и  подошел  к
Зелимхану. В животе его зияли три пробоины,  одна  из  которых  пришлась  на
печень. Дрянь дело - этот человек умрет с минуты на минуту.
   - Там... там... - Зелимхан потянулся рукой к стеллажам.  -  Там  пакет...
Закрой... Раны прикрой...
   - Ты умираешь, Зелимхан, - тихо сказал я. - Тебе уже нельзя помочь. Зачем
продлевать мучительные минуты агонии?
   - Закрой раны... Я хочу... Хочу сказать тебе... боюсь, не успею...
   Я подскочил к  стеллажу,  нашарил  ИПП,  надорвал  и  приложил  в  животу
умирающего.
   - Дискеты... Там все, - принялся бессвязно бормотать  Ахсалтаков.  -  Все
акции  против  кабардинцев,  осетин,  против  других  тейпов...   Сделки   с
русскими... с чиновниками русскими... Там все мои дела за  последние  четыре
года.  Сын...  сын  предал.  Хотел  продать  эти  дискеты  фед...  чекистам,
короче... И удрать в Америку... Они ему  обещали...  Это  война,  Иван.  Это
война... Будет много жертв - клянусь... Ты...  Ты  сломай  их...  -  Тут  он
окончательно выпал в прострацию и забормотал что-то бессвязное по-чеченски.
   Я сидел рядом с умирающим, прислушивался к звукам разгоравшегося  снаружи
боя и испытывал весьма противоречивые чувства. Вот он - самый главный  враг,
с каждой секундой его бессвязное  бормотанье  слабеет...  Уходит  в  небытие
целая эпоха моих и не только моих похождений и мытарств, эпоха славных  дел,
страшных злодеяний и предательств. Можете мне не верить, но в тот  момент  у
меня вдруг возникло щемящее чувство тоски  -  как  будто  я  терял  близкого
родственника, члена своей семьи...

Эпилог

   Спустя три дня после разгрома базы Зелимхана я гулял по  Кисловодску  под
ручку с Элен и пытался вернуть  ей  хорошее  расположение  духа.  Дискеты  я
просмотрел - там действительно было такое, что волосы дыбом вставали - и  не
только на голове. Связи  с  российскими  чиновниками,  конкретные  операции,
исполнители, акции против различных народов, проведенные за последние четыре
года, способы отмывания черных чеченских денег на светлом российском рынке и
так далее и тому подобное. Сын Зелимхана, его преемник, так сказать,  был  в
курсе всех папиных дел - готовил папа себе достойного помощника.  Оставалось
загадкой, как Шамиль (так звали старшего сына Зелимхана)  решился  на  такое
чудовищное  по  меркам  чеченского  менталитета  злодеяние  -  предательство
отца...
   - Это война... - в предсмертной агонии выдал Зелимхан.
   Не знаю насчет войны, но катаклизмы  вселенского  масштаба  вполне  могли
иметь место, покажи я, допустим, эти дискеты хотя бы дяде  Толе.  Я  немного
подумал, поразмышлял, взял и сжег эти дискеты  на  дворе  у  подружки  Элен.
Потом молотком разбил "винт" от ноутбука и сообщил Элен:
   - Я женюсь. Нашел себе прекрасную партию. Так что - спать  вместе  больше
не будем. С тебя свадебный подарок.
   - Поздравляю, - искренне сказала Элен. - Да, подарок за мной.
   - Отлично! - Я подмигнул ей и предложил:
   - Вот компьютер у твоей подружки - подари мне его, а? Давно хотел такой.
   - Это не мой - как я могу тебе его подарить? - удивилась Элен.
   - А ты подари, - настырно повторил я. - Ему уже  полтора  года.  А  я  ей
совершенно новый куплю, с лучшими параметрами. Слово сыщика. Деньги, кстати,
у меня с собой - прямо после обеда пойдем и купим.
   - Ладно, - согласилась Элен. - Я с ней поговорю, она  наверняка  будет  в
восторге.
   - Вот и славненько! - Я сбегал в спальню, притащил во двор системный блок
и мгновенно расчленил его на части пожарным топором. А  коробку  с  десятком
дискет тут же сжег все на том же костерке, в котором  еще  дотлевали  первые
три носительницы страшной информации.
   Элен была в шоке. Не ожидала! Как я и предполагал, моя шпионка скинула на
жесткий диск подружкиного компьютера  содержимое  дискет  и  спрятала  их  в
запредельно  далекой  директории,  поставив  в  свойствах  флажок   напротив
"скрытый". Желание иметь под  рукой  совершенно  секретную  тайну  оказалось
сильнее здорового чувства опасения за свою жизнь...
   Вот поэтому-то я и ублажал всячески свою бывшую  пассию,  рассказывая  ей
анекдоты и строя потешные рожи. Ничего, пусть куксится. Куплю я ее  подружке
новый компьютер - слово сыщика дал...



    ЛЕВ ПУЧКОВ
    КРОВНИК V
    ДЖИХАД ПО-РУССКИ


Анонс

   У Сыча своя война - непрерывная и не знающая пощады. Его отряд  действует
с точностью хорошо отлаженного механизма, неумолимо перемалывающего врага  в
любом месте, в любое время, в любой ситуации. Женщине здесь места нет. И все
же она появляется, готовая на все, лишь бы выручить сына - заложника. Что ж,
в бою не до сантиментов. Она должна выполнить свою задачу, а Сыч  со  своими
бойцами доделают все остальное. В этом можно не сомневаться...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВТОРОЙ ФРОНТ

Глава 1
ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ "ПРОБЛЕМЫ-2000"

   Если есть хотя бы малейшая вероятность, что появится нохча,  он  появится
непременно - и как раз в тот самый момент, когда уже перестали ждать...
   Закон Мерфи в кавказском варианте

   "Проблема-2000" для станицы  Литовской  была  отнюдь  не  пустым  звуком.
Каждое казачье хозяйство остро  переживало  данную  проблему  и  практически
ежедневно  решало  ее  с  кровавым  потом  и  натужными  матюками.  И   хотя
возникновению этой напасти, совсем не характерной для  казачьего  жизненного
уклада,    всесторонне     способствовали     многочисленные     объективные
обстоятельства, виноват во всем, как ни крути, был атаман.
   - Тоже мне, нах, "проблема-2000", нах! - как-то воскликнул продвинутый  в
информационном плане  атаман,  в  очередной  раз  наслушавшись  новостей  по
приемнику. - Зажрались, ядри их в корень, выдумывают всяку  херню,  нах!  Их
бы, нах, ракалов толстожопых, сюды, да топоры всем в руки - я б, нах, на них
посмотрел, как они нашу "проблему-2000" порешали бы...
   Надо вам сказать, что атаман был не единственным  в  станице  обладателем
транзисторного приемника - электричества в Литовской не было,  почитай,  лет
шесть кряду,  и  практически  в  каждом  хозяйстве  имелись  разнокалиберные
радиоизделия  на  батарейках,  основным  предназначением  которых   являлось
услаждение маловзыскательного рабоче-крестьянского слуха казаков и членов их
семей. Так что новости слушали все, и, разумеется пресловутая "проблема"  ни
для кого открытием не была, хотя о подлинной ее сути мало кто задумывался.
   Но атаман не зря носил серебряную каракулевую папаху  с  кокардой  Войска
Терского. Он был прирожденным вождем и, как положено всем нормальным вождям,
независимо от сословной  принадлежности,  умел  мыслить  иными  категориями,
нежели основная масса соплеменников. Другими словами,  обладал  способностью
вкладывать  во  вроде  бы   абстрактные   и   далекие   понятия   совершенно
определенный,  специфический  смысл,  доступный   каждому   рядовому   члену
общества. И от этого таковые понятия становились для  вышеупомянутых  членов
родными и близкими, а  их  первоначальная  суть  уже  никого  не  волновала,
поскольку начисто утрачивала свое значение.
   Вот так же получилось и с "проблемой-2000". Через декаду после того,  как
атаман самовольно извратил определение мировой компьютерной напасти,  каждый
обитатель Литовской понимал, что речь идет сугубо о прикладном хозяйственном
аспекте родного края. Какие, в задницу, компьютеры?!
   - В общем, я в  последний  раз  предупреждаю  насчет  "Проблемы-2000",  -
резюмировал  атаман  на  последнем  казачьем  кругу,   устав   бороться   со
строптивыми станичниками мирными средствами. - Ежели, нах,  кто  хоть  ствол
срежет на нашем берегу - быть тому порогу на съезжей. Даже, нах, ежели это я
сам буду...
   Вот так все просто, дорогие мои.  "Проблема-2000"  для  Литовской  -  это
дрова.  Про  компьютеры  здесь  знают  только  малые  казачата,  которые  по
принуждению посещают станичную  школу  раз  в  неделю  -  им  учитель  Федот
рассказывал. Взрослые казаки такую диковину ни разу в глаза не видели...
   - Батько, дай попилять! - пересиливая скандальный визг "Дружбы",  крикнул
Сашко - крепкий не по возрасту шестнадцатилетний  румяный  казачонок.  Малец
как раз приволок последнее бревно и теперь сматывал трос, собираясь  уложить
его в багажник "Нивы". - Передохни маненько, спина ж волглая совсем!
   - Если потею, значит, живой еще, - буркнул Антон, аккуратно доводя распил
до поперечной  лесины.  Полюбовался,  как  отделился  чурбак,  вычмокнув  из
матерого ствола толстенную щепу, поставил бензопилу на брезентовую подкладку
и, бегло сосчитав взглядом бревна, усомнился:
   - А ты не рановато свернулся? Не мешало бы еще парочку привезти.
   - Для ча? - удивился  Сашко,  проворно  ухватывая  "Дружбу"  за  ручки  и
подступая к бревну. - От то, што есть, аккурат до  сумерек  переколем.  Ежли
больше привезть, замудохаемся колунами махать.
   - Да чего там махать-то? Ты погляди, как Серьга чешет! - Антон  кивнул  в
сторону  тринадцатилетнего  крепыша,  который  молодецкими  ударами  играючи
расчленял на дрова напиленные старшими чурбаки. - Он с этой жалкой кучкой  и
один управится.
   - Та он же мудрый - вершки колет, - ухмыльнулся Сашко. - И -  гля  -  без
верхонок. Ща навалит кучу, потом будет жалобиться - мозоли содрал. А  нам  с
тобой комлы достанутся. Намахаемся. А он будет сидеть и скулить -  низя  ему
колоть будет.
   -  Какое   низкое   коварство!   -   возмутился   Антон,   повнимательнее
присматриваясь к работе меньшого  приемыша.  Действительно,  выбирает  чурки
потоньше,  попрямее  и  верхонки  упорно  игнорирует.   -   А   как   насчет
поджопников?
   - А это как здрасьте, - одобрил Сашко. - Позапрошлу зиму аккурат  так  же
было - мы с углем до весны не дотягнули маненько, тож возились с деревяхами.
Так Серьга вот так же баловал. А  батька  за  то  порол  его,  как  бешеного
кобеля...
   Упомянув про "батьку", Сашко густо покраснел, виновато глянул на Антона и
торопливо завизжал электропилой, вгрызаясь в сочный ствол молодого дуба.
   Антон не стал упорствовать насчет новых бревен: сам он  впервые  принимал
участие в такого рода заготовках и чувствовал себя в этом деле  новичком.  В
хозяйстве Татьяны никогда не возникало  проблем  с  топливом  -  брат-атаман
всегда оказывал содействие дефицитным углем и дровишками, только вот в  этом
месяце слегка зазевался, решал общую топливную проблему. А Сашко, как и  все
казачата Литовской, был опытным дровосеком, мог на глазок определить,  какой
объем работы потребуется выполнить  в  зависимости  от  наличия  кубатуры  и
качества древесины. А что касается "батьки"... Год пребывания в семье - это,
конечно, достаточный срок, чтобы завоевать всеобщие  любовь  и  уважение,  а
также укрепиться в авторитете рачительного хозяина и бывалого воина.  Однако
этот срок слишком мал, чтобы вытеснить  из  мальчишеских  сердец  настоящего
отца, погибшего в бою с супостатами. Тем более такого отца...
   - А  верхонки  все-таки  надень,  -  бросил  Антон  Серьге,  доставая  из
багажника колун и выбирая для подставки чурбак пошире. - А  то  будет  потом
мучительно больно! И не только ссаженным рукам. Намек понял?
   - Понял, - поспешно кивнул  Серьга,  пряча  глаза  и  послушно  натягивая
брезентовые рукавицы. - Ты не думай - я ж не нарочно...
   - Верю, - великодушно кивнул Антон и, размяв как следует кисти рук, мощно
махнул колуном:
   - Ну, держись, "проблема", мать твою ети...
   Пока они там  колунами  машут,  вкратце  поведаю  вам  о  "проблеме-2000"
применительно к литовскому варианту. С  незапамятных  времен  все  окрестные
станицы Приграничья отапливались углем, и никому в голову не  могло  прийти,
что когда-то этот устоявшийся порядок будет в  одночасье  порушен.  Впрочем,
тогда и насчет электричества  никто  не  посмел  бы  заикнуться:  шутка  ли,
прожить семьдесят лет при социализме, освоить космос и кибернетику, чтобы на
пороге  нового  тысячелетия  вломиться  вновь  в  пещерный  век!  Однако  же
вломились... Торчат полусгнившие столбы,  как  символ  некоего  фаллического
культа, изоляторы  загадочно  поблескивают  лазуритовыми  плашками,  Донбасс
глубоко в... эмм... ну, в кризисе глубоко, скажем для приличия. Короче,  как
упоминалось ранее, электричества в станице нет уже лет шесть, а  с  углем  -
напряженка. Кто-то умный из райцентра - то ли в  шутку,  то  ли  с  большого
бодуна - объяснял такое положение дел элементарным  круговоротом  веществ  в
природе. Казаки, мол, плохо  службу  несут,  недоглядели:  суверенные  нохчи
поугоняли к чертовой матери весь скот через Терек, шахтерам стало не хватать
мяса, вот они обиделись и казачков решили угольком наказать. Неча,  мол,  на
дармовщину прохлаждаться - службу лучше несите, трясца вам в подмышку...
   Года три-четыре дрова добывали на  своем  берегу.  Поначалу  инициативный
атаман даже умудрился вплести в  эту  сферу  индивидуального  хозяйственного
обеспечения неотразимо  значимый  для  каждого  оборонный  аспект:  дабы  не
создавалось впечатления беспорядочного лесобоя  и  у  людишек  не  возникало
ощущения вседозволенности.
   - Будем, нах, вырубать полосу  безопасности,  -  вот  так  он  заявил  на
очередном казачьем кругу. - От околицы, нах, по периметру и вглубь  прогоном
до речки. Чтобы, значить, ни одна нохча не просочилась ползком да спящих  не
порезала, нах - не к ночи будь сказано...
   А случилось сие заявление зимой-96: как  раз  накануне  наши  высокоумные
политикозы - русофобы-чеченофилы - подарили без малого  завоеванную  Ичкерию
обратно в безраздельное владение бандитским тейпам. И  те  ребятишки  начали
системно озоровать: шастать рейдами по ЗОНЕ <Так в Приграничье  неофициально
называют часть территории СКР (Сев. -  Кав.  регион),  которая  декларативно
вроде бы входит в состав России, но на самом деле является Дикой Землей, где
действует лишь один  закон  -  право  сильнейшего.>,  водить  через  границу
караваны с наркотой, оружием и прочими прелестями,  угонять  скот  и  вообще
.всячески пакостить. Так что слова атамана пришлись как нельзя  кстати:  все
поспешили  поверить,  что  лес  придется  планово  вырубать  ввиду   суровой
необходимости, а вовсе не из-за катастрофического отсутствия топлива.
   "Полоса безопасности" получилась на загляденье.  За  три  с  лишним  года
трудолюбивые станичники, руководствуясь атамановым "от околицы по  периметру
и прогоном до  речки",  воспроизвели  на  участке  площадью  немногим  менее
полутора  сотен  гектаров  потрясающе  убедительный  в  своем   сходстве   с
оригиналом фрагмент пустыни Гоби. Резали потихоньку под корень, корчевали  и
запахивали - полагали, хозяйственники рачительные, мать их так,  что  годное
для посева поле выйдет. Однако  немного  не  рассчитали:  на  образовавшейся
пологой пустоши, уродливой проплешиной прогрызшей лес до  Терека,  стабильно
сифонил резкий речной сквозняк, который в  первый  же  год  начисто  ободрал
плодородный слой и уже на следующее лето щедро  засыпал  околицу  настоящими
песчаными  дюнами   -   разгребать   приходилось.   Природа   не   потерпела
надругательства, сторицей воздала станичникам.
   С болью в сердце наблюдал атаман, как погибает мебельный дуб,  который  в
нормальное время да при умелом хозяйствовании можно было за  твердую  валюту
продавать  на  Запад,  планомерно  подсаживая  молодняк   взамен   срезанных
гектаров. Дрова! А попробуй запрети - сей момент к стенке  поставят,  потому
как лишить людей зимой топлива равносильно тому, что обречь их на смерть.
   Зато нохча не проползет  незамеченным  -  все  видно.  Посади  пулеметный
расчет на околице, запросто удержит батальон. А шахтеры  будут  на  железных
стульях  сидеть,  по  железному  паркету  топать  алюминиевыми  сабо  да   в
металлические комоды шмотки укладывать, потому как скоро весь мебельный  дуб
на дрова уйдет. И будут от этого шмотки  шахтерские  парадно-выходные  кисло
благоухать окалиной, и перестанут их (шахтеров, а не шмотки) девушки любить,
и в связи с этим на Донбассе грядет демографический кризис...
   Наверно, не изменись радикально общественно-политическая обстановка,  так
бы и самовырубались литовчане помаленьку, пока не  превратили  бы  округу  в
мрачную пустошь со всеми вытекающими. А неравнодушный глава станицы,  вполне
вероятно, на определенном этапе этого  большущего  безобразия  от  огорчения
помрачился бы рассудком и  начал  бы  отстреливать  порубщиков  из  именного
карабина, подаренного  войсковым  атаманом  за  отличную  службу  по  охране
рубежей от супостата. Но, как говорят порубежники, - не все чечену  Рамадан!
Грянул-таки четвертый  квартал  1999-го,  плеснул  через  границу  неспешной
ленивой волной собранного по  частичкам  чумазого  экспедиционного  корпуса,
жахнул по перепонкам орудийной канонадой и мощным ревом боевых самолетов.
   Атаман мгновенно воспарил духом: просветлел ликом,  усы  закрутил  вверх,
стал орлиным взором посматривать на молодых казачек и обедать  с  аппетитом.
Некие бойкие на язык станичники утверждают, будто батько, послушав как-то  в
ноябре свой приемник, на радостях вытворял совсем  уж  непотребные  вещи:  в
состоянии изрядной пьянственности плясал в одних портах (а есть мнение,  что
и без портов вовсе!) с обнаженной шашкой посередь улицы, выкрикивая зычно на
песенный мотив отборную матерщину, а в завершение богатырским ударом зарубил
соседского порося!
   - Кэ-э-эк секанул - и впополам! Кровищи -  мать  моя!  Та  половина,  где
башка, потом  еще  полчаса  хрюкала  и  назад  смотрела:  а  кудыть-то  жопа
подевалась?
   Но это уже на уровне сплетен - я, например, достаточно хорошо зная  этого
большого, сурового мужика, привыкшего  твердой  рукой  управлять  строптивой
станицей в поле и в рати, в такую ахинею поверить никак не могу. Уж  если  и
плясал, то наверняка "по форме 4" - то есть совсем одетый,  на  своем  базу,
весело матерился шепотом и порубал прошлогодние жерди в стайке. А  больше  -
ни-ни. Не верьте и  вы:  эти  литовские  сплетники  от  скуки  такого  могут
нагородить - ухи в трубочку сворачиваются!
   Думаете, атаман так радовался из-за того, что поверил,  будто  суверенную
Ичкерию  раз  и  навсегда  освободят  от  бандитского  гнета,  построят  там
нормальное законопослушное государство, и в связи  с  этим  на  приграничных
казачьих землях наступит тишь да благодать сонная? Да вот хрен  по  деревне,
как имеют обыкновение выражаться в Литовской!
   - И какого рожна они туда поперлись, хотел бы я  знать?  Народу  лишнего,
что ли, много завелось? Не, тут или - или, нах. Ежли уж  воевать,  нах,  так
вырезать под корень все чеченское  племя,  чтобы  имя,  значит,  даже  и  не
воняло. Но это  у  кого  ж  рука  подымется?  Народ  не  поймет...  А  лучше
застолбить по Тереку сплошные  кордоны,  отгородиться  от  этих  ракалов  да
расходовать каждого, значит, кто попреть на нашу сторону. И пусть живут себе
в полной, нах, самостоятельности...
   Да, дорогие мои,  такова  суровая  правда  жизни.  Как  и  каждый  житель
Порубежья, атаман видел суть проблемы, что называется, изнутри  и  прекрасно
понимал, что русский и чечен  взаимососуществовать  без  войны  могут  лишь,
будучи разведены на расстояние выстрела из БМ-21 <"Град">. А пребывая бок  о
бок, эти категории в приятном состоянии братской любви  и  интернациональной
Дружбы жить не будут никогда.  Ну  разве  что  в  откровенно  принудительном
режиме советского строя или прямого президентского правления, когда абреку к
одному уху приставят ствол, а в другое будут ласково шептать: "Возлюби меня,
зверь, аки брата своего! А то башку прострелю,  нечем  будет  усы  носить  и
шашлык кушать..."
   Нет, атаман ликовал по другому поводу.  Перспектива  развития  суверенной
Ичкерии его совершенно не волновала, тут присутствовали  более  приземленные
аспекты, жизненно важные для обитателей казачьих земель и их потомков.
   Дрова! Вот  что.  Геополитическое  состояние  региона,  как  ни  странно,
косвенно повлияло на  жизненный  уклад  Литовской,  которая  всегд