о дальше? Он сразу вычислил, что дама в красном не  кто  иная,  как
леди Эльфлед Маллоран. Перекинувшись словечком с Шанталь,  он  убедился,
что у ее хозяйки как раз такой туалет, и знойная дама собиралась  надеть
его сегодня вечером на маскарад. Господи помилуй, ему ли  не  узнать  ее
детские привычки по части цветов, ведь она была еще та озорница. Робертс
задумался было, не рассказать ли этому накрахмаленному Грейндеру о своих
подозрениях, но это противоречит его натуре. Да и что тут поделаешь? Она
была членом семьи. Не могут же они запереть ее у  себя  в  комнате,  как
капризного ребенка!
   Нэт привлек к делу еще несколько человек - хотя их и так  было  более
чем достаточно, - готовых отбить ее у графа любой ценой. Но по ней никак
не скажешь, что она хочет быть отбитой. Нет.  Только  не  она.  Судя  по
тому, как леди Маллоран смотрела на графа, ее никто не принуждает.
   Если  Робертс  и  находил  поведение  представителей  высшего   света
скандальным, то это не его ума дело. Он предпочитал не вмешиваться.
   Возможно,  вся  эта  слежка  за  графом  объясняется  просто  женской
ревностью. Нэт, которого изводила подозрениями  ревнивая  жена,  сам  от
этого немало настрадался.
   Так что делать? Никто из его  людей  не  заметил  ничего  необычного,
наблюдая за домом леди Ярдли, хотя с тех пор как леди  Маллоран  и  граф
вышли оттуда, он не имел с ними связи.
   Он отхлебнул немного из бутылки с  ромом,  размышляя  над  щекотливой
ситуацией. Вряд ли маркиз обрадуется, узнав,  что  его  сестра  проводит
ночь - и при весьма сомнительных обстоятельствах - в  доме  мужчины,  не
говоря уже о том, кому этот дом принадлежит. Тем не  менее  Нэт  здорово
сомневался, что его хозяин будет доволен, если он вытащит леди  Маллоран
оттуда за волосы.
   Даже если такое было бы возможно.
   - Женщины, - пробурчал он под нос, делая  еще  один  глоток.  -  Одна
морока от них. Вон как те две.
   Две служанки, напевая, под руку прогуливались  по  улице,  подмигивая
встречным мужчинам. Возле телеги они приостановились.
   - Привет, красавчик, - окликнула его  блондинка,  подходя  поближе  к
повозке. - Может, и нам дашь отхлебнуть из твоей бутылки?
   Нэт буркнул что-то, протягивая ром, и спросил вполголоса:
   - Ну что там, Салли?
   Салли захихикала, будто он сказал что-то  забавное,  и  забралась  на
сиденье рядом с ним.
   -  Не  сказать,  чтоб  ее  похитили,  а?  -  Подмигнув,  она  сделала
внушительный глоток рома.
   Бывалая девица эта Салли Парсон, притом  соблазнительная,  с  пышными
округлыми  формами  и  смешливыми  глазками.  Конечно,   если   бы   его
интересовали подобные вещи. К тому же она  болтушка,  и  он  мог  только
благодарить Бога, что  Салли  придержала  язык,  ведь  речь  шла  об  их
хозяйке.
   - Мы здесь для того, чтобы не допустить нападения шотландцев,  Салли,
если ты вдруг забыла.
   - Ну, этого-то не будет. Правда...
   - Что? - спросил он, бросив на нее острый взгляд.
   Она плотнее прижалась к нему. Не дай Бог, дойдет  до  Хетти,  уж  она
даст ему прикурить за это!
   - Шайка воришек увязалась за ними.
   Дети!  На  улицах  всегда  полно  оборванных  мальчишек,  в  основном
карманников. Он и не подумал о них. Оглядевшись, он заметил неподалеку в
сточной канаве двух подростков, занятых какой-то игрой. В кости, по всей
видимости.
   - Эти?
   - Наверняка кто-нибудь из них. Но большинство разбежалось.  Роджер  и
Лон проследят, не отправились ли они прямиком к шотландцам.
   Нэт приглушенно выругался.
   - В доме, как ни крути, им до нее не добраться, что скажешь?
   - Да вроде, - прошептала она ему на ухо, делая  вид,  что  обхаживает
его. - А что такое? Роджер и Лон не спустят с крысят глаз,  пока  те  не
приведут их к шотландцам. Разве не за этим мы здесь?
   - Зачем же еще? - Но ему было явно не по  себе.  Он  вдруг  вспомнил:
дама в алом собралась разузнать, что запрятано у графа в подвале. Тут уж
не до добродетели - это может оказаться чертовски опасно.
   -  Слушай,  Сал,  мне  надо  доставить  повозку  хозяину.  Нельзя  же
оставлять бедную кобылу здесь  на  всю  ночь.  Я  постараюсь  обернуться
побыстрее, и нам, возможно, придется проникнуть в дом. Оставайся здесь и
держи глаза открытыми.
   Салли кокетливо захлопала ресницами:
   - А когда было иначе, красавчик? - Чмокнув его в щеку, она  соскочила
с козел и, схватив Эллу под руку, не спеша зашагала дальше.
   Всю дорогу в наемную конюшню Нэт не переставал ворчать.
   Женщины.
   Одни хлопоты.
   В "Павлине" Майкл Мюррей  в  облике  достопочтенного  отца  Кемпбелла
слушал отчет вожака малолетних воришек. До чего же  мудро  он  поступил,
когда нанял уличных сорванцов. Мало того что их  услуги  стоили  дешево,
никто не обращал на них внимания, разве что, завидев их,  все  хватались
за кошельки и прочие ценности.
   Да, очень умно было привлечь детей, но таких новостей он  все  же  не
ожидал. Итак, потаскушка в красном опять объявилась и не  где-нибудь,  а
на светском приеме. Он слышал, что шлюхам иногда удается  проникнуть  на
маскарад или их тайком проводили любовники, но все в этой особе  сбивало
его с толку.
   Жаль, что эти обезьянки не видели, как  она  входила  к  леди  Ярдли.
Мюррей много бы дал, лишь бы узнать, с кем она приехала. Не с Уолгрейвом
во всяком случае. Тот прибыл один в костюме  монаха.  Мак  проследил  за
ним.
   А теперь они  отправились  к  графу  домой,  счастливые,  как  крысы,
возвращающиеся в  свою  нору.  Может  быть,  она  и  в  самом  деле  его
любовница. Глупая бабенка, готовая обмануть мужа при первой возможности.
Но как тогда понимать окровавленные подвязки? Эта  маленькая  деталь  не
давала Мюррею покоя.
   Швырнув мальчишке шестипенсовик, он отослал его и остался  сидеть,  в
задумчивости покусывая губы. Определенно, ему это не нравится.
   План его практически готов. В этот  момент  Джейми  кладет  камень  в
условленное место. Скоро в его руках будет механизм. Завтра ганноверский
самозванец умрет.  Теперь  Мюррей  просто  не  может  допустить  никакой
неопределенности.
   Он заплатил за выпивку и пошел назад в дом лорда  Бута,  тревожась  о
графе и его девке в красном. Уолгрейв  всегда  внушал  ему  сомнения,  и
Мюррей сожалел, что вообще связался с ним.
   Уолгрейв был одним из списка  англичан,  которые  тайно  поддерживали
события сорок пятого года. Многим  из  них  удалось  скрыть  симпатии  к
принцу Чарли, прозванному Красавчиком, и некоторые из  молодых  занимали
теперь высокое положение.
   Поняв, что родство с лордом  Бутом  не  поможет  ему  приблизиться  к
королю, Мюррей постарался войти в контакт с людьми бесшабашными,  против
которых могли остаться свидетельства их нелояльности к королю. Эти улики
были не настолько существенны, чтобы обеспечить  ему  их  поддержку,  но
служили гарантией того, что никто не решится его разоблачить.
   Мюррей презрительно оскалился, проходя мимо  великолепных  особняков.
Полдюжины пэров королевства - в его списке,  и  он  не  сомневался,  что
сейчас они сидят в своих распрекрасных домах, с  беспокойством  думая  о
Майкле Мюррее и о том, что он может рассказать.
   Впрочем, едва ли  они  так  уж  волнуются.  Нет,  уверяют  они  себя,
поглаживая разжиревшее брюшко и наливая  очередной  стакан  бренди,  дни
Споартов уже миновали. Эточ Мюррей просто безумец. Юношеские заблуждения
не вернутся, чтобы преследовать их по ночам, Мюррей еще докажет им,  что
он не сумасшедший, и эти дни не прошли. Недалек тот час, когда надменные
ганноверцы окажутся на самом  дне  и  будут  выбиваться  из  сил,  чтобы
выжить, как приходится нынче честным сторонникам Стюартов.
   Встретив Уолгрейва, он понял, что нашел нужного человека.  Обличающие
улики в данном случае оказались очень серьезными - отчеты из первых  рук
о встречах с королем Яковом и принцем Карлом. Правда, свидетельства  эти
против отца нынешнего графа.  Мюррей  даже  поразился,  как  взволновала
молодого человека перспектива скандала и задела неблагодарность  короля.
Впрочем, беспутный юноша, распутник и склонный к пьянству. Такими  легко
манипулировать.
   Мюррей нырнул в один из домов, настоящую лачугу, затерявшуюся в аллее
позади величественных дворцов, и быстро  сменил  одеяние  священника  на
свой обычный костюм. Старая женщина охотно  предоставляла  ему  место  и
свое молчание за несколько пенни. Затем уже как Майкл  Мюррей  он  вышел
через  другую  дверь  и  продолжил   путь   к   дому   лорда   Бута   на
Саут-Одли-стрит.
   Да, успокаивал себя Мюррей, он  правильно  поступил,  остановив  свой
выбор на Уолгрейве. Ему был нужен  человек,  знакомый  с  порядками  при
дворе  настолько,  чтобы  найти  способ  доставить  смертоносный  объект
поближе к Георгу Ганноверскому. В этом смысле граф выполнил  возложенную
на него задачу. Более того, по ходу  дела  он  обнаружил  свой  истинный
интерес - ненависть и желание отомстить некоему маркизу Ротгару.
   Мюррею нет никакого дела до маркиза, но он с радостью узнал,  что  на
самом  деле  движет  графом.  Ему  нравилось  разгадывать   человеческие
слабости.
   Он был вполне доволен,  пока  не  услышал  о  слишком  частых,  якобы
случайных встречах Уолгрейва с государственным секретарем Гренвилом. Это
и послужило причиной свидания в Воксхолле, которое,  оглядываясь  назад,
он считал ошибкой. К  тому  же  Мюррей  так  и  не  понял,  какова  роль
потаскухи в красном. Если она шпионка Уолгрейва, то какой в этом смысл?
   В доме Бута он поспешил в  свою  маленькую  каморку,  пока  никто  не
заметил, как дрожат его руки. Наступил решительный момент.  Он  почти  у
цели. Ничто теперь не расстроит его планы.
   Он  вытащил  из  кармана  миниатюру  и  посмотрел   на   превосходное
изображение красивого молодого человека с белыми напудренными  волосами.
Карл Эдуард Стюарт. Его друг.
   Разумеется, принц Карл уже не так молод и сейчас не  может  позволить
себе заказать портрет у известного  художника.  Но  это  только  придает
большую ценность миниатюре, подарку самого принца. И служит напоминанием
о том, чему не довелось осуществиться. Кумир Мюррея  вынужден  скитаться
по всей Европе, завися от милости различных монархов.
   Это должно измениться.
   И изменится.
   Отец принца Яков III долго не протянет. Тогда  Карл  станет  законным
королем. Король Карл III.
   Вообще-то Мюррей предполагал сделать  его  королем  Шотландии,  а  не
Англии. Если бы только его не преследовали неудачи, грозившие расстроить
тщательно разработанные планы.
   Вначале  умер  старый  король  от  удара,  случившегося,  видимо,  от
чрезмерной натуги при опорожнении кишечника. Мюррей от  души  радовался,
когда умирал очередной ганноверец , но в данном случае это шло вразрез  с  его  планами.  Старый
выскочка был настоящим немецким деспотом в лучших  традициях  Ганновера.
Он не пользовался популярностью в народе, и  его  смерть  восприняли  не
только без особых сожалений, но даже с некоторым удовлетворением.
   Куда еще ни шло, если бы старший сын Георга II дожил до  того,  чтобы
унаследовать корону. Тогда на трон взошел бы  пожилой  человек,  изрядно
потрепанный распутной жизнью. Однако нынешний узурпатор, внук Георга II,
- красивый молодой человек, который недавно женился на отлично  знающей,
в чем ее  долг,  женщине,  уже  ожидавшей  первенца.  Король  родился  и
воспитывался в Англии и даже говорит без немецкого акцента.  Его  смерть
англичанам не понравится.
   Впрочем, это не важно. Король умрет,  а  остальное  довершит  камень.
Камень Судьбы. Который англичане, будь прокляты  их  вероломные  сердца,
смели называть каменной лепешкой.
   По  преданию,  камень  служил  подушкой  Джекобу  и  использовался  в
церемонии коронации шотландских королей, с незапамятных времен.  В  1303
году Эдуард I , убийца  Уоллеса,  подло
похитил его при попытке захватить  Шотландию  после  того,  как  покорил
Уэльс.
   Следующее   кощунство   совершилось,   когда   камень   встроили    в
коронационный трон в Лондоне, в Вестминстерском  Аббатстве.  С  тех  пор
каждый английский монарх короновался, сидя на священном  для  шотландцев
камне.
   Тот факт, что теперь троны Англии и Шотландии  объединены,  в  глазах
Мюррея ничего не стоил. Когда Яков IV , Король  Шотландии,
унаследовал трон Англии, он должен был остаться в  Эдинбурге  и  править
королевством оттуда! И ему следовало вернуть камень  на  то  место,  где
тому надлежало быть. Если бы  он  это  сделал,  династия  Стюартов,  вне
всякого сомнения, не претерпела бы таких несчастий.
   Надо же, как все вышло. Сын Якова, Карл ,
был обезглавлен этими  негодяями  парламентариями.  Старший  сын  Карла,
восстановленный на престоле как Карл II, не смог - хотя  и  побесился  в
молодости,  наплодив  немало  детей,  -  произвести  на  свет  законного
наследника.
   Второй сын Карла I Яков   выказал  все
признаки  праздности.  Он  принял  католичество  и,  как  говорят,  даже
подумывал о восстановлении монархии в  Шотландии  и  возвращении  камня.
Разумеется, англичанам это пришлось не  по  вкусу  и  они  свергли  его,
отказавшись даже признать отцом собственного сына.
   Сын этого сына,  который  и  является  возлюбленным  принцем  Мюррея,
возглавил доблестное вторжение в 1745 году. Мюррей был уверен, что удача
бы им сопутствовала, если бы только Яков III принес коронационные клятвы
на Камне Судьбы в Сконе, в Шотландии. Карл III так и поступит,  и  тогда
его права будут неоспоримы.
   Мюррей хмыкнул. Англичане погорюют о короле и коронуют другого, так и
не догадавшись о настоящей катастрофе. Они лишатся камня.  Новый  монарх
не сможет короноваться на камне, который к этому моменту будет далеко во
Франции у законного короля, ожидающего момента вернуться домой.
   Камень уже в  надежном  месте,  и  дело  только  за  ящиком  для  его
транспортировки.  Когда  наступит  время,  Камень  Судьбы  сыграет  свою
чудодейственную роль, и самозваная династия Ганноверов  сгниет  сама  по
себе без нашествия и насилия.
   Остается только последняя задача - убить короля.
   В мрачном холле  Уолгрейв-Хауса  под  осуждающими  взглядами  четырех
римских сенаторов и бесстрастным взглядом одного лакея Форт повернулся к
Эльф:
   - Хочешь перекусить, милая?
   Испытывая непонятное смущение  от  присутствия  невозмутимого  слуги,
Эльф отрицательно покачала  головой,  напоминая  себе,  что  в  маске  с
напудренными волосами она совершенно неузнаваема.
   - Тогда пойдем. - Он повел ее наверх по широким ступеням, по  которым
она крадучись спускалась всего несколько дней назад.
   Минуту спустя Эльф оказалась в его спальне  и  испуганно  вздрогнула,
вспомнив о предыдущем посещении этой комнаты.  Как  ни  странно,  но  от
этого страстное возбуждение, которое не отпускало ее, только усилилось.
   Глядя на Форта,  Эльф  видела  в  нем  мужчину,  которому  предстояло
провести ее через лабиринт чувственных наслаждений. Она сама так решила.
Возможно,  она  в  большей  степени  Лизетт,  склонная   получать,   чем
благовоспитанная Эльф, спасительница заблудших душ.
   Эльф уверена в одном: она страстно желает его и примет все, что он ей
предложит. Девушке оставалось только надеяться, что  гром  сладострастия
заглушит назойливый шепот проповеди и вихрь  наслаждений  задует  робкие
огоньки стыдливости.
   Однако все сомнения мгновенно исчезли, когда он, положив ладони ей на
плечи, принялся ласкать большими пальцами нежную кожу возле ключицы. Она
подняла на него глаза, покорно склоняясь перед первыми порывами ветра  в
предчувствии нарастающей бури.
   - Лучше бы ты сняла маску, - мягко проговорил он. -  Я  сохраню  твое
имя в тайне, даю тебе  слово.  Чувственное  наслаждение  сильнее,  когда
устранены все барьеры.
   На какое-то безумное мгновение  она  почти  поддалась  искушению,  но
затем покачала головой, и  он  оставил  все,  как  есть.  С  насмешливой
улыбкой Форт обвел рукой контур ее маски, рассыпая тысячи маленьких искр
там, где касался ее кожи. Затем обхватил ее голову ладонями, поглаживая,
дразнящими движениями больших пальцев гладкую линию подбородка.
   - Хотел бы я знать, кто ты... Но, - добавил он, слегка касаясь губами
ее губ, - едва ли это важно теперь, а налет таинственности придает всему
особую привлекательность.
   Он опять  начал  целовать  ее  быстрыми  легкими  поцелуями,  которые
привели ее в такое возбуждение, что она потянулась к нему  в  стремлении
полнее насладиться ими. Его губы раздвинулись в улыбке, и  она  ощутила,
как вспышку, горячее и влажное прикосновение его языка.
   Засмеявшись, она сделала то же самое.  Их  губы  и  языки  танцевали,
легко касаясь друг друга в восхитительной игре,  пока  он  полностью  не
завладел ее ртом. На сей раз в его поцелуе не было ничего механического.
В нем было пламя, от которого она  таяла  как  воск.  Мягкая  и  теплая,
готовая сгореть дотла.
   Наконец он оторвался от ее губ, и она, повинуясь  движению  его  рук,
прильнула  лицом  к  мощной  груди,  едва  удерживаясь   на   ногах   от
головокружения. Широкий рукав монашеского одеяния соскользнул до  локтя,
обнажив сильную руку с запутанным узором выпуклых вен.
   Такие руки ей приходилось видеть у  грумов  в  конюшне.  Неужели  все
джентльмены так выглядят под шелком и кружевами? Почему  она  раньше  не
замечала, какой красивой и мускулистой  может  быть  мужская  рука?  Она
обхватила   его   руку    ладонью,    восхищаясь    ее    притягательной
мужественностью. Слегка подвинувшись, она провела губами по вене, следуя
ее изгибам.
   - Что ты делаешь? - спросил он, застыв на Мгновение.
   - У тебя красивые руки. - Она языком  прошлась  по  вене  в  обратном
направлении,   затем   посмотрела   на   него,   забавляясь   смущением,
промелькнувшим в его глазах.
   - Я рад, что тебе нравится. У тебя тоже красивые руки. - Он  принялся
покрывать поцелуями ее руку от костяшек пальцев  до  обнаженного  локтя,
затем от обнаженного плеча медленно  двинулся  к  видневшейся  в  вырезе
платья выпуклости груди.
   Позволив его губам создавать приятный, волнующий фон, Эльф продолжила
собственное обследование. Приподняв  выше  широкий  рукав,  она  провела
рукой по твердому мускулистому предплечью.
   Эльф не видела обнаженных  мужских  рук  с  тех  пор,  как  вышла  из
детского возраста. Не считая Уолгрейва несколько дней  назад,  напомнила
она себе. Правда, тогда он был полностью обнажен, и это отвлекало ее  от
деталей.
   Да, еще Феррон в его тоге. Никакого сравнения.
   Мужские руки, думала она потрясение, задирая рукав  выше  к  широкому
плечу, заслуживают большего внимания. Возможно, даже к лучшему, что  они
их прикрывают, иначе женщинам не устоять перед безумным соблазном...
   В этот момент полы ее платья разошлись.  Озадаченно  посмотрев  вниз,
она  рассмеялась.  Он  смог  расстегнуть  платье  одной  рукой.  Теперь,
высвободив вторую, стаскивал его с плеч.  Затем,  развернув  ее  спиной,
принялся за шнуровку.
   Она почувствовала себя странно обделенной, не видя и не  ощущая  его,
но  тут  едва  заметные  прикосновения  его  пальцев  возобновили   свое
волшебство, несмотря на разделявшие их шелк и жесткую основу корсета. Ее
глаза начали медленно закрываться...
   - Взгляни, - выдохнул он, слегка повернув ее. - Взгляни, Лизетт.
   Подняв отяжелевшие веки, Эльф увидела отражение в зеркале: женщина  в
белой маске с напудренными волосами в сверкающем корсете  и  алой  юбке,
которую раздевает монах в темном одеянии и узкой черной маске.
   Боже! Воплощение порока!
   Возможно, этим и объясняется такое возбуждение. Перекрывая  любовь  и
вожделение, грохочут дикие барабаны запретного.  Казалось,  даже  воздух
насыщен пороком.
   Видимо,  Форт  почувствовал  то  же.  Он  поднял   глаза,   продолжая
распускать шнуровку  корсета,  и  улыбнулся,  глядя  прямо  в  глаза  ее
отражения.
   - Думаю, ты права, капризная Лизетт, насчет  маски.  Костюмы  придают
всему особую остроту, верно? Но с другой стороны, ты невинна...
   Опять эт