о тонкое чутье на неприятности, а с сэром Оливером и его сестрой они непременно возникнут.
     - Вы с сестрой перебрались в Лондон? - спросил он, продолжая игру.
     Апкотт нахмурился и, получив взятку, ответил:
     - Да, милорд. Мы остановились на Дрезденской улице. Брайт отметил про себя, что это не самый лучший район Лондона и что скорее всего у них все же туго с деньгами.
     - - Должно быть, смерть графа Уолгрейва расстроила ваши планы? - закинул он удочку. Молодой человек покраснел.
     - Какого черта... Какое вам до этого дело, сэр?
     - - Простите мой бестактный вопрос, - миролюбиво заметил Брайт. - Пожалуйста, извините меня.
     Молодой человек совершенно прав: это не его дело. Брайт взял взятку дамой бубен, что было самым глупым Данной игре, но тот этого не заметил.
     Зато заметил подошедший к столу Эндовер, с удивлением посмотревший на Брайта, который незаметно подмигнул другу, и тот промолчал.
     В безике выигрывали не по взяткам, а по очкам. Сэр Оливер знал правила игры, но, по всей вероятности, плохо разбирался в ее тонкостях. Если он не будет за версту обходить карточные столы, то, вне всякого сомнения, очень скоро угодит в долговую тюрьму, и что тогда станется с его сестрой?
     Прибегая к различным ухищрениям, Брайту удалось довести счет Апкотта до тысячи очков.
     - Вы выиграли, сэр Оливер. Может быть, поднимем ставки? Двадцать гиней на круг?
     Брайту легко удалось уговорить молодого человека поднять ставки, но гораздо труднее было проигрывать. Его Проклятая удача по-прежнему сопутствовала ему. Как, к примеру, скрыть, что у него на руках четыре туза? Какое счастье, что у этого молокососа нет чувства игры.
     К трем часам утра, после изнурительной игры Брайту наконец удалось передать сэру Оливеру Апкотту две сотни гиней выигрыша.
     Еще полчаса Брайт накачивал Апкотта вином, после чего тот попытался вернуться к столу для игры в ландскнехт, но Брайт твердо взял его за плечи и вывел на морозный декабрьский воздух.
     - Послушайте, - слабо отбивался Апкотт, - еще очень рано.
     - Наоборот, уже очень поздно, и ваша сестра, должно быть, беспокоится.
     Молодой человек опять нахмурился:
     - Что у вас с моей сестрой?
     - Ничего. Абсолютно ничего.
     - Мне так не кажется, - мрачно заметил сэр Оливер. - Она ведет себя, как последняя дура.
     "Просто она водит тебя за нос", - решил про себя Брайт.
     Он взял под руку шатающегося молодого человека и послал подвернувшегося мальчишку ловить экипаж.
     - Ты заинтересован в этом типе? - тихо спросил ожидавший его Эндовер, человек покладистого характера.
     - Очень мало. Снабдив его деньгами, я хотел бы, чтобы он благополучно добрался до дома. На этом наше знакомство и закончится.
     Эндовер удивленно поднял брови, но не стал возражать - Брайту виднее.
     Подъехал одноконный экипаж, и они, затащив в него счастливого баронета, сели рядом с ним. Оливер тяжело опустился на сиденье и запел.
     Экипаж тронулся, и Эндовер тихо осведомился, в чем же, собственно, дело?
     - Просто во мне заговорило благородство.
     - Неужели? - скептически заметил Эндовер. - тебя ненадолго хватит, если будешь помогать всем проигравшимся.
     - Уж если речь зашла о моей выносливости, давай-ка отправимся к "Мирабель" после того, как доставим домой этого молокососа.
     - После такой-то ночи? Я совершенно без сил, мой дорогой.
     - А где твоя выносливость? Ты позоришь свое звание.
     - Ты прав, мон ами. 
     Они продолжали беседовать под бессвязное пение Оливера, пока экипаж наконец не остановился.
     - Сэр Оливер, - прервал его пение Брайт, - мы правильно приехали? Дрезденская улица, двенадцать? Апкотт с изумлением выглянул в окно экипажа:
     - Вроде похоже, милорд, хотя все жалкие гостиницы на одно лицо. Я бы пригласил вас, но...
     Брайт вылез из экипажа и помог выбраться молодому человеку.
     - Вы сама любезность, сэр, но, к сожалению, уже поздно. Простите мне мою дерзость, но я бы посоветовал вам никогда снова не играть в карты или в кости. У вас нет к этому способностей. Передайте мое глубокое почтение вашей сестре. - Брайт поспешил откланяться.
     Апкотт слегка опешил, затем кивнул:
     - Благодарю, милорд, благодарю. Я получил большое удовольствие от игры. Может быть, как-нибудь сыграем еще? Позвольте дать вам отыграться.
     Брайт вздохнул и оставил Оливера одного разыскивать свое жилище. Приказав кучеру возвращаться в цивилизованную часть города, он сел в экипаж.
     - Сестре? - с интересом переспросил Эндовер.
     - Просто случайное знакомство, - небрежно бросил Брайт.
     Сейчас, когда они остались в экипаже вдвоем, Эндовер с удовольствием распрямил ноги.
     - А я надеялся, что ты нашел замену Финдлейсон, - сказал он.
     - Надеялся? Как неумно с твоей стороны. Какая женщина может заменить богатую миссис Финдлейсон?
     Конечно, никто не может соперничать с богатством миссис Финдлейеон, которым она распоряжается самостоятельно.
     - Вот именно, - с довольной улыбкой ответил Брайт. Но какого черта ты решил обязательно жениться на деньгах? Разве тебе недостаточно твоей доли семейного дохода плюс везения за карточным столом?
     - Деньги нужны всегда и всем.
     - Неужели ты действительно попал в затруднительное положение? - спросил, нахмурившись, Эндовер. -Я могу одолжить тебе...
     - Маллорен без единого пенни?! - рассмеялся Брайт. - Мой дорогой, я только что вложил значительную сумму в проект Бриджуотера.
     - В канал? - удивился Эндовер. - Ты думаешь, из этого что-то выйдет?
     - А ты сомневаешься?
     - Это сумасшествие. Типично для Бриджуотера. Почему бы вам не пользоваться речным транспортом, когда дороги выходят из строя? Копая каналы, вы тем самым нарушаете равновесие в природе.
     - Скорее покоряем природу, - ответил Брайт. - в мороз дороги замерзают, оставляя колеи; в дождь раскисают, превращаясь в жидкую грязь, да и в хорошую погоду содержатся не самым лучшим образом. Реки летом мелеют, а весной выходят из берегов. Каналы же именно то что надо - всегда чистые и в любое время готовы к перевозке любого груза за умеренную плату.
     - Но цена строительства!
     - Кажется, десять тысяч гиней за милю.
     У Эндовера буквально отвисла челюсть.
     - Не представляю, когда Бриджуотеру удастся возместить такие расходы. Я слышал, как раньше он говорил что не ограничится тем, что продолжит канал от своих угольных шахт до Манчестера. Он замахнулся протянуть его до самого моря, а это еще двадцать миль. Такое строительство будет стоить ему целого состояния.
     - Он уже лишился его да еще залез в долг больше чем на тридцать тысяч фунтов...
     - Черт возьми!
     - ...и друзья уже опасаются давать ему в долг.
     - И неудивительно. Ну а ты, конечно, одолжил ему?
     - Все свои свободные деньги, включая те, что выиграл за карточным столом.
     Эндовер заерзал на сиденье.
     - То-то я смотрю, ты опять стал играть по-крупному. - Он задумчиво посмотрел на Брайта. - Однако я не припоминаю, чтобы ты когда-либо поддерживал дело, обреченное на провал, может, мне стоит дать ему заем?
     - Может, и стоит, но честно предупреждаю тебя, что нет никаких гарантий. Это чертовски рискованное дело. Кроме чисто технических проблем, которые пока решаются с большим трудом, существуют люди, делающие все возможное, чтобы проект провалился.
     - Те люди, которые вложили деньги в речное судоходство, всегда будут конкурировать с владельцами гужевой перевозки. - Эндовер задумчиво пожевал губами. - Так ты считаешь, что перевозка грузов по каналу намного дешевле?
     Брайт достал табакерку и предложил другу хорошую понюшку.
     - ...даже очень. Лошадь потянет не больше тонны, а по каналу можно перевезти около пятидесяти.
     Неужели? - удивился Эндовер, нюхая табак. - Это же очень выгодно.
     То-то и оно, - улыбнулся Брайт. - Бриджуотер сможет продавать уголь, перевозя его в Манчестер и Ливерпуль по цене гораздо ниже существующей, и при этом не остаться внакладе. Обратно из Ливерпуля он повезет заграничные товары, что тоже очень выгодно. Мы сделаем Англию процветающей страной и сами очень и очень разбогатеем.
     - Или полностью разоритесь. Брайт с силой захлопнул табакерку.
     - В этом-то и состоит риск, но ты же знаешь, что я люблю рисковать.
     - А что, Дженни Финдлейсон тоже участвует в этом проекте?
     - Видишь ли, мне совсем не хочется, чтобы наш проект провалился, поэтому, когда у нас кончатся деньги, я женюсь на этой женщине и воспользуюсь ее деньгами.
     - А я-то был уверен, что ты идеализируешь женщин и брак.
     - Так было прежде, пока я не встретился с восхитительной Нериссой.
     - Да, она оказалась просто красивой проституткой. Скажи спасибо, что не ты, а лорд Трелин добился ее руки.
     - Ты целиком прав.
     - Тебе удалось найти невесту получше, хотя у Дженни Финдлейсон все задатки сварливой женщины.
     - Но она богата. Я уверен, что, если понадобится, я ею ее заставить жить экономно и не перечить мне. Эндовер громко расхохотался:
     - Ты хочешь приручить ее? Черт возьми, Брайт, да ты смелый человек!
     - Возможно, теперь я лучше знаю женщин, - ответил Брайт, откидываясь на сиденье.
     Порция проснулась от грохота в соседней спальне, за которым последовало знакомое проклятие. Слава Богу! Оливер дома. Стояла глубокая ночь. Где он шатался так поздно? Играл? Нет, этого не может быть.
     Порция выскользнула из постели, дрожа от холода, закуталась в тонкое одеяло и направилась в соседнюю комнату. В тусклом свете луны она разглядела сидящего на кровати брата. Он потирал ушибленную ногу.
     - Оливер, с тобой все в порядке?
     - Да, пожалуйста, не волнуйся. Я ударился об угол этой проклятой кровати.
     Порция с облегчением почувствовала, что брат просто пьян, а это еще не самое страшное.
     Оливер поднялся с кровати.
     - Послушай, Порция, - голос его звучал весело, - мне сегодня чертовски повезло.
     - Ты встретил человека, который согласился одолжить тебе денег?
     - Можно сказать и так. - Оливер захихикал. - И я выиграл у него две сотни гиней.
     - Выиграл?! - Порции показалось, будто на нее вылили ушат холодной воды.
     - Не волнуйся. Порция. Я сказал, что выиграл, а ты, ведешь себя так, будто услышала, что меня приговорили к смерти через повешение.
     Руки Порции крепче вцепились в одеяло
     - Но ты же обещал мне больше не играть! - закричала она.
     - И не буду! Вернее, буду, но очень редко! Я уже говорил тебе. Порция, что мужчина должен играть, иначе к нему будут относиться с подозрением! - шумел Оливер. - Я был с друзьями. Дядя Твинбая - член правления банка. Возможно, мне удастся взять там ссуду! Должен я встречаться с ним или нет? Все обернулось расчудесным образом. Смотри!
     Оливер начал вытаскивать из карманов деньги и бросать их на стол. Несколько монет скатились на пол, и Порция поспешила подобрать их, пока они не попали в щели дощатого пола. Она зажгла свечу, и ее свет отразился в горке лежащих на столе золотых монет.
     - Видишь? - гордо заявил Оливер. - Неужели тебе не нравится блеск золота? Порция согласно кивнула:
     - О да, Оливер. Конечно, тебе не следовало играть, но эти деньги дадут нам возможность продержаться какое-то время.
     - Что за вздор! С такими деньгами мы можем позволить себе пожить в Лондоне в свое удовольствие!
     - Оливер!
     - Не строй из себя пуританку, Порция! - Лицо Оливера сияло. - Ты только посмотри на все это! Я ушел из дома с тридцатью гинеями, а вернулся с таким богатством. - Оливер любовно перебирал монеты.
     У Порции перехватило дыхание. Если брат ушел из Дома с тридцатью гинеями, значит, он забрал почти все их деньги, сказав, что возьмет совсем немного. Ей и в голову не могло прийти, что это "немного" и есть тридцать гиней.
     - Но ведь ты мог проиграть их все, - заметила она, стараясь казаться спокойной.
     - Но ведь не проиграл? Мне стала сопутствовать удача. О Господи, опять! Опять повеяло холодом этого несчастья. Проигравшись в пух и прах, брат поклялся ей больше не садиться за карточный стол, однако сейчас, когда он снова почувствовал вкус удачи, что может остановить его?
     Руки Порции дрожали, когда она собирала в тряпочку монеты. Узелок получился увесистым.
     - Разве я не заслужил нескольких монет? - жалобно спросил Оливер.
     - Сколько ты хочешь?
     - Ну, скажем, пятьдесят, У мужчины должны быть карманные деньги.
     Порции хотелось напомнить брату, что он по уши в долгах и не важно, будут у него в кармане деньги или нет, они все равно не его, но сейчас бессмысленно говорить с ним об этом. Она молча отсчитала пятьдесят гиней.
     - Остальные мы должны отложить на черный день, - сказала она.
     - Конечно, должны, - согласился Оливер, с радостной улыбкой глядя на сверкающие золотые монеты. - В конце концов, я могу выиграть еще.
     - Оливер! - воскликнула Порция, раздумывая над тем, какими доводами убедить брата отказаться от опасной затеи.
     Но Оливер, окрыленный надеждой, не слушал сестру.
     Может случиться, что нам не придется просить ссуду. Есть люди, которые каждую ночь проигрывают тысячи. Сейчас, когда удача снова улыбнулась мне, я могу отыграть Оверстед обратно.
     Порция попыталась возразить, но брат не слушал ее, с трудом пытаясь раздеться. Она вернулась к себе в спальню, крепко зажав в руке увесистый узелок. Такое количество золотых монет могло бы сделать ее счастливой, но Порция была в отчаянии.
     Она искренне верила, что, проигравшись до нитки, брат навсегда покончил с картами, но сейчас он почувствовал вкус успеха, и это все изменило.
     Возможно, выигрыш просто подстроен. Порция все упорнее думала о том, что брат попал в руки негодяя, который позволил ему выиграть, чтобы потом окончательно погубить его. Это был хорошо известный прием, к которому часто прибегали так называемые "хищники", чтобы ловить в свои сети таких простачков, как Оливер, "Хищники!" - что за меткое слово.
     Порция в сердцах бросила на стул узелок с монетами. "Неужели Оливер не смог сообразить, что с ним случилось?! - подумала она. - Но с другой стороны, что с него взять? Оливер производит впечатление человека благополучного, и, уж конечно, "хищник" не мог догадаться" что у него за душой ни гроша".
     Раньше Порция никогда не прятала от брата деньги, но сейчас она вынуждена это сделать, хотя ей неловко: иначе нельзя - она не может позволить, чтобы Оливер проиграл все до последнего пенни.
     Порция медленным взглядом обвела комнату: железная кровать, простенький шкаф - ни одного надежного места.
     Она посмотрела на камин и жалкую поленницу дров, Вспомнив Мейденхед, она просунула руку и нащупала пространство между дровами и стеной. Хороший тайник, и, похоже, монеты не провалятся дальше. Монету за монетой Порция начала укладывать деньги. Уместилась только половина монет, но Порция почувствовала облегчение, зная, что хоть какая-то их часть сохранится.
     Она забралась в еще не остывшую постель. До Нового года осталось три недели - срок, когда этот проклятый Барклай должен забрать Оверстед, их чудесное поместье с плодородными землями и пышными садами. Сколько сил она вложила в эти поля, замучив отчима предложениями новых способов обработки земли. А сады, гордость и забота ее матери?! Сердце Ханны разорвется на части, если им придется отдать их чужому человеку!
     Осталось три недели, и все это время им придется жить в этом грязном, дорогом, порочном Лондоне, и все по ее вине! Ну почему она не послушалась Оливера и не уехала домой?! И уж если из-за нее они оказались в Лондоне, то нужно было как-то постараться удержать Оливера от его пагубной страсти и терпеливо ждать, когда Форт вернется в город.
     "А что будет с братом потом?" - лез в голову невольный вопрос, но Порция гнала его от себя. Скука привела Оливера за карточный стол, но, если им удастся занять денег, ему придется много работать, чтобы выплатить долг, и он забудет о Лондоне и его соблазнах.
     Сейчас в оставшиеся три недели ей прежде всего надо удержать брата от игры.
     Да, но он уже снова начал играть и вошел во вкус; Он твердо уверен, что это путь к обретению денег!
     Если Порции удастся сохранить выигранное им, то он потеряет только пятьдесят гиней, которых у них не было еще вчера утром.
     Боже, но ведь он может играть в долг! Ведь проиграл же он таким образом Оверстед?! Ведь существуют долговые расписки! Что ей делать, если кто-нибудь предъявит ему пачку таких расписок?! Одно из двух - либо платить, либо позволить упечь Оливера в долговую тюрьму. Вот уж где он не сможет играть!
     Порции стало стыдно за свои мысли. Конечно же, она не хочет, чтобы Оливер оказался в долговой тюрьме.
     Завтра, когда он протрезвится и остынет от возбуждения, то сумеет посмотреть на вещи более трезво и поймет, что его выигрыш просто счастливая случайность.

Глава 4

     Не доехав до Бонд-стрит, Брайт расстался с Эндовером, предоставив другу возможность следовать дальше в их наемном экипаже. Слабый свет луны освещал дорогу к Мальборо-сквер. Брайт знал, что на каждом углу его подстерегает опасность и, откинув полу плаща, положил руку на эфес шпаги. Грабители, как правило, нападали на свою жертву внезапно.
     Мальборо-сквер была одной из красивейших площадей Лондона. За железными оградами располагались величественные дома, утопавшие в зелени садов; по сверкающей глади прудов плавали утки. Дом Маллорена находился по одну из сторон площади, но не на ней самой, а в глубине, куда вела узкая улочка с домами поменьше. Дом был обнесен высокой оградой с коваными узорчатыми воротами, за ними - мощеный двор, за домом - большой сад.
     По широкой с низкими ступенями лестнице Брайт поднялся к портику с мраморными колоннами, и сидящий в нише швейцар бросился открывать ему тяжелую двойную дверь.
     Брайт невольно вспомнил разговор с Порцией Сент-Клер когда он сказал ей, что обычно ему не приходится стучать в двери, так как слуги сами распахивают их перед ним.
     Но почему эта женщина так прочно засела в его голове? Было бы глупо позволить себе впутаться в дела этой мелкопоместной дворянки, которая сама открывает посетителям двери.
     Подавив улыбку, Брайт молча кивнул пожилому швейцару и прошел в зал. Не хватало еще, чтобы, глупо улыбаясь, он тем самым давал повод для слухов, что вернулся домой пьяным. А сегодня он действительно много выпил. Раньше он никогда не позволял себе этого, что в немалой степени способствовало его успеху в картах.
     Послышался протяжный зевок, и из-под стола вылезла огромная собака. Брайт слегка нагнулся, чтобы погладить Зенона. Голова персидской гончей была на уровне его талии, и Брайту не составляло труда потрепать ее за уши, длинные и шелковистые. Это была единственная ласка, которую позволял пес. Их отношения строились на уважении друг к другу. Брайт никогда не заигрывал с собакой и не бормотал глупостей, а Зенон, в свою очередь, не приставал к хозяину и не вставал на задние лапы, как это делают многие представители собачьей породы. Его бесконечная преданность выражалась в том, чтобы всегда находиться рядом с хозяином, если тот бывал дома.
     Брат Брайта, Маркус Ротгар, получил в подарок двух породистых щенков и намеревался оставить их себе, но кобель при первой же встрече с Брайтом признал в нем хозяина и крепко к нему привязался. Шестимесячный щенок как бы отдал свою судьбу в его руки вот почему Брайт назвал его Зеноном в честь основателя школы стоиков.
     Почувствовав ласку хозяина, пес потерся о его ногу. Брайт зажег свечу. Когда в доме не было гостей, он непременно отсылал слуг пораньше, чтобы они не мешали ему.
     Тишину дома нарушало лишь тиканье часов, и Брайту было приятно, что с ним верный Зенон, который всегда радостно встречает его. Черт возьми, он становится сентиментальным! Уж если ему так нужна компания, он может подняться наверх, где хоть есть одна живая душа.
     Прикрывая свечу от сквозняка рукой, Брайт стал подниматься по широкой лестнице. За ним, стуча когтями, следовал Зенон. Брайт направился к