поворачивает  налево  и  начинает
притормаживать рядом с оградой.
   Антон горячо благодарит всех подряд военных богов. Спасибо, военные!  Дай
вам ваш начальник всего самого-самого...
   Из передней машины выходит одетый в хороший "комок"  бородатый  мужлан  -
такой же упитанный и здоровый, как Абай. Распахивает руки для объятий и идет
к хозяину  точки.  На  правом  плече  висит  стволом  вниз  "Кипарис"  <9-мм
пистолет-пулемет, используемый спецподразделениями> с глушителем и откинутым
прикладом.
   Это, судя по всему, и есть Ахмед. "Кипарис" - игрушка не для  регулярного
боя, брать ее на акцию может себе позволить только  начальник,  уверенный  в
своих стрелках, вооруженных чем-нибудь поосновательнее.
   Одновременно из первой машины высаживаются еще четверо: спереди - водила,
сзади - двое стрелков с АКМС, которые тащат  с  собой  худющего-мальчишку  с
завязанными глазами. Это Шамиль -  тот  самый  заложник,  из-за  которого  и
завязался весь сыр-бор.
   Они успевают сделать три-четыре шага к дому - в этот момент  второй  джип
окончательно останавливается и все его четыре двери распахиваются. Пора.
   - Хо!!! - отчаянно орет Антон, пиная изо всей силы дверь и выскакивая  на
крыльцо.
   - Пшшш!!! - стартуя из-за дальнего угла кошары, противно шипит "Муха". На
какой-то  миг  вся  компания  застывает  на  месте.  Вот   он,   тот   самый
превалирующий момент, который внезапное нападение дарит  атакующим.  В  этот
момент делается восемьдесят процентов победы, потому как даже самые  опытные
бойцы какое-то ничтожное время пребывают в ступоре -  до  тех  пор  пока  не
включатся наработанные боевые автоматизмы.
   Одновременно  с  "Мухой"   из-под   крыльца   стартует   Барин.   "Муха",
естественно, быстрее, но  Барин  -  гораздо  ближе.  Чудовищным  прыжком  он
преодолевает небольшое расстояние от крыльца до  троицы  с  заложником  и  с
размаху падает на мальчишку, вырывая его из рук конвоиров и  отшвыривая  под
джип.
   Ба-бах!!! - реактивная граната вламывается через лобовое стекло  в  салон
второго джипа и рвется  с  оглушительным  грохотом.  Одновременно  раздаются
слабые шлепки с крыши и из-за ближнего угла кошары - работают снайперы.
   Все это происходит за те считанные секунды,  пока  Антон  выскакивает  из
дверного проема и бежит к Ахмеду с Абаем. Есть все шансы взять Ахмеда живьем
- если добраться до него раньше, чем  он  успеет  перевести  свое  оружие  в
горизонтальное положение. А и успеет - стрелять вряд ли будет: между  ним  и
Антоном - Абай.
   Но Ахмед оправляется от шока на удивление  быстро.  Просто  фантастически
быстро! Он молниеносно приседает на колено, вскидывает  свою  скорострельную
строчилку и прямо через Абая выпускает по Антону длиннющую очередь  во  весь
магазин. Плевать ему на Абая!
   За десятую долю секунды до того, как ствол "Кипариса" начинает  плеваться
свинцом, Антон щучкой прыгает вперед, переходя на кульбит, и, кувыркнувшись,
по инерции едет задницей по грязи, финишируя у заваливающегося  назад  Абая,
почти пополам перерезанного очередью.
   Абай медленно падает,  перевалившись  через  Антона.  подошвы  его  сапог
остаются  у  наибольшего  волкодава  ЗОНЫ  на  плечах.  Наверно,  это  жутко
гротескное зрелище - если смотреть  анфас.  Но  анфас  может  смотреть  лишь
Ахмед, а ему сейчас не до этого.
   У Ахмеда пустой магазин. Палил от души,  цель  была  очень  близко  -  не
верил, что промажет. Ахмед выщелкивает пустой магазин, рвет  из  "разгрузки"
полный - и застывает как вкопанный, поймав  гибельный  взгляд  уставившегося
ему в лицо вражьего ствола.
   - Очень приятно, - от души бормочет Антон, аккуратно простреливая  Ахмеду
правую руку. Главарь похитителей громко кричит  от  боли,  роняет  оружие  и
сгибается в три погибели. Хороший воин, но на боль - слабый.  Дед  чеченский
тогда, у брода, продолжал воевать с размозженным плечом. А этому пуля попала
в мякоть - и сник.
   - Ложись, падла, и не дергайся,  а  то  башку  прострелю,  -  рекомендует
Антон,  вставая,  пинком  отбрасывая   в   сторону   Ахмедов   "Кипарис"   и
осматриваясь.
   Вот и все, собственно. Пока он тут барахтался с Ахмедом, снайперы сделали
свою работу. Жирно чадит продырявленный джип за оградой - рядом валяются два
горящих трупа. Однако не померли  сразу,  когда  граната  рванула.  Пришлось
снайперам достреливать.
   Водила Ахмеда - готов. Конвоиры, что тащили заложника, валяются в грязи и
хрипло орут от боли - им прострелили плечи. Плечи - это Мо. Это он старается
для финального акта, бережет материал.
   - Все, все, родной мой... Все уже кончилось... -  бормочет  Барин,  гладя
мальчишку по всклокоченной голове, - они так и сидят в грязи, привалившись к
джипу.
   - Повязку сними, - подсказывает Антон, краем глаза  наблюдая,  как  из-за
дома к ним медленно направляется младший сын Абая.  Сын  впился  взглядом  в
тело отца, шаги его замедляются,  губы  начинают  выплясывать  в  преддверии
горестного "опля. Он бы давно заорал, но во дворе - враги. Нельзя показывать
свою слабость. А потом еще неизвестно, как собираются враги поступить с  ним
и его семьей.
   - Что? - не сразу соображает Барин. - Не понял?  .  -  Повязку  с  Шамиля
сними, - рявкает Антон. - Руки развяжи! Чего расселись? Давай - приведи  его
в порядок и шашлыком покорми. Давай - быстро!
   От своих позиций подтягиваются бойцы. Север и Сало слезают с крыши, Джо и
Мо идут от кошары, пытливо всматриваясь в лежащие в грязи трупы.
   - Сколько петель? - издалека интересуется Мо.
   -  Ваха,  Ахмед,  вот  эти  двое,  -  Антон  указывает  на  конвоиров   с
простреленными плечами. - Итого четверо. Давай, бери Севера - занимайтесь. У
вас часа полтора, не больше.
   - Все, пошел, - Мо хватает Севера за рукав и тащит его  к  хозяйственному
сараю. Север упирается - он многозначительно показывает  за  угол:  неплохо,
мол, сначала подкрепиться шашлыком, а потом уже вкалывать.
   - У тебя аппетит не пропал? - Антон тыкает пальцем  в  сторону  дымящихся
трупов.
   - Какой аппетит! - возмущается Север, направляясь за угол. - Просто жрать
охота!
   Остальным членам команды жрать уже неохота. Они пожимают плечами: Север -
это второй Лось. Был такой робот в  команде  -  как  постреляет,  сразу  жор
нападает.
   - Ладно, ты организуй тут все, - обращается  Антон  к  Барину,  показывая
большим пальцем через плечо:
   - Сына Абая - в подвал, этих ублюдков - в подвал. Их  сразу  в  отдельную
камеру, к ним - Ваху и Ахмеда. Ахмеда  перевяжите.  Шамиля  умой  и  покорми
шашлыком - только не очень, сразу много нельзя. Остальные пусть помогают Мо.
Так... А мы с Салом прокатимся на бандитской тачке  во-о-н  на  тот  холмик.
Свяжемся с полковником, а то он там извелся весь. Сало, поехали...
   ...Полковник прибыл едва  ли  не  через  час  после  доклада  -  по  всей
видимости, гнал свой "Лендкрузер", не выбирая дороги. Зия  Дебирович  и  его
брат, не разобравшись в ситуации, сразу  бросились  к  выложенным  во  дворе
рядком трупам и стали  всматриваться  в  мертвые  лица,  светя  припасенными
фонарями. Никаких причитаний и воплей - молча, стиснув зубы.  Мужики,  одним
словом.
   - Мать твою... - коротко ругнулся полковник  и,  уцепившись  взглядом  за
спускавшегося с крыльца Антона, рявкнул:
   - Где?
   - В сортире, - Антон  указал  на  притаившийся  в  углу  двора  сортир  и
виновато пожал плечами. - Мы его мясом покормили. А он - три недели на хлебе
и воде. Ну и...
   - Чего вы там - с трупами? - гаркнул полковник,  с  заметным  облегчением
переводя дух. - Я же вам сказал - живой он, все в порядке!
   А от сортира уже ковылял вприпрыжку Шамиль. Вот тут вся выдержка отца как
будто испарилась - бросился к сыну, схватил в охапку,  принялся  исступленно
тискать, причитать. Затем вдруг бухнулся на колени, обхватил ноги  Шамиля  и
принялся бессвязно бормотать по-аварски.
   - Чего это он? - удивился Шведов. -  Впервые  вижу,  чтобы  мусульманский
мужик - вот так вот...
   - Прощения просит, - смущенно потупился брат Балова.  -  За  то,  что  не
сумел защитить. За то, что не был рядом, когда это случилось...
   - Вы всех убили? - придя  в  себя,  спросил  Зия  Дебирович,  с  каким-то
нездоровым интересом глядя на трупы во дворе. - Никто живой не остался, да?
   - Четверо, - буркнул Антон и, предвосхищая следующий  вопрос,  кивнул  на
трупы:
   - Я общался... Тот, кто Шамилю палец резал, - там  лежит.  Не  сохранили.
Как-то недосуг было расспросить перед акцией...
   - Жалко, - покачал головой Балов. - Ой, как жалко! А с этими четверыми  -
что?
   Шведов успокаивающе  похлопал  Балова  по  плечу,  нашарил  взглядом  Мо,
поинтересовался:
   - Готово?
   - В принципе - да, - кивнул Мо. - Сейчас костры запалим, и - можно.
   - Берите Шамиля, пошли в машину, - полковник сделал приглашающий жест.  -
Рассчитаемся. А потом  посмотрите,  что  мы  с  такими  всегда  делаем.  Вам
понравится...

***

   ...Ярко полыхают два сдобренных солярой костра, сложенных рядом со стеной
дома. В стене, под самым обрезом крыши, забиты четыре металлических костыля.
К  костылям  прикреплены  толстые  льняные  веревки,   каждая   оканчивается
профессионально сработанной петлей. Внизу стоят пять табуретов.
   Сегодня у Мо праздник.  Обычно  он  вешает  торговцев  живым  товаром  на
парашютной стропе. Стропа хороша для  транспортировки  -  свернул  мотком  и
бросил в багажник, Много места не  занимает.  Еще  стропа  хороша  тем,  что
неприметна. У санитаров ЗОНЬ! есть свои  приметы  и  суеверия.  Если  загодя
запасти веревки с петлями, судьба может наказать за  самонадеянность;  может
случиться и так, что вешать будет некого  или  вообще  акция  провалится  со
страшным треском. А стропа многофункциональна: она годится для чего  угодно.
Застрявшую машину, например, из грязи вытягивать.
   Но стропа значительно уступает веревке по эффекту  воздействия.  Лиходей,
повешенный на стропе, умирает практически мгновенно. Стропа давит  быстро  и
безболезненно, кроме  того,  у  человека,  удавливаемого  стропой,  зачастую
ломаются шейные позвонки. А  похититель,  подвешенный  на  толстой  веревке,
будет умирать мучительно долго...
   Мо радуется. Спасибо Абаю - хозяйственный нохча. Все в хозяйстве имеется:
рабы, дрова, соляра, костыли, веревка...
   Мент и Север поочередно вытаскивают из подвала плененных бандитов.  Глаза
завязаны, руки  скручены  за  спиной  -  вприпрыжку  подтащили  к  табурету,
взгромоздили,  сунули  голову  в  петлю,  затянули,  чтобы  не   выскользнул
ненароком... Теперь никуда не денется.
   Таким образом в течение нескольких минут доставляют на место  казни  всех
четверых. Снимают повязки. Ваха еле держится на ногах - плохо  ему.  Тужится
изо всех сил, чтобы не рухнуть, начинает раньше  времени  задыхаться.  Север
вынужден придерживать его до окончания церемонии. Остальные, осознав, что  с
ними собираются  сделать,  приходят  в  неописуемый  ужас.  Двор  оглашается
страшными криками, стонами, мольбами о пощаде.
   Идея насчет фарса с повешением целиком и полностью принадлежит Мо. В свое
время он  популярно  объяснил  остальным  членам  команды,  что  значит  для
истинного мусульманина - быть повешенным.
   Воину ислама, чтобы угодить в рай, необходимо принять  смерть  от  железа
или как минимум геройски умереть в бою.  По  мусульманским  канонам,  вешают
только самых конченых негодяев, чьи  преступления  перед  аллахом  настолько
ужасны, что они не заслуживают права на милосердие. Тот,  кого  повесили  за
шею, обязательно попадает в ад...
   Мо с  минуту  коротко  говорит  по-русски:  перечисляет,  в  чем  повинны
приговоренные к смерти. Затем надевает белую шапочку, берет в руки  четки  и
начинает громко читать молитву. Барин, выбрав  удобный  ракурс,  бесстрастно
фиксирует происходящее на пленку.
   Это тоже  давно  отработано.  Потом  с  этой  кассеты  сделают  несколько
десятков  копий  и  различными  путями  запустят  в  ЗОНУ.  Пусть   смотрят.
Разумеется,  это  далеко  не  самый  прогрессивный   метод   воспитательного
воздействия, но Саид, например, говорит, что впечатление производит довольно
сильное. В том числе и на тех, кого это касается. Пусть думают...
   Мо  читает  молитву.  Собственно,  это  даже  и  не  молитва,  а  искусно
подобранный в  соответствии  с  ситуацией  перечень  аятов  Корана,  которые
осужденные на повешение нарушили при жизни. Любой шейх,  муфтий  или  просто
мулла,  действительно  понимающий  арабский  язык,  посмотрев  эту  Затрись,
вынужден будет признать, что самодеятельный священнослужитель Мо ни капельки
не погрешил против истины.  Самосуд  -  да.  Узурпация  шариатской  судебной
власти - безусловно. Но не ложь...
   Мо - смертник. Все члены команды - в масках. Мало ли что,  вдруг  в  кадр
попадешь. Север вон вообще рядом с виселицей стоит. А Мо -  в  шапочке.  Ему
плевать на все - он как-то сказал, что уже давно умер, а  здесь,  на  земле,
живет лишь его пустая телесная оболочка...
   - Вуалляхху Акбар!!! - заканчивает Мо и делает знак своим помощникам.
   Север прекращает поддерживать Ваху, наматывает на руку один конец  троса,
пропущенного между ножек табуретов. Мент ухватывается за другой конец и тоже
наматывает - ножки табуретов утонули в земле, нужно будет приложить  немалое
усилие.
   Раз-два - взяли! Табуреты выпрыгивают из-под  ног  приговоренных.  Хрипы,
рывки тел,  ужасающая  в  своей  безысходной  бессмысленности  конвульсивная
пляска дрыгающихся ног...
   Барин-оператор, не  выдержав,  на  несколько  мгновений  цепляет  фокусом
костер. Встретившись с горящим взглядом Мо, поправляется  -  объектив  вновь
устремлен на дергающиеся тела.
   А Мо, убедившись, что у Барина все  в  порядке,  переходит  к  последнему
приговоренному, оставшемуся стоять на табурете с петлей на шее.
   Это Ахмед Сатуев. Под его табурет не пропустили трос. Неужели не хватило?
Нет,  так  задумано.  Мо  с  огромным  сожалением  смотрит   на   Ахмеда   и
оборачивается к Шведову с Антоном,  которые  пришли  пообщаться  с  главарем
похитителей.
   - Трое - мало. Четыре - хорошо, как раз для ровного счета. Он  точно  нам
нужен? Или...
   Шведов с Антоном смотрят на  Ахмеда.  Все  это  время  раненный  в  плечо
главарь истошно орал, обещая своим мучителям самые несусветные блага -  если
сжалятся и оставят ему жизнь. Его никто не слушал - было  очень  шумно.  Так
орал Ахмед, что безнадежно охрип. Во взгляде его блуждает  сумасшествие,  он
не верит, что до сих пор еще жив.
   - Ослабь петлю, - командует полковник Это к Мо не относится.  Такие  вещи
он не делает. Вот затянуть потуже - с превеликим удовольствием. Антон, тяжко
вздохнув, ставит рядом табурет, взбирается на него и ослабляет петлю.
   - Чего ты там орал? -  флегматично  интересуется  Шведов.  -  Неужели  ты
знаешь что-то такое, что мне придется отсрочить твою казнь?
   - Араб, - отчаянно хрипит Ахмед. - Араб!
   - Гм... - полковник медленно достает из кармана  сигареты,  поворачиваясь
спиной к стене - повешенные еще дергаются, больно веревка толстая.
   - Эмиссар! - хрипит Ахмед, выпучив глаза.  -  Очень...  кхы-кхы...  Очень
важный человек...
   - Только не говори мне, что этот твой эмиссар  везет  с  собой  большущий
баул с деньгами, - пренебрежительно бросает полковник, глубоко  затягиваясь.
- Самое большее, что они с собой таскают, - ваххабитский сборник и четки.
   - Счета! - хрипит Ахмед.  -  Он  знает  счета...  кхы-кхы...  на  которые
переводят деньги нашим... кхы-кхы... В России он этим  занимается  -  деньги
переводит...
   Шведов не просит  повторять.  Осторожно  крякнув,  он  долго  смотрит  на
Антона. Антон понимает, что сейчас Ахмед дал некую очень важную  информацию,
которую при других обстоятельствах из него не вытащить  никакими  пытками  -
даже такому энтузиасту, как Мо. Но Антон морально устал: неделя  напряженной
работы, а под занавес - вот этакое... А поэтому он без эмоций кивает  Северу
с Ментом:
   - Снимите ублюдка. Тащите в мой "УАЗ".
   -  Эх  и  работенка  нам  привалила!  -  возбужденно  восклицает  Шведов,
наблюдая, как соратники волокут Ахмеда к машине. - Потрудимся?
   - Обязательно, - Антон на  Ахмеда  не  смотрит.  Он  неожиданно  обращает
внимание на освобожденного мальчишку - Шамиля,  который  вместе  с  отцом  и
дядей вышел из машины, чтобы посмотреть на казнь.
   Шамиль плачет. В ярких отблесках  двух  костров  хорошо  видны  блестящие
полоски слез, текущих по его щекам. Три недели эти  ублюдки  издевались  над
ним и причиняли огромное горе его родственникам. Но  сейчас  он  плачет.  Не
готов мальчишка к такому зрелищу...

Глава 8
ВСЕ БЕДЫ МИРА...

   ...Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего  перед  свиньями,
дабы они не попрали его ногами и, обратившись, не растерзали вас...
   Священное Писание

   Сергей и без маминого совета воспринял случившееся с отцом  как  какое-то
недоразумение. Одаренный вундеркинд, погруженный в свои юношеские  проблемы,
он был далек от дел фирмы, как, впрочем, и от многих проблем насущных -  все
как-то не было повода озаботиться, maman не подпускала к реалиям бытия.
   - Производственные издержки, - снисходительно объяснил он  одноклассникам
и с ленивой гордостью посвященного добавил:
   - Очередной "наезд". Не поделили, как  обычно,  чего-то.  Ничего,  предки
разберутся. И не в таких переделках бывали...
   Школа, по новомодному поветрию, была  частная,  с  углубленным  изучением
английского языка, в классе  -  девять  человечков  из  сильно  обеспеченных
семей, примерно так же далеких от всех мерзостей этого мира, как  и  Сергей:
папы-мамы ограждали до поры,  по  мере  возможности  стараясь  оттянуть  тот
момент, когда дите придется знакомить  с  правилами  современной  борьбы  за
существование. Интернет на полную катушку - до  цветных  глюков,  спортивные
клубы, клубы по  интересам,  музыкальные  тусовки  в  элитарных  заведениях,
длительные экскурсии в Европу и дальше: растет новое поколение управленцев и
деловаров  для   демократической   страны,   не   обремененное   пережитками
социалистической   эпохи   и   частым    соприкосновением    с    бандитской
действительностью ..Поколение, которое считает зарплату в двести  баксов  за
неделю - нищенской, а информацию о существовании военных, учителей, врачей и
иных бюджетных  рабов,  семьи  которых  умудряются  выживать  на  шестьдесят
долларов в  месяц,  воспринимает  не  иначе  как  неудачную  шутку.  Золотая
молодежь...
   По окончании занятий Сергей минут  пять  гулял  на  стоянке  возле  своей
машины,  сосредоточенно  решая  глобальный  вопрос  из  серии:  "куда  пойти
обедать". Домой неохота - maman в трауре,  настроение  испортит.  В  клубном
ресторане сегодня по случаю четверга дрянной суп  дня  -  уха  из  стерляди,
никаких грибов, рыбные же блюда на второе. Можно, конечно, заказать  мясо  и
грибную солянку, но мэтр обязательно стуканет маме  -  еще  один  повод  для
окончательной порчи настроения. В папин клуб "Охотник" по той же причине  не
стоит - maman почему-то не нравится, когда он бывает там один.  "У  Максима"
на Ленинградском - в принципе можно: демократично, пристойно, но там  сейчас
битком плебса, придется общаться...
   Сергеев водитель Николай уже отобедал: сидел  за  рулем  "Хендая",  сосал
зубочистку и с известной долей настороженности наблюдал  за  юным  хозяином.
Отчего настороженность? Мать запрещала Сергею садиться за руль  в  городе  -
вот что. За городом - пожалуйста, сколько угодно. А  мальчишка  рулил  очень
прилично, от отца унаследовал страшную любовь к  быстрой  езде  и  частенько
маменькин запрет нарушал. Теперь Николай был занят примерно тем  же,  что  и
Сергей:  сосредоточенно  соображал,  как  поступить,  если  мальчишка  опять
попросится за руль. Отказать - конфликт,  испорченное  настроение,  мелочные
придирки (характером вундеркинд, унаследовавший папину стать, целиком  пошел
в маму), понукания и так далее. Уступить - хозяйка  узнает,  живьем  сожре