек слышали, что  "лицедеи"  -
из отряда Умаева. Даже если это  и  недоказуемо,  пусть  разбираются.  Можно
надеяться, что умаевские "духи" в  этом  селе  долго  не  получат  жратву  и
всяческую поддержку населения.
   Что еще? Да, мы своевременно убрались из этого села - уже с опушки я  мог
наблюдать, как к усадьбам, подвергшимся разбою, ломятся  толпой  вооруженные
члены отряда самообороны.
   "Лицедея"  мы  доставили  по  назначению  и  получили   за   это   скупую
командирскую похвалу и замечание:
   - А почему двоих не взяли? - Кстати, как потом мне  между  делом  сообщил
наш особист, этого насильника в тот же вечер кто-то зарезал прямо в  подвале
"фильтра". Однако это уже нюансы...
   Впервые за трое суток дороги мы с Тэдом  по-людски  отдыхали.  Оказалось,
что чеченцы, если они не состоят с  тобой  в  состоянии  газавата,  -  очень
гостеприимные люди. Впервые на этой земле  я  выступал  в  ипостаси  мирного
человека, и это  было  страшно  непривычно,  дико  как-то.  Мы  миновали  17
блокпостов  и  застав,  и  везде  нас  беспощадно   шмонали,   невзирая   на
универсальный пропуск и предписание, подписанное каким-то большим  чином  из
МО, в котором, в частности, строго предписывалось всем подряд: "...оказывать
содействие  в  решении  вопросов  организационного  характера..."   Грязные,
оборванные пацаны  на  постах  клали  прибор  на  наши  бумаги  и  тщательно
досматривали каждую пядь "ленда" - даже заглядывали  под  днище,  вызывая  у
меня состояние легкой настороженности. Ствол нигде не обнаружили - значит, я
рассчитал все верно.
   Тэда такое отношение здорово раздражало, и он всегда ругался, подвергаясь
очередному обыску. А я  каждый  раз  вздрагивал,  когда  замечал  казавшуюся
знакомой физиономию, и напрягался, ожидая, что она расползется  в  улыбке  и
заорет:
   - Сыч! А ты какого хрена с этим вахлаком тут делаешь?
   Нас несколько раз проверяли чеченские менты, а однажды мы  напоролись  на
"духовский" разъезд - при пересечении территории, контролируемой боевиками.
   Когда мы добрались до этого села, я до того наловчился коверкать  русский
на англоязычный манер, переводя Тэду обращения проверяющих и  наоборот,  что
отвык нормально говорить. А еще я перестал вздрагивать и  напрягаться  перед
угрозой разоблачения: допер наконец, что здесь меня вряд ли кто узнает. Ведь
раньше я гулял тут в потрепанном "комке" и косынке, с трехдневной щетиной  и
запыленной физиономией - один  из  безликой  комуфляжной  массы  озлобленных
парней, держащих палец на спусковом крючке и  подозрительно  озирающихся  по
сторонам.
   А сейчас я был  одет  в  хороший  дорожный  костюм  иностранного  пошива,
регулярно брился, и за  неделю  моя  стрижка  стала  более-менее  похожа  на
нормальную короткую прическу, меня вполне  можно  было  принять  за  коллегу
иностранного корреспондента.
   Когда мы въехали в село и сообщили на КПП отряда самообороны, что  желали
бы остановиться  у  них  на  некоторое  время,  нас  отвели  к  старейшинам,
собравшимся в кучу ради такого случая, и они долго и обстоятельно  толковали
с Тэдом - естественно, посредством моего перевода.
   Когда старейшины узнали, что англичанин  приехал  собирать  материал  для
книги о справедливой войне чеченского народа с российскими оккупантами,  они
резко обрадовались и заметно оживились. И  тут  же  наговорили  кучу  всяких
гадостей про Россию. Судя по их изречениям, весь чеченский народ  состоит  в
газавате с вооруженными силами России и с официальной Россией вообще. Потому
что почти все чеченцы - кровники.  У  каждого  свой  тейп  и  в  этом  тейпе
обязательно кого-то убили неверные российские оккупанты. В общем -  круговой
газават. Я все это переводил, Тэд старательно делал  пометки  в  блокноте  и
удовлетворенно кивал, непрерывно повторяя свое "о-е!".  А  ведь  это  мирное
село, здесь никого не обижали, они федералов хлебом-солью встречали! Что  же
будет далее, когда мы попадем на подконтрольную "духам" территорию? Да уж...
   Помурыжив нас некоторое время, старейшины скопом проводил