Там они нашли не только маркиза, но и Натаниеля с Верити. Все трое были так серьезны, что не оставалось сомнений в ценности документа. Родгар передал прибывшим пергамент, пожеванный и в пятнах.
     - Боже! - прошептала Честити, дочитав.
     Это и в самом деле было нечто весьма и весьма обличительное - письмо, подписанное "мистер Уэр" (очевидно, адресат, кто бы он ни был, желал знать, с кем имеет дело). Писавший выдавал множество важных сведений, клялся в нерушимой верности изменникам и обещал употребить все свое влияние для подрыва существующего строя. Помимо этого, в письме упоминалось о тайной встрече с узурпатором в 1717-м, задолго до этих событий.
     - Неужели такая встреча была? - усомнилась Честити. - Какая неосторожность! Больное честолюбие неминуемо должно было завлечь отца в ловушку. Как он мог, так скоро после бунта 1715 года?
     - Это наименее опасная деталь, - сказал Родгар. - Ваш отец тогда был молод, а молодости свойственны опрометчивые поступки и ложные шаги, на которые чаще всего толкает обычная бравада. Зато остальное ставит его в затруднительное положение, и это очень мягко выражаясь. Обнародование этого документа в лучшем случае перечеркнет прозвище Непогрешимый.
     - Надо позвать Форта, - вмешалась Верити. - Его все это тоже касается, нельзя оставлять его в неведении.
     Маркиз кивнул и приказал послать за графом Торнхиллом.
     Форт вошел в кабинет с таким видом, словно ожидал какого-нибудь подвоха. Он даже подобрался весь, словно заковал себя в невидимую броню, показывая, что не желает иметь ничего общего с обитателями этого дома. Сину достался ненавидящий взгляд. Родгар невозмутимо передал ему письмо. Прочитав, Форт рухнул в кресло и прикрыл лицо рукой.
     - Отец сошел с ума!
     - Такое было время, - заметил маркиз. - Вы, Торнхилл, тогда еще под стол пешком ходили и мало что можете помнить, а я, хотя и был слишком молод, чтобы броситься в гущу событий, прожил по крайней мере пять дней, когда невозможное казалось возможным. Все шаталось тогда, все полнилось слухами, королевское семейство собирало вещи, готовясь укрыться в своих крохотных прусских владениях, и многие верили, что тайные сторонники якобитов выползут из своих нор на свет Божий и завладеют властью. Должно быть, у вашего отца сдали нервы.
     - Якобиты! Подумать только, я мог бы дать руку на отсечение, что он никогда им не симпатизировал. Пропади все пропадом! Отец всегда был так благочестив, что никто не усомнился бы, что это истинный пуританин, но никак не папист. Разве не потому он дал нам эти имена?
     - Честолюбие нередко перевешивает веру. В 1745-м граф был в расцвете сил, примерно того же возраста, что и Фредерик, принц Уэльский, то есть ему не было еще и сорока. Два честолюбца за кулисами, ждущие своего часа. Все тогда притихло в ожидании больших перемен, и они бы непременно настали, умри король вовремя. Кто бы мог подумать, что дряхлый Георг II переживет своего алчного сына... - Родгар задумчиво усмехнулся. - Ирония судьбы! И это был не единственный удар. Дожидаясь благоприятного поворота колеса фортуны, Уолгрейв делал все возможное, чтобы власть, когда она окажется у него в руках, уже не выскользнула. Кто мог отнять ее? Только якобиты. Вот почему он всю жизнь боролся против них. И вдруг власть, которой он так отчаянно жаждал и которую еще не получил, оказалась - или почти оказалась - в их руках. Уолгрейв просто не мог допустить, чтобы дело всей его жизни обратилось в прах, и потому ненадолго вошел в прямой контакт с якобитами. Но еще задолго до этого были какие-то заигрывания, какие-то пробные шаги. Полагаю, среди якобитов нашлись люди, рассуждавшие так же, как я сейчас. Каким-то образом они вышли на графа, что-то посулили ему и тем самым отчасти переманили на свою сторону. Что именно посулили, не могу сказать... Фредерик был настолько слаб, что никто не возлагал на него больших надежд. Пьяница, развратник... Англии нужен был совсем другой король... - Родгар пожал плечами. - Все это, конечно, одни предположения. Надеюсь, его сиятельство просветит нас насчет истинного положения дел, когда наконец появится здесь.
     - Появится здесь? - тупо переспросил Форт.
     - Ну да. Разве леди Честити ничего не сказала? Я пригласил вашего отца на бал.
     - Это письмо... - Форт поднялся, стискивая пергамент, - его бы следовало сжечь!
     - Возможно, возможно...
     - Но вы предпочитаете иметь его в своем распоряжении, как карающий бич? Воображаю, как это вас забавляет! Отвечайте, как вы намерены поступить?
     - Как поступить, как поступить... - Маркиз держался так, словно решение принималось только в эту минуту. - Я намерен принять все меры к тому, чтобы мой брат мог спокойно обвенчаться с вашей сестрой. Таков мой личный интерес в этом деле, и письмо отлично послужит этой цели. В моих глазах, Торнхилл, это вовсе не карающий бич, а средство для выкручивания рук человеку. В дальнейшем можете поступать с этим документом по своему усмотрению, но если собираетесь хранить его как память, не держите просто в ящике стола, а имея при себе, не выходите из дому без личной стражи.
     В гостиной было очень тихо, пока Форт переваривал намек на то, что отец способен прикончить его ради обладания письмом.
     - Возьмите! - наконец процедил он и сунул документ в руки Родгару. - Я подумаю, что с ним делать дальше, а пока пусть побудет у вас.
     Он промаршировал вон из комнаты. Верити что-то шепнула мужу, поднялась и многозначительно посмотрела на Честити. Этот безмолвный призыв был понят, и сестры вместе отправились на поиски брата.
     Форт оказался в своей комнате, где в одиночку попивал бренди. Улучив минуту, Верити схватила бутылку и спрятала за спину.
     - Сейчас не время для этого, брат.
     - Это все ваша вина, негодяйки! - рявкнул он.
     - Ну знаешь! - возмутилась Честити. - По-моему, это самое несправедливое, что ты сказал за всю свою жизнь. И я, и Верити много выстрадали, и притом незаслуженно.
     - Да неужто? Если бы ты не развратничала с одним Маллореном, другой не держал бы сейчас в когтях всю нашу семью!
     - Наша семья в когтях у Родгара только потому, что отец совершил государственную измену!
     - Боже милосердный! - Форт со стоном уронил голову на руки. - Когда все это выплывет, Уэрам конец на веки вечные!
     Молодые женщины уселись по обе стороны от него.
     - Почему ты так говоришь? - мягко спросила Честити. - Родгар ведь пообещал, что не предаст письмо огласке.
     - Нашла кому верить!
     - А почему не верить Родгару?
     - Он терпеть не может нашу семью!
     - Почему?
     - Из-за некоего Рассела, приверженца Питтов, которых ненавидит наш отец... Впрочем, как я теперь вижу, он ненавидит любого, кто стоит между ним и властью. Так вот, этот Рассел был в армии суперинтендантом, его обвинили в хищениях, отдали под суд и признали виновным, но Родгар до последнего оставался на его стороне. Само собой, ходили разговоры, что и ему перепадало в бытность Рассела у кормушки. Помню, отец возмущался тем, что солдатские мундиры шьются из гнилого сукна, обувь в дожди расползается, а ружья через раз дают осечку. Он настаивал на высшей мере и был рассержен тем, что дело кончилось отставкой. - Форт снова опустил голову на руки. - Хотелось бы знать, на чьей стороне была тогда правда...
     - По-твоему, Родгар жаждет мести? - спросила Верити.
     - Он не даст спуску своим врагам.
     - Мы ему не враги, - тихо, но твердо возразила Честити и, когда брат поднял голову, продолжила:
     - Маркиз лучше, чем ты думаешь. Я знаю, ты скажешь, что любовь помутила мой рассудок, но постарайся понять: Родгаром движет в первую очередь любовь к своим близким, все остальное - дело второстепенное. Зачем ему выдавать отца? Это только усложнит ситуацию, а ему не принесет, ничего доброго.
     - Хотелось бы мне, чтобы ты была права. - Тем не менее лицо Форта несколько прояснилось. - Документ нужно забрать, как только все это кончится... конечно, если Родгар отдаст его.
     - Он обещал его вернуть по первому требованию и, конечно, сдержит слово. - Честити накрыла руку брата своей. - Хочешь, я попрошу его поклясться?
     - Унижаться до просьб? - Он отбросил ее руку. - Я запрещаю тебе! Когда подумаю, что он может потребовать взамен...
     - Форт! - ахнула шокированная Верити.
     - Дурак! - крикнула Честити. - Маркиз мне теперь вроде брата, это благородный и честный человек! И знаешь что, Форт? Только с ним я узнала, что такое настоящий брат! Он был ко мне добрее и великодушнее, чем ты!
     Она выбежала, хлопнув дверью. Форт выругался.
     - Девчонка совсем отбилась от рук! Пора задать ей хорошую трепку!
     - Даже не помышляй, - ровно произнесла Верити.
     - Ну вот, старшему брату уже нельзя и слова сказать. - Он тяжело вздохнул. - Я совсем потерял почву под ногами. Маллорены вьют из Честити веревки, она верит каждому их слову, а я ничего не могу поделать. Ах, Верити! Слава Богу, что ты теперь в законном браке, но один скандал ничем не лучше другого. Честити снова прославится, Вернем подаст на вас с Натаниелем в суд, отец разнесет этот дом по камешку. Все вы будете притчей во языцех...
     - Кроме тебя, праведника, - вдруг съязвила Верити.
     - Никакой я не праведник, - сказал несколько удивленный Форт, - но рядом с вами выгляжу вполне прилично.
     - Поверь, Родгар ничего не предпримет против нас. Мы с Натаниелем тоже склонны доверять ему.
     - Вы все обезумели!

Глава 20

     - Вы все обезумели! - повторил Форт позже в тот же вечер.
     Оглядев собравшихся в Гобеленовой гостиной, он понял, что никто из Маллоренов с ним не согласен.
     - Что же тут безумного, Торнхилл? - осведомился Родгар. - Нет ничего лучше, чем дать выход долго сдерживаемому гневу. Син хочет расправиться с вами за пренебрежение к судьбе леди Честити, вы хотите расправиться с ним за чрезмерно горячее участие в ее судьбе. Дуэль представляется мне самым разумным выходом.
     - Но я не хочу никакой расправы, кто бы ни вышел победителем! - запротестовала Честити.
     - Это потому, что вы женщина, - отмахнулся маркиз, - и не разбираетесь в таких вопросах.
     Тон его буквально источал иронию, и это не сулило ничего доброго.
     - В самом деле, милорд, я в этом не разбираюсь. Тогда позвольте спросить, зачем было поднимать этот вопрос в присутствии столь невежественной особы?
     - Дорогая моя, ведь это из-за вас состоится дуэль, должны же вы быть в курсе. Ах, дуэль! Волнующее событие, не правда ли?
     - Ничуть! - с жаром воскликнула девушка, отлично сознавая, что кривит душой.
     - Лорд Торнхилл, скажите, хорошо ли вы владеете шпагой, и если да, то насколько хорошо?
     - Превосходно! - отрезал Форт. - Учтите, я не намерен убивать вашего брата. Такой поступок вряд ли расположит ко мне обеих сестер.
     - Зато порадует отца, - заметил маркиз. - Однако не об этом речь. Раз уж вы оба превосходно владеете шпагой, можете сразиться всерьез.
     - Что, без наконечников? - встревожился Натаниель. - В таком случае я решительно против!
     - А мне это по душе! - заявил Син обрадованно. - Торнхиллу пора получить несколько симпатичных царапин.
     - Это нечестно! - возмутилась Честити. - Форту придется фехтовать правой рукой, которую он совсем недавно отшиб о чей-то нос и ребра!
     - Надо было разбить этот нос и ребра гораздо раньше, тогда и дуэль была бы ни к чему. - Син с вызовом посмотрел на Форта. - Вы пренебрегали своими обязанностями по отношению к Честити, Торнхилл. Что, не правда?
     - Зато вы не пренебрегали своими, - огрызнулся тот. - Что, не правда?
     Оба не сговариваясь бросились к двери.
     - Если кто-то из них пострадает, я возложу вину за это целиком на вас! - заявила Честити Родгару.
     - Я весь трепещу! - усмехнулся тот. - Я хотел предложить простой кулачный бой, но тогда они уж точно насажали бы друг другу синяков и ссадин. Дорогая моя, обоим нужно выпустить пар, чтобы завтра, когда начнется самое интересное, иметь ясную голову и держать себя в узде.
     - Самое интересное? Что вы имеете в виду?
     Но маркиз уже покинул Гобеленовую гостиную.

***

     Дуэль состоялась в необъятном холле Родгар-Эбби. Син и Форт, в бриджах и рубахах, пробовали рапиры на гибкость. Хрупкое на вид оружие имело свою зловещую прелесть, а без наконечников было еще и смертельно опасным.
     Пока лакеи расставляли вдоль стены кресла для зрителей, Честити еще раз обратилась к Родгару в попытке положить конец дуэли.
     - Прошу вас, милорд, остановите их! Всегда возможен просчет...
     - Значит, ваш брат просто хвастал, когда заявил, что превосходно владеет шпагой?
     - Нет, но...
     - Син тоже превосходный фехтовальщик, на мой взгляд, наилучший из теперешних. Чтобы в таких руках острие попало туда, куда не нацелено, нужен не просто просчет, а промысел Божий. Но ведь воля Божья сопровождает нас всегда и повсюду, если бояться ее, можно так и просидеть в четырех стенах, дрожа от каждого шороха.
     Девушка подавила вздох и отошла к Элф.
     - Вся ваша семейка друг друга стоит!
     - Разве это не славно? - отпарировала та, блестя глазами в предвкушении редкого зрелища.
     - И ты совершенно не переживаешь?
     - Чего ради? - удивилась Элф. - Син исключительно хорош со шпагой, он ни разу не потерпел поражения, даже от Родгара. Правда, тот уверяет, что суставы у него уже не те и что в юности он без труда одержал бы победу, но, по-моему, он просто поддразнивает.
     Эта тирада заставила Честити заново присмотреться к Сину. Он только и делал, что преподносил сюрпризы. Тогда, в Мейденхеде, когда он попросту играл со своим противником, она решила, что все дело не в мастерстве одного, а в слабости другого. И вот выясняется, что Син - лучший из лучших. Возможно ли это?
     Она убедилась в этом, стоило поединку начаться. Фехтование казалось Честити наполовину наукой, наполовину искусством, и она могла оценить легкость движений, ловкость выпадов, силу запястий. Однако на этот раз она стала свидетельницей чего-то совершенно иного, высшей школы фехтовального мастерства.
     Форт был по-своему очень хорош, но он заметно полагался на крепость своего телосложения и рост, благодаря которым удивительно крепко держался на ногах. Увы, в данном случае эти преимущества принесли ему мало пользы.
     Шпага Сина казалась сотканной из невесомой, текучей ртути. Она летела вперед словно по собственной воле, она вела какой-то сложный танец, и как бы ни был ловок и силен выпад противника, без малейшего усилия отражала его.
     Поначалу беспечное лицо Форта скоро приобрело хмурое, сосредоточенное выражение, он начал двигаться резче, менее уверенно, а кончик его шпаги все чаще делал рывки к правой стороне груди Сина. Каждый такой рывок заставлял Честити беззвучно ахать, но Син снова и снова без труда отражал их.
     - Ну, Маллорен! - Форт вдруг отступил и широко улыбнулся. - Превосходно, чтоб мне пропасть! Ты просто мастер фехтования!
     - Ты тоже... довольно опытен, Торнхилл, - сказал Син, опуская шпагу.
     - Брось! - засмеялся Форт. - Ты же мог в любой момент обезоружить меня или поцарапать.
     - Быть может, и так.
     - Я хочу в этом убедиться! - заявил Форт и снова встал в стойку.
     Син заколебался.
     - Докажи - и я дам согласие на брак Честити! Син кивнул. Сталь снова зазвенела о сталь.
     - Помни, ты сам этого хотел, - сказал Син чуть погодя.
     Он с обманчивой легкостью коснулся кончиком шпаги подбородка Форта, оставив короткую царапину, сразу покрывшуюся бусинками крови. Тот с проклятием схватился за лицо. Син подождал, пока он вернется в стойку, и небрежно, в три движения (Честити заметила, что Форт честно пытался парировать каждое из них), отбросил шпагу противника за пределы досягаемости.
     - Непостижимо! Где ты этому научился, Маллорен?
     - Здесь, Торнхилл, прямо здесь, по большей части у Родгара. Из него был куда более суровый учитель, чем наемные. Когда я был мальчишкой, все время ходил в царапинах: так он учил меня быть начеку.
     - У меня не было ни малейшего желания лишиться брата только потому, что какой-нибудь пьянчужка ловчее размахивает шпагой, - объяснил маркиз нелюбезно и взялся за пуговицы камзола. - Давай-ка, Син, вспомним старые добрые времена. Смотри не получи очередной царапины!
     - Это еще вопрос, кто получит!
     Родгар засмеялся - коротко, но искренне. Он подобрал шпагу Форта и встал в стойку. Лезвия скрестились. На этот раз Честити заметила неоспоримое сходство в тактике ведения боя, а также то, что Син вынужден сражаться в полную силу. Впрочем, и Родгару приходилось нелегко. Кончик как одной, так и другой шпаги то и дело бывал на волосок от цели, а когда Син не без труда отразил удар, направленный ему прямо в лицо, Честити невольно зажала рукой рот, подавляя возглас. Однако несколько мгновений спустя точно такой же выпад был отбит Сином уже без малейшего труда.
     - Слава Богу, ты быстро вспоминаешь... - начал маркиз и вынужден был отскочить, когда шпага противника рассекла ему рубашку. Он с улыбкой поднял свою в салюте. - А я, увы, быстро забываю причем свои собственные уроки - никогда не тратить время на злорадство.
     Братья сердечно обнялись. Бренд и Брайт подошли обсудить поединок, и вскоре даже Натаниель оказался вовлеченным в мужской кружок.
     Сколь ни странен был способ привлечь упрямого лорда Торнхилла на свою сторону, он сработал: Форт заметно потеплел по отношению к Маллоренам, да и вообще как-то оттаял. В тот же вечер он дал письменное согласие на брак Честити и Сина.
     - Я ничего не имею против, - сказал он позже, улучив подходящий момент, - просто не вполне доверяю Родгару. Не то чтобы я сомневался в его честности или благородстве, но эти качества идут на поводу у внутренних побуждений. Он действует в лучших интересах своей семьи, но что, если наши интересы не во всем совпадают? Прошу, Честити, не доверяйся ему слепо! Помни, ты урожденная Уэр, какое бы имя позже ни взяла.

***

     День, на который был назначен маскарад, выдался холодным, но солнечным - наилучшая погода для выезда. К тому же наступило полнолуние, и можно было надеяться, что гости без проблем доберутся домой.
     Родгар был уверен, что граф Уолгрейв непременно почтит бал своим присутствием, оставалось лишь гадать, откуда эта уверенность. Зная отца, Честити не исключала того, что в последнюю минуту тот передумает, опасаясь ловушки, и, по правде сказать, очень на это надеялась. Она бы предпочла никогда больше его не видеть. Отчего Родгар не отправил посыльного с уведомлением, что держит в руках интересующий его документ? Ей вполне хватало того, что бал станет первым ее выходом в свет со времени скандала, и совершенно ни к чему было добавлять к этому еще порцию нервотрепки. Правда, можно было укрыться под маской, и все-таки Честити трепетала при мысли о том, что окажется среди тех, кто однажды осудил ее и готов был снова забросать камнями при первой же возможности.
     Знала она и то, что бал будет не просто балом, а поворотным моментом в ее судьбе. Что бы ни планировал Родгар, эти несколько месяцев ее жизни подходили к концу, а с ними должна была закончиться и мирная жизнь последних дней. Возможностей виделось две: быть восстановленной во всех своих прежних правах, каким бы невероятным это ни казалось, или быть окончательно растоптанной, уже без надежды на лучшее.
     Ожидание было бы не столь напряженным, будь рядом Син, но Честити намеренно избегала его. Он как будто всерьез вознамерился ждать брачной ночи, и хотя она была тронута этим рыцарским поступком, близкое присутствие Сина, его облик, прикосновение его одежды - все было источником танталовых мук. Она и жаждала близости, и грустно радовалась тому, что эта нить не становится крепче с каждым днем. Перед смертью все равно не надышишься, и если им предстоит разлука, тем проще будет разорвать узы.
     Никогда еще разумный подход не был так ненавистен Честити. Она участвовала в подготовке к балу со всем пылом человека, который ищет забвения.
     Наконец был сделан завершающий штрих: из Лондона прибыла партия китайских