- Какие теперь положены процедуры, мистер Уайтмор? Я имею в виду управление поместьем, финансовые вопросы и прочее.
     Он поставил свою рюмку на стол и озабоченно нахмурился:
     - Вам не о чем беспокоиться, милая леди. Мы с вашим отцом - судебные исполнители и вправе немедленно санкционировать любые выплаты. Вам, разумеется, причитается солидная сумма.
     - Когда я должна выехать из поместья?
     Уайтмор тяжело вздохнул:
     - Все зависит от сэра Эдварда.
     Розамунда вдруг вспомнила, что Эдвард унаследовал не только землю, но и титул баронета, и не упустила случая съехидничать:
     - Вряд ли ему понравится его новый титул.
     В глазах мистера Уайтмора вспыхнули озорные огоньки, но уже в следующее мгновение он опять посерьезнел.
     - Сомневаюсь, что вы захотите здесь остаться, леди Овертон, после того как поместье отойдет к новым республиканцам.
     - Конечно, не захочу. Когда это случится? Адвокат задумчиво побарабанил пальцами по столу:
     - Ну, здесь нельзя ничего решать до тех пор, пока не будет доказано, что вы... э... не беременны.
     Розамунда посмотрела ему прямо в глаза. Неужели Уайтмор знает?
     - Конечно, подобный исход маловероятен, - поспешно добавил он, - но полагается сначала рассмотреть эту вероятность, прежде чем допускать к имуществу другого наследника.
     Значит, у нее будет время подумать.
     - И какой же срок на это отводится?
     В этот момент в комнату с кислой миной вошел тот самый наследник.
     - Тетя, почему мне не сказали, что приехал мистер Уайтмор?
     - Я хотела сначала сама с ним проконсультироваться, Эдвард. Насчет моих прав на поместье, вдовьей части наследства и всего остального.
     - Я позабочусь о благополучии леди Овертон, - тотчас заявил коттерит.
     - В этом нет необходимости, сэр Эдвард...
     - Прошу вас, не называйте меня сэром! - воскликнул тот, выкинув вперед руку. - Мы не пользуемся подобными титулами.
     - Хорошо, мистер Овертон. Как вы, несомненно, знаете, леди Овертон получает по брачному договору хорошее денежное содержание. И если захочет, то может жить здесь до тех пор, пока не будет доказано ваше право на наследство.
     - Это займет немного времени.
     - Месяца два.
     - Два месяца?
     - Поскольку у покойного не осталось прямых наследников, сэр, допускается, что вдова беременна, - до тех пор, пока не станет очевидно обратное. Мы должны подождать как минимум два месяца, прежде чем вы получите неограниченный доступ к имуществу. Однако...
     - Ни о каком ребенке не может быть и речи... - Эдвард многозначительно посмотрел на Розамунду. - Или может?
     - Я не желаю обсуждать такие интимные вещи, Эдвард, но это не исключено.
     Мистер Уайтмор смущенно закашлялся:
     - Ну что ж, два месяца - не такой долгий срок, мистер Овертон, к тому же в это время вам будет разрешено пользоваться доходом от поместья. Однако пока все останется без изменений. Вам нельзя продавать или покупать имущество, а также вносить в него существенные изменения, заключать сделки или брать в долг. - Он встал, собираясь уйти.
     Итак, у нее два мрсяца. Розамунда поднялась.
     - До свидания, мистер Уайтмор. До свидания, Эдвард... - Она обернулась к племяннику, не поднимая глаз, чтобы тот не прочел ее мысли. - Вы, конечно, можете здесь переночевать, Эдвард, но если вы останетесь здесь дольше, я буду чувствовать себя неловко под одной крышей с молодым неженатым мужчиной.
     - Тогда, может быть, уедете вы, тетя? Ваши родители с удовольствием вас примут.
     - Сэр! - возмутился адвокат. - Леди Овертон имеет полное право оставаться в своем доме до тех пор, пока не решится вопрос с наследством, и вы должны уважать ее деликатные чувства.
     Было совершенно ясно, что именно думает Эдвард о ее деликатных чувствах, но спорить он не стал.
     - Все будет так, как вы пожелаете, тетя.
     Племянник Дигби в гневе вышел из комнаты, и Розамунда вздрогнула. Что теперь будет? А если он попытается отравить и ее? Сегодня вечером ей надо быть начеку.
     Однако Эдвард уже не представлял для нее серьезной угрозы, а вот бедный невинный младенец, который скоро у нее родится... Как же ей поступить? После ухода адвоката Розамунда пошла в спальню и села возле тела Дигби. Поразмыслив, она поняла, что не осмелится объявить своего ребенка рожденным от Дигби. Как только Эдварда арестуют, новым владельцем Венскоута станет доктор Нантвич.
     Розамунда тяжело вздохнула. Носить ребенка открыто и сообщить всем, что это - внебрачное дитя, - жуткий позор. Конечно, она-то все перенесет, но память Дигби пятнать не хотелось. Не хватало еще, чтобы люди узнали, что жена изменяла ему в последние месяцы его жизни.
     Значит, ради Дигби ей надо скрыть беременность и родить ребенка подальше от Венскоута. А что потом? В голову тут же пришел Бренд, но безо всякой надежды. Даже если он женится на ней, они все равно не смогут растить их дитя, не бросая тень на покойного Дигби. Единственный выход из положения - отдать младенца на воспитание другим людям.
     Ему хуже не будет. Пострадает только она. О Господи, как же ей будет тяжело!
     А Бренд? Ведь он знает о ребенке и тоже имеет право голоса. Что, если он будет спорить с ней так же пылко, как спорил в последнюю ночь во вдовьем доме? Какое ему дело до репутации покойного помещика Уэнслидейла?
     От отчаяния и безысходности Розамунда закрыла лицо руками. Она хотела только помочь Дигби, а в результате вся ее жизнь пошла кувырком.
     Внезапно дверь отворилась и вошел Эдвард.
     - Мы собираемся устроить ночные дежурства у постели вашего покойного мужа, тетя. Вы примете участие?
     Розамунде претило, что Эдвард распоряжается как дома, но в данном случае она не имела ничего против.
     - Конечно. Полагаю, миссис Монктон и Поттс тоже изъявят желание. Они служили у Дигби дольше всего. В какое время вы хотите дежурить?
     Эдвард слегка поклонился:
     - Предоставляю вам право выбирать первой, тетя.
     Он был чересчур любезен, но, увы, это отнюдь не считалось преступлением.
     Розамунда позвала слуг, и после непродолжительных споров было решено, что первой будет дежурить она, потом - Эдвард, за ним - Поттс, а миссис Монктон - под утро.
     Из-за прислуги она старалась сохранять спокойствие и заботиться о мельчайших деталях. Однако мысли ее по-прежнему крутились по разрушительным спиралям страха и надежды, каждый раз натыкаясь на тот факт, что Дигби нет и не будет, что он уже никогда ей не улыбнется. Она опять одинока и напуганна, как в шестнадцать лет.
     "Ах, Бренд, как жаль, что тебя нет рядом!" Конечно, так думать грешно, но она ничего не могла с собой поделать.
     Услышав бубенчики кареты матери, Розамунда выбежала ей навстречу и кинулась в теплые, ласковые объятия. В присутствии матери она ничего не боялась.

***

     Ко времени, когда Розамунда села дежурить у тела покойного мужа, она смирилась со своим положением и в душе успокоилась. Мать и Диана остались на ночь. Они предлагали ей свою компанию, но она хотела в последний раз побыть наедине с Дигби.
     Сначала девушка опустила простыню, но сморщенное серое лицо уже не походило на лицо Дигби, поэтому она опять накрыла его и села рядом, вспоминая, каким он был при жизни.
     Посидев в задумчивости, она наконец облекла свои мысли в слова:
     - Наверное, порой я бывала просто невыносимой. Я пришла к тебе в шестнадцать лет, злая, изрезанная шрамами, и ты подарил мне Венскоут, чтобы я играла с ним. Надеюсь, тебе в самом деле нравился сад. И лошади. И овцы. Впрочем, едва ли ты мечтал о том, чтобы твою спокойную размеренную жизнь перевернула вверх тормашками неугомонная девчонка. Сколько раз ты оставался со мной дома и говорил, что любишь покой и уединение, тогда как на самом деле тебе хотелось отправиться на бега в Ричмонд или на овечью ярмарку в Хосе! А я, как беспечный эгоистичный ребенок, верила тебе на слово.
     Розамунда коснулась простыни в том месте, где лежала его рука.
     - Спасибо тебе. Надеюсь, ты все-таки был счастлив со мной. - Она глубоко вздохнула. - Думаю, теперь ты знаешь все. Пожалуйста, не обижайся. Я слишком долго не замечала опасности, иначе я бы ее предотвратила. Просто я не знала, что бывает такая любовь. О Господи, это нехорошие слова! Я люблю тебя. Правда. - Она смахнула слезы. - Ты сумеешь прочесть это в моем сердце.
     Прислушавшись к себе, Розамунда наконец успокоилась. Она любила Дигби. Все, что она делала, кроме, пожалуй, той грешной ночи, она делала из любви к нему. Ее любовь к Бренду ничего не меняла.
     - Как жаль, что тебя нет со мной и ты не поможешь мне распутать этот клубок! - сказала она. - Ты хотел бы, чтобы Венскоут остался моему ребенку? Вряд ли получится. Мысль о том, чтобы влить в твой род чужую кровь, беспокоила нас обоих. - Не отнимая руки с его ладони, она положила другую руку на живот. - Но этот ребенок тебе наверняка понравится, Дигби. Будь ему ангелом-хранителем. Ему нужна твоя любовь.
     На нее снизошло такое блаженное умиротворение, что она невольно зарыдала. С Дигби она всегда чувствовала себя обласканной и защищенной. Теперь ей стало ясно: он сделал бы то же самое ради другого несчастного ребенка.
     Грустно улыбаясь, она опустила голову на матрас и предалась воспоминаниям о восьми годах их необычной любви...

***

     Когда пробило час ночи, в спальню на цыпочках вошел Эдвард. Розамунда устало поднялась, радуясь возможности отдохнуть в постели, но с грустью сознавая, что это было ее последнее прощание с мужем. Эдвард подошел ближе. Наверное, не страшно, если она оставит его наедине с физической оболочкой дядюшки.
     Розамунда задумчиво кивнула. Эдвард же внезапно схватил ее за руку и зажал ей рот ладонью.
     Розамунда и не предполагала в нем такой силы. Она извивалась и пинала его ногами, но не могла вырваться. Он перехватил девушку, сомкнув сгиб руки у нее на шее. Она царапалась и пыталась кричать, но он сильнее сдавил ее горло.
     - Только пикни, и я тебя удушу, - прошептал он. В шею ей уперлось что-то холодное. - Да, это пистолет, тетя. Из дядиного арсенала. Ведь это он настоял на том, чтобы я научился стрелять. Очень любезно с его стороны, не правда ли?
     Эдвард медленно разжал руки, и она жадно глотнула воздух.
     - Вы не убьете меня. Вы же не хотите, чтобы все об этом узнали.
     - Возможно, мне удастся инсценировать самоубийство. Но я не хочу вас убивать. Мне надо только избавиться от дьявольского семени в вашей утробе. - Он поднес к ее глазам маленький стеклянный пузырек. - Выпейте это.
     Крепко стиснув губы и зубы, она помотала головой.
     - Не бойтесь, это не очень противно. Вам надо очиститься от грехов. - Он говорил так, как будто верил, что может ее убедить! - Или я убью вас, а заодно и вашего ребенка. Ну же! Без ребенка ваша жизнь станет проще. Вы найдете себе молодого, красивого мужа. Может быть, даже того самого, кто заронил в вас грешное семя.
     Розамунда опять помотала головой, не размыкая губ. Она не кричала, боясь, что он попытается влить жидкость ей в горло.
     Эдвард резко ткнул дулом пистолета ей в затылок. Она вскрикнула, но тут же стиснула губы, не дав ему воспользоваться моментом.
     - Открой рот! - прорычал он, толкая холодный пузырек ей в губы. - Выпей лекарство, глупая шлюха! Избавься от скверны!
     Он пнул ее сзади по ноге, и она упала на колени, невольно вскрикнув от удара пистолетным дулом. В рот ей пролилось немного жидкости.
     Она сплюнула и попыталась вывернуться из рук Эдварда.
     Он схватил ее за волосы той же рукой, в которой держал пистолет, рывком запрокинул голову и стал просовывать в губы горлышко пузырька...

***

     Диана неожиданно проснулась. В доме царила тишина, но что-то было не так. Они с Розой должны были спать в одной постели, но подруга до сих пор не пришла. Значит, еще нет и часа ночи? Пошарив на столике, она нашла свои часы и подставила их к свету - стояла полная луна. Десять минут второго.
     В этот момент послышался какой-то стук, словно кто-то в темноте обо что-то споткнулся. Кажется, внизу.
     Встревожившись, Диана сползла с кровати, достала из сумочки пистолет и прокралась к двери, боясь не столько реальной опасности, сколько нелепой ситуации. Открыв дверь, она выглянула в коридор. В северных долинах не водятся воры-домушники. Наверное, это слуга ходит на первом этаже, Да, так и есть - из вестибюля донеслись шаги. Диана расслабилась, но потом вновь насторожилась, услышав шум в комнате сэра Дигби.
     А где Роза?
     Вдруг после внезапной тишины кто-то взбежал по лестнице, по стенам заплясали огоньки - видимо, в чьей-то руке дрожала свеча. На верхней площадке появился мужчина и метнулся в хозяйскую спальню.
     Бренд Маллорен!
     Диана подняла пистолет, держа его двумя руками.
     - Стоять!
     Незваный гость быстро прошел в дверь, как будто и не слышал окрика. Диана нажала на курок и отлетела назад, оглушенная выстрелом и ослепленная пламенем, вылетевшим из дула.
     В то же мгновение послышался крик. Мученический, с рыданием.
     Диана застыла на месте, онемев от ужаса.
     Прибежали слуги, открыли двери. Графиня уронила пистолет и, пошатываясь, вошла в комнату. Роза, распростершись, лежала на полу. О Боже, может, пуля попала в Розу? Над ней склонился какой-то мужчина. Еще кто-то корчился и вопил на полу, истекая кровью.
     Не Бренд Маллорен.
     Эдвард Овертон.
     Диана опять взглянула на Розу и увидела, что Бренд подхватил на руки ее безвольное тело.
     Графиня бросилась на колени рядом с ними.
     - Она мертва?
     - В обмороке. - Бренд прижал ее к груди. - Роза, любимая! Все хорошо. Очнись...
     В комнату стремглав ворвался Поттс.
     - О Боже! - Он подошел к Овертону, который слабо о чем-то молил: о помощи, о смерти, о милосердии?..
     В дверях тотчас появилась миссис Монктон и визгливо, на высокой ноте заголосила.
     Мать Розамунды тут же хлестнула экономку по щеке, взяла под руку свою очнувшуюся дочь и увела ее из комнаты.
     Диана же так и осталась стоять на коленях. В ушах ее еще звучал пистолетный выстрел, смешанный с рыданиями. На пороге толпились слуги, кое-как одетые спросонья, а в кресле раскинулась ослабевшая экономка. Голоса сливались в головокружительный гул.
     Нет, никакого обморока!
     Диана с трудом поднялась на ватные ноги.
     - А теперь, - проговорила она, гордясь своим спокойствием, - может быть, кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?
     К несчастью, в следующий момент в голове ее вновь раздался нарастающий гул, и она погрузилась во тьму.

Глава 24

     Бренд огляделся по сторонам, с трудом постигая происходящее. На полу лежали двое - графиня Аррадейл и Эдвард Овертон. Минутой раньше кто-то крикнул: "Стоять!" - и прогремел пистолетный выстрел. Кричавший застрелил Овертона, хоть метил в Бренда. Коттерит повопил и затих.
     Розу увели из комнаты. Это хорошо.
     Все случилось так внезапно! Казалось, время остановилось. Ведь он только что подъехал верхом к дому Розы, увидел в окне, как она борется с коттеритом, и вот уже он здесь, в гуще странных событий.
     Но главное - Роза в безопасности. Остальное не имеет значения.
     Он присел на корточки перед лежащим в луже крови мужчиной.
     Слуга задумчиво покачал головой:
     - Он еще жив, сэр, но скоро отойдет. Пуля попала ему в бок. Это вы стреляли?
     - Лучше не спрашивай.
     Едва Поттс сообщил, что Эдвард Овертон вернулся в Венскоут, как Бренд помчался в поместье, подгоняемый страшной угрозой.
     Он поднял пистолет, выпавший из руки Овертона. Из этого оружия не стреляли. Рядом валялся разлитый пузырек.
     - Яд? - охнул Поттс. - Опять?
     - Что значит опять?
     Поттс кивнул на кровать, и только тут Бренд увидел накрытое простыней тело.
     - Сэр Дигби?
     - Да, милорд. Но меня просили не говорить... - Он перешел на шепот:
     - Я рад, милорд, что вы застрелили мистера Эдварда. И рад, что он страдал, хоть это, наверное, не по-христиански.
     Бренд не стал спорить, несмотря на то что сам не имел понятия о том, кто же все-таки стрелял. Роза стрелять не могла. А кто здесь был еще?
     Бренд встал, подошел к постели покойного и взглянул на останки мужчины, который был ему симпатичен. Мужчины, который стоял между ним и его возлюбленной. В нем заговорила совесть. Надо было предупредить Дигби об опасности! Но мог ли он предположить, что Овертон зайдет так далеко? Или он, Бренд, думал только о себе?
     Вряд ли. Однако чтобы услужить своей даме, он должен по возможности все уладить. Прежде всего избавиться от перепуганных слуг. Экономка, хоть и сидела с остекленевшими глазами, кажется, уже вполне оправилась.
     - Почему бы вам не приготовить чай, миссис Монктон? - предложил он. - Для всех.
     Женщина кивнула и потихоньку вышла из комнаты, поманив за собой остальных слуг.
     Так. Что теперь? Ему хотелось пойти к Розе, но здесь лежала проклятая графиня. Вот глупая женщина! В самый ответственный момент, вместо того чтобы помочь, упала в обморок! Он поднял ее с пола, одернув для приличия пышную ночную рубашку из шелка и кружев, и тут ощутил на пальцах девушки запах пороха, а на белом шелке заметил черную пыль.
     Так! Вот, значит, кто застрелил Овертона! Черт возьми, к этой женщине нужно приставить надзирателя! Бренд вынес ее в коридор и пошел на звук голосов. Как он и ожидал, Роза сидела в постели, а мать ее утешала.
     - Диана! - охнула Роза и быстро освободила ей место на кровати.
     Мать Розы достала нюхательную соль и энергично помахала под носом графини. Наконец та что-то пролепетала и очнулась.
     - Терпеть этого не могу! - пожаловалась она, отталкивая вонючий пузырек, потом опять опустилась на подушку и прикрыла глаза рукой.
     - Перестань, Диана, - решительно сказала пожилая женщина. - Подумаешь, упала в обморок! И нечего стесняться.
     - Я никогда еще не падала в обморок, - пробормотала леди Аррадейл. - Никогда.
     - И наверняка никогда еще не убивали человека, - заметил Бренд. - Если бы вы получше целились, могли меня застрелить!
     Графиня, сверкнув глазами, тотчас села в постели.
     - Вы ворвались в чужой дом! Надо было предполагать, что в вас будут стрелять!
     - Я ворвался, потому что увидел жуткую картину!
     Черт возьми, он, наверное, тоже в шоке, раз ругается с женщиной!
     Бренд посмотрел на свою бледную возлюбленную:
     - Как вы? - Ему так хотелось ее утешить!
     - Более-менее, - отозвалась Розамунда, пытаясь улыбнуться. Чувствовалось, что она сама не знает, как вести себя в такой ситуации.
     Он возобновил разговор:
     - Я искренне соболезную вам по поводу смерти сэра Дигби.
     - Спасибо. - Розамунда попыталась взять себя в руки. - Вы знакомы с моей мамой, миссис Эллингтон? Мама, это лорд Бренд Маллорен.
     - Мы виделись в Аррадейле; - отозвалась полная, мудрая на вид женщина в ночной рубашке, шали и чепце.
     Бренд учтиво поклонился. С каждой минутой ему все меньше верилось, что это происходит с ним наяву.
     - Ваш покорный слуга, мэм.
     - Вы, должно быть, проделали долгий путь, лорд Бренд?
     - Я приехал из Терека.
     Проклятие, сейчас начнется разговор про погоду! А ведь все присутствующие наверняка знают истинное положение дел.
     Он сел на кровать у ног своей дамы и взял ее холодную руку:
     - Теперь тебе ничего не грозит, любимая.
     - Знаю. Все хорошо. - Но тут она тяжело вздохнула, глядя только на него. - Он хотел... он хотел... Ох, Бренд!
     Розамунда вздрогнула и уткнулась ему в плечо. Наконец-то он смог ее обнять!
     На мгновение они забыли обо всем. Как долго они противились и как сильно жаждали такой вот близости!
     - Он хотел избавиться от ребенка, Бренд. Он пытался чем-то меня напоить.
     - Молчи.
     - Я не раскрывала рта и не могла даже крикнуть...
     Бренд обнял ее крепче:
     - Успокойся, любимая. Все позади. Я здесь. Я о тебе позабочусь.
     Если бы было возможно! Ему так хотелось лечь с ней, утешить, защитить, но здесь, в доме ее мужа, да еще в присутствии покойника...
     Приде