дело, нужны терпение и опыт. И тем, и другим он наделен в избытке, да и время играет на руку. Три дня - вполне достаточный срок.
     Син сознавал, что скорее преуспел бы в своих намерениях, развенчай он образ Чарлза, но это лишило бы игру всей ее пикантности. Он прикинул, не навести ли справки о поместье, куда его забросила судьба. В городе должны были знать имя владельца. Однако Син поостерегся. Во-первых, элементарная осторожность требовала умерить любопытство: кто-нибудь мог проговориться о его расспросах Генри Ужасному. Во-вторых, Син хотел услышать правду от самой Чарлз. Желательно в постели.

***

     Когда они наконец вернулись в домик на задах Уолгрейв-Тауэрс, Верити не находила себе места. Честити осталась ее успокоить, а мужчины занялись каретой. Лошади вполне оправились на сочной траве запущенного садаг но при виде кареты Хоскинз рассердился не на шутку.
     - Какой негодяй мог натворить такое?!
     - Я лучше расскажу все с самого начала, - И Син выложил все, что знал.
     - Значит, это дело рук молодого сорвиголовы? Тогда я не успокоюсь, пока не вытяну его вожжами!
     - Предоставьте это мне.
     - Что я скажу маркизу? - вопрошал кучер. - И что ему скажете вы? Вот так, среди бела дня, взяли и испарились!
     - Дорогой мой Хоскинз, я не ребенок. Джером должен был сказать брату, что меня потянуло к приключениям. Кстати, так оно и есть.
     - Приключения, как же! Одни неприятности! Как зовут даму, которой так не терпится в Мейденхед, и притом потихоньку, никого не спросясь?
     - Ее имя мне неизвестно, - признался Син, - но это леди, а я джентльмен и должен проявить галантность. Короче говоря, Хоскинз, держите язык за зубами. Нам надо оторваться от погони.
     - Я не болтлив, милорд, и вы это знаете!
     Судя по тому, как кучер надулся, он был оскорблен в лучших чувствах.
     - Знаю, знаю, - заверил Син примирительно. - Вернемся к нашему плану. Я собираюсь переодеться женщиной и играть роль молодой матери, путешествующей с ребенком и кормилицей. Наш юный друг будет грумом.
     Он ожидал возражений по поводу своей роли в этой авантюре, но Хоскинз прицепился к другому.
     - Грумом? Да я этого негодяя и близко не подпущу к карете!
     - Он уже раскаялся, клянусь.
     - Не по нутру мне, что он будет болтаться рядом со скотиной!
     Кучер с тревогой оглядел лошадей, снова нахмурился на царапины, оставшиеся на месте герба. Син подавил вздох. Разумеется, он мог настоять на своем, но успех плана во многом зависел от доброй воли всех участников. Да и кто знал, как Хоскинзу вздумается обращаться с Чарлз? Он ведь понятия не имел, что это особа женского пола.
     - Ладно, парень сойдет за моего младшего брата, но учтите, Хоскинз, вам придется работать за двоих.
     - Как-нибудь управлюсь! - буркнул тот. - Вы идите, милорд, а я займусь каретой.
     Син вернулся в дом. Все женщины сидели на кухне.
     - Ну, мой юный друг, - обратился он к Чарлз, - не в добрый час вы взялись обдирать карету. У Хоскинза руки чешутся надавать вам по мягкому месту.
     - А вы предпочли бы разъезжать по дорогам в карете с гербом Маллоренов? - огрызнулась девушка.
     - Почему бы и нет? Это будет маскировкой.
     - Если у Хоскинза чешутся руки, что прикажете делать мне?
     - Значит, обойдемся без грума. Отныне вы - мой младший брат. Переоденьтесь во что-нибудь поприличнее.
     - Милорд, из нас двоих пленник - вы, а не я! Сделайте одолжение, перестаньте командовать!
     - Как скажете, - мирно ответствовал Син. - Решайте сами, кем вам быть.
     - Буду грумом - и точка!
     - Пожалуйста. Хочу напомнить, однако, что грум должен быть к услугам кучера по первому требованию. Хоскинз строг и не позволит вам бить баклуши. Драить карету будете каждый вечер, и не дай Бог он найдет пятнышко!
     - Прикажите ему меня не трогать.
     - Он тоже может счесть, что я не вправе отдавать ему приказы, - ведь он кучер брата. Когда я учился править, он давал мне оплеухи за каждый промах, невзирая на титул. С вами и подавно не станет церемониться. А впрочем, что это я! В школе вам наверняка пришлось попробовать розги. Вожжи немногим хуже.
     - Чес, прошу, будь благоразумнее! - вмешалась Вери-ти. - Не упрямься.
     - Ах, Боже мой, будь по-вашему! - крикнула Чарлз, гневно сверкая глазами. - Но раз я брат, то я и буду командовать!
     Син едва сдержался. Куда девалась очаровательная застенчивая девушка? Пришлось напомнить себе, что Чарлз, вероятно, имеет все основания для недоверия. Следовало бы обуздать свою скверную привычку поддразнивать всех и каждого.
     - Что ж, командуйте, сколько душе угодно, - кротко согласился Син. - Вот только как быть с тем, что Хоскинз скорее всего будет глух к вашим приказам? И с тем, что я больше повидал, а значит, мои суждения весомее ваших. И с тем, что весь этот план затевается ради Верити, а значит, она тоже имеет право голоса.
     - К мнению Верити я прислушаюсь всегда!
     - Очень мило с вашей стороны, потому что большинство молодых людей в грош не ставят мнение сестер.
     Вспомнив свои благие намерения, Син сконфузился. Это называется "обуздать привычку"!
     - Я не таков. - Чарлз поднялась и пошла к двери. - О приличной одежде на сей раз позабочусь сам. Это не займет много времени. - Уже взявшись за ручку, она обернулась. - Как по-вашему, что еще нам может понадобиться? Оружие?
     - Думаю, шпаги и пистолета хватит вполне. В конце концов, мы ведь отправляемся не на войну. А впрочем, постойте. Я совершенно упустил из виду украшения. Мои не подойдут - они мужские.
     - Посмотрим, что можно сделать.
     Чарлз вернулась довольно скоро с парой тонких рубашек, высокими сапогами с отложным голенищем и кожаной шкатулкой ручной работы, с массивным замком, явно предназначенной для хранения солидных драгоценностей, в которой, однако, находилось лишь несколько дешевых побрякушек. Запущенный вид сада еще раньше навел Сина на мысль, что семейство совершенно обнищало, и пустая шкатулка подтверждала это предположение: очевидно, все ценное было уже распродано. Тогда откуда чистокровные лошади, дорогие предметы одежды и оружие? Все это подогревало любопытство.

Глава 5

     На другой день поутру начались приготовления к отъезду. Хоскинз ушел запрягать, а Син стал заниматься своим маскарадным костюмом. Чарлз, уже одетая, демонстративно не обращала на него внимания, помогая сестре и няне с укладкой вещей. Чтобы положить этому конец, Син громко осведомился с кухни, всегда ли "его юный друг" с таким упоением выполняет женскую работу. Поспешно оставив свое занятие, девушка неохотно предложила ему помощь.
     Чтобы не разоблачаться полностью, Син оставил на себе тонкие мужские подштанники. В сочетании с ними узорчатые чулки и розовые подвязки с бантиками производили убийственное впечатление. Бросив один-единственный взгляд, Чарлз с порога разразилась смехом. Это был мелодичный женский смех, но она не замечала, держась за бока и время от времени отирая влажные глаза. Син поистине наслаждался этим редким зрелищем.
     И вдруг смех умолк - Чарлз заметила шрам. Глаза ее округлились.
     - Откуда это? - спросила она с испугом.
     - Сабля, - небрежно пояснил Син, наблюдая за ее реакцией. - Скользящий удар, поверхностная рана.
     Шрам, багровый и чуть выпуклый, шел наискось через всю грудь, словно ремень патронташа. Стоило женщине увидеть его, как она испытывала неодолимую потребность коснуться. Одним нравилось прослеживать шрам кончиком пальца, другим - губами.
     Рука Чарлз непроизвольно дернулась вперед, потом снова упала.
     - Значит, вы все-таки военный...
     - А что тут странного?
     - Не похоже.
     - Увы.
     Она все еще не могла отвести взгляда от шрама и, сама того не замечая, подступала все ближе.
     - Представляю, сколько было крови...
     - Верно, текла ручьем. Мой лучший мундир был совершенно испорчен.
     Примерно на шаг от Сина Чарлз остановилась, и ему пришлось словно невзначай приблизиться самому. Чтобы не поддаться искушению, она спрятала руки за спину. А как пикантно было бы, проследи она шрам по всей длине - от левого плеча до правого бедра! Ну, на нет и суда нет - Син вернулся к своему наряду.
     Управиться с батистовой сорочкой было несложно, поскольку она завязывалась на шее. Брунсвикский сак, нарочно скроенный для путешествий, лишь со стороны напоминал сложный набор предметов туалета. На деле и юбка, и довольно узкий лиф с заниженной талией были деталями одного одеяния. Единственной проблемой было затянуть шнуровку на спине под пелериной.
     - Что вы смотрите? Помогайте! - обратился Син к Чарлз после безуспешной попытки нащупать концы шнуровки.
     Девушка неохотно повиновалась.
     - Я их не вижу, - скованно сообщила она, заглянув под пелерину. - Наверное, они под юбкой. - Подол пополз вверх. - Здесь тоже нет... скорее всего они где-то впереди.
     Руки скользнули по бедрам вперед, отчего Сина бросило в жар.
     - Боже мой, они перепутались! - Последовало несколько безуспешных рывков. - Сейчас... постойте...
     Он ощутил прикосновение в паху. Руки тотчас отдернулись.
     - Я не могу развязать, - сдавленным голосом сообщила Чарлз. - Вам придется все это снять!
     - Исключено! - отрезал Син. - Я не собираюсь вторично проходить через эту процедуру. Как-нибудь справитесь.
     Интересно, думал он, она успела понять, к чему прикасается? Судя по тону, вполне успела.
     Чарлз так долго молчала, что он уже смирился с категорическим отказом, как вдруг снова ощутил на бедрах скользящее прикосновение. Руки ее нащупали перепутавшиеся шнурки и принялись за работу. Она даже не пыталась держать их подальше от его тела. Более того, она прижалась животом к его ягодицам там, где юбки были высоко вздернуты.
     Время шло, и чем дольше Чарлз прикасалась к нему, тем смелее становились мысли Сина. Он видел, как поворачивается, заключает ее в объятия и увлекает с собой на пол, чтобы попробовать на вкус губы, узнать на ощупь груди и горячую развилку бедер, встретить взгляд серо-голубых глаз.
     Он опомнился. Еще миг - и было бы поздно. Напряженная плоть льнула к ладоням Чарлз, словно манила их сомкнуться теснее. Два тела застыли в полной неподвижности, и даже дыхания не было слышно в тишине кухни. Что это, простодушие неведения или тонкий расчет обольстительницы? Что, если Чарлз намеренно возбудила его?
     Высвободившись, Син повернулся. О нет, его не пытались обольстить. На пылающем лице девушки была написана паника. Син заставил себя расслабиться.
     - Не пугайтесь, мой юный друг, я же сказал, что предпочитаю женщин. Это всего лишь естественная реакция на прикосновения. И как это я не сообразил, что вполне могу обойтись без вашей помощи? - Он одернул подол сзади и завернул спереди, благоразумно повернувшись спиной. - Вот и шнурки, можете затягивать.
     Ничего не случилось. Син повернулся, оправляя одежду. У Чарлз был такой вид, словно ей предложили сунуть голову в пасть льву. Однако, встретив взгляд, она вскинула подбородок и снова зашла сзади. Как только шнуровка была затянута, она отошла на безопасное расстояние. Если бы вместе с ней могли исчезнуть непристойные мысли!
     Как вести себя с женщиной, в которой дерзость уживается со стыдливостью?
     - Сдается мне, Чарлз, вы все еще девственник, - заметил Син небрежным тоном.
     - Ничего подобного! В любом случае это вас не касается!
     - Я подумал, раз мы теперь вместе, я мог бы посодействовать вам в этом вопросе.
     - Что?! Да как вы смеете!
     Негодование смешалось в этом крике с испугом, и Син понял, что Чарлз совершенно забыла о роли, которую играла.
     - А что тут такого? - театрально удивился он. - Сплошь и рядом человек опытный берет под свое крыло тех, кто помоложе, и помогает достичь зрелости. Ну, вы понимаете: знакомит с подходящей женщиной, направляет, советует. Раз уж мы отправляемся навстречу приключениям...
     Чарлз вернулась к действительности. Взгляд ее стал ледяным, черты лица окаменели.
     - Мы отправляемся навстречу опасности, милорд, и у нас нет времени шататься по борделям!
     - А если бы время нашлось?
     - Тогда другое дело, - сказала Чарлз с неожиданным лукавым блеском в глазах. - Давайте наконец закончим с вашим нарядом.
     Эта новая черточка оказалась откровением. Чарлз держалась чересчур мрачно и отчужденно, и было приятно убедиться, что ее истинная натура не такова. Возможно, в ее характере имелась черточка сумасбродства, пусть даже беспощадно подавленная горьким опытом.
     - Ну и как я выгляжу? - осведомился Син.
     - Хуже некуда!
     В самом деле, подол свисал, как тряпка, объемистый лиф при отсутствии груди казался скорее вогнутым, чем выпуклым. Никто в здравом уме не принял бы это пугало за женщину, невзирая на красивое лицо.
     - Нижние юбки отчасти исправят дело, - сказал Син, размышляя вслух, - но что делать с верхом? Может, чем-то набить?
     - Сунуть туда подушку, - съехидничала Чарлз. - Ладно, ждите здесь.
     Она убежала, а Син остался наедине со своим разнузданным воображением и сделал все, чтобы его укротить. Только успокоившись, он счел возможным заново проиграть в памяти недавнюю сцену.
     Его отношения с Чарлз развивались, и довольно быстро. Весь вопрос в том, девственница она или нет. Если да, это будет сложнее, но и тогда ситуация небезнадежна. Чарлз не назовешь недотрогой. Пожалуй, она не в меру простодушна, если полагает, что он не способен отличить мужчину от переодетой женщины. Однако это не мешает ей обращать ситуацию себе на пользу.
     В ожидании возвращения Чарлз Син сразился с нижней юбкой, размещая ее под подолом. Когда это удалось, он почувствовал, что задыхается под ворохом тряпок. Чтобы двигаться, приходилось лягать юбки ногой на каждом шагу, иначе дело кончилось бы падением. Только теперь он понял, чем объясняется появление кринолина.
     О поношенной обуви и речи не шло - скорее Син отправился бы в путь босиком, - но его бальные туфли вполне могли сойти за женские - серебряными пряжками и высоким каблуком. В конце концов, не так давно женский пол обувался подобным образом.
     Син походил по кухне, привыкая к новому наряду. Невольно думалось, что и Чарлз прошла через подобное, когда впервые облачилась в мужское. Если она научилась естественно смотреться в несвойственном наряде, научится и он.
     Между тем дама его сердца вернулась с корзинкой и шалью, которую сразу набросила Сину на плечи. Это был треугольник довольно грубого материала, ничем не напоминавший кружевные накидки его сестер.
     - И что же дальше? - хмыкнул он, держась за свободные концы.
     - Сядьте!
     Чарлз заправила шаль сзади под ворот сака, а спереди - под линию выреза, предварительно перекрестив на груди. Син при этом хранил молчание.
     - Хм... - сказал он, оглядев плоды ее трудов. - Грудь уже не впалая, но плоская. На мой взгляд, это подозрительно. Может, набить лиф носовыми платками?
     - Выйдет комковато.
     - Дорогой Чарлз, уж не думаете ли вы, что я позволю себя ощупывать?
     - Разумеется, если дадите себе волю, - отрезала девушка с убийственной иронией. - Ваше бесстыдство, милорд, не имеет границ! Уж не знаю, в честь кого вас назвали, но угодили прямо в точку. "Грех" - он и есть грех! Здесь, - она махнула рукой на корзинку, - непряденая шерсть. Набейте, сколько войдет.
     Довольно скоро Син сокрушенно всплеснул руками.
     - Послушайте, это нелепо! Во-первых, набивать шерсть нужно под сорочку, а во-вторых, откуда мне знать, как это выглядит со стороны? Сделайте вы.
     Оглядев его с большим подозрением, Чарлз взялась за дело, часто останавливаясь, чтобы убедиться, что все идет как надо. Вообще говоря, ее помощь не требовалась, Син и сам отлично управился бы с задачей, но он просто не мог упустить момент.
     Теперь, когда Чарлз была так близко, он утвердился во мнении, что она по-своему очень привлекательна - с чистой белой кожей, с четкими, как у греческой статуи, чертами лица. Ресницы у нее были менее густыми и длинными, чем у него, но являли собой совершенное обрамление для ясных серо-голубых глаз.
     Такая, как в эти минуты, - серьезная, отрешенная, - Чарлз не вызывала плотского вожделения, зато трогала душу, и недавние мысли казались постыдными. Но вот что-то пошло не так, она сдвинула брови и приоткрыла губы, показав между ними розовый кончик языка. Все возвышенное, неземное растаяло, явив образ переменчивой шалуньи под стать ему.
     Син вздрогнул. Чарлз отдернула руку.
     - Что-нибудь не так?
     - Нет, просто щекотно.
     Она не поверила, если судить по быстрому взгляду, брошенному на его бедра. К счастью, ничего нельзя было разглядеть под одеждой. Син невинно улыбнулся, и Чарлз вернулась к своему занятию. Один Бог знал, чего ради он подвергал себя такой пытке, тем более что награда за муки была еще далеко за горизонтом.
     Честити со страхом гадала, какой еще сюрприз преподнесет ее похотливый подопечный, пока не поняла, что и сама не без греха. Ей нравилось прикасаться к обнаженной мужской коже под одеждой. От этой кожи исходил запах - чистый, сильный и неоспоримо мужской, он постепенно пропитывал все вокруг, и ее в том числе...
     Это недопустимо! Мужчина - мерзкое, похотливое животное, с единственным интересом в жизни - спариваться. Женщина - существо утонченное, она стоит выше низменных потребностей плоти. Женщина не загорается от случайных прикосновений к мужчине.
     Наконец под лифом обрисовалось нечто похожее на бюст. Пара-тройка хороших шлепков, чтобы окончательно его сформировать, - девушка вложила в них всю досаду на собственную слабость.
     Син тем временем изображал скуку, что было совсем не просто. Он предпочел бы поцеловать в приоткрытые губы Чарлз. Это несправедливо, думал он. Он изнемогает в борьбе с собой, а она даже не подозревает об этом.
     Он поднял глаза и встретил взгляд, в котором прочел больше любых признаний. В следующий миг Чарлз отодвинулась.
     - Довольно! Вполне сойдет.
     - Боже правый! - ахнул Син, оглядев свой внушительный бюст. - В армии это называется "Офицеры - за мной!".
     - Ничего, обойдется, не нужно только все это выпячивать и строить глазки, - сказала Честити, радуясь возможности свести все к обычной перепалке. - Сохраняйте надменный вид. Помните: если дойдет до вольностей, сразу станет ясно, что ваши... - поколебавшись, она лихо продолжила:
     - ваши титьки ненастоящие.
     - Титьки? - Син расхохотался. - Вот уж не думал, что вам знакомы такие слова. Признайтесь, вы куда ближе знакомы с женскими формами, чем пытаетесь показать.
     Честити не нашла достойной отповеди и решила сменить тему:
     - Знаете, что всего хуже?
     - Что же?
     - Что завтра утром придется снова всем этим заниматься, - сказала она и тут же сообразила, что Син нисколько не возражает, как раз наоборот.
     - "За удовольствие быть женщиной приходится платить", - процитировал он, встал и повернулся. - Ну, что вы теперь скажете?
     Честити с трудом отрешилась от мысли, что и она предвкушает завтрашний "сеанс". В самом деле предвкушает, ничуть не меньше.
     - Неплохо, хотя вы и обманули мои ожидания. Я думал, из вас выйдет настоящая прелестница, а вышло что-то среднее.
     - В таком случае не поменяться ли нам ролями?
     Она промолчала. Син заглянул в зеркальце и вынужден был признать, что Чарлз совершенно права. Ни подбородок его, ни скулы не выглядели достаточно женственными, не говоря уже о шее. Это согрело ему сердце.
     Чарлз отправилась за головным убором, а Син пока наложил румяна, от души напудрил загорелую кожу, подкрасил губы и, сложив их бантиком, снова воззрился в зеркало. Это уже было кое-что. Оставались волосы, и он уложил их, как мог, слегка взбив у висков по примеру своих сестер.
     Заново понюхав духи, Син решил, что ошибся в выборе. Аромат был густой, пряный, из тех, что будят мужское воображение. Но откуда он мог знать, что обзаведется таким бюстом? Немного духов - и ему придется защищать свою честь раз десять на дню! Если честно, духи были куплены для Чарлз, на тот случай, когда они будут в объятиях