Честити вернулась в ту часть пьесы, где у нее была мужская роль. От Хлои остались лишь воспоминания и тень ревности к этой распутнице, присвоившей Сина на целую ночь. Получалось, что она ревнует к себе самой, - редкостная нелепость. Размышляя над этим, Честити чуть не прозевала, как Син направляется к парадной лестнице.
     - Стойте! Спустимся по черной!
     - Как грабители? - хмыкнул он. - Ну нет! Мы здесь на законных основаниях.
     - А что ваш брат?
     - Брат? - Син выпятил челюсть. - Я не собираюсь из-за брата прятаться по углам.
     - Ну и отлично! - вспылила девушка. - Идите своей дорогой... хоть в пекло!
     Поколебавшись, он все-таки повернул назад, а внизу выбрал коридор, ведущий в служебное крыло. В этот час весь дом казался вымершим, в пустой кухне не было огня.
     - Когда Хедер что-нибудь празднует, похмельем мучается вся округа, - заметил Син с кривой усмешкой. - Смерть его деда останется в местных преданиях.
     В кладовой нашлись половина мясного пирога, каравай хлеба, сыр и яблоки. Син щедро зачерпнул в две кружки из бочонка с элем.
     - Почему не позавтракать на постоялом дворе? - спросила Честити, отхлебнув.
     - Возвращаться опасно: Родгар наверняка оставил там своих людей.
     - Да, но наши лошади...
     - Позаимствуем пару у Хедера потихоньку.
     - Вы как будто не собирались из-за брата прятаться по углам, - съязвила девушка.
     - Я и не прячусь, я избегаю конфликтов, - буркнул Син.
     Снаружи моросило. Мир казался однородно серым и невыразимо унылым. Найти в тумане конюшню оказалось непросто. Но скоро Син и Честити стояли в дверях, глядя на два ряда стойл. К их неприятному удивлению, здесь обнаружились признаки жизни - хромой старик.
     - Лошадку, милорд? - спросил он у Сина с недоверием человека, повидавшего всякое. - Что-то рановато вы изволили сегодня пробудиться.
     - Дела, - отмахнулся Син. - Вот что, любезный, я - лорд Маллорен и срочно нужен при дворе. Хозяин дома любезно позволил мне взять лошадей для себя и грума.
     Вид у него был внушительный, тон - авторитетный. Дежурный конюх не посмел перечить и отправился - а вернее сказать, потащился - седлать. Син покачал головой и пошел помочь, оставив саквояж Честити.
     - Мой брат маркиз Родгар уже выехал? - небрежно осведомился он, когда они уже были в седлах.
     - Никого, кроме вас, милорд, тут не было.
     - Какая досада, уехать не простившись! Так и передай ему, любезный, что я страшно досадовал. - Син бросил конюху монету и подстегнул лошадь.
     - Не разумнее ли было купить его молчание? - спросила Честити немного погодя.
     - Какой смысл? Родгар все равно заплатит больше, чтобы развязать ему язык.
     - И потому вы намеренно наводите на след?
     - Пока он раскачается, мы будем в Мейденхеде, - возразил Син с улыбкой. - Когда все будет сделано, он может схватить нас, если пожелает.
     Он вырвался вперед, оставив Честити бормотать бранные эпитеты. Отношение Сина к брату граничило с одержимостью, а одержимость чревата бедами. Очень хотелось лишить его самодовольства, рассказав, что Родгар поднялся еще раньше, чем он сам. Но это означало бы раскрыть свою тайну.
     Энергичный галоп продолжался, пока впереди не открылся перекресток с указателем.
     - Проклятие! - вскричал Син. - Я сбился с дороги! Всему виной поездка в карете Хедера, где я...
     - ...где вы упоенно подпевали низкопробным песенкам!
     - Мой юный друг, вы можете вырасти в законченного зануду. Учитесь хоть немного наслаждаться жизнью.
     - Не волнуйтесь, я это делаю. При случае.
     - Да неужто? Хотелось бы верить.
     Честити улыбнулась, Син тоже - каждый про себя.
     - Надо держать курс на север, - сказал он, оглядевшись. - Рано или поздно выедем на Лондонскую дорогу.
     Небо прояснялось по мере того, как солнце пробивалось сквозь облака. Изморось прекратилась, туман начал рассеиваться. Беглецы ехали еще час. На привале они поделили пирог, причем Син зевал во весь рот, а Честити приходилось изо всех сил бороться с ответной зевотой. Этой ночью они спали часа два, не больше.
     - Страдаете от недосыпа, милорд? - спросила девушка сладким голосом.
     - А у вас, юный Чарлз, какой-то окостенелый вид. Сказываются долгие часы в седле?
     Девушка залилась краской и снова уткнулась, на сей раз в пирог. Седло тут было ни при чем - она, если можно так выразиться, страдала от злоупотребления страстью. Между ног саднило, и верховая езда мало помогала делу.
     - Ничего, справитесь, - приободрил ее Син со звучным шлепком по спине. - Осталось миль шесть.
     И верно, вскоре впереди показалась темная лента дороги. Из указателя следовало, что Мейденхед находится двумя милями восточнее. Галоп продолжался, но теперь приходилось лавировать среди экипажей, телег, гуртов скота и пешеходов. В какой-то момент что-то заставило Честити оглянуться.
     - Боже милостивый!
     - Что случилось?
     - Я вижу отцовскую карету!
     - Куда она направляется?
     - Туда же, куда и мы, - в Мейденхед!
     - Тогда перейдем на шаг, пусть проедет. И не дрожите так, это заметно. Мы ведь знали, что ваш отец поблизости, ничего нового в этом нет. Генри Вернем тоже должен быть где-то рядом, если уже понял, что никакой миссис Инчклифф на самом деле не было. В любом случае ищут вас, но не меня.
     Честити все же не забыла, как собиралась поступить.
     - Лорд Син! Сейчас важнее всего передать майору Фрейзеру весточку от Верити. Если отец меня заметит, обещайте тотчас продолжить путь, словно мы не вместе.
     - И бросить вас на произвол судьбы? Вы упоминали, что ваш отец страшен в гневе.
     Именно так, подумала девушка. Внутри у нее все сжалось, стоило только представить отцовскую ярость. Каким-то чудом она сумела перейти на небрежный тон:
     - Я преувеличил, чтобы не оставаться с Верити. Отец, конечно, меня выбранит, но это можно пережить.
     - Насколько я понял, Верити тоже боится его гнева, - возразил Син. - Не потому ли она бежала от него, а не к нему?
     - Они расходятся во взглядах на ее дальнейшую судьбу, только и всего.
     - Выходит, благоволи ваш отец к ее майору, Верити не колеблясь вернулась бы под его крыло?
     - Разумеется! - заверила Честити.
     - Странно...
     - Отец суров, как и каждый пуританин. Он полагает, что имеет право направлять и воспитывать своих дочерей, независимо от их возраста и положения.
     - И сыновей, - сказал Син с нажимом.
     - Да, и сыновей тоже. Я еще молод, милорд, поэтому отец вправе ждать от меня беспрекословного повиновения.
     - И наказывать за ослушание?
     - Да, и наказывать.
     - Розгами или ремнем?
     - Как ему будет угодно. От порки не умирают.
     Син кивнул, и они двинулись дальше. Честити впала в тягостное раздумье о том, как поступит отец, если поймает ее. Еще никогда она не совершала ничего до такой степени предосудительного. Интрижка с Вернемом была вымышленной, то есть отец знал, что она ни в чем не повинна. В его глазах она была непокорной, но добродетельной дочерью. Без сомнения, он порол ее тогда, чтобы так оно и оставалось. По сути, это была больше видимость порки, чем настоящее жестокое избиение. Не будь отец уверен, что сломил ее, кто знает, до чего могло бы дойти. Возможно, ей вскоре предстояло это выяснить.
     Не то чтобы Честити боялась, что отец в ярости искалечит ее или оставит шрамы, - даже самый бешеный гнев не заставлял его настолько потерять голову. В критический момент он обуздывал себя. Иное дело - Форт. В гневе тот не знал удержу и мог просто свернуть ей шею, хотя, конечно, горько каялся бы всю оставшуюся жизнь. Честь семьи была для него делом первостепенной важности.
     И все же девушка предпочла бы выдержать вспышку ярости брата, даже если бы это стоило ей жизни. Отец... ноги подкашивались при мысли о его искаженном, потемневшем лице...
     - Мы почти у цели, - сказал Син. - Держите голову как можно ниже и будьте бдительнее.
     - А вам не кажется, что это трудновато?
     - Я не обещал, что это будет проще простого.
     - Нет, вы обещали!
     Син только засмеялся.
     Они достигли предместий Мейденхеда, как раз когда на колокольне било одиннадцать. Здесь проходила одна из самых оживленных дорог - до курорта Бат, поэтому гостиничное дело процветало. Граф мог остановиться на любом из многочисленных постоялых дворов города.
     Кареты, экипажи, дилижансы наводняли главные улицы, люди так и сновали, в магазинах и лавках шла бойкая торговля.
     - Спешимся, - предложил Син Честити. - Так проще будет затеряться в толпе. Думаю, первым делом нужно вас где-то укрыть, а уж потом я отправлюсь на поиски майора Фрейзера. В Мейденхеде нет казарм, значит, офицерский состав расквартирован. Я могу навести справки в штабе соединения.
     Как ни хотелось Честити остаться с ним, это было бы слишком рискованно. Она не хотела быть обузой.
     - Хорошо бы выяснить, где остановился отец.
     Заметив вывеску "Золотое руно", Син подозвал конюха, что топтался у ворот наготове.
     - Эй, приятель! Не здесь ли остановился граф Уолгрейв Непогрешимый?
     - Нет, сэр, не здесь, а в "Медвежьей берлоге".
     - Отлично, - сказал Син Честити, расплатившись за сведения, - теперь мы знаем, куда не стоит соваться. Думаю, соглядатаи здесь повсюду, но нас не ожидают.
     Они выбрали гостиницу "Голова сарацина". Прежде чем войти в ворота, Честити надвинула шляпу как можно ниже. Предоставив лошадей заботам конюшенной прислуги, Син снял номер с гостиной и спальней, а потом вызвал хозяина на разговор. Тема была все та же: необычайно большое число военных в округе и печальная история леди Вернем, чьи портреты были расклеены на каждом шагу. Беглецы поднялись в свою комнату, обогащенные сведениями.
     Вот что удалось выяснить. В поисках сбежавшей дочери граф Уолгрейв курсирует взад-вперед по дороге на Бат; расквартированная в городе пехотная часть под командованием майора Фрейзера готовится к переброске на континент; штаб части находится ниже по реке, в "Мальтийском кресте"; по единодушному мнению, помешанная леди давно мертва; вознаграждение предложено также за тела - ее и ребенка.
     - Сидите и не высовывайтесь! - приказал Син, устроив Честити на новом месте.
     - Ладно. А вы... - она не удержалась от мольбы, - вы возвращайтесь поскорее!
     - Постараюсь. Займитесь пока разработкой дальнейшего плана на случай, если Фрейзер наотрез откажется ехать. В конце концов, на ставку поставлена его карьера.
     - Разумеется, он поедет! - возмутилась Честити. - Как вы можете говорить такое? Вы предпочли бы карьеру истинной любви?
     - Я не влюблен! - столь же резко возразил Син и добавил мягче. - Если бы был, то не предпочел бы карьеру, но у меня есть и другие источники дохода, не говоря уже о влиятельной родне, всегда готовой за меня заступиться. А что Фрейзер?
     - У него маленькое поместье, но семья... его семья, конечно, не чета вашей.
     - Посмотрим, что он скажет. - Син медлил, словно не слишком хотел уходить. - Смотрите не наделайте глупостей, юный Чарлз! Если засвербит в пятках, терпите. Дверь советую запереть - мы никого не ждем.
     - Хорошо-хорошо! - в нетерпении воскликнула Честити. - Я не совсем бестолков! Чем скорее вы уйдете, тем скорее все будет позади.
     Син вышел. Она повернула ключ в замке и отчего-то вспомнила прошедшую ночь. Правда, на этот раз у нее не было ни причины, ни желания покидать свое убежище, под любой личиной. Усевшись перед окном, девушка погрузилась в размышления о будущем, лишь вполглаза наблюдая за жизнью улицы.
     Если разыскать подкупленного отцом доктора, можно будет перекупить его или припугнуть и вынудить к признанию. Нериссе Трелин и другим участницам оргии можно пригрозить изобличением. Не может быть, чтобы это не сработало!
     Впрочем, Честити была достаточно рассудительна, чтобы понять, сколь зыбки ее шансы на победу. При отсутствии доказательств ее слова легко будет опровергнуть. Кому поверят, ей или целой группе светских леди с безупречной репутацией? Более того, ей пришлось бы объяснить, откуда эти обвинения, а значит, признать, что и сама она побывала на той же оргии. Единственное, на что можно сделать ставку, это письмо.
     Достав листок, девушка еще раз прочла написанное. Содержание было скандальным - теперь, после ночи любви, она лучше понимала смысл цветистых строк.
     "Мой Геркулес, мой Ахилл, я беспрерывно думаю о тебе в холодной супружеской постели! Я воображаю твой могучий жезл в моем шелковом чехле, и с губ моих срываются стоны, а глупец Т. верит, что это благодаря ему. На прошлой неделе в театре я держала между ног твой платок, и вышитая монограмма совершенно пропиталась любовным соком. Признайся, твой жезл растет и разбухает при мысли об этом? Я намерена поступать так всегда!
     А что делаешь ради меня ты? В конверте ты найдешь розовую ленту от панталон - твоих любимых, прозрачных. Когда мы снова увидимся, я хочу, чтобы твой жезл был обвязан этой лентой. Как это мучительно - ждать!
     Я приду, мой зверь, мой жеребец, что бы ни стояло на пути. Я пойду на все ради встречи с тобой!"
     Читая все это в первый раз, Честити испытывала лишь отвращение и глубокий шок от того, что светская леди способна так опуститься для откровенного выражения порочной страсти. Теперь она, пожалуй, завидовала. Судя по всему, письмо написала Нерисса Трелин, и если почерк был ее, ославить ее было бы нетрудно. Но как навлечь на другую женщину то, через что пришлось пройти самой? Если разобраться, в ту ночь Нерисса сказала правду, а она хочет угрозами принудить ее ко лжи.
     Девушка уронила голову на руки. Чем лелеять планы мести, лучше поразмыслить, где укрыться от отцовского гнева. Бывшая гувернантка живет в Вестморленде, она замужем за тамошним викарием. Вот где надо прятаться!
     Подняв голову, Честити бросила невольный взгляд через улицу и оцепенела. Стоявший там человек смотрел прямо на нее. Ошибки быть не могло - стоило ей заметить, как он скрылся. Кто мог узнать ее здесь, так далеко от дома? И все же в этой вертлявой манере было что-то смутно знакомое.
     Что за черт дернул выставить себя у окна на всеобщее обозрение! Теперь придется убираться. Обещание обещанием, но нельзя и дальше торчать здесь, как кролик в норе в ожидании терьера.
     Девушка заметалась по комнате, выудила из саквояжа деньги, бросилась к зеркалу и наконец выбежала в коридор. Ни там, ни внизу, в холле, не было ничего подозрительного. Даже если среди присутствующих была ищейка, на Честити не обратили внимания. Она юркнула в служебный коридор.
     На кухне за столом обедал хозяин. Появление Честити его ничуть не порадовало.
     - Сэр, наши постояльцы обычно пользуются звонком. Для того он и существует!
     По дороге девушка лихорадочно сочиняла правдоподобную историю, которая могла и разжалобить, и как-то объяснить, как она оказалась в обществе офицера. Она адресовала хозяину простодушную улыбку.
     - Добрый господин, я попал в беду и нуждаюсь в вашем участии и снисхождении! С детства я бредил армией, но мой отец, стряпчий, и слышать об этом не хотел, поэтому мне пришлось бежать из дому. Я вижу Божий промысел в том, что мне повстречался капитан Маллорен. Он обещал записать меня в свой полк, но теперь, когда все повернулось к лучшему, отец приехал в Мейденхед по делам, и мы столкнулись на улице! Что мне делать, добрый господин? Если отец устроит капитану сцену, я не переживу такого позора, и тогда мне не бывать в полку! Позвольте где-нибудь укрыться и переждать!
     - Хм! - Хозяин с минуту изучал монету, потом сунул в карман. - До чего мы дожили! Бывало, для отца было честью отправить сына на военную службу. Куда катится этот мир? Конечно, я помогу тебе, парень. Иди поболтайся на конюшне, а когда вернется капитан, я ему все передам.
     Честити расплылась до ушей, как и следует благодарному подростку, и отправилась на конюшню. На заднем дворе стояла чья-то готовая к выезду карета, и только. У стойл было пусто. Туда она и направилась, но стоило переступить порог, как сзади навалились, одна рука зажала рот, а другая зашарила в паху. Впрочем, она тотчас отдернулась, точно обожженная. Самым разумным было разыграть возмущение, что Честити и сделала.
     - Что вам взбрело на ум, негодяи?!
     Двое (к счастью, незнакомые) сконфуженно переглянулись.
     - Ты уж прости, паренек, - сказал один, - и ничего такого не думай. Мы ищем переодетую девицу.
     - Что-о? - протянула Честити, подбоченившись и принимая оскорбленный вид. - Уж не хотите ли вы сказать, что я похож на переодетую девицу?
     - Да ничуть, но мы-то смотрели со спины... Да не ори ты так, Бога ради! Еще спугнешь ее!
     - Было бы кого! Я тут никаких переодетых девиц не видел.
     Девушка взяла ведро, зачерпнула из кадки и начала лить воду в поилку ближайшего пустого стойла. При этом ее трясло с головы до ног, а сердце замирало от ужаса при мысли, что еще вчера одно лишь прикосновение к паху могло стоить свободы. Хотелось бежать куда глаза глядят, однако она заставила себя вернуться к кадке за водой и даже наградить тех двоих неприязненным взглядом. На конюшне все было в порядке, заняться особенно нечем, а праздное шатание могло показаться подозрительным. Честити решила выйти на улицу.
     Наступило обеденное время, народу вокруг поубавилось. Теперь она была больше на виду. Куда пойти? В церковь! Девушка направилась туда, где виднелся шпиль, пытаясь не спешить и время от времени останавливаясь, чтобы оглядеть витрину, а заодно проверить, нет ли погони.
     Рука сграбастала ее за шиворот, когда она тупо таращилась на фарфоровый сервиз.
     - Чтоб тебе сгореть в аду, Честити! Когда отец мне сказал, я не мог поверить!
     Стекло отразило разъяренное лицо Форта...

Глава 13

     Ворог сдавил шею, но, к счастью, Форт не терпел публичных сцен, а потому скоро выпустил Честити. Впрочем, он не дал ей и шанса броситься наутек, крепко ухватив за руку.
     - Идем!
     Вырываться и звать на помощь было бесполезно: Форт мог сказать, что случайно наткнулся на своего беглого лакея или грума. Джентльмен в этом случае имел все права. Как ни пугала девушку перспектива предстать перед отцом, она позволила брату тащить ее по главной улице Мейденхеда.
     Невольно озираясь в поисках Сина, она не сразу вспомнила, что нужно, наоборот, держаться от него подальше и всеми силами избегать упоминания о его участии в их авантюре. Если не он, кто позаботится о Верити?
     Вот если бы привлечь на свою сторону Форта! Честити украдкой бросила взгляд на профиль брата. Нет, это неподходящий момент - он слишком рассержен. И немудрено. Форт поступал всю жизнь в строгом соответствии со светскими правилами и условностями. Каково ему обнаружить, что сестра шатается по Англии не просто в мужском платье, но в одежде простолюдина! Разве ему объяснишь, что всему виной отец? Граф Уолгрейв просто не может допустить ошибку, недаром его прозвали Непогрешимым.
     Девушке вспомнились прошедшая ночь и небрежная доброта брата. Если Форт в принципе способен на понимание, возможно, он поймет и ее... нет, только не в этом случае!
     - Куда ты меня тащишь? - робко спросила Честити, когда они повернули в какой-то переулок.
     - Отец снял здесь дом.
     При слове "отец" она едва не вырвалась. Форт с проклятием перехватил ее покрепче.
     - Отпусти меня! Ну, пожалуйста!
     - Куда? К очередному любовнику? Я вижу, роль потаскушки пришлась тебе по душе, иначе зачем рядиться в мужское? Ведь это для того, чтобы можно было без помех обделывать свои гнусные делишки!
     Честити и не подумала протестовать. Ее то и дело обвиняли, и всегда ложно, но на этот раз Форт попал в точку. Рвалась вот именно к любовнику и, если уж на то пошло, как раз этой ночью вела себя как потаскушка.
     - Я вернусь к няне.
     - Разумеется, ты вернешься туда! Отец лично за этим присмотрит... если только он не придумал более сурового наказания.
     - Форт, к чему все это? Раз моя репутация все равно погублена, зачем держать меня взаперти? Почему просто не забыть обо мне, словно меня и не было?
     - Почему?