Конечно,  это  выглядело
подачкой, но Мэг было не до гордости. Все же у супа будет какой-то навар
и его хватит до завтрашнего дня, когда судьба их так или иначе решится.
   Хлеб был у  Мэг  всегда,  поскольку  ее  бывший  ниспосланный  идолом
поклонник унаследовал отцовскую  пекарню.  Он  женился  на  очень  милой
молодой женщине, но, вероятно, какой-то след колдовства  еще  оставался.
Когда бы Мэг ни зашла в булочную, у него всегда находились "залежавшиеся
булки, которые нужно срочно сбыть по дешевке". Надо сказать,  что  булки
всегда оказывались отменно свежими.
   Однако несмотря на это - не говоря уж о сэре Артуре,  -  семья  долго
так жить не смогла бы. Все они катастрофически худели,  а  для  растущих
детских организмов это очень вредно.
   Раздавшийся у двери черного хода стук заставил Мэг оцепенеть.
   А вдруг это он сам явился в ответ на ее записку?
   Что, если он  застанет  ее  в  таком  вот  непрезентабельном  виде  и
передумает?  Она  безуспешно  попыталась   привести   в   порядок   свою
незамысловатую прическу.
   А что, если он чудовище, вида которого она просто не вынесет?
   Пока Мэг колебалась, Ричард подбежал к двери и  открыл  ее.  Радостно
улыбающаяся Сьюзи шагнула в кухню.
   - Все в порядке! - объявила она, извлекая на свет теперь  уже  другой
листок бумаги.
   Отдавая себе отчет в том,  как  заинтригованы  домочадцы,  Мэг  взяла
письмо и непослушными пальцами сломала  печать.  Развернув  листок,  она
увидела тот же герб, что и на печати,  вытисненный  на  плотной  бумаге.
Несколько небрежным  почерком,  с  наклоном  вправо  и  с  замысловатыми
петлями, было написано следующее:

   "Дорогая  моя  мисс  Джиллингем,  я  в  восторге  от  того,  что   Вы
склоняетесь принять мое предложение выйти  за  меня  замуж,  и  счастлив
заверить Вас, что буду относиться к Вашим братьям и сестрам как к  своим
собственным,  что  они  будут  воспитаны   и   получат   соответствующее
образование, а также будут достойно  обеспечены.  A  demain  . Саксонхерст".

   Мэг перечитала письмо еще раз, хотя оно было предельно ясным  и  даже
содержало четкое официальное брачное предложение, которое она могла  при
надобности предъявить в суде, потребовав возмещения  морального  ущерба.
Сьюзи была права. Граф был человеком взрывного темперамента.
   Но почерк его успокоил Мэг. Она была убеждена,  что  почерк  отражает
индивидуальность и, судя по всему,  в  Графе  не  было  ничего  особенно
страшного. Она сумеет  поладить  с  импульсивным,  порывистым  мужчиной,
склонным  к  эксцентричным  выходкам.  А  если  он  окажется   физически
непривлекательным, то ж...
   - Очень хорошо, - сказала она горничной. - Завтра в одиннадцать.
   Улыбка Сьюзи была ослепительной.
   - Вы не пожалеете об этом, мисс Джиллингем! Все слуги будут на  вашей
стороне, если он причинит вам какие-нибудь неприятности.
   Как только дверь с грохотом захлопнулась за ней, Мэг упала  на  стул.
Причинит какие-нибудь неприятности? О Господи...
   - А что должно  случиться  завтра  в  одиннадцать  часов?  -  Звонкий
голосок Рейчел задрожал.
   Близнецы  выглядели  всерьез  напуганными.  А  она-то  считала,   что
оберегает их, скрывая всю серьезность положения.
   Мэг заставила себя весело улыбнуться.
   - Я выхожу замуж.
   Все как один молча уставились на нее, и Мэг  рассмеялась  с  истинным
облегчением. Каковы бы ни были последствия, они все же не  так  страшны,
как худший исход.
   - Я не сошла с ума, мои дорогие! Я действительно выхожу замуж.  И  мы
переезжаем в большой дом. Нам не придется больше экономить на всем, и вы
будете хорошо питаться.
   Близнецы все еще не верили:
   - Правда?
   - Правда!
   - Но за кого? - спросила Лора, сильно побледнев. - Не... не  за  сэра
Артура?
   Мэг, вскочив, крепко обняла  ее,  мысленно  вознося  благодарственную
молитву за избавление.
   - Нет, не за сэра Артура. За графа Саксонхерста.
   - За графа?
   Мэг посмотрела ей прямо в глаза  -  никто,  в  особенности  Лора,  не
должен догадаться, что она делает это ради них.
   - Ты думаешь, я недостойна графа?
   Лора вспыхнула:
   - Ну что ты! Ты достойна принца! Просто я не знала, что ты  общаешься
с кем-то из аристократов.
   Мэг на ходу придумала объяснение:
   - Мы познакомились у Рэмилли.
   - Но почему завтра? Ведь совсем не остается времени на приготовления!
   - Когда вы увидите графа, то поймете, что  он  человек  импульсивный.
Положение наше ужасающе, так чего же тянуть? Кстати, это напомнило мне о
том, - она повернулась к очагу, - что мы сегодня еще не ели.
   Лора принялась резать лук, но продолжала задавать вопросы:
   - А как он выглядит?
   - Подождите немного, - Мэг опустила кость  в  кипящую  воду,  -  сами
увидите.
   Однако когда  домой  вернулся  Джереми,  все  сошло  не  так  гладко.
Коренастый семнадцатилетний юноша был внешне очень  похож  на  Мэг  -  у
обоих были такие же, как у матери, мягкие темные волосы и такие же,  как
у отца, твердые подбородки. Однако Джереми был гораздо способнее  Мэг  и
обожал учиться. Уолтер Джиллингем  предсказывал,  что  его  старший  сын
далеко превзойдет его самого в науках.
   Тогда все были уверены, что Джереми, так же как в  свое  время  отец,
поступит в Кембридж. А вместо этого мальчик недавно заговорил о том, что
хорошо бы подыскать место клерка. Он вообще не смог бы продолжать учебу,
если бы доктор Пирс не настоял  на  том,  что  будет  заниматься  с  ним
бесплатно.
   У Мэг глаза наполнились слезами: она сможет вернуть брату его  мечты,
его предназначение - то, чего он заслуживает. Но он  никогда  не  должен
узнать правду! Он был так же упрям и решителен, как она, и ни за что  не
позволил бы ей принести себя в жертву.
   Джереми не поверил в  придуманную  Мэг  историю  так  же  легко,  как
остальные, и вскоре перевел разговор на другую тему. Мэг поняла,  что  с
ним придется объясняться позже.
   Джереми и Лора, повинуясь желанию Мэг, почти не говорили о завтрашнем
событии, зато успокоить близнецов оказалось отнюдь не так просто.  Когда
Мэг со смехом отказалась отвечать на их вопросы, заявив, что все  должно
стать для  них  сюрпризом,  они  предались  фантазиям,  где  было  полно
пирожных и мороженого, золотых тарелок и драгоценностей, резвых  лошадей
- по полудюжине на каждого.
   Когда  их  наконец   удалось   загнать   в   постель,   Мэг   потерла
раскалывающиеся виски, моля Бога о том, чтобы дети не оказались  слишком
разочарованы тем, что их ждет на самом деле. Она надеялась, что у них  и
впрямь будут пирожные и мороженое - во всяком случае, по праздникам.
   А теперь предстояло объясниться с Джереми.
   Он увлек ее в неуютную холодную гостиную, оставив Лору штопать  чулки
в тусклом свете сальной свечи: не могли же они идти в церковь в  дырявых
чулках.
   Мэг повторила ему историю, которая уже приобрела в ее устах некоторую
стройность: она познакомилась с графом у Рэмилли; узнав о ее бедственном
положении, он сделал ей предложение, а она с  восторгом  воспользовалась
возможностью удачно выйти замуж.
   - Но, Мэг, почему в такой спешке? - удивленно спросил Джереми,  очень
похожий в этот момент на отца, когда тот бывал строг.
   Боже  милосердный!  Могла  ли  она  когда-нибудь   представить,   что
вынуждена будет выйти замуж? С пылающими щеками Мэг рассказала  брату  о
бабушке графа.
   - Господи, Мэг! Да он, наверное, полоумный,  если  мог  забыть  такое
важное обещание, а теперь пытается устроить все второпях!
   - Если человек держит слово, это не значит, что он полоумный.
   - Конечно, нет, но все равно...
   - Все равно я собираюсь выйти за него.
   - Но ты отдаешь себе отчет в том, что недостаточно хорошо его знаешь?
Думаю, ты поступаешь неблагоразумно.
   Мэг напомнила себе, что брату неизвестна ужасная альтернатива.
   -  Определенный  риск,  конечно,  есть,  Джереми.  Однако  если  я  в
последний момент передумаю, не поздно будет и отказаться.
   - Я пойду с тобой. - Лицо  Джереми  приняло  непреклонно  решительное
выражение.
   -  Ну  разумеется!  Неужели  ты  думаешь,  что  я  буду  венчаться  в
отсутствие своей семьи?
   Это, судя по всему, успокоило его, но, возвращаясь  к  учебникам,  он
продолжал бормотать: "По-моему, все-таки это очень подозрительно".
   Мэг вынуждена была признать про себя, что так оно и есть. Однако  она
отогнал а тревожные мысли и  пошла  помогать  Лоре  со  штопкой.  У  нее
все-таки была еще гордость, и она не могла позволить братьям  и  сестрам
выглядеть нищими, каковыми они, в сущности, и являлись. К тому  времени,
Когда одежда была насколько возможно приведена в порядок, у  нее  ломило
спину и болели глаза - работать пришлось дочти в темноте.
   Восковые свечи. Безусловно, у графа свечи восковые. И  даст  Бог,  он
позаботится о том, чтобы можно было выбросить эти штопаные-перештопанные
чулки...
   - А теперь ты!
   - Что - я? - Мэг подняла голову  и  посмотрела  на  сестру,  стараясь
скрыть усталость.
   - Что ты наденешь на собственную свадьбу?
   - Это не важно.
   - Не важно? Чушь. Давай проверим твой гардероб!
   - Не думаю, что по мановению волшебной палочки в моем гардеробе вдруг
появится подходящее  платье.  Все,  что  у  меня  есть,  -  эти  платья,
предназначенные для гувернантки, служащей в очень строгом доме.
   - Что-нибудь там все же должно найтись. Пошли! Спустя несколько минут
Лора, хмурясь, перебирала вещи в открытом платяном шкафу Мэг.
   - Но ты ведь всегда можешь попросить эту каменную штуку -  прошептала
она.
   - Что?
   Лора обернулась:
   - Ну эту, волшебную Шилу.
   - Шилу-ма-гиг. - Мэг вытащила сестру в коридор. - Я не была  уверена,
что ты о ней знаешь.
   - Мне мама ее показывала. - Лора пожала плечами.  -  Она  утверждала,
что фигурка обладает сверхъестественной силой, но сколько я ни пробовала
так и сяк, - ничего не выходило. А вот у  тебя  получилось  -  так  мама
сказала. Поэтому ты могла бы...
   - Нет! Это опасно,  Лора.  И  уж  точно  ее  нельзя  использовать  но
ничтожным поводам.
   - Подвенечное платье не ничтожный повод!
   Мэг улыбнулась: как юна еще ее сестренка и как права была  она  сама,
приняв свое решение!
   - Лора, Шила за все требует расплаты. И  это  будет  слишком  большая
цена за какую-то модную вещицу. Знай это к больше никогда мне такого  не
предлагай.
   - Ну ладно. - Казалось, Лора хотела еще что-то добавить, но  послушно
замолчала и продолжила осмотр гардероба. - Все ужасно унылое.
   - Подходящее для гувернантки и очень практичное.
   Лора вытащила бледно-голубое платье:
   - Придется надеть это.
   - Хорошо, -  не  задумываясь  согласилась  Мэг.  Это  был  ее  лучший
воскресный наряд - саржевое выходное платье с темно-синей окантовкой.
   - Хотя для графини оно слишком простое, - заметила Лора, кладя платье
на стул. - Можно пришить другую отделку...
   - О нет! Уверена,  граф  с  удовольствием  купит  мне  новую  одежду,
приличествующую моему новому положению.
   - Но...
   - Нет. Ложись спать.
   Они помогли друг другу раздеться, при этом Мэг то  и  дело  вздыхала:
она была готова выйти замуж за эксцентричного графа,  но  совершенно  не
подумала о том, что самой предстоит стать графиней. Почему это  казалось
ей таким ужасным, она не могла бы сказать; просто  она  была  совершенно
неподходящей для этой роли фигурой.
   Распустив волосы, Мэг стала рассматривать себя  в  зеркале.  Разве  у
графини не должны быть точеный носик и длинная лебединая шея?  Зато  она
будет преданной женой - вот лучшее, что она может предложить графу.
   Нижнее белье! Она забыла о белье!
   ...В те годы, что служила в семействе Рэмилли, Мэг привыкла  к  тихим
домашним вечерам. Наверное, кто-то находил семейство Рэмилли  нелюдимым,
а Мэг считала их просто кроткими, спокойными людьми. И если она в  конце
концов все же оставила службу у них,  то  главным  образом  потому,  что
нужно было что-то делать с безумным хаосом, царившим  в  ее  собственном
доме. Она нежно любила свою семью, но ее приводили в смятение постоянный
беспорядок и беспечное отношение родителей ко всем делам.
   У Рэмилли в доме все было идеально организовано. Это была серьезная и
добрая семья, дети хорошо воспитаны, слуги добросовестны. Как только  ее
подопечные ложились спать, Мэг, как правило, проводила  вечера  мирно  и
спокойно в собственной комнате.  Часто  она  читала  или  писала  письма
домой. Но много времени посвящала также вышиванию и  плетению  кружев  -
умиротворяющим,  требующим  старания  занятиям,  приносившим  ей   много
радости.
   В какой-то момент, когда  ей  надоело  обвязывать  кружевами  носовые
платочки и  плести  скромную  тесьму  к  платьям  прислуги,  она  начала
украшать свое простое нижнее белье. Началось все с  нескольких  весенних
цветков,  вышитых  на  сорочках  и  ночных  рубашках.  Потом  Мэг  стала
отделывать  нижние  юбки  узкими  полосками  ренессансных  кружев,   что
требовало немалого времени.
   Но и на этом она уже не могла остановиться. Ажурная вязка  и  вышивка
ришелье, мережка и вязание из пряжи, вышивание шелком и вязание  крючком
- все эти освоенные ею  искусства  превращали  простое  хлопчатобумажное
белье в холсты для воплощения ее художественных фантазий.  Она  выбирала
приглушенные цвета: ведь белье стирали прачки, да и  любой  мог  увидеть
его, когда оно полоскалось на веревках для просушки, -  но  узор  всегда
был сложно-изысканным и стоил того труда, который на него затрачивался.
   Однако Мэг сообразила, что у нее есть и  другой  вид  белья,  которое
никто, кроме нее, никогда не видит: корсеты и панталоны. Корсеты  вообще
не подлежали стирке, а свои панталоны она стирала сама.
   Поэтому, вышивая их, Мэг давала волю своей самой буйной фантазии. Эти
предметы были ее  постыдной  тайной,  так  как  не  вязались  с  обликом
скромной и серьезной молодой дамы, но тем дороже они ей были. До сих пор
Мэг не составляло труда хранить свою тайну от посторонних глаз.  Но  как
скрыть ее от мужа?
   Впрочем, проблемы не будет. Он войдет в спальню, когда она будет  уже
в постели, не так ли? А ночные рубашки у нее вполне  приличные.  Но  что
делать, если он войдет, когда она еще не успеет раздеться?
   Мэг ворочалась с боку на бок, призывая  сон.  Она  купит  себе  новое
белье, вот что она сделает.  Скажет,  что  старое  износилось,  и  купит
новое. Однако это будет  жертвой  -  придется  пожертвовать  сокровенной
частью самой себя. Сон бежал ее. Ведь это последняя ее ночь  в  качестве
незамужней женщины. Нетронутой. Девственницы.
   Мысль о том, что завтра  придется  позволить  совершенно  незнакомому
мужчине прикасаться к самым интимным местам, была невыносима.
   А за этим страхом маячил другой. Дар Шилы казался  чрезмерным.  Граф,
пусть даже такой  эксцентричный,  никогда  бы  по  собственной  воле  не
женился на Мэг Джиллингем. Какую цену придется ей заплатить за это?
   Хуже того, она ведь, в  сущности,  лишила  его  свободы  выбора,  Мэг
чувствовала  себя  виноватой  даже  тогда,  когда   "приворожила"   сына
булочника с его пирогом. А теперь на всю жизнь загоняет человека в  свою
ловушку! Какой грех!
   Мэг всегда подозревала, что Шила злобна и порочна; теперь  она  знала
это наверняка.
   Но выбора не было. Чтобы спасти сестру, Мэг отдала бы и душу.

Глава 4

   Оуэн до сих пор окончательно  не  решил  для  себя,  благоразумно  ли
поступает его друг, но понимал, что сделать  он  ничего  уже  не  может,
оставалось лишь постараться смягчить ситуацию.
   В последние часы истекающего последнего дня года они возвращались  из
"Уайтса" пешком,  несмотря  на  мороз  и  колющий  ветер.  Саксу  всегда
требовалось израсходовать накопившуюся за время долгого сидения энергию,
а посидели они немало. Большую часть времени он потратил на игру,  делая
небольшие ставки, а также вместе с Вейном и Питершемом сочинял  дурацкие
куплеты, а потом выпивал с тоскующим по  дому  шотландцем,  которому  не
терпелось поговорить о том, как отмечают новогодний праздник у  него  на
родине. Бедолага Маккэллум пригласил Сакса к себе  на  следующий  вечер,
чтобы отметить Новый год как полагается, но Сакс сказал ему, что он  уже
приглашен. Лишь улыбка, едва тронувшая  его  губы,  свидетельствовала  о
том, что в этих словах его был двойной смысл.
   Как правило, с Саксом лучше было разговаривать прямо, поэтому,  когда
они свернули на тихую площадь, Оуэн сказал:
   - Тебе не кажется, что следует кое-что приготовить для невесты?
   -  Черт  возьми,  почему  ты  мне  раньше  этого  не  сказал?  Ей  же
понадобится как минимум кровать.
   - Как минимум. Не забудь о ее братьях и сестрах.
   - А разве не ты должен заботиться о таких мелочах?
   - Только в том случае, если получаю соответствующие распоряжения.
   Они уже подходили к дому.
   -  Обычно  их  отсутствие  тебя  не  останавливает.  -   Взбежав   по
ступенькам, Сакс крутанул дверной звонок. Он никогда не  носил  с  собой
ключей, поэтому кто-нибудь из слуг всегда ждал его возвращения.  Сегодня
это был Стивен, исполнявший, когда  требовалось,  обязанности  лакея.  В
свое время он научился быстро бегать, спасаясь  от  честных  граждан,  у
которых воровал носовые платки. Подавляя зевок, Стивен принял у Сакса  и
Оуэна шляпы и трости.
   Терпеливо дожидавшийся под дверью Брэк, виляя  хвостом,  подскочил  к
хозяину, требуя ласки. Погладив пса, Сакс схватил со столика,  стоявшего
в вестибюле, зажженную свечу и стремительно направился  в  сопровождении
собаки к лестнице - пламя свечи развевалось, словно флаг на ветру.  Оуэн
последовал за ними, надеясь, что они  не  поднимут  на  ноги  весь  дом.
Раньше такое случалось.
   Впрочем, Оуэн понимал, что Сакс прав, - ему следовало бы  самому  обо
всем позаботиться. В глубине души он  чувствовал,  что  просто  пытается
умыть руки, не ввязываться в это дело.
   Сакс  вошел  в  комнату,  располагавшуюся  рядом  с  его  собственной
спальней. В нетопленом  помещении  изо  рта  у  него  начали  вырываться
облачка пара.
   - Спальня графини, - сказал он, поставив  свечу  и  раздвигая  шторы,
словно волшебным образом в окно мог влиться  дневной  свет.  -  Побольше
свечей!
   Оуэн поспешил в его спальню и вернулся с целой охапкой свечей.  Через
несколько секунд прибежал с канделябрами Стивен.
   В   мерцающем   свете   свечей   Сакс   оглядел   темную   мебель   и
оливково-зеленые занавески.
   - Конечно, все это вышло из моды тридцать лет  назад,  но  на  первых
порах сойдет. Вели кому-нибудь разжечь большой камин  и  проветрить  эту
постель.
   - Но сейчас два часа ночи.
   - Утром, - добавил Сакс,  будто  с  самого  начала  собирался  отдать
именно такое распоряжение. Может быть, так оно и было.
   Он остановился перед маленькой картиной, изображавшей простую женщину
в белом чепце, которая резала желтый сыр.
   - Черт побери, это же голландский мастер. - Он хрустнул  пальцами.  -
Вермеер. Прелестно, правда?
   Оуэн никогда не мог понять, когда Сакс шутит, говоря об искусстве,  а
когда  нет.  Ему  самому  нравилась  неброская  простота   картины,   но
действительно ли она восхищала его друга, чей вкус,  похоже,  был  иным?
Сакс приобрел довольно много работ Фюсли, который любил рисовать  фрукты
и головы животных, а также Тернера с его наплывом красок.
   Сакс потрогал простую раму:
   - А я все думал, куда она делась, после того как я  ее  купил.  Пусть
висит в моей спальне. Стивен!..
   Но прежде чем лакей успел сдвинуться с места, Оуэн сказал:
   - Лучше не надо.
   У Сакса брови поползли вверх.
   - Ты думаешь, я ее растерзаю? Нет, я ведь, как Гамлет, безумен только
при норд-норд-весте. Когда ветер дует с юга, я могу отличить Вермеера от
надутого монаха.
   - Это будет для тебя поводом навещать жену.
   Сакс уперся руками в бока:
   - У тебя чертовски забавное настроение!
   - У меня чертовски забавные обязанности. - Оуэн кивком головы отослал
Стивена.
   - Теперь мне  придется  выслушивать  твою  лекцию?  -  спросил  Сакс,
открывая пустые ш