сказал я. -  Что  за  оружие  и  где  оно
спрятано? Если в кухне, в подполье, - я туда не  полезу.  Там  ваши  женщины
сидят.
   - Нет, оно не в кухне. - Ахмед  опять  нездорово  подмигнул  мне.  -  Дай
слово, что автомат дашь.
   - Даю, - пообещал я. - Если покажешь где, дам автомат.
   - Открой этот шкаф снизу, - Ахмед кивнул в сторону  серванта.  -  Коробки
вытащи, доску подними, пол тоже подними - там лежит.
   - Иди в тот угол, - распорядился я, указывая в дальний угол зала. -  Сядь
на пол, спиной облокотись о стену, широко раздвинь ноги. Пошел.
   Ахмед подпрыгивающей походкой прошествовал куда приказали и  плюхнулся  в
угол. Приблизившись к серванту, я открыл створки нижнего отделения,  вытащил
три коробки с посудой и, поддев ножом доску, вскрыл тайник.
   В  достаточно  объемном  коробе,  прибитом   под   полом   снизу,   лежал
продолговатый пластмассовый футляр длиной чуть  больше  метра,  с  ручкой  и
двумя защелками. Вытащив его, я открыл крышку и извлек на свет божий  хорошо
знакомый  мне  отечественный  девятиметровый  АС  <Автомат  специальный  для
бесшумной и беспламенной стрельбы - табельное оружие спецподразделений ВВ  и
ОВД.> "вал" под патроны СП-5 и СП-6. Однако!  Серьезная  машина.  Прицельная
дальность - 400 метров. На расстоянии до  100  метров  пуля,  выпущенная  из
этого оружия, пробивает бронежилет 4-го класса защиты, а  на  дистанции  200
метров - стальной лист толщиной 6 миллиметров. Выстрел совершенно  бесшумный
за счет облегающего ствол глушителя. Пламя тоже гасится  полностью  -  можно
работать в ночное время без риска быть обнаруженным противником. Тут  же,  в
футляре, лежали двадцать пачек патронов СП-5, прицел ПСО-1  в  чехле  и  две
пристрелочные мишени. Отомкнув складывающийся приклад, я приложил  оружие  к
плечу, повел стволом  по  горизонтали,  примериваясь,  каково  оно  будет  в
работе... Рукоятку и приклад явно  переделывали,  подгоняя  под  особенности
стрелка. Слегка удлиненная рама приклада, чуть скошенная  назад  рукоятка  -
значит, стрелок высокого роста, с большими ручищами. Выше  меня  сантиметров
на пятнадцать. Далее - имеем в футляре  два  удлиненных  кустарным  способом
магазина на  тридцать  патронов.  Это  что  за  чеченюга  такой  у  них  тут
здоровенный?  И  вообще  -  для  чего  специальное  оружие  снайпера  бойцам
коридорной команды?
   - Для кого ствол приготовили? -  поинтересовался  я,  закрывая  футляр  и
ставя его у стены.
   - Это Зелимхана снайпер, - пояснил Ахмед, тревожно глядя на меня.  -  Дай
автомат! Ты слово дал!
   - Дам, дам. - Я поднял с  пола  автомат,  вырванный  из  пирамиды  вторым
товарищем Ахмеда, отсоединил магазин и, передернув затвор, выщелкнул  патрон
из патронника. Нажал на спусковой крючок, поставил оружие на  предохранитель
и бросил навесом через всю комнату в дальний угол.  Цап!  Покачнувшись,  как
ванька-встанька, Ахмед на удивление ловко поймал автомат в  положении  сидя,
мгновенно снял с предохранителя, передернул затвор, некоторое время с пьяным
разочарованием созерцал пустой патронник.
   - Дай магазин! - горячо потребовал  он.  -  Ты  прицелься  и  бросай  мне
магазин. Я все равно не успею. Дай - как брата прошу!
   - Что это за снайпер у Зелимхана? - поинтересовался я, подбросив  магазин
и вновь поймав его. - Чечен? Квалификация? В смысле -  хороший  снайпер  или
как?
   - Русак, - не задумываясь  выдал  Ахмед,  пожирая  магазин  в  моей  руке
удивительно быстро трезвеющим взором. - Здоровый такой кабан. Стреляет лучше
всех - очень хорошо стреляет. В ЗОНЕ один такой. Это ему штучку  принесли  -
он на днях должен зайти... Слушай, как брата прошу - брось магазин! Если без
магазина - не правильно будет. Сразу понятно - подстроили.
   - Молиться будешь? - тяжко вздохнув, спросил я,  перехватывая  магазин  в
левую руку, а правой вытаскивая из-за пояса пистолет. - Давай - я подожду.
   - Не буду, - упрямо мотнул головой Ахмед. - Что толку? Да и  пьяный  я  -
нельзя молиться в таком виде,  Аллах  не  поймет.  Ха!  Не  поймет...  Брось
магазин - как брата...
   - На! - я бросил в дальний угол магазин и, присев на колено, прицелился в
сидящего пленника.
   - Ox! - вскрикнул от неожиданности Ахмед, тем не менее  успев  подхватить
магазин. Завороженно уставившись на меня, он медленно присоединил магазин  к
автомату, замер на миг...
   Я ждал. Пленник неторопливо встал, все так  же  пристально  глядя  мне  в
глаза, пошел в мою сторону, вцепившись правым  мизинцем  в  ручку  затворной
рамы.
   Я ждал. Сердечко в груди вдруг забухало, как озверевший  боксер-тяжеловес
в полуфинале. Ахмед, сделав еще  шаг,  отвел  затвор  назад  и  из  крайнего
заднего положения отпустил ручку затворной рамы.
   Щелк! Патрон в патроннике. Мы почти равны. Я выдавил слабину на спусковом
крючке "ПБ" и, стравив воздух сквозь плотно сжатые губы,  задержал  дыхание.
Я, дурачок, всегда  раньше  смеялся,  когда  смотрел  ковбойские  фильмы,  в
которых два стрелка долго стояли напротив друг  друга  и  никто  из  них  не
решался  сделать  первый  выстрел.  Теперь  я  понимаю,   почему   они   так
поступали...
   - Ар-р-р!!! - взревел Ахмед, вскидывая автомат на уровень груди.
   - Пукс! Пукс! Пукс! - скороговоркой прошлепал мой "ПБ".
   После третьего выстрела я упал ничком на пол, стремительно перекатился  к
дивану и изготовился для стрельбы лежа. Но необходимости  в  этом  не  было:
тело  Ахмеда  отбросило  назад,  он  рухнул  на  пол,  выгнулся   дугой   и,
торжествующе зарычав, из последних сил нажал на спусковой крючок.
   -  Та-та-та-та-та-та-та...  -  скандально  вскрикнул  автомат,  плюнув  в
потолок звонкой очередью.
   - Молодец, Ахмед, - пробормотал я, подскакивая к  поверженному  абреку  и
фиксируя последние судороги умирающего  тела.  -  Ты  умер  как  хотел.  Как
подобает воину. Ну а нам надо экстренно уносить отсюда ноги. - И,  подхватив
футляр с хитрым АС "вал", поспешно покинул свое оскверненное жилище...
   На улице царила псевдорожцественская благодать: косматые тучи, весь  день
копившие энергию, щедро швыряли на землю пригоршни мягких крупных  снежинок.
Я остановился в  переулке  и  постоял  немного,  запрокинув  лицо  навстречу
пушистым кристалликам, быстро таявшим на разгоряченной коже,  закрыв  глаза,
стараясь ни о чем не думать.
   "Снег падает на кровь, белые  иголочки..."  -  загнусил  вдруг  в  голове
невесть откуда взявшийся паразитический астральный  контур.  Крепко  стиснув
зубы, я стукнул себя ладонью по голове, ругнулся зло.  Какая  кровь?  Почему
снег - на кровь? В доме кровь - снег не может падать на нее, он на  улице...
Хотя нет - во дворе тоже труп лежит. Как быстро я о чем забыл!
   В моем сознании сейчас крепко сидел  один  лишь  Ахмед  -  убиенный  мною
горский воин, с которым я мирно беседовал перед тем,  как  отправить  его  в
царство теней. Хорошо воевать на расстоянии: вспышка в ночи,  свист  вражьей
пули - значит, пронесло, повезло на этот раз! Примерился по вспышке и  пошел
нащупывать короткими очередями, непрерывно перемещаясь после каждого нажатия
на спусковой  крючок.  А  утром  там  найдут  окоченевший  труп  с  пулевыми
пробоинами и скажут тебе  об  этом.  Ты  в  ежедневном  донесении  поставишь
галочку и  выбросишь  это  из  головы  -  война...  Или  так:  крадешься  по
"зеленке", пристально глядя под ноги, поднимаешь в какой-то момент  глаза  и
видишь в кустах идущего навстречу  тебе  "духа".  Полоснул  навскидку,  ушел
кульбитом в сторону, изготовился, поводя стволом в ту сторону, дрожа пальцем
напряженным на  спусковом  крючке...  А  он  не  встает  -  готов.  Подошел,
перевернул на живот, зафиксировал отсутствие пульса, поскакал дальше.  И  он
не будет сниться тебе - безликий воин зла, один из многих, убитых  тобой  на
этой войне.
   Да, хорошо воевать на расстоянии... Или  это  я  старею,  сентиментальным
становлюсь? Надо быстрее втягиваться - год  отсутствия  регулярной  практики
скверно  сказывается  на  психике.  Этак  недолго  и  до   цветных   глюков,
прорывающихся  из  самых  страшных  глубин  подсознания  и  ласкающих   тебя
скользкими противными языками в череде бессонных ночей...
   - Я думал, тебя там похоронили, - недовольно проскрипел Поликарпыч, когда
я присоединился к нему. - Чего так долго?
   - Старого знакомого встретил, - рассеянно ответил я, укладывая  футляр  с
АС и автомат с подствольником на заднее сиденье. - Поболтали...
   - Ты их уложил? - возбужденно поинтересовался Поликарпыч, заводя машину и
косясь на заднее сиденье. - Это их стволы? Один мне, да?
   - Много вопросов, Валера, - тихо сказал я. - Поехали побыстрее:  если  им
втемяшится в голову стартовать раньше, чем  обычно,  нашу  колею  не  успеет
занести. Тогда все старания насмарку. А нам еще на силикатный надо заскочить
- крюк как минимум минут на сорок. И помолчи немного, я тебя прошу.
   - Ладно, - неожиданно покладисто согласился Поликарпыч, трогая  машину  с
места. - Только зря ты волнуешься - смотри, какой снег! Да через  полчаса...
Все, все - уже молчу...
   На силикатный мы заскакивать не стали  -  я  не  пожелал  тратить  время,
придумав кое-что получше. Недалеко от Сухой  Балки  остановились  на  десять
минут у кленовой рощи, и я наспех пристрелял оружие. Поликарпыч  выступал  в
качестве  ассистента:  сначала  смотрел  со  стороны,  нет  ли  пламени  при
выстреле, и слушал, затем бегал считать пробоины в стволе облюбованного мной
сухостоя.
   АС работал идеально: светозвуковое сопровождение стрельбы  отсутствовало.
Прицел был выверен до миллиметра: пули ложились точно в  то  место,  куда  я
целился. Единственный нюанс: сетка прицеливания  на  ПСО  подсвечивалась  до
того скромно, что была еле видна - приходилось долго приноравливаться, чтобы
совместить едва заметные риски с целью. Я поменял аккумулятор на запасной  -
тот же эффект. Вывод: снайпер подгонял прицел  под  себя,  чтобы  обеспечить
наиболее удобные условия для стрельбы. Вспомнил вдруг своего  боевого  брата
Лося - тот тоже уменьшал подсветку  сетки  до  максимума,  чтобы  обеспечить
четкий обзор  сектора  стрельбы  (яркая  подсветка  слегка  слепит  стрелка,
ретуширует контуры цели, порой позволяет  целиться  лишь  по  силуэту).  Да,
оружие Лося всегда было  чуточку  нестандартным,  -  и  вообще  он  сам  был
нестандартным - никто из моих знакомых не мог стрелять так, как он. Вспомнил
о боевом брате, и опять теплое чувство  ностальгической  грусти  захлестнуло
мою легко ранимую душу. А ведь я его всегда  недолюбливал:  казался  он  мне
похожим  на  бездушного  робота  смерти,  который  получал  профессиональное
удовлетворение от умерщвления себе подобных! Нет, я действительно становлюсь
с возрастом сентиментальным - если повезет прожить еще лет  пять,  наверняка
превращусь в этакого меланхолического плаксу и буду  заливаться  слезами  по
малейшему поводу и без оного!
   В 20.35 я уже сидел в окопе, в верхней точке перешейка, и  наблюдал,  как
"Нива"  смертельно  обиженного  Поликарпыча  с  привязанными   сзади   двумя
здоровенными ольховыми вениками медленно удаляется в сторону  Стародубовска.
Я только что в  категоричной  форме  отказался  использовать  напарника  как
дополнительное огневое средство и отправил его  подальше  -  чтобы  стоял  в
километре от развилки и ждал сигнала. А Поликарпычу почему-то втемяшилось  в
голову, что сегодня вечером  ему  непременно  нужно  повоевать,  и  все  мои
попытки объяснить, что ничего хорошего из этой затеи не  выйдет,  успеха  не
имели. Аргументы были железные: два ствола лучше, чем  один.  Я  спорить  не
стал - не расположен был к дискуссиям, а просто скомандовал: марш отсюда,  и
всех делов. Не хотелось подвергать риску хорошего человека, который  хотя  и
был отличником боевой и политической подготовки в свое время, но ни разу  не
принимал участие в спецоперации и не видел, как на его глазах умирают  люди,
сраженные пулей, выпущенной из его оружия...
   Падал пушистый снег. Стояла мертвая тишина - ни одного дуновения ветерка,
никакого постороннего звука,  словно  все  окрест  в  одночасье  вымерло  от
какой-то неведомой болезни и я остался  один  на  этом  свете.  Белый  саван
покрывал все видимое пространство  вокруг,  подсвечивая  не  укрытые  снегом
предметы и детали ландшафта: отдельно  торчавшие  черной  соломкой  деревья,
упругие  кусты,  не  желавшие  держать  непривычный  груз  холодной  ваты  и
стряхивавшие его на землю. Я присел в свой окоп, накрылся сверху крышкой  и,
согревшись в  теплой  куртке,  задремал,  ежеминутно  вздрагивая  от  редких
снежинок, залетавших через щель и падавших на мое лицо.
   И приснилась мне женщина. Я без малого месяц не общался с феминами  и  за
суетой ратного  труда  как-то  позабыл,  что  есть  любовь  на  этом  свете.
Сегодняшняя  психоэмоциональная  встряска,   по   всей   видимости,   что-то
растревожила в моей душе, и мимолетное это сновидение, снизошедшее ко мне  в
самых неподходящих условиях, было как  отклик  подсознания  на  запредельную
ситуацию. Так вот - приснившаяся мне дама была просто великолепна. Лица ее я
не видел, но была она благоуханна и свежа, как утренняя  роса  на  клумбе  с
розами. Она звонко смеялась и нежно обнимала меня, и под  скользящим  шелком
ее одеяния ощущал я младые упругие прелести. Я чувствовал  каждый  изгиб  ее
желанного  тела,  остро  ощущал  своей  вздыбившейся   плотью   ее   горячее
шелковистое лоно,  готовое  гостеприимно  принять  мой  неукротимый  натиск,
скользил жадными ладонями по атласной коже ее бедер, а она страстно  шептала
что-то  мне  на  ухо,  счастливо  ойкая  и  заходясь  в  упоительной  истоме
всепоглощающего желания...
   - А-а-а!!! - я вздрогнул и проснулся от собственного вскрика.
   В штанах было мокро. До этого момента эрективно напружинившийся известный
фрагмент моего организма быстро увядал, возвращаясь к первоначальным  формам
статичного  спокойствия.  Сладкая  отдача  неожиданной   разрядки   медленно
разливалась  по  чреслам  горячей  волной  невероятного  облегчения.  Где-то
невдалеке слышалось равномерное гудение моторов.
   - Вот так ничего себе... - растерянно пробормотал я, выглядывая из  окопа
и обнаруживая в трехстах метрах от  перешейка  тусклый  свет  приближающихся
фар. - Железный Сыч обкончался на боевом дежурстве! Хорошо, никого рядом нет
- завтра бы вся ЗОНА ржала как сумасшедшая...
   Неожиданностей не было. В колонне двигались три автоединицы с  интервалом
15-20 метров. Судя по меньшей интенсивности светового луча и габаритам  фар,
первым шел "уазик". Присмотревшись повнимательнее, я заметил, что  следующий
за "уазиком" транспорт  отсвечивает  задом  в  свете  фар  замыкающей  фуры.
Спасибо, .Поликарпыч, - все, как ты обещал. Дерматин бликует. А  под  тентом
дерматиновым сидят женщины. Ясно все - в фуру,  за  "уазиком",  на  сквозной
прострел лупить нельзя. Неизвестно, смогут  ли  коробки  с  черт  знает  чем
послужить достаточной защитой от пуль. Вот он, пятый вопрос: забыл  спросить
Ахмеда, чего они перевозят в коробках. Лопух. Бить надо за такие огрехи,  да
некому. Придется работать филигранно, тщательно выдерживая угол...
   Свет фар медленно приближался. Я  напряг  зрение,  пытаясь  обнаружить  в
рассеянном световом пятне первой машины следы "Нивы" Поликарпыча. Таковых не
наблюдалось: то ли действительно успело засыпать, то ли я не мог рассмотреть
сквозь плотный слой густо падающего снега. Ладно,  разберемся,  как  поближе
подойдут.
   Немного подумав, я отсоединил  от  АС  увеличенный  магазин  на  тридцать
патронов и  вставил  стандартный,  на  двадцать.  Надвинув  крышку,  оставил
небольшую щелку, сел поглубже, поставив АС между коленями и прикрыв  дульный
срез ладонью - на случай, если зацепят-таки колесом  край  окопа  и  сыпанут
сверху порцию мерзлой землицы пополам со снегом. Один  магазин  на  тридцать
патронов взял в зубы, второй сунул в нагрудный карман  "разгрузки".  Пожалел
на секунду, что в таких условиях приматывать магазины друг к  другу  скотчем
противопоказано: нижний может при перемещении  цепануть  подавателем  порцию
мокрого грунта или грязного снега, вызвав  этим  задержку  при  стрельбе.  А
таковые задержки в скоротечном внезапном бою,  где  счет  идет  на  секунды,
могут стоить одинокому воину жизни. Некому  поддержать  его  огнем,  отвлечь
внимание врага, пока он ковыряется со своим вышедшим из строя оружием...
   Судя по нараставшему гулу, колонна вплотную  приблизилась  к  балке.  Вот
передний транспорт поменял тон работы двигателя - пополз вверх по перешейку.
Я замер, неотрывно глядя в щель между крышкой  и  краем  окопа,  и  принялся
размеренно считать. Первый транспорт пропускаем и заодно тренируемся:  через
какой промежуток времени с момента въезда на перешеек он проскочит над  моей
позицией.
   Раз, два, три, четыре... на счете 92 надо  мной  прошелестел  "уазик".  Я
тотчас же начал новый отсчет, умножив ожидаемое число в  полтора  раза  -  в
расчете на большую тяжеловесность "КамАЗа".  На  счете  12  чертыхнулся  про
себя: вычисления обещали быть весьма  приблизительными,  поскольку  водители
"КамАЗов" грубо нарушили  правила  перемещения  в  колонне.  Иными  словами,
поперли парой вслед за "уазиком", не соблюдая дистанцию, - это было ясно  по
нараставшему сдвоенному гулу мощных моторов.
   Бросив считать, я прикинул на глазок расстояние  и  выпрямился  в  окопе,
одновременно вылущив заветное полено из выемки и поставив его  перед  собой.
Медленно поднял головой крышку, приложил "АС"  к  плечу,  уперев  магазин  в
грунт. Через несколько секунд снизу выскочило яркоглазое  рычащее  чудище  и
медленно поехало на меня. Удерживая ствол под  углом  45  градусов,  я  взял
прицел чуть выше правой фары, нажал  на  спусковой  крючок  и  плавно  повел
стволом  влево,  перечеркивая  кабину  от  габарита  до  габарита  свинцовой
горизонталью. "АС" податливо вибранул в руках, быстро выплевывая  беззвучную
смерть. "КамАЗ" продолжал двигаться, но мгновенно сбавил обороты.
   - Есть!!! - выдохнул я, выщелкивая пустой магазин и подхватывая  выпавший
изо рта самопальный - на тридцать патронов.  Поменяв  магазин,  выдернул  из
нагрудного кармана "разгрузки" запасной и опять взял его в  зубы.  Пригнулся
невольно - "КамАЗ" заехал на окоп и встал, тихо работая на  малых  оборотах.
Без особых  потуг  покинув  свое  убежище,  я  распластался  под  машиной  и
сориентировался в обстановке. "Уазик" тоже  встал  -  мигнул  стоп-сигналами
метрах в тридцати спереди и замер на месте. Снизу  по  перешейку  продолжала
подниматься  вторая  фура,  медленно  сокращая  незначительный   промежуток,
отделявший ее от остановившегося "КамАЗа".
   Перекатившись на правую сторону, я вылез из-под машины и застыл у  борта,
изготовившись для стрельбы стоя. Когда замыкающий "КамАЗ" приблизился на  10
метров и начал сбавлять ход, я отделился от борта,  шагнул  вперед  и  тремя
длинными очередями прошил кабину насквозь.
   Мгновенно поменяв магазины, я запрыгнул на подножку замыкающего  "КамАЗа"
и, приоткрыв дверь, сунул в кабину ствол. Пахло кровью и  горелым  металлом,
на дверь что-то мягко давило изнутри. Я отпрянул назад,  отпуская  дверь,  -
она тотчас же распахнулась под тяжестью мертвого водилы, который не замедлил
в два приема вывалиться на снег. Как только убитый рулевой  покинул  кабину,
"КамАЗ" начал валять дурака: вздрогнул  всем  корпусом,  заглох  и  медленно
покатился назад, чуть-чуть  забирая  в  ту  сторону,  где  уже  валялся  его
разукомплектованный собрат. Не повезло!  Водителю  приспичило  переключиться
как раз  в  тот  момент,  когда  кабину  накрыла  свинцовая  струя  -  рычаг
переключения передач оказался в нейтральном положении.
   Я оглянулся назад - второй "КамАЗ", в котором сидели  женщины,  стоял  на
месте и тихо гудел. Никто не визжал, заходясь  от  боли,  -  значит,  я  все
рассчитал верно, дамы не пострадали. Это радовало: в  противном  случае  мне
пришлось бы экстренно  лезть  в  кабину,  вытряхиват