тая пальцы:
     - Мы не можем держать его связанным до бесконечности!
     - Разумеется, нет. Он побудет в таком виде, пока мы поужинаем и соберемся в дорогу.
     - Но ле... Чарлз! - воскликнула встревоженная нянька. - Ты не можешь уехать... это не разрешено!
     Старушка, хрупкая и согбенная, с короной белых, как снег, волос и в толстых очках, была причиной теперешнего плачевного положения Сина. Когда он отказался лечь на кровать и вытянуть конечности к стоякам, она сама подошла с веревкой. Из опасения переломать ее птичьи косточки он позволил себя привязать.
     И вот она обмолвилась и почти назвала атаманшу "леди такая-то". Значит, все-таки леди. Разбойницы с голубой кровью, одна из которых переодета мужчиной, другая - камеристкой.
     - Меня не волнует, разрешено это или нет! - отрезала "леди Чарлз". - До сих пор у меня были причины оставаться здесь, теперь нужно оказаться отсюда подальше. Когда-нибудь я вернусь... что еще мне остается?
     - Ты можешь жить со мной и Натаниелем, - сказала Верити.
     - Возможно, - медленно произнесла ее сестра, и черты ее слегка смягчились. - Вот только, дорогая моя, Натаниелю хватит забот с тобой и Уильямом. - Сверху донесся звук, похожий на плач. - Кстати, об Уильяме! Вот ведь ненасытный бесенок!
     Верити поспешила вверх по узкой лестнице, а Сину потребовалось несколько минут, чтобы переварить новый факт: сестра "леди Чарлз" еще и молодая мать. Это объясняло роскошные, несколько даже избыточные округлости ее фигуры. Любопытство окончательно пересилило дискомфорт и раздражение; Син нашел, что эту историю можно поведать друзьям-офицерам. На зимних квартирах нет ничего лучше, чем пикантные рассказы у камелька!
     Старушка тем временем удалилась на кухню - второе и последнее помещение первого этажа. Судя по всему, сестры жили этажом выше, а он находился в комнате няньки, которая одновременно служила гостиной и, если учесть груду узлов, сундучков и ящичков, кладовой.
     Так почему же они все-таки здесь, в этой халупе, и почему "леди Чарлз" не имеет права ее покинуть?
     Атаманша принялась рыться в сундуке, намеренно игнорируя Сина.
     - А меня тоже накормят? - спросил он.
     - Со временем.
     - Как вы намерены со мной поступить?
     Она выпрямилась, приблизилась к кровати, поставила ногу на раму и оперлась локтем о колено - поза триумфатора. Чувствовалось, что ей нравилась его беспомощность.
     - Возможно, мы оставим вас здесь, связанным...
     - Почему? - осведомился он, заглянув в сердитые серые глаза.
     - А почему бы и нет?
     - Потому что я не сделал вам ничего плохого. Более того, я дал своим людям указание не поднимать шума.
     - Интересно, почему?
     Внезапно Сину пришло в голову, что она не столько злится, сколько встревожена. Возможно, она даже боялась его, и как раз потому он был связан. Это было ново: женщинам не свойственно опасаться мужчин с хрупким телосложением. Во всяком случае, ему еще не приходилось с этим сталкиваться.
     - Думаю, вы по натуре не жестоки, - начал он, тщательно подбирая слова, - и не собираетесь причинять мне вреда. Это правильно, потому что у меня нет оснований желать вам зла. Наоборот, я готов вам помочь.
     Разбойница убрала ногу и далее сделала шаг назад.
     - С чего бы это?!
     - Полагаю, ваши действия так или иначе оправданны, а я... авантюры мне по душе.
     - Вы душевнобольной? - едко спросила она. - Тогда вам место в Бедламе.
     - Не думаю. Там, должно быть, слишком однообразно.
     - В однообразии есть своя прелесть, вы уж мне поверьте.
     - Значит, я ее еще не обнаружил.
     - Считайте, что вам повезло.
     Очевидно, она была в затруднительной ситуации, быть может, даже в беде. Поначалу Син не мог избавиться от ощущения, что все это светская прихоть, причуда скучающей барышни, однако в этом случае "леди Чарлз" едва ли держалась бы так угрюмо.
     - Вы в опасности?
     Она промолчала.
     - Тем больше оснований довериться мне и принять помощь.
     - Я не доверяю... - начала "леди Чарлз" резко, запнулась и закончила тише, - людям.
     Нетрудно было предположить, что она собиралась сказать "мужчинам".
     - Мне доверять можно.
     Она невесело рассмеялась. Син подождал, пока их взгляды встретятся.
     - В карете остался заряженный двуствольный пистолет. Сперва я не воспользовался им, потому что ваша сестра целилась в моих людей, но потом - просто потому, что не пожелал. Поверьте, я превосходный стрелок и мог бы с одинаковой легкостью убить, ранить или искалечить вас.
     С минуту разбойница молча смотрела на него, потом повернулась и вышла - судя по стуку входной двери, отправилась убедиться в правоте; его слов. Чуть позже бочком вошла старая нянька с "носатой" кружкой, из которых в больницах поят тяжелобольных.
     - Это подкрепит ваши силы, милорд, - сказала она и поднесла носик кружки ко рту Сина.
     Там оказался чай, неожиданно крепкий и сладкий (напиток не из его любимых, но и, правда, весьма подкрепляющий). Закончив, старушка отерла губы Сина белоснежной льняной салфеткой.
     - Не волнуйтесь, - она потрепала по его привязанной руке, - никто вас не обидит. Ч... Чарлз в последнее время немного нервничает. - Она с тревогой задумалась. - Ах, как все это ужасно!..
     Син вторично ощутил, что речь идет о вещах нетривиальных.
     - Как вас зовут?
     - Зовите меня просто "няня", как все и каждый. Вам ведь не очень больно там, где веревки? Я не слишком крепко вас связала?
     - Нет-нет! - заверил он поспешно, хотя в руках давно уже покалывало.
     Не хватало только, чтобы старушку из сострадания освободила его как раз к приходу "леди Чарлз"! Той, конечно, покажется, что он нарочно удалил ее из дому. Лучше скоротать время, выведывая все, что можно.
     - А как мне обращаться к мисс Верити?
     - О, просто Верити, - ответила старушка (она была не настолько глупа, чтобы попасться в первую же ловушку). - А теперь, милорд, прошу извинить, мне нужно готовить ужин.

***

     Честити Уэр спешила через сумеречный сад к карете. Перед уходом она забежала на кухню за дуэльными пистолетами и мушкетом - их следовало вернуть, как и лошадей. Но главное, нужно было удостовериться в том, что пленник не солгал.
     Мрачные предчувствия переполняли девушку. Какого черта ее дернуло похитить Сина Маллорена?! Карета - дело другое, прихватить ее с собой был прямой резон, хотя идея эта возникла лишь в самый последний момент. Частный экипаж - наилучшее средство передвижения для молодой матери и ребенка, не то что переполненный дилижанс. Резон был и в том, чтобы усадить Маллорена на козлы: устраиваясь там сама, она поневоле отвлеклась бы и... кто знает? Верити может прицелиться в человека, но никогда не нажмет на курок, что бы ни случилось.
     Все это так, угрюмо думала Честити, но почему было не высадить Маллорена где-нибудь по дороге, в уединенном уголке, и не пересесть, на козлы самой? Ей не привыкать править упряжкой, хотя до сих пор и не приходилось иметь дело с четверкой лошадей. Почему, ну почему она так не поступила? Для полного счастья им не хватает только надменного аристократа! Именно это его качество подвигло ее на опрометчивый поступок.
     Он стоял перед ней в синем с серебром сюртуке, с белой пеной кружев под подбородком и на запястьях, с дорогой табакеркой в руке и с таким видом, словно явился на светский прием. На пистолеты едва обратил внимание. Как захотелось сбить с него спесь, посадить пятна на его безукоризненный костюм, но не могла же она пристрелить его, когда он отказался лечь на землю! К своим людям он обратился так милостиво, так заботливо, что выставил ее бездушным негодяем. Кстати, если его указания выполнены, погони не будет - по крайней мере какое-то время.
     Без сомнения, он что-то задумал, но что? В любом случае сейчас он не опасен. И до чего же это ему не по душе! Открывая дверцу кареты, Честити мрачно усмехнулась.
     Внутри царила кромешная тьма, искать пришлось на ощупь, но оружие оказалось именно там, где и было сказано. Честити извлекла пистолет и при бледном свете молодой луны убедилась, что он в самом деле заряжен. Даже если Маллорен прихвастнул, что мог с одинаковой легкостью убить, ранить или искалечить ее (разве она не была вооружена?), все же у него был солидный шанс, которым он не воспользовался. При мысли о том, как безрассудно она его предоставила, Честити бросило в холод. Она устало прикрыла глаза, думая: что, если и в остальном она замахнулась на то, что совсем не по плечу?
     Сестру и племянника нужно доставить в безопасное место. Верити явилась только вчера, но ее неприятности начались много раньше, два месяца назад, когда ее престарелый муж сэр Уильям Вернем умер, едва дождавшись рождения сына. После его смерти разразился спор о том, кто возьмет на себя опеку над новорожденным - Генри Вернем, дядя со стороны отца, или граф Уолгрейв, дедушка с материнской стороны. Дело было передано в суд, Генри выиграл и явился править поместьем. Между этим жестоким, бесчестным человеком и титулом стояла теперь только крохотная новая жизнь, и Верити перепугалась за судьбу ребенка. В самом деле, Генри начал с того, что запретил ей встречаться с родными и друзьями. В отчаянии Верити тайком увезла сына и вот теперь жила в постоянном страхе перед погоней. Просить помощи у отца она не захотела: лорд Уолгрейв защитил бы ее своим способом - снова выдав замуж. Натерпевшись с первым мужем, она дала слово, что вторично вступит в брак только со своей первой любовью, майором Натаниелем Фрейзером. Честити обещала ей в этом помочь, но, во-первых, ни у одной из них не было денег, а во-вторых, поиски беглянки шли полным ходом.
     Что за жестокий каприз судьбы, думала Честити, что их с Генри пути снова пересекаются! Это не только мучитель сестры, но и человек, сломавший ее собственную жизнь. Именно он вынудил ее жить таким манером - со стриженой головой, в мужской одежде. Во время их последней встречи она мечтала распороть ему живот, но могла лишь стиснуть зубы и отвечать на любые слова молчанием. На прощание Генри сказал то, что почти заставило ее вцепиться ему в горло.
     - Вы жестоко раскаетесь, что отвергли меня, леди Честити, но не вздумайте потом умолять о снисхождении - я с огромным удовольствием отвергну вас.
     Ярость ее была так велика, что, будь под рукой пистолет, она застрелила бы подлеца без малейших угрызений совести. История Верити не то чтобы остудила гнев, но направила его в определенное русло. Одной сломанной жизни вполне достаточно, Вернему не удастся погубить обеих сестер сразу.
     На то, чтобы тщательно все обдумать, не было времени, как и на разработку четкого плана, но самый первый, самый нужный шаг заключался в том, чтобы раздобыть денег. Их можно было только отобрать, что они и сделали. Затея с кражей кареты в первый момент показалась на редкость удачной, но по здравом размышлении становилось ясно, что это ошибка - возможно, роковая.
     Всему виной Син Маллорен! Зачем его понесло по дороге, на которой они поджидали купца, чей кошелек так же толст, как и он сам?
     Глядя на изысканный позолоченный герб на дверце кареты, Честити бормотала проклятия в адрес ее владельца. Потом, с улыбкой злобного удовлетворения, черепком соскребла краску и позолоту с обеих дверец. Однако, когда с этим было покончено, удовлетворение быстро растаяло. Честити раздраженно отбросила черепок. Не то чтобы она трудилась напрасно - не позже чем утром начнутся поиски кареты с гербом Маллоренов, но как больно, что у нее совсем не осталось добрых чувств. Борясь со слезами, девушка прижалась лбом к прохладному дереву дверцы и послала проклятие всем, кто так ожесточил ее сердце: отцу, брату, Генри Вернему. Все это были мужчины, и заодно она прокляла весь мужской пол.
     Минуту спустя Честити опомнилась, взяла себя в руки. Чтобы противостоять мужчинам, требуются хладнокровие и бдительность. Поставив пистолет на предохранитель, она сунула его в карман, повертела в руках шпагу, но сочла за лучшее оставить ее на сиденье.
     Ведя в поводу верховых лошадей, девушка направилась к своему настоящему дому, Уолгрейв-Тауэрс. Особняк был погружен во тьму - семья отсутствовала. Отец и старший брат почти безвыездно жили в Лондоне (и сейчас, должно быть, помогали в поисках Верити), младший брат, Виктор, находился в частной школе. Честити поставила лошадей в стойла и проскользнула в дом через заднюю дверь.
     Здесь царили тишина и покой, нарушаемые лишь тиканьем часов в опустевших комнатах, но девушке казалось, что стены вибрируют от боли воспоминаний. Они, эти воспоминания, были все еще слишком свежи в памяти.
     Ребенком она была счастлива под этой крышей: отец часто бывал в отлучках, а робкая мать вела себя тише воды, ниже травы. Но именно сюда она вернулась несколько месяцев назад, чтобы узнать, что ей предстоит выйти замуж за Генри Вернема.
     Оружейная комната была так же темна, как и весь остальной дом. С помощью кремня и огнива Честити зажгла свечу, разрядила и вычистила дуэльные пистолеты и вернула их в коробку, на красный бархат. Старший брат был бы вне себя, узнай он, на что пригодились его уроки стрельбы и обращения с огнестрельным оружием. Вспомнив последний раз, когда она навлекла на себя гнев Форта, девушка ненадолго застыла без движения. Что за жестокие, злые слова он на нее обрушил...
     Упрямо сжав губы, Честити вернулась к своему занятию. Теперь настала очередь мушкета. Разряженный и вычищенный, он вернулся на свое место в застекленном шкафу. Девушка не особенно старалась. Прислуга, конечно, поймет, что она приходила и за чем именно, но сделает вид, будто ничего не случилось. Было бы приятно верить, что хоть слуги неплохо к ней относятся, но на деле они просто не желали быть вовлеченными в серьезный хозяйский конфликт.
     Сама атмосфера дома казалась давящей, поэтому Честити не задержалась ни на одну лишнюю минуту. Задув свечу, она пошла темными коридорами к двери восточного крыла, а оттуда - на вольный воздух. Она шагала энергично, почти по-мужски. Следовало поспешить, пока не в меру мягкосердечная сестра или нянька не попадутся на удочку красивой гадюки, которую ей вздумалось притащить с собой.

Глава 2

     Няня с самым невинным видом возилась на кухне.
     - Ужин скоро поспеет, дорогая, - сказала она Честити. - Отвяжем пленника или мне придется кормить его с ложки?
     Несмотря на мягкий тон, девушка расслышала в ее голосе неодобрение.
     - Няня, ему нельзя доверять, а у нас полно дел и без того, чтобы за ним присматривать. Что, если он ускользнет и наведет на наш след?
     - Об этом нужно было думать раньше, - заметила старушка, не отводя взгляда от содержимого кастрюли.
     - Мне нужен был кучер! - заявила девушка, вскидывая подбородок.
     - Ах вот как...
     Няня достала из буфета тарелки и занялась сервировкой стола, причем поставила четыре прибора, хотя двухмесячный ребенок Верити был еще мал для такого рода трапез.
     - Думаю, леди Честити, ему можно доверять, - произнесла она после долгой паузы.
     - Меня зовут Чарлз, - напомнила девушка со вздохом и отправилась обсудить положение дел с сестрой.
     Она прошла через большую комнату, не удостоив пленника взглядом, лишь бросив его пистолет на сундук, и взбежала по лестнице на второй этаж, где Верити пеленала малыша и ворковала над ним.
     - И ты еще способна на телячьи нежности? - воскликнула Честити резче, чем собиралась. - Вспомни, кто был его отец!
     - Что мне до его отца! - возразила Верити, завязывая последнюю ленточку на грудничковом платьице и передавая малыша сестре. - Ты только взгляни! У него нет ничего общего с Вернемами.
     Приняв ребенка на руки, Честити сразу утратила весь свой запал. Лицо ее смягчилось. С минуту она строила гримасы, которые младенец благосклонно принимал.
     - И все же это истинный Вернем.
     - Я не об этом... не о внешнем сходстве, - Верити выпрямилась с испачканным подгузником в руках. - Вот увидишь, из него вырастет совсем иной человек. Для этого я сделаю все, что смогу. Сэр Уильям умер, и это облегчит мне задачу.
     - Смотри не вздумай повторить это кому-нибудь другому, - предостерегла Честити, - иначе деверь раззвонит, что ты отравила мужа.
     - Он этого не сделает! - Сестра побледнела. - Уильяма хватил удар в постели с любовницей!
     - Рука руку моет, вор вора кроет, - настаивала Честити. - Мужчины все заодно, и, если Вернем подаст в суд, тебе конец. Судья скажет, что яд не обнаружили только потому, что ты опытная отравительница.
     - Не все мужчины - подлецы, - мягко возразила сестра. - Натаниель не таков.
     - Допустим. Но если бы в мире существовала справедливость, ты была бы замужем за ним, а не за сэром Уильямом.
     - Ах, Честити...
     - Отец прекрасно знал, что вы любите друг друга, и все-таки выдал тебя замуж за другого. За эсквайра, старого, жирного и богатого.
     Верити закусила губу, задумчиво глядя, как она нянчит ребенка.
     - Долг дочери - выйти замуж по выбору отца.
     - Как удобно для отцов! Хотелось бы по крайней мере видеть в такой жертве некоторый смысл. Отец хотел выдать нас за братьев Вернемов. Что бы это ему принесло?
     - Непонятно, - признала сестра, бросая подгузник в ведро.
     - Зато ясно другое: ты свой долг исполнила и больше ничего не должна отцу. Теперь ты смело можешь выходить за Натаниеля.
     - Я так и собираюсь, но совесть моя все же неспокойна. Мне недостает твоей решительности.
     - Моя решительность окрепла при виде того, как ты мучаешься в браке. - Честити невольно содрогнулась. - Сэр Уильям был человек жестокий и распущенный, и его братец той же породы. Я почти уверена, что он задумал убийство. Такой ни перед чем не остановится.
     - Ты сумела воспротивиться браку с ним, дать отцу отпор! Ты такая сильная, Честити, а я... Все, на что я способна, - это спасаться бегством, Честити уложила ребенка и заботливо прикрыла одеяльцем, потом прошла к крохотному оконцу в скате крыши и невидящим взглядом уставилась в сад, где единственным различимым пятном был прямоугольник света, что падал из кухонного окна.
     - Ах, Верити, если бы я знала, как буду наказана за ослушание, я, быть может, сочла бы за лучшее подчиниться. Правда, потом становится легче... проще стоять на своем...
     Сестра приблизилась, и молодые женщины несколько минут молчали, ища утешения в родственном объятии.
     - Всего два года назад мы были юными и полными надежд, - тихо промолвила Верити. - Посмотри, что с нами стало... - Она заставила себя встряхнуться. - Пора ужинать, а ты, дорогая моя, могла бы переодеться в платье. Все-таки среди нас теперь мужчина.
     Она взялась за ведро с испачканными подгузниками. Честити отерла глаза.
     - Ни за что! Пусть думает, что я мужского пола. Среди трех женщин он будет чувствовать себя, как волк среди овец.
     - Но ведь это джентльмен, - запротестовала сестра.
     - По-твоему, это наилучшая рекомендация? Сэр Уильям считался джентльменом, его брат и наш отец тоже "джентльмены до кончиков ногтей". Не забывай, что наш пленник - из Маллоренов. Красивая семейка, но перегрызут горло любому, кто перейдет им дорогу. Так что поменьше смотри на его длинные ресницы.
     - Они просто чудо, верно? - Верити хихикнула. - Как можно опасаться мужчины с такими ресницами?
     - Все, кто так думал, позже жестоко раскаялись.
     - Честити, ради Бога! Ты, должно быть, плохо его разглядела. По-моему, для нашего пленника подстрелить фазана на охоте - уже кровопролитие.
     - Он опасен, очень опасен, я это чувствую всем существом. Прошу, зови меня Чарлзом и не вздумай упоминать своего полного имени. Отец и маркиз Родгар с незапамятных времен на ножах. Если его младший брат узнает, что мы носим фамилию Уэр, ад кромешный не заставит себя ждать.
     На этот раз Верити не стала спорить. Она проверила, крепко ли спит ребенок, задула свечу и направилась к лестнице, но на верхней ступеньке помедлила.
     - Можно мне называть тебя хотя бы Чес? Некоторые сокращают так и имя Чарлз. По крайней мере я не обмолвлюсь.
     - Называй.
     - А если отец снова заг