ро поднялся и покинул игорный дом, моля Бога, чтобы он не стал для Нортона причиной новых несчастий.
     В следующем игорном доме "У миссис Марлоу" у него произошла незабываемая встреча с неким французом, который внешним видом походил на павлина. Одетый в костюм, украшенный лентами и цветами, сильно надушенный, он производил впечатление безмозглого дурака. Он бездумно бросал карты, казалось, не вникая в суть игры.
     Но это был настоящий, профессиональный игрок, явный хищник. Брайт наслаждался игрой с ним, так как играл тот просто мастерски: после нескольких партий с равным счетом француз с интересом посмотрел на него и усмехнулся.
     - Все понятно, монсеньор, - сказал он.
     - Неужели? - ответил Брайт. - Вы новичок в Лондоне?
     - Vraiment*. А вас здесь хорошо знают?
* Действительно (фр.)
     - Я известен своим везением. Лорд Арсенбрайт Маллорен к вашим услугам.
     Француз изогнул подкрашенную бровь.
     - Enchantй*, милорд. Это больше, чем простое везение.
* Счастлив (фр.)
     Брайт собрал деньги и поднялся из-за стола.
     - Возможно.
     Брайт покинул респектабельное заведение миссис Марлоу, когда начал заниматься рассвет, а его энтузиазм постепенно затухал. Он направился к Мальборосквер, зная, что по дороге домой есть еще один игорный дом. Усталость вела его домой, но взятый на себя долг привел к "Данте".
     Хозяин игорного дома утверждал, что Данте его настоящее имя, но Брайт сильно сомневался в этом. Он был уверен, что хозяину просто нравилось, что его заведение называли "Ад", и он выбрал себе в качестве псевдонима имя великого поэта. Это было место, где играли по-крупному и без всякой пощады.
     Заведение было грязным, изобилующим крысами и пропахшим мочой. Опущенные занавески и коптящие свечи делали его еще более зловещим. Самое подходящее место для жуликов и карточных шулеров. Брайт часто задавался вопросом, почему это место, похожее на ад, так влекло к себе даже самых искусных игроков? Однако оно считалось модным, и здесь постоянно собирался определенный круг людей.
     Это было логово хищников, и сейчас Брайт искал одного из них. Его острый взгляд сразу нашел его, и Брайт направился к нему через набитую народом комнату, кивком головы приветствуя по пути знакомых. Взяв стул, он подсел к маленькому круглому столику.
     - Привет, Кутбертсон.
     Смуглый человек поднял голову и с удивлением посмотрел на него.
     - Лорд Арсенбрайт? Какая честь.
     У Брайта промелькнула мысль, что Кутбертсон еще ничего не знает о его связи с Порцией, а поэтому не подозревает, как сильно он его ненавидит.
     - Я слышал о вас как о хорошем игроке. Хотелось бы проверить это на деле.
     Глаза человека забегали, но в этом игорном доме никто не имел права отказываться играть.
     - К вашим услугам, милорд, - ответил Кутбертсон.
     - Пикет?
     Брайт намеренно выбрал эту карточную игру, которая требовала особого искусства. Он не хотел полагаться на волю случая.
     Кутбертсон стал, нервничая, кусать губы, но ему ничего не оставалось делать, как согласиться, так как к этому времени вокруг них собралась толпа зевак, которые, подобно крысам, разносящим заразу, могут разнести по всему городу слух о его трусости.
     Синьор Данте самолично принес свежую колоду карт и остался понаблюдать за игрой.
     Брайт сталкивался с Кутбертсоном то здесь, то там, но никогда не играл с ним. Брайт не входил в потенциальное число жертв Кутбертсона. Он просто был ему не по зубам.
     Первые несколько ходов Брайт присматривался к игре Кутбертсона, стараясь определить его умение, и сразу понял, что тот мошенник. Однако, играя с Брайтом, он даже и не пытался мошенничать - это было бы просто безумием. Он старался играть честно, но ему не хватало ума и определенного умения, которого требовала эта игра.
     Брайт начал выигрывать. Рассчитывая оптимальные комбинации своих карт, Брайт время от времени давал ему возможность выигрывать небольшие суммы, чтобы тот не мог прекратить игру: встать из-за стола при выигрыше считалось дурным тоном.
     Вскоре перед Брайтом уже лежало триста гиней, именно та сумма, которую проиграл Кутбертсону Оливер, а расплачиваться за нее пришлось Порции. Потом Брайт выиграл еще сотню гиней, но тут вспотевший от напряжения хищник попросил пощады.
     - Милорд, должен признать, что сегодня удача на вашей стороне, - сказал он. - Я проиграл. Давайте прекратим игру.
     - Как, уже? Мне хотелось бы еще поиграть с вами, сэр.
     - К сожалению, я приглашен на обед, милорд, - заявил, поднимаясь из-за стола, Кутбертсон.
     Брайт тоже поднялся и отвесил своему противнику шутливый поклон.
     - Я в отчаянии. Вы доставили мне неописуемое удовольствие.
     - Я рад, милорд, - ответил Кутбертсон, но по всему было видно, что ему не терпелось поскорее уйти.
     Он вышел из игорного дома, но Брайт следовал за ним.
     - Я провожу вас немного, Кутбертсон.
     - Очень опрометчиво с вашей стороны, милорд, - ответил Кутбертсон, лицо которого исказилось от злости.
     - Очень опрометчиво угрожать мне, - спокойно ответил Брайт.
     - Я вовсе не хотел... - поспешил заверить его Кутбертсон, за плечом которого появился его прилипала.
     - Отлично. Вы отобрали деньги у одного моего знакомого - сэра Оливера Апкотта, и это мне совсем не понравилось.
     Человек отпрянул назад:
     - Я не знал, милорд.
     - Несомненно, но я исправил вашу ошибку. Я уверен, что вы теперь довольны.
     - Я дрожу от восторга, - огрызнулся Кутбертсон.
     - Уверен, что это так. Я встретил очаровательного молодого человека "У миссис Марлоу"...
     - И что?
     - Это был француз. Он рассказал мне, какие восхитительные игорные клубы имеются в Париже, и мне захотелось побывать там.
     - За чем же дело стало?
     - Я сейчас очень занят, а у вас масса свободного времени, чтобы совершить это путешествие. Глаза Кутбертсона сузились.
     - У меня нет желания путешествовать.
     - Приняв в расчет все за и против, вы найдете это путешествие увлекательным.
     С этими словами Брайт повернулся и зашагал к дому, прислушиваясь к тому, что творится у него за спиной, и готовый в любой момент драться за свою жизнь, но сзади было все тихо.
     Впервые дом Ротгара, который раньше он считал тюрьмой, казался ему необычайно уютным.
     Порция сидела в отведенной ей комнате и задумчиво смотрела на языки пламени в камине. События прошедших суток могли довести до безумия кого угодно, но, слава Богу, все кончилось, и она начала понемногу успокаиваться.
     Сообщение маркиза об отказе его брата жениться на ней ударило всех как обухом по голове. Лорд Трелин побагровел от гнева. Нерисса притворно ужаснулась, но было видно, что она вне себя от ярости.
     Видя произведенное на них впечатление. Порция не могла скрыть радости, но в глубине души она опасалась за последствия такого решения.
     - Решение моего брата является окончательным, - спокойно продолжал маркиз, не замечая гнева Трелинов, - и я его вполне разделяю. Не произошло ничего страшного, чтобы следовало так торопиться со свадьбой. Слишком поспешный брак может бросить тень на репутацию мисс Сент-Клер. Мой брат посватается к ней в другой, более благоприятной обстановке.
     - Он больше никогда не переступит порог моего дома! - закричал лорд Трелин, трясясь от гнева.
     - Насколько я понимаю, мисс Сент-Клер хочет вернуться домой в Дорсет, и у вас больше не будет неприятностей, лорд Трелин.
     - Мы не собираемся оплачивать ее дорогу, - резко ответила Нерисса.
     - Но у меня есть деньги! - возразила Порция.
     Маркиз посмотрел на Трелинов с таким удивлением, что они смутились.
     - Я взял их на сохранение, глупышка, - закричал Трелин, со злостью глядя на Порцию. - Не считаешь же ты, что я украл их!
     - Нет, кузен, конечно же, нет, - ответила Порция, довольно улыбаясь. - Просто я хотела сказать, что у меня есть средства, чтобы хоть завтра вернуться домой.
     - Ну и убирайся! - огрызнулась Нерисса. - Мы хотели устроить тебе пышную свадьбу, а ты относишься к нам, как к злодеям. Пропади ты пропадом в своем грязном, вонючем Дорсете!
     - Леди Трелин, - оборвал ее муж, - вы забываетесь. Помните о своем христианском долге. Во всем виноват лорд Арсенбрайт и его недостойное поведение, и я ему этого никогда не прощу. Кузина Порция нуждается в вашей защите, а вы осыпаете ее бранью.
     Кузина Порция не нуждалась ни в чьей защите, но она позволила Нериссе, моментально сменившей гнев на милость, увести себя. Она ожидала, что Нерисса, убедившись в том, что муж не слышит ее, снова станет браниться, но в это время к кузине подошла горничная и протянула записку.
     - От вашей портнихи, миледи, - сказала она. Нерисса осторожно развернула записку и стала читать. Лицо ее потемнело, губы плотно сжались.
     - Опять отсрочка. Эти люди совершенно невыносимы! - Она смяла записку и бросила ее в огонь.
     "Почему записка от портнихи так разозлила Нериссу?" - думала Порция, глядя, как листок бумаги превращается в пепел.
     Внезапно лицо Нериссы осветилось улыбкой.
     - Дорогая, ты можешь простить меня? Я чуть не лопнула от злости, когда узнала, что Маллорен отказывается жениться. Мне так обидно за тебя.
     Порция хорошо понимала, что гнев Нериссы был вызван упущенной возможностью получить обратно свое письмо, но она решила подыграть ей.
     - Что можно ждать от такого человека, как Маллорен!
     - Вот именно! Негодяй! Ящерица! Таких надо уничтожать! Он должен получить по заслугам!
     - Остановись, Нерисса. Уничтожая его, ты погубишь и меня.
     - Но мы должны заставить его страдать.
     - Для меня лучше забыть все и вернуться домой.
     - При чем здесь ты? Ты всего лишь маленькая серая мышка. Я должна придумать, как ему отомстить, - вслух размышляла Нерисса.
     - Прошу тебя, не надо.
     Но Нерисса не слушала Порцию.
     - Всего лишь одно слово... - шептала она.
     Порция убежала в свою комнату, надеясь в душе, что месть Нериссы не состоится. И вот сейчас она сидела у камина, борясь с желанием побежать к Брайту Маллорену и рассказать ему о замысле Нериссы.
     Если бы Оливер не приезжал в Лондон и не увлекся здесь картами, как счастливы бы они были! А сейчас он уйдет в армию и, возможно, умрет где-нибудь на чужой земле. Под тяжестью долгов их семья будет бороться за свое существование, а она сама навсегда останется жить с разбитым сердцем.
     Она должна смотреть в глаза правде, а правда заключается в том, что Брайт Маллорен проник к ней в сердце, затем отказался от нее, и теперь они уже никогда не встретятся.

Глава 18

     В этот вечер Брайт снова отправился на охоту и на этот раз повстречал хорошую добычу. У "Байта" сидели сэр Вильям и Престонли, и оба с восторгом приняли его предложение поиграть. Престонли отпустил несколько грязных замечаний в адрес Ипполиты и со злорадством напомнил Брайту о его последнем проигрыше.
     Подошедший Эндовер сразу почувствовал настроение Брайта и понял его замысел. Все четверо сели играть в безик: Эндовер против сэра Вильяма, а Брайт против Престонли, который оказался сильным противником, отлично понимающим все тонкости игры. Теперь совесть Брайта была спокойна. Твердо решив выиграть, Брайт вел игру внимательно и тонко, стараясь не вызвать у сахарного плантатора никаких подозрений. Престонли был далеко не дурак, и чтобы выиграть у него значительную сумму денег, скажем, тысячи четыре гиней, Брайту приходилось действовать со всей осторожностью, используя все свое умение и навыки в этой игре.
     Престонли был отменный игрок, и поэтому игра шла медленно и ровно. По прошествии трех часов Брайту удалось выиграть только несколько сотен.
     Престонли приказал подать еще вина.
     - Скучная игра, милорд, - заявил он. - Гинея туда, гинея сюда. Предлагаю поднять ставки.
     Они играли по гинее за очко и по сто за объявление, и разрыв по очкам никогда не составлял более двухсот гиней.
     - Пожалуйста, - протянул Брайт с видом человека, совершенно не заинтересованного в игре. - Десять гиней за очко и тысячу за объявление.
     Рука Престонли со стаканом застыла на полпути ко рту.
     - Так можно полностью разориться, - сказал он.
     - Лорд Брайт пошутил, Престонли, - вмешался сэр Вильям. - Он чертовски хороший игрок и...
     - Согласен на десять и тысячу, - оборвал его Престонли и залпом осушил стакан. - Надеюсь, у вас хватит денег, милорд.
     Наблюдавшие за игрой возмущенно зашумели: такое заявление было явным нарушением правил хорошего тона. Однако Брайта это устраивало - сейчас симпатии окружающих были на его стороне. Ему оставалось только выигрывать, призвав на помощь все свое умение и удачу, без которой одно умение ничего не значило. Только то и другое, вместе взятые, были залогом успеха.
     Если бы Престонли знал, думал Брайт, сдерживая улыбку, какая роль отведена ему в борьбе благородного рыцаря за руку и сердце его дамы! Он стал сдающим при снятии колоды и последней картой, бубновым валетом, объявил козырей, что было несомненно хорошим началом при игре в безик.

***

     Удача была на его стороне, и Брайту оставалось надеяться, что она будет сопутствовать ему и не послужит дурным предзнаменованием в сердечных делах. Спустя два часа Брайт сдал последние карты, и его счет намного превышал счет его противника.
     - Итак, я выиграл чуть больше четырех тысяч. Возможно, нам стоит остановиться, - предложил он, почувствовав себя усталым. Ему уже давно наскучило ощипывать перья даже с такого жирного голубя, как Престонли, да, впрочем, цель была достигнута. Как только он выяснит, кто завладел имением Апкотта, он сможет легко выкупить его.
     - Еще очень рано, милорд, - заявил Престонли, вытирая вспотевшее лицо. - Сейчас карта шла к вам, а теперь, возможно, повезет и мне. Я требую, чтобы вы дали мне отыграться.
     - Престонли, я уверен, что лорд Брайт предоставит тебе такую возможность в следующий раз, - вмешался сэр Вильям.
     - Я сказал, что хочу сейчас. Еще только час ночи. У Брайта возникло странное, ранее незнакомое ему ощущение - остановиться, не рисковать выигрышем, но он подавил его в себе и, пожав плечами, вежливо ответил согласием.
     Злость и выпитое вино сделали свое дело: Престонли стал невнимательным, и к трем часам утра Брайт выиграл у него свыше двенадцати тысяч гиней - сумму, которой ему хватало не только на оплату долгов Порции, но и на покупку собственного имения. Имения, подобного Кенделфорду, если последнее не ушло с торгов.
     Брайт с трудом подавлял улыбку - улыбку счастливого школьника. Он протяжно зевнул.
     - Я предлагаю вам встретиться в другой раз, мистер Престонли. Мы чудесно провели время, а сейчас мне пора в постель.
     - Кто-то ждет вас? - с наглой усмешкой спросил Престонли, несмотря на то, что он явно нервничал.
     Брайт поднялся, сделав вид, что не слышит его вопроса, но Престонли схватил его за рукав.
     - Вы не можете уйти сейчас, милорд! - закричал он. Брайт с презрением посмотрел на жирную руку Престонли, мнущую шелк его рукава, и тот поспешно разжал ее.
     - Мистер Престонли, я действительно получил огромное удовольствие от игры с вами, но не в моих правилах губить людей. Вам сегодня изменила удача.
     - Губить? - рассмеялся Престонли. - Что такое для меня двенадцать тысяч?! Пустяки! Брайт слегка поклонился.
     - В таком случае я усну с чистой совестью и, конечно, один.
     С этими словами Брайт быстрым шагом направился к двери, не давая Престонли возможности высказать все оскорбления, которые явно просились у того с языка. Было бы глупо вступать в пререкания с человеком, находившимся в подобном состоянии.
     Брайт покинул игорный дом с легким сердцем: удача сопутствовала ему, и в дальнейшем с азартными играми можно было распрощаться навсегда.
     Они с Эндовером весело шагали по улице, вдыхая всей грудью холодный, бодрящий воздух, и не заметили, как столкнулись с лордом Уолгрейвом и парочкой его друзей.
     - Ах, лорд Арсенбрайт! - воскликнул Форт, кривя губы в презрительной усмешке. - Я как раз искал вас. Сердце Брайта дрогнуло, предчувствуя опасность.
     - Да? - сказал он.
     - Назовите ваших секундантов.
     Кровь застыла в жилах Брайта, но он спокойно ответил:
     - Барклай и Эндовер, но мне хотелось бы знать, за что я удостоен такой чести - убить вас?
     - Это будет не так-то просто, уверяю вас, - ответил Форт с холодной улыбкой. - Вы хотите знать причины? Скажем, мне не нравится, как вы ведете свои бразильские дела.
     Другими словами - амазонские дела. Ипполита. Но какого черта?..
     - Я и не знал, что вы проявляете такой интерес к этой земле, Уолгрейв.
     - Я люблю, когда играют по правилам, Маллорен. Я слышал, что вы взяли на себя некоторые обязательства, но затем нарушили слово. Где и когда?
     - Милорд, - вмешался Эндовер. - В задачу секундантов входит примирение противников. Как мы сможем это сделать, не зная причин дуэли?
     - Они хорошо известны нам, - отрезал Брайт. - Лорд Уолгрейв сам хочет опустошить Южную Америку.
     Сжав кулаки, Форт шагнул вперед, намереваясь ударить Брайта, но друзья оттащили его назад.
     - Лорд Эндовер, - сказал один из них, - можем мы встретиться у вас завтра утром?
     - Да.
     Эндовер и Брайт смотрели, как друзья Форта пытались уговорить его пойти в клуб.
     - Он всегда был слишком горячим, - заметил Эндовер. - Мне кажется, здесь произошла какая-то ошибка...
     - Должно быть, ибо я чист, как первый снег.
     - Брайт...
     - Эндовер, не трать время, - обрезал его Брайт. - Лучше сам выясни, что происходит, а мне надо спешить домой, чтобы сообщить Ротгару, что, возможно, в его семье скоро будет покойник.
     - Может быть, лучше...
     - Ты что, забыл, что он мой старший брат? - спросил Брайт. -
     - А мой свояк, - заметил Форт и исчез, в темноте.
     Однако Ротгара не было дома. Боудикка и Зенон говорить не умели, а слуги все равно не сказали бы ему ничего путного. Брайту оставалось только догадываться. Возможно, брат ушел в гости, но в это время года было мало приемов, к тому же самый увлекательный из них вряд ли мог так привлечь внимание маркиза, чтобы задержать до рассвета. Может быть, он с друзьями? А может, с Саппо?
     Назвать Саппо любовницей Ротгара было все равно что назвать Ротгара служащим Брайта. Если между ними и была интимная связь, то, как это ни парадоксально, по большей части интеллектуальная.
     Саппо - никто не слышал, чтобы ее когда-нибудь называли другим именем, - в жилах которой смешалось столько различных кровей, трудно было отнести к какой-нибудь одной расе. Сама она говорила, что ее мать была светлокожей туниской, а отец - русским моряком, в котором текла и монгольская кровь. Она была ростом в шесть футов, с кофейного цвета кожей, высокими скулами, приятными чертами лица и большими раскосыми глазами; густые черные прямые волосы струились по спине, ниспадая до самых икр.
     Она была талантливой поэтессой и сочиняла стихи на трех языках. Она никогда не скрывала, что предпочитает любовь женщин любви мужчин. Ротгар был единственным мужчиной, с которым она была близка, если вообще такая близость существовала.
     Брайт часто задавался мыслью, чем вызвана такая дружба. У Ротгара были своеобразные сексуальные наклонности, но Саппо была единственной женщиной, с которой он порой проводил ночь.
     Брайту ничего не оставалось делать, как ждать.
     Сопровождаемый Зеноном и Боудиккой, он поднялся к себе в комнату и разделся сам, не желая будить камердинера. Обнаженный, он ходил по комнате, размышляя над тем, что могло случиться. У него не оставалось сомнений, что Форт узнал о его отказе жениться на Порции. Естественно, что, заинтересованный в этом браке, он пришел в ярость. Но такое поведение было неразумным даже для Форта, если его беспокоила репутация Порции, после того, что с ней случилось в борделе.
     Возможно, здесь не обошлось без вмешательства Нериссы, подумал Брайт, доставая книгу проповедей, в которой было заложено пресловутое письмо. Если ему суждено умереть, то он должен позаботиться о том, чтобы эт