Итак, у ее мужа есть враги. Что ж, как говорится, кто ужинает с дьяволом, должен иметь длинную ложку. Элинор полагала, что Николас в состоянии позаботиться о себе, и надеялась, что он не станет втягивать ее в свои сомнительные дела. С нее довольно того, что было в доме ее брата, и теперь она хочет покоя и уважения.
     Смежная дверь отворилась.
     Николас стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, держа записку в тонких пальцах. Он снял сюртук, жилет, галстук и теперь в рубашке, открывающей шею, казался похожим на пирата.
     Сердце Элинор забилось сильнее, щетка выпала из ее пальцев.
     Он прошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Выражение его лица было спокойным, но тон показался ей жестким и холодным.
     - Никогда больше не пишите мне таких записок, прошу вас. Если кто-то прочитает...
     - Кто, ради Бога, станет это читать, - раздражение переполняло Элинор, - разве что ваш слуга, которому, как я понимаю, вы доверяете... - Ее голос звучат непривычно резко.
     - Помните, это необходимо для вашей же репутации! Подобная записка может погубить ее.
     Элинор чувствовала, что краснеет. Его критика была не лишена оснований.
     - Прошу прощения, вы абсолютно правы. Я постараюсь впредь быть осторожной и никогда больше не сделаю ничего подобного. А теперь - спокойной ночи.
     Он не пошевелился и продолжал молча смотреть на нее, словно изучая.
     - Итак, вы на самом деле думаете так, как написали? - Голос его звучат ровно. - Я готов был предположить, что в вас больше сердечности.
     Элинор вскинула голову:
     - Достаточно, чтобы не допустить ваших приставаний. Сегодня, сэр, вам не удалось подмешать мне наркотик!
     Она отступила на шаг и оглянулась в поисках возможного оружия защиты на тот случай, если он перейдет к решительным действиям, но Николас по-прежнему оставался неподвижен. Лишь через некоторое время, вздохнув, он прошел к камину и, опустившись на ковер, небрежным движением бросил записку в огонь. Записка вспыхнула, моментально превратившись в щепотку золы.
     Ее муж сидел, обхватив колено руками, положив на него подбородок, и Элинор вдруг ощутила, что ей трудно дышать. Вот он рядом с ней - Николас Дилэни, человек, привыкший играть другими людьми, заставлять их плясать под свою дудку.
     Видимо, он находил, что ему не составит труда манипулировать ею.
     Между тем Николас, глядя в огонь, обратился к ней:
     - Вы боитесь. Что ж, это нетрудно понять после того, что вам пришлось пережить. Я могу заверить вас, что подобное не повторится никогда. - Он замолчал, возможно, чтобы дать ей ответить, а может быть, чтобы самому собраться с мыслями. Так как Элинор хранила молчание, он повернул голову и посмотрел на нее:
     - Мы должны поговорить об этом, и было бы проще, если бы вы сами решились... Возможно, ваша враждебность не исчезнет - тогда я обещаю позволить вам вернуться к настоящей позиции.
     Элинор тут же ухватилась за его слова:
     - Вы обещали не приставать ко мне, и в следующую секунду я слышу угрозы. Меня это никак не может устроить.
     Выражение его лица не изменилось; казалось, он с пониманием отнесся к ее словам.
     - И что же дальше? Вы намерены вернуться в дом своего брата? - мягко осведомился Николас.
     Элинор молчала, понимая, что ей нечего ответить. Он продолжал вполне искренне:
     - Могу я напомнить вам, мадам, что мы женаты на всю жизнь. Возможно, вам нравится пребывать в состоянии войны, но меня увольте. Я прилагаю массу усилий, чтобы сделать нашу жизнь приемлемой для нас обоих. Более того, я начат питать надежду, что из этого сомнительного предприятия может получиться нечто вполне удачное. Меня приятно удивил сюрприз, который в вашем лице преподнесла мне судьба... даже притом что у вас больше колючек, чем на изгороди вьющихся роз.
     Он улыбнулся, и ей потребовалось совершить немыслимое усилие, чтобы не улыбнуться в ответ.
     - Я, однако, не вижу впереди ничего обнадеживающего, - продолжил Николас своим чарующим голосом, - если вы собираетесь пренебречь физической стороной брака.
     Столь откровенные слова ужаснули ее.
     - Я едва знаю вас, даже если учесть... - Элинор пыталась привести в порядок мысли. - Одним словом, брак без любви не что иное, как насилие.
     Его усмешка заставила ее нахмуриться.
     - Я боюсь, что это действительно сродни преступлению. Что ж, давайте все обсудим, но только не через комнату. Прошу вас, подойдите и присядьте рядом. Мое слово остается в силе.
     Элинор послушалась и села лицом к нему, оставаясь тем не менее вне его досягаемости.
     - Итак, - начал он, - я верю, что вы умная женщина. Я имел удовольствие наблюдать за вами сегодня и восхищался вашей смелостью, вашей смекалкой. Я хотел бы также, чтобы наш брак не был фикцией, а совершился на самом деле. Вот мои основания. Во-первых, ваше нежелание рождено естественным страхом, поэтому лучшим излечением было бы для вас влюбиться в меня, но это мне представляется маловероятным.
     Она заметила, как его глаза прищурились.
     - Возможно, мне удалось бы завоевать ваше доверие, если бы я постоянно ухаживал за вами, но у меня много других дел, которые необходимо решить во время пребывания в Англии. Ввиду этого, думаю, будет лучше для нас обоих попытаться вместе справиться с вашими страхами.
     Николас выжидающе посмотрел на нее, но Элинор молчала.
     - Во-вторых, - продолжал он, - возможно, вы уже носите дитя. Я должен принять это и постараться быть хорошим отцом, насколько позволяют обстоятельства. Но мне было бы намного легче, если бы я мог поверить, что это действительно мой ребенок.
     Элинор на какой-то момент перестала дышать.
     - Что? Что вы сказали?
     Он очень внимательно посмотрел на нее.
     - Если мы постараемся стыдливо обойти вопрос, касающийся отцовства, - Николас понизил голос, - тогда я буду волен обманывать себя... или не делать этого. У вас есть основания верить, что этот ребенок...
     - Разумеется, это ваш ребенок, гадкий вы человек! К какому сорту женщин, по вашему мнению, я принадлежу?
     - Так это мой ребенок?
     Пока она собиралась ответить, Николас вскинул голову и глубоко вздохнул. Даже сквозь загар было заметно, что он побледнел. В его позе было столько отчаяния, что Элинор захотелось подойти к нему, поддержать, успокоить.
     Неожиданно выражение его лица изменилось.
     - Послушайте, - с трудом проговорил он, - я отсутствовал в Англии в течение полугода. Три недели назад я был в Париже.
     Она в замешательстве смотрела на него. Невозможно было усомниться в словах, сказанных с такой искренностью.
     - Тогда кто же?
     - Вас изнасиловал мой брат.
     До Элинор не сразу дошел смысл сказанного. Ее насильник выглядел точно как он... или как лорд Стейнбридж. Она с усилием проглотила комок, застрявший в горле.
     - Ваш брат? Вы хотите сказать, что у вас... есть еще какой-то таинственный брат, кроме лорда Стейнбриджа? - спросила она тихо.
     Николас покачал головой.
     Пока Элинор медленно осознавала горькую реальность, Николас молча стоял, погруженный в свои мысли. Время от времени он озабоченно поглядывал на нее. В конце концов до Элинор дошла суть сказанного ее мужем. Именно графа Лайонел втянул в такое мерзкое дело.
     - Но тогда почему не он, а вы женились на мне? - недоумевала она.
     Николас улыбнулся и, отвернувшись, устремил взгляд на пляшущие языки пламени. Его лицо вновь обрело обычное выражение.
     - Потому что он попросил меня.
     Элинор чувствовала тяжесть в груди, как будто на нее навалилась ноша, которую хотелось поскорее сбросить.
     - Я понимаю, - сказала она, в отчаянии глотая слезы, - конечно, он не мог бы иметь...
     Николас быстро подошел к ней и взял ее за руку.
     - Позвольте, он относится к вам очень нежно, Элинор, но Кристофер так и не оправился после потери жены. Ему следовало жениться на молодой здоровой девушке с обычным взглядом на жизнь, а вместо этого он выбрал неземную красавицу, слишком хрупкую, чтобы иметь детей. - Николас поднес ее руку к своим губам, затем снова заговорил:
     - Сегодня, по всей видимости, ночь предназначена для сна, моя дорогая. Мы сможем продолжить нашу беседу как-нибудь в другой раз.
     Он хотел уже уйти, но Элинор удержала его:
     - Да, вы правы, мы должны... - Она не могла больше выдержать его взгляд и отвернулась. - Но я боюсь.
     Ее рука дрожала в его уверенной теплой ладони. С чего она решила, что у него есть желание уйти?
     Она смотрела на него, надеясь, что он найдет выход.
     - Вы можете довериться мне, Элинор?
     Она молча кивнула, не в состоянии произнести ни слова. Николас снова поднес ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев.
     - Тогда ступайте в постель. Я скоро присоединюсь к вам.

Глава 4

     Неподвижно лежа в кровати, Элинор сгорала от смущения и одновременно страшилась всего того, что ей предстоит совершить с ним. Она уже начала испытывать уважение к Николасу Дилэни и молила Бога, чтобы ей не пришлось наблюдать его превращение в монстра с безумным взглядом и тяжелым дыханием, преследовавшего ее в ночных кошмарах, которым, как оказалось, на самом деле был не кто иной, как вежливый и предупредительный лорд Стейнбридж.
     Элинор не жалела, что приняла окончательное решение. Но, спрашивала она себя, не станет ли он издеваться над ней? Прекрасные слова при свете камина, все это хорошо, и все же...
     Когда Николас вернулся в спальню, на нем было надето нечто напоминающее монашескую сутану или кимоно. Широко открыв глаза, Элинор следила, как ее муж, двигаясь по комнате, гасил свечи и, склонившись к камину, помешивал угли. Скоро только их неяркое мерцание освещало бархатный балдахин над кроватью. Когда он подошел к ее ложу, она лежала, уставившись в потолок, рассматривая причудливую игру теней, и при этом чувствовала каждое его движение. Вот он, скользнув в постель, лег рядом с ней, и она ощутила тепло его тела.
     Она могла сосчитать удары своего сердца и отчего-то подумала про себя: интересно, он тоже слышит их?
     Николас повернулся на бок, и Элинор почувствовала это. Теперь он лежал лицом к ней, но она не шевельнулась, не могла... лишь повернула голову, чтобы удостовериться. Молча она умоляла его, раз этого не избежать, сделать все поскорее... Его рука мягко легла на ее грудь - Элинор затаила дыхание и вытянулась как струна. Вот рука скользнула вниз по ее руке, неся покой и уверенность.
     - Не волнуйся, моя дорогая. - Голос Николаса был нежен, как мягкий бархат балдахина над их ложем. - Помни, я обещал не заставлять тебя. В таком деле ничего не может быть хуже, чем страхи.
     Он поднес ее руку к своим теплым губам и поцеловал. И тут произошло нечто неожиданное: Николас захватил своими влажными губами ее указательный палец и медленными движениями языка начал ласкать его. Это уже было ни на что не похоже...
     Элинор задрожала и попыталась высвободить руку, но безуспешно.
     - Скажи мне, когда в последний раз кто-то обнимал тебя? Или когда ты обнимала кого-то, не важно, от радости или от горя?
     Она нахмурилась, отчаянно желая, чтобы он прекратил все это и просто сделал то, чего не миновать. Молчание между тем требовало ответа.
     - Очень давно, - сказала Элинор, напрягая память. - Моя няня... И потом однажды у меня был щенок. Но разве это имеет значение?
     - Очень даже имеет. Это одна из самых больших радостей. Не веришь? Тогда иди ко мне и прижмись покрепче.
     Это напугало ее даже больше, чем прямая атака.
     - Не могу, - прошептала она, в то же время удивляясь, что принимает его ласки и что от этого все ее существо наполняется теплотой.
     Робко протянув руку, она коснулась его кожи.
     О Боже! Он был совершенно голый!
     Она отпрянула назад.
     - Ужасная непредусмотрительность, - усмехнулся Николас и еще крепче сжал ее своими сильными руками. - Уже много лет я сплю без ночной рубашки и, знаешь ли, привык. Кстати, - прибавил он, смеясь, - твоей рубашки хватило бы на нас обоих.
     Он был прав. Судорожно сжав руку, Элинор прижала рубашку к груди. И все же она по-прежнему ощущала нежную силу его тела, а его завораживающий голос ласкал ее слух.
     Постепенно она успокоилась, ее ладонь легла ему на грудь, а голова нашла естественное положение на изгибе его плеча. Она слышала удары его сердца, четкие и сильные, совсем близко от своего уха.
     Это было самое восхитительное чувство, которое ей когда-либо довелось испытать.
     И тут из глаз ее полились слезы, горькие, обильные. Она изо всей силы пыталась сдержать себя, но они лились все сильнее...
     Элинор хотела отодвинуться, но руки Николаса по-прежнему крепко удерживали ее.
     - Ничего, моя дорогая, плачь, если ты этого хочешь. - Его рука потянулась вверх и легла на ее шею чуть пониже затылка. Тогда она окончательно сдалась.
     Через какое-то время, осушив слезы, Элинор вдруг обнаружила, что рассказывает мужу о подробностях своей жизни, об обидах, которые ей приходилось терпеть от родителей, о своих страхах и о своем возмущении, о войне с собственным братом.
     - О, прошу прощения. Извините... Что я делаю? Вы, должно быть...
     Он заставил ее замолчать легким поцелуем.
     - Забудь обо всем этом. Все прошло. Но если ты захочешь снова рассказать мне, я всегда готов выслушать тебя. Для того и существует муж, чтобы жена чувствовала себя спокойно и была уверена в завтрашнем дне. Пусть это будет моя клятва тебе в нашу первую брачную ночь. Все изменится к лучшему. Ты веришь мне?
     Шмыгнув носом, Элинор кивнула и осторожно отодвинулась. Николас отпустил ее, и она, присев, протянула руку, пытаясь нащупать носовой платок на маленьком столике около кровати.
     - Я буду заботиться о тебе, - добавил он. - Доверься мне и позволь закрепить наш союз, как это принято. - Он провел рукой вдоль ее тела и взялся за подол рубашки. - Нет-нет, моя дорогая, расслабься. Не надо бороться со мной.
     Несмотря на все его старания, Элинор продолжала сопротивляться, но в этот момент пламя в камине вспыхнуло и необычайная одухотворенность его лица поразила ее. Это вовсе не была маска монстра, а лицо обычного человека, полное желания и восхищения.
     - Так и быть, столь невообразимое одеяние я позволю тебе оставить, но только не это. - Николас потянул за кончик ленты и быстрым движением распустил туго заплетенную косу. Волосы, густые и длинные, рассыпались по подушке темной волной. Он поднял их высоко, а потом позволил им упасть, и они покрыли их обоих.
     Краснея от смущения, Элинор отводила непослушные пряди с лица и думала, вздыхая про себя: пусть делает что хочет. Может, распущенные волосы неотъемлемая часть брачной ночи? Но все же это было не очень удобно. В прошлый раз она никак не могла расчесать их. В прошлый раз...
     Паника охватила ее, снова заставив отодвинуться.
     Его низкий голос терпеливо успокаивал ее, и она в конце концов расслабилась. Николас гладил ее волосы, неторопливо и с удовольствием, его рука плавно двигалась от ее лба, вниз к плечам, к груди...
     - Вот так очень красиво, - восхищенно шептал он, незаметно переходя к поцелуям, покрывая легкими прикосновениями губ самые неожиданные места. Его руки все время были в движении, а голос нашептывал всякие милые глупости.
     Элинор никогда не думала, что юмор может быть частью этого занятия. Или он чуть-чуть не в своем уме? Если так, то он и ее заразит безумием. Она чувствовала, что уже начинает глупо улыбаться.
     - ...маленькое заброшенное местечко, - прошептал он, и тут его губы нашли ее рот. Его дыхание было горячим и влажным. Элинор получала странное удовольствие от этой близости, и именно это позволило ей не сопротивляться, когда его рука мягко раздвинула ее колени и его сильное тело оказалось между ее ног.
     Он осторожно подвинул ее в нужную позицию и вошел мягко, не спеша.
     Боли не было. Напротив, странное облегчение вытеснило последние остатки напряжения, сделав ее бездумной и легкой. Элинор чувствована себя так, словно была ребенком, в страхе ожидавшим наказания и удачно избежавшим его.
     Он двигался ритмично, с невыразимой чувственностью, и, так как это было не больно, через какой-то момент она смирилась. Она даже сделала то, что, как ей казалось, от нее требовалось, - начала двигаться в такт его движениям...
     С каждой секундой Николас дышал все чаше и чаще, а его движения становились все быстрее и быстрее. Элинор спрашивала себя, не превратилось ли его лицо в маску монстра? Но глаза ее были крепко закрыты, и она не открывала их. Она не хотела знать.
     Череда последних содроганий, сопровождаемых хриплым стоном, неожиданно прекратилась, и он остановился. Его жаркое дыхание обдавало ее шею. Инстинктивно Элинор провела рукой по его волосам, как мать гладит ребенка, думая о том, что же им полагается делать дальше.
     С внезапностью, которая поразила ее, Николас, прежде чем перевернуться на спину, провел рукой по ее лицу.
     - Ты в порядке, дорогая? Черт, я знаю, что поторопился.
     - Все прекрасно, - сказала она, - я...
     Его ладонь мягко прикрыла ее рот.
     - Не говори ничего. - Он осторожно освободил ее и лег рядом. - Лучше немного помолчим. Нам обоим нужно прийти в себя.
     Он еще раз обнял ее, и она удобно устроилась в его руках, как будто делала это всю свою жизнь.
     Не прошло и пары минут, как ей стало ясно, что он спит. С улыбкой на устах Элинор высвободилась из его рук. Все, что произошло, было совсем неплохо. Если он считает это неотъемлемой частью их брака, пожалуй, время от времени она сможет такое вынести.
     Элинор проснулась посреди ночи. Отголоски ее знакомого ночного кошмара соединились с телом, лежащим рядом с ней. Она в ужасе села, и воспоминания нахлынули на нее с новой силой.
     Камин догорел и разглядеть что-то в кромешной тьме не было никакой возможности. Стараясь успокоиться, Элинор протянула руку, чтобы коснуться его тела...
     Николас пошевелился во сне, и она в испуге отдернула руку.
     - Ах нет, оставьте - пробурчал он, не открывая глаз.
     Элинор подавила нервный смешок. Она должна снова уснуть и больше ничего не вспоминать. Ничего.
     Когда Элинор проснулась, в комнате еще стоял густой полумрак. Николас спокойно спал рядом с ней. Худшее осталось позади. Теперь она в самом деле была женой и убедилась, что ее муж вовсе не чудовище. На самом деле он сделал все гораздо лучше, чем тот... монстр. Сейчас, когда он лежал такой беззащитный, она получала удовольствие, изучая его.
     Но как ей встретиться теперь с лордом Стейнбриджем? Как посмотреть ему в глаза?
     Какое-то движение послышалось за дверью, но Николас и ухом не повел. После некоторого раздумья Элинор осторожно потрясла его за плечо:
     - Проснитесь! Да проснитесь же!
     Единственным ответом ей был досадливый стон. Набросив, пеньюар, Элинор подошла к двери.
     - Клинток, я не могу разбудить его! - в тревоге воскликнула она.
     Лакей осторожно вошел в спальню.
     - Я предупреждал его, миледи. Я сказал ему ясно, как день, но он, наверное, был слеп, когда читал записку.
     - Разве что-то беспокоит его?
     - Усталость, ничего больше. Он не хочет никого слушать. Спит пару часов за ночь и так последние несколько дней. В конце концов это отразится на его здоровье. Правда, ему досталось...
     Вдруг слуга осекся, словно вспомнив что-то.
     - Прошу прощения, миледи, здесь нет ничего, о чем бы стоило беспокоиться. Завтрак накрыт в соседних покоях, как приказал хозяин. А теперь я должен разбудить его.
     - О нет, - запротестовала Элинор. - В этом нет необходимости.
     Клинток покачал головой:
     - Мне так приказано. Хозяин велел разбудить его в это время. Он не тот, кого можно ослушаться, уверяю вас.
     Элинор подумала, что если даже гром ударит рядом с постелью, это не заставит ее мужа проснуться, но Клинток, по-видимому, был не новичок в этом деле. Что-то приговаривая, потряхивая и нашептывая, он таки достучатся до сознания хозяина.
     Глаза Николаса медленно открылись, потом он закрыл их снова.
     - Черт! Ради всего святого, кото