то дал волю рукам так, что залюбуешься!
     У Честити брызнули слезы унижения. Син сделал движение, словно собирался проткнуть Линдли горло, но остановил себя и опустил шпагу.
     - Я узнал все, что хотел, - с кажущимся спокойствием обратился он к брату. - Родгар, прошу прощения за то, что вмешался в ход дознания.
     - Это было весьма полезное вмешательство. Ну, Уолгрейв? Что вы теперь скажете? Зачем вам понадобились все эти гнусности?
     - Это домыслы людишек низкого происхождения, - ответил граф, вскинув голову, - и вам, маркизу, не пристало слушать их жалкий лепет.
     Вошла Верити в сопровождении Натаниеля и Форта. Заметив отца, она побледнела, а вид окровавленного Линдли заставил ее ахнуть.
     - Леди Верити, надеюсь, упомянутый документ при вас? - спросил Родгар.
     - Вот он.
     Верити достала из кармана пергамент и, протянув его, направилась к маркизу. Уолгрейв бросился вперед, выхватил документ, швырнул в огонь и встал перед камином с пистолетом в руках.
     - Не двигаться, пристрелю!
     Все молча следили за тем, как пергамент обугливается в пламени.
     - Наконец-то! - крикнул граф с пронзительным смехом. - Свободен, свободен! А вам, Родгар, спасибо за то, что помогли мне своими махинациями. В награду можете забирать не только эту девку, но и всех моих неблагодарных детей скопом! Когда подумаю, какую веселую жизнь они вам устроят, хочется хохотать как безумному!
     - Отчего же "как", Уолгрейв? - мягко спросил маркиз, задумчиво глядя на то, что осталось от бесценной улики. - Итак, выигрыш на вашей стороне. Будьте же великодушны хотя бы в момент своего торжества и признайте, что во время скандала ваша дочь была безупречной.
     - Попробовала бы она не быть! Но я не вижу, что за радость вам от моего признания, Родгар.
     - От устного и правда никакой, а вот письменное может пригодиться. Вон там вы найдете бумагу, перо и чернила.
     Граф без колебаний направился к бюро. Облегчение было столь велико, что он, по натуре расчетливый и осторожный, совершенно не думал в эту минуту о последствиях своих дальнейших поступков.
     - Почему бы и нет? В конце концов, это моя родная кровь, пусть вернется в свой круг, и прочее, и прочее. Только пусть не показывается мне на глаза, таково мое условие. Я напишу, что она не грешила с Вернемом, что я поддержал его выдумку, чтобы избежать скандала. Все остальное останется между нами - болтать об этом не в ваших интересах.
     Честити охватило мертвящее чувство поражения. Родгар сделал все, что мог, но и письменное признание графа недорого стоило. Он мог в любую минуту отказаться от своих слов, сказать, что его принудили, и уже не было возможности настоять на своем. Единственная улика сгорела.
     - Как? - внезапно закричал Вернем и вскочил, увернувшись от руки Бренда. - Вы собираетесь свалить всю вину на меня? Получается, что я мерзавец и подлец, а вы - жертва обстоятельств? Да ведь это ваш план - от первой до последней буквы! За это я согласился передать вам документ! Если так, я не стану молчать, я всем расскажу, что Уолгрейв Непогрешимый...
     Граф повернулся от бюро и выстрелил ему в грудь. Оглушительный звук многократно отразился от стен и заставил Честити зажать уши руками. Обливаясь кровью, Вернем повалился назад в кресло. На лице его застыло выражение безмерного удивления, губы задвигались, но с них так и не сорвалось ни звука. Он был мертв.
     Син прижал Честити к груди. Натаниель привлек к себе Верити.
     - Боже мой, Боже мой! - прошептала Честити и судорожно высвободилась, чтобы вперить взгляд в отца. - Убийца! - Она огляделась, ища поддержки. - Неужели вы позволите ему уйти? Ведь на ваших глазах убит человек!
     Граф невозмутимо посыпал написанное песком, стряхнул и протянул ей лист.
     - Вот, девочка моя, возьми и держи язык за зубами. Да, и не суй свой нос в мужские дела.
     Она взяла лист, только чтобы гневно отбросить.
     - Держать язык за зубами? После того как моя жизнь была втоптана в грязь?!
     - Не без твоей собственной помощи.
     - Все началось с тебя! Но тебе все равно, правда? Тебе, моему родному отцу, все равно, что со мной станет! И ты еще мечтаешь служить стране, ты, не способный служить даже своим близким!
     - Что за чушь! Я никогда и никому не служил и не стану. Это мне должны служить.
     Граф небрежно оттолкнул Честити с дороги и направился к двери. Бесшабашность, порожденная отчаянием, заставила ее схватить клинок, что отец носил в трости, и броситься следом. В последний момент он ощутил опасность, обернулся и отразил ее выпад дулом пистолета, но лезвие все же рассекло ему руку. С проклятием граф хотел нанести Честити удар пистолетом в висок, однако Син успел толкнуть ее на пол.
     - "...лишь в славной династии Стюартов видим мы должную стойкость и честность, а также неизменную чистоту помыслов - качества, свойственные поистине великим государям".
     Хотя Честити уже видела письмо, зачитанная вслух, эта выдержка впервые натолкнула ее на мысль, что здесь были зашифрованы имена близких писавшего - его детей. Лишь секундой позже она задалась вопросом, как может Родгар так точно помнить цитату. Она обернулась.
     Маркиз стоял, как и прежде, у камина, но теперь в руках у него был слегка пожеванный, окровавленный лист пергамента.
     - О нет... - прошептал Уолгрейв одними губами.
     У Линдли вырвался злорадный смешок.
     - Прежде чем бросать бумагу в огонь, следует прочесть ее, - заметил Родгар.
     С диким, безумным криком граф выстрелил в него, но пистолет был разряжен и лишь сухо щелкнул. Безумец бросил его, целя в голову, - и промахнулся.
     - Убейте его! - крикнул он наемникам.
     Все еще пригвожденная Сином к полу, Честити на миг встретила мутный взгляд отца, в котором не светилось уже ни искры разума. Сколько же это будет продолжаться? Почему никто не остановит этого безумца?
     Наемники и не думали выполнять приказ, слишком пораженные происходящим, чтобы действовать. Они только тупо переглянулись.
     - Убейте его, или я прикажу вздернуть вас на виселицу! Я вас сотру в порошок! Я сотру в порошок ваши семьи!
     Здоровяки повернулись к Родгару, словно ища у него защиты.
     - Милорд, - деловито начал маркиз, - прошу сохранять хладнокровие. Ничего страшного не случилось, просто в будущем вам придется танцевать не под дудку Вернемов, а под мою. Уверяю вас, это не в пример лучше.
     - Никогда!
     Граф заметался по комнате, дико озираясь. Честити ждала, что он бросится к двери, но он подскочил к своим наемникам, сунул руку в карман одного из них и выхватил пистолет. Здоровяк и не подумал воспротивиться, он только хлопал глазами, как полный идиот. Однако когда Уолгрейв изготовился к выстрелу, на него уже смотрели два дула разом - Бренда и Родгара.
     - Ситуация становится занятной, - сказал маркиз с усмешкой. - Вы успеете убить одного из нас, но и сами проститесь с жизнью. Готовы ли вы предстать перед своим Создателем?
     - Лучше это, чем уступить вам победу, Родгар! - Граф выкрикнул эти слова с бешеной ненавистью в голосе и взгляде. - Вы осточертели мне, как колючка в заднице!
     - Ваши речи становятся вульгарными, - заметил маркиз.
     - Отдайте документ! Вам ведь тоже не хочется умирать!
     - Документа я вам не дам, - ровно ответил он, - но могу дать слово, что не воспользуюсь им, если вы удалитесь в Уолгрейв-Тауэрс, будете сидеть там тихо, как мышь, и выбросите из головы как государственные дела, так и дела ваших отпрысков.
     - Что?! - завопил граф, вне себя от ярости. - А вы будете тешиться мыслью, что прижали к ногтю самого влиятельного человека в Англии, графа Уолгрейва Непогрешимого?! Этому не бывать! Вы пожалеете, что осмелились даже мечтать об этом!
     Он повел дулом из стороны в сторону, снова нацелил его на маркиза и начал отступать к двери.
     - Вам не удержать меня!
     - Да мы не станем и пытаться, - заверил Родгар. - Свои условия я вам уже объявил, просто держите их в памяти. Помните, я не Вернем - обнародовав документ, я ничего не потеряю.
     - Обнародовав... ну да, народ! - С этим странным возгласом Уолгрейв выскочил в коридор.
     - Он спятил! - грубо констатировал Син и встал, и Честити наконец освободилась. - Еще пристрелит кого-нибудь!
     Он выбежал следом. Честити не удалось подняться так же быстро, из-за юбок и домино. Когда она вместе с остальными оказалась в холле, граф что-то вещал перед толпой. Донеслось слово "измена", а также имя маркиза.
     При этом он размахивал пистолетом, к ужасу одних и удовольствию других. Отовсюду подтягивались гости, скапливаясь по большей части между статуями и в зеленых уголках.
     Честити заметила, как Форт подбирается все ближе к отцу, должно быть, надеясь положить конец нелепой сцене.
     А потом все случилось очень быстро.
     - Вот она! - взревел граф, вращая глазами и роняя с губ пену, словно в припадке. - Вот она, причина всех моих несчастий, мой главный недруг, мой злой гений!
     - Отец, не делай этого! - раздался отчаянный крик Форта.
     Граф прицелился. Форт выстрелил в него.
     Рука Уолгрейва дернулась, пуля его ушла в сторону и лишь отколола кусочек мрамора от колонны. Он повалился на пол и остался лежать недвижим. Всю свою жизнь он держался надменно, но в этот раз поза его была лишена всякого достоинства, и Честити подумала: она будет вспоминать это, как нечто постыдное.
     Когда она приблизилась, отец был мертв. Выстрел попал прямо в сердце. Гости сбились в две большие группы, и между ними можно было видеть леди Августу, в обмороке распростертую в одном из кресел игорного зала. Карты ее разлетелись по ковру.
     Так вот в кого целил отец! Поистине безумец!
     Честити нашла взглядом Форта. Тот стоял, свесив руки, мертвенно-бледный, неотрывно глядя на дело рук своих. Ве-рити и Натаниель пытались его увести. Мало-помалу тишина сменилась перешептываниями, потом пересудами, все более громкими и возбужденными. Кто-то обнял Честити за плечи и отвел в сторонку. Син. Она заметила поблизости Родгара и Бренда - разумеется, уже без пистолетов. Маркиз переходил от гостя к гостю, успокаивая, заверяя, ободряя, но не пытаясь отвлечь от обсуждения случившегося или развести по разным комнатам. Наоборот, он как будто всячески поощрял обмен мнениями.
     В игорном зале Элф сняла маску с принцессы Августы и теперь обмахивала ее веером, приводя в чувство. Постепенно толпа отхлынула от мертвого тела.
     Проходя мимо Сина, Родгар посоветовал ему увести Честити подальше, так что вскоре девушка оказалась за пределами толпы. Она все еще была ошеломлена, странные образы теснились в сознании.
     Заводная игрушка все двигается. Какие еще сюрпризы в запасе у того, кто ее запустил?
     Она бредит! Не мог же Родгар заранее знать, что сын застрелит отца, не мог же он это организовать! Или мог?
     Честити поискала глазами Форта, но того уже увели.
     - Я должна разыскать брата. Представляю, каково ему сейчас!
     - Не спеши. - Син остановил ее, ухватив за локоть. - Еще не время. Форт не один, с ним Верити и Натаниель.
     Он огляделся и присмотрел уголок, откуда можно было без помех наблюдать за происходящим и слышать каждое слово. Туда он и увел ее.
     Леди Августа пришла в себя, и ее устроили поудобнее на одном из мягких диванов. Родгар хлопотал вокруг нее, расспрашивал о самочувствии и сокрушался о случившемся.
     - Этот человек... Уолгрейв! - простонала она, поочередно прижимая к вискам смоченный в уксусе платок (в ее английском все-таки сохранился сильный немецкий акцент). - Он мне всегда казался неприятной личностью, и я опасалась его дурного влияния на дорогого Фредерика.
     - Боюсь, он совершенно помешался, ваше величество, - вздохнул Родгар.
     Королева-мать вдохнула ароматических солей. Судя по выражению лица, она пыталась осмыслить ситуацию.
     - Он что-то кричал о государственной измене... если не ошибаюсь, милорд, это были обвинения в ваш адрес... будто бы вы поддерживали якобитов в сорок пятом. Возможно ли это?
     - Невозможно, ваше величество. - Маркиз пожал плечами. - Вряд ли их заинтересовала бы поддержка школяра. Я, видите ли, в том году заканчивал школу.
     - В самом деле, это были речи сумасшедшего, - согласилась леди Августа. - К тому же Маллорены всегда были лояльны к царствующему дому.
     Честити подметила взгляд, адресованный ею Бьюту, который тактично ускользнул. Это нисколько не удивляло: косное провинциальное дворянство было бы шокировано тем, что королева явилась на бал со своим фаворитом, а не с фрейлиной, как того требовал придворный этикет.
     - Не просто лояльны, а горячо преданы, - почтительно поправил Родгар, наливая вина, чтобы леди Августа могла подкрепить свои силы. - У меня нет слов, чтобы описать, как безмерно я огорчен тем, что все это случилось в моем доме, в вашем присутствии, мадам. Но где же ваша фрейлина? - Он огляделся, весь воплощенная забота. - Где леди Трелин? Разыщите ее!
     Хотя Нерисса явилась на бал не с королевой-матерью, а со своим супругом, она числилась среди фрейлин. Назвав ее имя, Родгар подсказал леди Августе, как сохранить лицо. Это был также ловкий ход, призванный ввести новую и очень важную фигуру.
     - Милорд, хозяин дома не в ответе за то, что учинит гость, если ему вдруг вздумается сойти с ума, - сказала леди Августа (она заметно расслабилась). - Однако хотелось бы знать, что довело Уолгрейва до помешательства.
     - Угрызения совести.
     - Как так?
     - Здесь, у меня в доме, граф неожиданно наткнулся на негодяя, в недавнем прошлом обесчестившего его дочь. Поскольку тот был сильно навеселе, он сболтнул, что несчастная леди Честити была опорочена им понапрасну.
     - Опорочена понапрасну? - Леди Августа изумленно захлопала глазами. - Вы говорите о той самой Честити Уэр?
     - По всему выходит, что бедняжку заклеймили безосновательно. - Маркиз испустил сочувственный вздох. - Насколько я понял, Генри Вернем подслушал разговор о том, что леди Честити на редкость крепко спит, присвоил ключ от ее комнаты и обманом пробрался к ней в постель. Этим он надеялся добиться ее руки и завладеть богатым приданым.
     - Негодяй! Подлец! Низкий обманщик! - загомонило простодушное местное дворянство. - К позорному столбу его!
     - Увы, это невозможно, - сказал Родгар. - Граф Уолгрейв застрелил обидчика.
     По толпе пронесся одобрительный ропот, но леди Августа, женщина светская, не была настолько доверчива.
     - Какая странная история, милорд!
     - Весьма странная, - согласился маркиз. - Граф настоял на письменном признании своей ошибки.
     Он передал королеве-матери признание. Она внимательно изучила его.
     - Неслыханно! Подумать только, леди Честити Уэр оказалась далеко не так порочна, как мы все думали. Когда вспомню, сколько было шуточек вокруг ее имени... И вот получается, что она носит его вполне заслуженно!
     - Я здесь, ваше величество!
     Нерисса Трелин появилась среди собравшихся. Вопреки спешке она была белее своего наряда. Честити заметила удаляющегося Брайта и подумала, что это он разыскал и привел ее. Против обыкновения он улыбался и, судя по всему, был чем-то изрядно позабавлен. Нерисса присела перед королевой-матерью в глубоком реверансе.
     - Ваше величество, прошу простить меня за то, что не была рядом с вами в эти ужасные минуты!
     - Не извиняйтесь, дорогая, - отмахнулась леди Августа, зная, что должна сыграть свою роль в этом маленьком спектакле. - Ведь я сама отпустила вас потанцевать с лордом Трелином. Кстати! Помнится, именно вы принесли мне известие о позоре леди Честити!
     - Увы, мадам, это была я, - сокрушенно признала Нерисса, - и мне больно сознавать это. Чтобы хоть отчасти искупить свою вину, я готова публично признать ошибку. Понимаете, лорд Трелин и я... - белокурая красавица обратила кроткий взор к мужу, и тот поспешил занять место рядом с ней, - мы знали леди Честити как благонравную и целомудренную девушку и долго не могли поверить в ее падение. В худшем случае, думали мы, это роковая ошибка. Но, оставшись в полном одиночестве перед лицом отцовского горя, мы были вынуждены присоединить свои голоса к общему мнению.
     - А теперь вы сожалеете об этом, не так ли?
     - Всем сердцем! - с жаром воскликнула эта воплощенная доброта. - Сейчас вы поймете почему. Когда вы так великодушно позволили мне немного побыть с моим дорогим мужем, я протанцевала с ним вальс и почувствовала себя дурно. - Она застенчиво потупилась и почти прошептала:
     - Я в интересном положении, мадам!
     - О! Понимаю, - сказала леди Августа. Лорд Трелин раздулся от гордости, как индюк.
     - Ища прохлады, я прошла через оранжерею в зимний сад и присела в уголке на скамью. Немного погодя в гостиной появились мистер Вернем и граф Уолгрейв. Мне не хотелось прерывать их беседу, но не могла же я в своем положении возвращаться в дом по холоду ноябрьской ночи! Так из чувства такта и из-за страха перед простудой я стала невольной свидетельницей того, как мистер Вернем признался в своей дьявольской проделке. Он не запятнал леди Честити! Услышав это, граф был охвачен сожалениями... и я тоже. Мы все ошибались относительно этой девушки!
     Судя по пристальному, недоверчивому взгляду, королева-мать чувствовала подвох. Высказать сомнения вслух означало бы раздуть скандал. Не то чтобы она, интриганка, имела что-нибудь против этого, но в данный момент ее собственная позиция была довольно уязвима.
     - Как все это печально! - заметила она наконец с приличествующим случаю вздохом. - Хотелось бы как-то облегчить участь несчастной девушки. Полагаю, респектабельный брак может восстановить ее репутацию, и я, со своей стороны, поддержу этот шаг. Маркиз, не знаете ли, где сейчас это бедное создание?
     Честити стояла словно громом пораженная, не в силах сразу осмыслить стремительный поворот событий. Родгар нашел ее взглядом. Едва заметный кивок означал, что настало время пожинать плоды его затеи, но она была не в силах шевельнуться и едва могла дышать. Сину пришлось подтолкнуть ее. На подкашивающихся ногах приблизилась она к маркизу.
     - Ваше величество, счастлив быть к вашим услугам. Позвольте представить вам леди Честити Уэр, - сказал Родгар.
     Леди Августа так долго смотрела на девушку, что та едва не лишилась чувств. Потом лицо ее озарилось милостивой улыбкой, она протянула руку, и уже можно было без опасения склониться губами к холеным, унизанным перстнями пальцам.
     - Бедняжка, поверьте, мое сострадание безмерно, - громко провозгласила леди Августа, - и если вы при всех поклянетесь, что чисты, двор примет вас в свои объятия!
     Подыскивая уклончивые слова, Честити залилась краской до корней волос. К счастью, это было принято за смущение, и провинциальные дамы одобрительно закивали друг другу.
     - Ваше величество, клянусь небом, что я была невинна, когда Генри Вернем оказался у меня в постели! Клянусь, я не звала его! Господь всемогущий не допустил, чтобы зло совершилось, и я была вовремя спасена. - Честити повернулась к Нериссе Трелин. - Ах, миледи, как я благодарна судьбе за то, что в ту злосчастную ночь вы появились у моих дверей. Я никогда не держала на вас обиды за свидетельство против меня, потому что знаю: вы поступили по велению совести.
     Нерисса ухитрилась выжать пару настоящих слезинок из своих больших голубых глаз. Она обняла Честити, окутав густым, сладким и весьма знакомым ароматом розового масла.
     - Бедная крошка! - Затем она драматически рухнула на колени перед леди Августой. - Ваше величество! Мы должны, мы просто обязаны исправить эту ужасную ошибку, иначе совесть моя никогда не обретет спокойствие!
     - Разумеется, мы все исправим! - сказала королева-мать довольно желчным тоном. - Вряд ли такая встряска пойдет на пользу нервам. Думаю, мне не стоит сразу пускаться в обратный путь. Если маркиз не против, я несколько дней отдохну в этих гостеприимных стенах.
     - Это для меня большая честь, ваше величество, - сказал Родгар с поклоном.
     - И раз уж леди Трелин в интересном положении, мне понадобится другая фрейлина... или даже две. Леди Эл