лся:
     - Все-таки теплее, чем в море.
     Воспоминания. Воспоминания.
     Если бы она была более умной женщиной - если бы она вообще была женщиной, - то сообразила бы, что может заполучить гораздо более ценное сокровище, чем золото.
     Но сейчас у нее хотя бы была одна ночь.
     Он поставил свечу на бортик, отчего на стенах заплясали странные тени, а по углам затаилась недобрая тьма. Потом он уселся в ванну и протянул руки к ней, но она подошла к полке и взяла тонкие фарфоровые чашки.
     - Если ты намерена попотчевать меня каким-нибудь зельем старого графа, то уволь, я к нему не притронусь.
     Она усмехнулась:
     - У вас никаких сомнений в собственной мужской силе, сэр?
     Он бросил взгляд вниз:
     - Никаких - когда я с тобой. Только не с тобой, Сьюзен.
     Она чувствовала, что покраснела, и повернулась к нему спиной.
     - Это всего лишь ароматизатор.
     - И ароматизатора не желаю.
     Она все-таки бросила в воду горсточку коричневого порошка и спустилась в ванну по мраморным ступеням, по которым начал распространяться аромат сандалового дерева.
     - Если сюда вылить всю воду из цистерны, то вода может перелиться через край? - спросил он, приближаясь к ней.
     - Не думаю. А почему ты спрашиваешь?
     - Скоро у меня может отвлечься внимание, - сказал он, обнимая ее и укладывая ее голову на бортик ванны.
     Она подчинилась, но занервничала. Ведь она дала ему понять, что обладает опытом, тогда как сама, именно тогда, когда надо было бы продемонстрировать свои таланты, не знает, что делать дальше. Нет, он не должен догадаться об этом.
     Он провел губами по ее шее и челюсти.
     - В чем дело? Хочешь что-нибудь особенное?
     Интересно, что он имеет в виду?
     - Нет, - сказала она и тут же исправилась: - Да. Поцелуй меня не торопясь, Кон.
     Он положил одну руку ей под голову, чтобы было удобнее целовать. Ее рука скользнула на его плечо, прикоснулась к его волосам... Пряный аромат сандалового дерева плыл в воздухе.
     - Так? - спросил он улыбаясь.
     - Именно так, - улыбнулась она в ответ.
     Он поцеловал ее, она ответила. Наверное, она руководствовалась инстинктом, который, однако, просыпается только с желанным партнером.
     Вода уже наполнила ванну и достигла уровня груди.
     Он улыбнулся, глядя на нее.
     Сьюзен посмотрела вниз и увидела, что вода плещется возле ее сосков.
     Она рассмеялась, угадав, о чем он думает.
     - Можешь потрогать их, если хочешь.
     - Еще как хочу! - сказал он. Подсунув обе руки под груди, он приподнял их и прикоснулся большими пальцами к соскам. - Помню, как я думал, что, если Мэл Клист узнает, что я прикасался к грудям его дочери, мне конец. И еще думал, что за это и умереть не жаль.
     Его прикосновение и его слова вызвали страстное желание. Сквозь прозрачную воду она увидела его эрекцию. Нетвердой рукой она осмелилась осторожно прикоснуться к нему под водой. Он снова прикоснулся губами к ее грудям, и, поскольку вода прибывала, ей пришлось немного приподняться, опираясь на его плечи.
     Он с головой ушел в увлекательную игру: покусывал соски, лизал, поддразнивал. Она вдруг охнула и отпрянула назад.
     - Ты укусил меня!
     Он рассмеялся, схватил ее за талию и, приподняв над водой, посадил на бортик и широко раздвинул ноги. Улыбнувшись, он принялся целовать ее там.
     - Кон! - вскрикнула она, пытаясь вырваться. Но он, ухватившись за ее бедра, с удивлением взглянул на нее.
     Она понимала, что так, очевидно, делали опытные любовники. Она перестала вырываться, но не знала, ни что делать, ни что сказать.
     - Тебе это не нравится? - спросил он.
     - Конечно, нравится. Просто ты застал меня врасплох. К тому же ты меня укусил, и я испугалась, что ты можешь и там укусить!
     - Зубами не прикоснусь, это я обещаю.
     Опираясь руками о бортик, он мощным рывком выскочил из ванны, принес стопку полотенец и расстелил их.
     Она смотрела на него, впитывая красоту его обнаженного тела и стараясь сделать вид, будто понимает, что он делает. Она ему только что солгала. Но правду она не скажет. Она просто не вынесет, если все это сейчас прекратится.
     Он подхватил ее на руки, усадил на полотенца, потом снова нырнул в воду. Сидеть на полотенцах было, конечно, несравненно удобнее, чем на холодном, твердом полу.
     - А теперь ляг на спину.
     Она подчинилась, но ноги из воды не вынула. Он подтащил ее к себе и положил ноги на свои плечи.
     Протестовать было поздно, она это понимала. И лежала на спине, глядя на непристойное изображение на потолке и чувствуя, что он самозабвенно любуется ее прелестями с самого близкого расстояния.
     Его пальцы осторожно раздвинули чувственные складки кожи. Она не отрывала взгляда от дракона, готового вторгнуться в плоть застывшей в крике девицы.
     Нежные прикосновения пальцев сменились прикосновением губ. Ей показалось, что там слишком чувствительное место и прикасаться к нему не следует, но тело немедленно отреагировало на прикосновение - настойчиво, требовательно, нетерпеливо. Ощутив там его язык, она судорожно глотнула воздух. Она выгнулась ему навстречу, но нижняя часть ее тела полностью оставалась в его власти.
     Во власти ее нетерпеливого дракона с горячими, как огонь, губами...
     Его ласки стали настойчивее, она застонала и сразу же достигла высшего пика наслаждения, забыв обо всем.
     Буквально в то же мгновение разгоряченный, великолепно мощный и напряженный, он одним движением вторгся в нее, догнав ее на взлете к этой кульминационной точке.
     Она вернулась оттуда, ощутив под собой твердые плитки пола, покрытые влажными полотенцами, - к запаху сандала и тишине. Звука льющейся воды больше не было слышно, вода перестала течь, наполнив ванну почти до края.
     - Мы не устроили наводнение? - сонным голосом спросил он. Его голова лежала между ее грудями, и она погладила ее.
     -Нет.
     - Жаль, - пробормотал он, - я не возражал бы против конца света.
     Она понимала, что он имеет в виду.
     Она провела рукой по сильным, твердым мускулам спины под гладкой влажной кожей, и ей стало грустно. Неужели это больше никогда не повторится? Как это ни горько, но все же это лучше, чем вообще никогда не узнать, что такое бывает.
     Единственная свеча давала мало света. В помещении и во всем доме было тихо.
     Он приподнялся и встал на ноги. Она протянула руки, чтобы он поднял ее вместе с собой, но, поднявшись, поморщилась, потому что ноги после непривычных упражнений не желали ее слушаться.
     Он усмехнулся и толкнул ее в воду. Она, вскрикнув, шлепнулась в ванну. Звук эхом отдался от выложенных плиткой стен комнаты. Что, если эхо пронеслось по коридорам и достигло внутреннего дворика, оповестив всех о том, чем они здесь занимаются?
     Пусть знают, ей все равно.
     Он прыгнул в воду следом за ней, отчего вода выплеснулась через бортик ванны.
     - Так ты дом снесешь, - рассмеявшись, упрекнула она.
     - Неплохая мысль, - заявил он, поднимая руками волны.
     Она бросилась к нему и схватила за мокрые, скользкие руки, чтобы остановить его. Он стал вырываться. Они какое-то время боролись то на поверхности воды, то под водой, а утомившись, остановились передохнуть у бортика.
     - Можно было бы пойти сейчас в темноте на берег, - сказал он, покусывая мочку ее уха. - Искупались бы.
     Ей тоже хотелось бы воссоздать прошлое, переделать его, оставив хорошее и здоровое, но ей пришлось сказать:
     - Ночь почти безлунная.
     - Тогда в другой раз, - лениво сказал он, но по тому, как напряглось его тело, она поняла, что он вспомнил о том, что другого раза не будет.
     И потому, что другого раза не будет, каждый момент нынешней ночи приобретал особую ценность и ей хотелось как можно больше узнать о нем.
     Она обняла его:
     - Расскажи мне об армии.
     - Едва ли это будет тебе интересно, - Но именно в армии ты провел большую часть лет, которые нас разделяют. Были же там и хорошие времена?
     Высвободившись из ее объятий, он положил голову на бортик и позволил своему телу всплыть. Она всплыла рядом, стараясь вести себя спокойно, несмотря на то что взгляд ее не мог оторваться от его великолепного тела и обмякших, но многообещающих гениталий.
     - Как ни странно, но ты права: бывали и хорошие времена, - сказал он. - Какие-то дикие случаи. Безумные проявления храбрости и щедрости. И чисто комедийные эпизоды вроде того, когда рота на марше попыталась умыкнуть поросят...
     Он начал рассказывать всякие истории, но опустил много важного, тогда как ей хотелось узнать, было ли ему страшно? Каково убивать людей? Сколько раз он был ранен? Очень ли это больно?
     Это были, возможно, глупые вопросы, которые можно было бы считать вторжением в личную жизнь, но без них ей никогда не удалось бы узнать о том периоде его жизни.
     Судя по отметинам на теле, серьезных ранений у него не было. Но шрамы были, а значит, он испытал боль. И еще она была уверена, что каждый человек, если он не идиот, иногда испытывает страх. А также знала, что солдат должен убивать.
     И это ее милый и нежный Кон.
     - Я проверяла списки убитых и раненых, - призналась она. - Понимая, что любая новость в конце концов и так дойдет до нас, я не могла все-таки не проверять их.
     В воде стало холодно, но ей не хотелось двигаться, она боялась что-нибудь изменить.
     - В газетах сообщалось множество подробностей. И я всякий раз думала: а вдруг то же самое произошло и с тобой? Дядя Натаниэл пытался запретить мне читать газеты, но я так или иначе умудрялась это делать. Они не могли меня понять, но ведь они ничего о нас не знали.
     - Кое-что они, наверное, знали.
     Она обвела пальцем кольца дракона на его груди.
     - Они знали, что мы встречались. Нас довольно часто видели вместе. Но чаще всего мы старались не попадаться на глаза. Никто и не подозревал, как много времени мы проводили вместе. И уж конечно, никто не знал обо всем остальном.
     - Ты так никому и не сказала?
     - А ты? - ответила она вопросом на вопрос.
     - Нет. Конечно, нет.
     - В таком случае почему ты думаешь, что я сказала? - Ей было обидно, и она добавила: - Уж не думаешь ли ты, что я хотела, чтобы меня заставили выйти за тебя замуж?
     - Значит, ты считала, что выйти за меня замуж тебя могут заставить лишь силой?
     Поняв, что сказала что-то не так, она постаралась исправить положение:
     - Нет! Я думала, что ты сам хочешь этого. И ты хотел! Я просто поощряла тебя.
     - Но если бы ты поняла, что наследник Фред, то поощряла бы Фреда, не так ли? В сущности, ты так и поступила. Из его писем я понял, что мисс Сьюзен Карслейк прилагает все усилия, чтобы заинтересовать его собственной персоной.
     Она едва сдержала слезы.
     - Я уже говорила тебе, что стремиться выйти замуж за будущего графа - весьма достойная цель. На этот алтарь я уже принесла тебя в жертву.
     - С ним у тебя тоже были страстные свидания на берегу? Сомневаюсь. Фред мог бы обратить на тебя внимание только в том случае, если бы у тебя были паруса и руль.
     - Не надо, Кон. Все это было так давно. - Она была в отчаянии от того, что между ними нарушилась гармония, поэтому добавила: - Он не был такой.
     Он понял это неправильно:
     - В этом всегда и заключалась проблема, не так ли?
     Отыскав пробку, он вытащил ее, и вода стала вытекать из ванны, унося с собой остатки ее волшебной ночи.
     Она повернулась, поднялась по ступеням и, подхватив с пола полотенце, направилась в спальню, на ходу вытирая тело.
     Он совершенно голый молча последовал за ней.
     - Мы все закончили? - спросила она, понимая, что и эти ее слова он поймет неправильно.
     - Да, полагаю, что закончили.
     Сьюзен отвернулась, чтобы натянуть рубашку, застегнуть корсет и надеть платье. Волосы ее еще были мокрыми, и она поежилась, когда по спине потекли струйки воды.
     Правда, дрожала она не только из-за этого.
     Она его хотела и получила то, что хотела, всеми правдами и неправдами. И в результате у нее ничего не осталось. Раньше у них была дружба, а сегодня они вместе отбросили ее прочь, как будто за ненадобностью. Да и то правда: какая польза от дружбы, если они больше никогда не увидятся?
     Как только он уедет отсюда, она тут же покинет Крэг-Уайверн, и больше они не встретятся.
     Она оглянулась. Он, все еще голый, по-прежнему смотрел на нее.
     В комнате пахло сандаловым деревом, страстью и Коном. Она подумала, что запомнит это на всю жизнь.
     Что можно сказать в такой момент?
     Она ничего не сказала, а просто повернулась и вышла из комнаты.

Глава 20

     Наконец Кон позволил себе рухнуть в кресло и схватился руками за голову.
     Сьюзен. Сьюзен.
     Воровка, проститутка, лгунья.
     Он вскочил, подошел к столу, налил себе бокал вина и осушил его буквально за один глоток. Он впервые понял тех несчастных дуралеев, которые связываются с непотребными женщинами, и почувствовал, что его конечности как будто накрепко связывают путы.
     ?Какое все это имеет значение? - говорил ему внутренний голос. - Когда она станет женой, у нее не будет необходимости красть?. С ним она будет всегда удовлетворена, так что у нее не будет потребности заглядываться на других мужчин.
     Но сможет ли он верить хоть одному ее слову?
     Она лгала так изощренно. Так убедительно. Она заставляла любовников преодолеть внутреннее сопротивление и поддаться своим желаниям.
     Но ведь это была его идея. Его безумная, всепоглощающая идея. Он это помнит. Он подкупил ее половиной золота...
     Может быть, он ошибается? И она честна?
     ?Леди Анна. Леди Анна. Леди Анна?. Он трижды вслух произнес ее имя, словно заклинание против сил тьмы.
     Слава Богу, что он отправил ей то письмо. Оно связывает его обязательством. Оно его защищает. Но даже несмотря на это, ему необходимо как можно скорее уехать отсюда.
     Завтра приезжает из Хонитона Суон, а Рейс в основном успел разобраться в делах графства. Даже после того как он отдаст Сьюзен половину клада, у него теперь хватит средств, чтобы некоторое время содержать Крэг-Уайверн.
     Завтра к вечеру он сможет со спокойной совестью уехать отсюда и направиться на восток.
     Чтобы сделать предложение леди Анне.
     Милой, доброй, нежной, хорошей...
     И Кон запустил бокалом в самодовольную физиономию святого Георгия.

***

     На душе у Сьюзен было так тяжело, что даже дышать стало трудно. Ей хотелось побыть одной, и она вышла в сад.
     Ах, если бы им удалось остаться друзьями!
     Где она допустила ошибку?
     Она все сделала неправильно.
     Ей следовало возмутиться, когда он предложил купить ее. Следовало внятно объяснить ему, почему ?Драконова шайка? имеет право на эти деньги. Он мог бы не согласиться с ней, по крайней мере он понял бы, что она не какая-то алчная воровка.
     Но тогда они не занялись бы любовью.
     Она обогнула фонтан, подумав о распростертой на камне кричащей невесте дракона. А что, если она кричала не от страха, а оттого, что пришла в ужас, почувствовав, что сама хочет, чтобы дракон овладел ею?
     Цепь, которой была прикована невеста, все еше валялась на дне бассейна. Может быть, на самом деле вовсе не цепь удерживала на месте невесту? А что, если она, дрожа от страха, но по доброй воле пришла, чтобы отдаться дракону?
     Она оперлась о каменный бортик бассейна, чувствуя, что дрожит, потому что платье и волосы все еще были влажными. Что еще ей следовало бы сделать по-другому?
     Надо было более искусно притвориться, что у нее есть опыт.
     Нет, нет, надо было сказать ему чистую правду.
     Но тогда они не занялись бы любовью.
     И уж конечно, ей не следовало показывать, что она сердится. Хотя почему бы и нет? Почему бы ей не возмутиться тем, что он считает ее нечестной? Значит, все эти годы он считал ее человеком, способным устроить какую-нибудь неприятность просто назло?
     Но если бы она придержала язычок, то они, возможно, сейчас бы снова занимались любовью.
     Оттолкнувшись от бортика, она выпрямилась и глубоко вздохнула. Жизнь продолжается. Несмотря на упущенные возможности и разбитые сердца, жизнь продолжается и надо жить.
     Она постаралась утешиться мыслью о том, что заработала половину золота. Она не знала, сколько составляет эта половина, но была уверена, что это даст возможность Дэвиду и ?Драконовой шайке? месяц-другой ?отлежаться на дне?.
     Мысль об этом давала удовлетворение, но щемящая боль в глубине души осталась.

***

     На следующее утро Сьюзен, как обычно, разбудила Эллен, которая принесла поднос с завтраком: чай, горячая булочка, сливочное масло и джем.
     Жизнь шла своим чередом. Все следовало заведенному порядку, если не считать того, что у Сьюзен напрочь отсутствовал аппетит. Она почти не сомкнула глаз ночью, однако заставила себя улыбнуться служанке и поблагодарить.
     - Вчера вечером произошло что-нибудь ужасное, мэм? - спросила служанка.
     - О чем ты? - Сьюзен замерла, подумав, что слуги что-то знают, что-то слышали...
     - Граф сказал, что дело неотложное, и вид у него был какой-то дикий!
     Сьюзен чуть не рассмеялась.
     - Нет, нет, не о чем беспокоиться. Это было пустяковое дело.
     - Рада это слышать, мэм, - сказала Эллен. - Он такой приятный человек, ведь правда? Всем нам будет здесь хорошо с таким графом.
     Сьюзен налила себе чаю. Жизнь продолжается.
     ?Приятный человек?.
     Да, так оно и есть.
     Если отбросить его тайные печали, глубоко скрытую боль и приступы гнева, это был все тот же Кон - счастье ее юности. Наверное, таким он бывает с леди Анной. Таким, наверное, бывает в Сомерфорд-Корте.
     Это утешало ее отчасти. Она думала, что ей легче будет перенести свою утрату, если она будет знать, что где-то в этом мире Кону хорошо живется.
     Она встала, умылась, оделась, как обычно, но тут же вспомнила, как Кон снимал с нее эту одежду. И погрузилась в воспоминания, которыми будет дорожить еще долгие годы.
     Ей казалось, что события прошлой ночи должны были оставить на ней какие-то пометы, однако, самым тщательным образом обследовав свое отражение в зеркале, она не обнаружила никаких изменений. Вчера кожа у нее покраснела, а губы припухли. Теперь же не осталось и этих следов.
     Так же, как это было одиннадцать лет тому назад.
     Тогда она возвратилась домой уверенная, что все увидят, что она сделала, потому что она изменилась. Ничего подобного. Кон, его отец и брат уехали через три дня, а после этого тетушка Мириам раза два заметила, что Сьюзен, кажется, скучает по Кону. Возможно, в ее словах слышалось даже сочувствие юношеской любви, которая так внезапно закончилась. Но не более того.
     Сегодня тоже никто ничего не заметит.
     Вздохнув, она отправилась привести в действие отлаженный механизм домашнего хозяйства.
     Она просматривала выстиранное белье, которое принесли из деревни, когда вбежала Амелия. Глаза у нее поблескивали, на губах сияла улыбка.
     - Привет! А где Дракон?
     - Его нет, - сказала Сьюзен, выпроваживая служанок со стопками сложенных простыней и наволочек. - Что ты здесь делаешь?
     Сьюзен говорила строгим голосом, но улыбалась. Глядя на Амелию невозможно было удержаться от улыбки, в ее присутствии даже в комнате становилось светлее.
     - У меня есть причина, - заявила кузина, - но я тебе ничего не скажу, если не расскажешь что-нибудь захватывающее о графе.
     - Я здесь служанка,- сказала Сьюзен, умышленно не желая понимать шутку, - а служанке не положено сплетничать о своем хозяине.
     - Сьюзен, мы и раньше немало сплетничали о графе. Но сейчас я хочу увидеть его.
     - Мне нужно нарвать немного цветов, чтобы освежить букет в столовой. Можешь пойти со мной, если пообещаешь хорошо себя вести.
     - Я здесь не служанка.
     - Я имею в виду- вести себя, как подобает леди. Кстати, там у тебя больше шансов увидеть его, чем здесь, - сказала Сьюзен и взяла корзинку и садовые ножницы.
     Амелия воспрянула духом. Сьюзен подавила некоторые угрызения совести. Насколько она понимала,