оворить об этом.
   - Ты не можешь сказать? - Испуганный  и  на  полненный  болью  взгляд
Серены чуть не довел Арабеллу до слез. - О, мне так жаль,  девочка  моя.
Не смотри так. Но ты должна открыться мне...
   И тут ее осенило:
   - Боже милостивый! Это Френсис, правда ведь?
   И взгляд Серены подтвердил ее догадку. Арабелла вскочила на ноги.
   - Негодяй! Использовал тебя, а потом уехал, и ни словечка больше.
   Серена тоже поднялась.
   - О нет, Арабелла, вы не понимаете!
   - Неужели? - Глаза Арабеллы воинственно сверкали. - Я  прекрасно  все
понимаю, и этот молодой человек  вернется  сюда,  чтобы  исполнить  свой
долг!
   - Нет! - вскрикнула Серена.
   Арабелла подбоченилась.
   - Так что же ты сама решила? Хочешь, чтобы бедное невинное дитя  было
незаконнорожденным?
   Серена положила руки на едва наметившуюся выпуклость живота и в ужасе
взглянула на Арабеллу.
   - Решайся, девочка. Либо выходи замуж за отца ребенка, либо рожай его
на муки и позор.
   Слезы так и брызнули из глаз молодой  женщины,  потекли  по  щекам  и
закапали  на  коричневую  шерсть  платья.  И  ничуть  не  испортили   ее
беспомощную  красоту,  что  бы  там  об  этом  ни  говорили.   Судорожно
всхлипнув, словно именно в  эту  секунду  разбилось  ее  сердце,  Серена
прошептала:
   - Если лорд Мидлторп пожелает жениться на мне, я выйду за него.
   Арабелла закусила губу, чтобы не дать сорваться  ядовитым  словам  по
поводу желаний милорда.
   - Отлично. А теперь сядь и приведи себя в порядок, а  я  пока  напишу
письмо.

***

   Френсис откровенно наслаждался жизнью, весело проводя время  в  кругу
друзей. Люсьен де Вокс, маркиз Арден, не позволил женитьбе  повлиять  на
свои привычки и принимал гостей в великолепном охотничьем домике отца на
окраине Мелтона. А этот  охотничий  "домик"  имел  двенадцать  спален  к
услугам друзей герцога Белкрейвена и комфорт, какой  только  можно  было
вообразить. Гости приезжали и уезжали.  Стефен  Болл,  например,  весьма
серьезно относился к своим обязанностям  члена  парламента  и  частенько
отлучался в Лондон по делам службы. Но в доме почти постоянно находилось
ядро  из  восьми  человек:  сам  Люсьен,  его  жена  Бет,  Френсис,  Кон
Сомерфорд, Майлз Кавана со  своей  несносной  подопечной  Фелисити,  Хэл
Бомонт и его любовница Бланш Хардкасл.
   Такая компания всегда вызывала сплетни и  недоумение  у  посторонних,
даже у сугубо мужского  общества,  собиравшегося  на  время  охотничьего
сезона. Джентльмену не пристало вводить в  дом  женщину  с  сомнительной
репутацией, если там же находилась и его супруга. Но тут случай был  еще
поразительнее и скандальнее.  Бланш  Хардкасл,  помимо  того,  что  была
актрисой, была официальной любовницей Люсьена де Вокса в течение четырех
лет до его женитьбы на Бет. И еще Бланш славилась острым  язычком  и  не
оставила бы камня на камне от реноме наглеца, посмей он  только  назвать
ее падшей женщиной.
   Более того, Бланш и жена Люсьена,  Бет  Арден,  подружились,  яростно
отстаивая женские права. И частенько  выступали  единым  фронтом  против
замашек маркиза и его друзей.
   Хэл Бомонт тщетно убеждал прекрасную актрису выйти за него замуж. Она
упорно отказывала ему, хотя всем было ясно, что она испытывала настоящие
чувства к своему однорукому майору.
   Френсис уже привык к этой скандальной ситуации, но вот Майлз  поразил
его тем, что привез на охотничий сезон свою двадцатилетнюю подопечную из
Ирландии, чтобы она присоединилась к этой пестрой, вызывающей постоянные
кривотолки компании. Мелтон, да еще в охотничий сезон, и сам по себе  не
был подходящим местом для незамужней леди.
   - Я просто не рискнул оставить ее  дома  без  присмотра,  -  вздыхая,
объяснил Майлз. - Она совершенно отбилась от рук, там  с  ней  никто  не
может справиться. Добавь к этому ее гигантское наследство - и  можно  не
сомневаться, что какой-нибудь  жулик  постарается  воспользоваться  моим
отсутствием, чтобы принудить ее к замужеству.
   - Ты же мог остаться в Ирландии и навести по рядок там.
   - И пропустить охотничий сезон? Дьявол бы тебя побрал, Френсис! Как у
тебя только язык  повернулся?  Эй,  послушай,  кажется,  ты  ищешь  себе
невесту?  Как  насчет  Фелисити?  Она  довольно  приятной  наружности  и
чертовски богата.
   Френсис вежливо, но  категорично  отказался.  Фелисити  Монахан  была
черноволосым и черноглазым исчадием  ада.  Подробно  о  ее  выходках  не
рассказывалось, но он уже  своими  глазами  видел  этот  ходячий  вулкан
раздражения и недоброжелательства. А однажды Майлзу как опекуну пришлось
даже привязать ее к креслу  в  библиотеке,  чтобы  удержать  от  злобной
выходки. Правда,  общение  с  Бет  и  Бланш  заметно  смягчило  характер
девушки, но Френсис очень  сомневался,  что  их  радикальные  взгляды  и
фанатичная вера в права женщин повлияют на Фелисити положительно.
   Он просто поблагодарил небеса, что эта девушка не на его попечении.
   И уже успел перемолвиться с Бет Арден о Серене, прогулявшись с ней по
оголенному зимнему саду.
   - Я познакомился кое с кем, кто знал тебя в школьные годы,  -  сказал
он. - Серена Олбрайт.
   - Серена, - с довольным блеском в глазах  произнесла  Бет.  -  Я  уже
вечность ничего о ней  не  слышала.  -  Вдруг  она  нахмурилась.  -  Она
покинула школу совсем юной.
   - Да? Сколько же ей было?
   - Пятнадцать. Какая она сейчас?
   - Прекрасная.
   Бет подозрительно покосилась на него.
   - И это все, о чем вы, мужчины, в состоянии думать?
   Он, сдаваясь, поднял руки.
   - Ну будь же справедлива,  Бет.  О  чем  еще  может  думать  мужчина,
впервые увидев ее?
   - Да, - вздохнула Бет. - Ты прав. Но  только  ей  от  этого  сплошные
неприятности.  Когда  я  услышала,  что  Ривертон  умер,   то   искренне
порадовалась за нее.
   - Ривертон? - удивился Френсис.
   - Ее муж.
   Френсиса словно ударили в солнечное сплетение.
   - Ты имеешь в виду Мэтью Ривертона?
   - Ну да. А ты не знал? Ее забрали из  школы,  чтобы  выдать  за  него
замуж. Тетя Эмма, руководившая школой, была просто в  отчаянии.  Я  даже
тогда понимала, что  он,  конечно,  малопривлекательный  мужчина,  но...
только сама выйдя замуж, осознала, почему тетя Эмма так переживала.
   Френсис уставился на нее широко открытыми глазами.
   - Ты уж лучше повтори это так, чтобы услышал Люсьен.
   Она покраснела, но рассмеялась.
   - Не будь дурачком. Люсьен - нескончаемая  радость  для  меня,  но  я
поняла, каким адом  замужество  становится  для  женщины,  если  мужчине
наплевать на ее чувства. А уж после  чтения  некоторых  книжек,  которые
Люсьен с удовольствием  спрятал  бы  куда-нибудь  подальше...  В  общем,
теперь я с содроганием думаю об этом, ведь ей было всего пятнадцать.
   - Боже, - пробормотал Френсис, которого  тоже  затошнило  при  мысли,
какому обращению подвергалась Серена, будучи, в сущности, еще  ребенком.
У  него  самого  было  две   сестры,   которых   он   прекрасно   помнил
пятнадцатилетними:  короткие  юбочки,  косички,  бантики   и   пер   вые
заинтересованные взгляды на мужчин, конечно, абсолютно  невинные.  Какой
отец мог пойти на святотатство и отдать  эту  невинность  мужчине  вроде
Ривертона? Ну и что, что замуж? Френсис начал понимать, почему у  Серены
сама мысль о новом муже вызывала отвращение и протест.
   - Ну так что с ней? - спросила Бет.
   - Пока все в  порядке,  -  уклончиво  ответил  Френ  сис.  -  Однако,
насколько я понял, ее  братья  ухитрились  прибрать  к  рукам  все,  что
осталось от богатства мужа.
   - Ах вот как? - В глазах Бет зажглись воинственные огоньки.  -  Тогда
нам надо срочно что-то предпринять по этому поводу.
   - Бет, - постарался угомонить ее  Френсис.  -  Тебе  вовсе  не  нужно
впутываться в эту историю.
   - Глупости! - отрезала Бет и немедленно отправилась посоветоваться  с
Бланш и Фелисити.
   Когда Френсис рассказал обо всем Люсьену, маркиз лишь вздохнул.
   - Ох уж эти жуткие женщины-воительницы! Кажется, мне  снова  придется
вламываться куда-нибудь.
   Одна  из  операций  Бет  по  спасению  еще  одной  школьной   подруги
закончилась тем, что Шалопаям год назад пришлось ночью взламывать  дверь
и пробираться в дом, подобно ворам.
   - Может быть, позвать на помощь Николаса?
   - Если понадобятся решительные действия, то это сделаю я.
   - А-а, у тебя, кажется, личный интерес? - полюбопытствовал Люсьен.
   - Конечно, нет, - ответил Френсис, но понял, что выдал  себя,  потому
что брови Люсьена забавно поползли вверх.
   Почувствовав себя напроказившим ребенком, Френсис сознался:
   - Я оставил ее у тети Арабеллы до тех пор, пока не решу, что делать.
   - И что ты успел надумать? - подозрительно спросил Люсьен. -  Смотри,
как бы Бет не заинтере совалась твоими планами.
   Френсис уже не мог отделаться легкомысленной фразой  насчет  женитьбы
или убийства. Он бесцельно полистал какую-то книжку, собираясь с духом.
   - Я не могу жениться на ней. У нее не будет детей.
   - Вот же пакость!
   Эта причина была понятна Люсьену, ибо он и сам был единственным сыном
и тоже должен был позаботиться о продолжении рода.
   А Френсис впервые честно признался себе, что был бы не прочь жениться
на Серене Олбрайт, если бы она  могла  родить  наследника.  Нет,  не  на
Серене Олбрайт, а на Серене Ривертон. Вдове Мэтью Ривертона.
   Бог мой, с матерью  точно  бы  приключился  апоплексический  удар,  а
Пекворты перестали бы с  ним  здороваться.  Слава  Богу,  что  ничто  не
искушает его на подобный идиотский поступок.
   Конечно, где-то в глубине души по-прежнему теплилась  соблазнительная
мысль взять Серену в любовницы. И она была бы  согласна.  Наверное,  это
можно было проделать с умом, не вызывая огласки. Но тут он подумал,  как
отнесутся к подобному Шалопаи. Как-то они воспримут и жену, и  любовницу
одновременно?  Если  это  может  покоробить  даже  его  сверхлиберальных
друзей, каково же тогда будет Анне и Серене?
   И тут ему пришло в голову, что он без  труда  представляет  Серену  в
этой сумасбродной компании, Анна же никак не вписывалась в эту картину.
   Но Анна была именно той женщиной, какую он хотел бы видеть в качестве
своей супруги.
   Эх, чего  он  действительно  жаждал,  с  горечью  осознал  совершенно
измученный Френсис, так это утопить свои печали в бренди и не  просыхать
все последующие шесть месяцев.
   На следующий день охота была назначена в Кворне. Мужчины  уселись  за
щедро  накрытый  стол,  чтобы  основательно   подкрепиться,   предвкушая
отличную охоту, поскольку погода исключительно благоприятствовала этому.
Все пребывали в чудесном настроении, пока Бет не объявила:
   - Братья Серены тоже в Мелтоне. Не сомневаюсь, что  они  появятся  на
сегодняшней охоте.
   Люсьен вопросительно поднял брови.
   - И что теперь, свет моей жизни? Прикажешь загнать их  в  чащу?  Ради
тебя - что угодно!
   - Глупый, нам нужны их деньги, а не жизнь. Он ухмыльнулся.
   - Я всегда  подозревал,  что  в  тебе  дремлют  инстинкты  настоящего
головореза с большой дороги.
   - Ух! Давайте и правда нападем на них! - сказала Фелисити, кровожадно
сверкнув черными глазами.
   - Умерь свой пыл, девочка! - строго произнес ее опекун, и  она  сразу
сникла, бросив на него угрюмый взгляд.
   Люсьен с забавным смущением наблюдал за женой.
   - Господи, помоги нам всем! У тебя есть хоть какой-то план?
   - Нет, - призналась она.
   - Слава Тебе, Всевышний!
   - Пока нет.
   Он застонал, но тут же рассмеялся.
   - Я сам займусь этим делом, - вмешался Френсис. - Я просто потолкую с
ними с глазу на глаз.
   - Не самое мудрое решение, старина, - возразил  Кон  Сомерфорд.  -  У
тебя нет на это права, а они, конечно, тут  же  полюбопытствуют,  каковы
твои намерения. И если ты  не  собираешься  жениться,  то  ваш  разговор
выльется в безобразную сцену.
   - Проклятие! -  ругнулся  Френсис,  но  тут  же  извинился.  -  Прошу
прощения, леди.
   - О небеса! Френсис, - беззаботно ответила Бет, - не  волнуйся  из-за
таких пустяков. Мы ведь свои люди. Ты лучше не отвлекайся  от  главного.
Факт, что братья Серены незаконно присвоили  себе  ее  собственность,  а
этого нельзя допустить. Остаться без денег - очень опасно  для  женщины.
Не мешало бы выяснить, сколько они прикарманили, ведь  нельзя  отнять  у
них больше, чем необходимо...
   - Так-таки и нельзя? - засомневалась  неугомонная  Фелисити,  вынудив
опекуна осуждающе покачать головой.
   - Кажется, около трех тысяч, - ответил Френсис.
   - Отнять? - эхом повторил Люсьен.  -  Бет,  шутки  в  сторону,  я  не
позволю тебе вмешиваться  во  всякие  сомнительные  делишки.  Больше  не
позволю. Особенно теперь.
   - Не позволишь? - Бет гневно посмотрела на мужа. - Я так и знала, что
ты поглупеешь от этого.
   - Поглупею?
   - Вот именно.  Обычное  воспроизводство  себе  подобных  не  помешает
мне...
   - Бет! - завопил ее муж. - Мы вообще-то даже не упоминали об этом.
   - О! - Она покраснела.
   Хэл Бомонт ухмыльнулся.
   - Правильно ли мы поняли, что герцог имеет шанс на продолжение рода?
   - Все ты понял правильно, - заверил его Люсьен. - Так что моя маркиза
перестанет лезть сломя голову во всякие приключения.
   Бет открыла было рот, чтобы дать достойную отповедь,  но  передумала,
решив не устраивать скандала.
   - Прекрасно, милорд  маркиз,  тогда  что  вы  планируете  предпринять
против этого вопиющего беззакония?
   - К дьяволу! Я выплачу женщине несколько тысяч из своего кармана.
   - Но это вовсе не одно и то же.
   - Она об этом не узнает!
   Тут вмешался Френсис:
   - Я буду знать, и этого достаточно. Кроме того, я совершенно согласен
с Бет. Братья Серены не должны остаться безнаказанными.
   Они немного пообсуждали эту проблему, но так ни к чему и  не  пришли,
когда Майлз Кавана неожиданно рассмеялся.
   - Том и Вилл Олбрайт заключают пари на все: на карточный выигрыш,  на
победу лошадей, на женщин. И ни один из них  не  настолько  умен,  чтобы
выиграть. Хотя они и лихие всадники, мчатся сломя голову. Так почему  бы
не сыграть на этом?
   - Как? - спросил Френсис.
   - Ты знаешь моего Баньши.
   Френсис содрогнулся. Баньши  был  одним  из  новых  жеребцов  Майлза,
злобный серый конь, пытавшийся уничтожить любого, кто хотел  прокатиться
на нем. Он был уродлив,  словно  слеплен  на  скорую  руку,  но  обладал
потрясающей быстроходностью  и  выносливостью.  Дьявольская  лошадь,  но
будет ценным призом тому, кто сумеет укротить ее да еще и переживет езду
на таком диком жеребце.
   Майлз довольно хохотнул.
   - Тогда до воскресного смотра  лошадей.  Там,  в  конюшнях,  довольно
легко будет подбить братцев  на  пари  между  Баньши  и  одной  из  кляч
Олбрайтов. Они, кажется, гордятся парочкой из них. Я выиграю, и  дело  в
шляпе.
   По воскресеньям охотничья братия  развлекалась,  восхищаясь  лошадьми
друг друга, заключая пари и иногда перекупая понравившихся скакунов.
   - Ага, - вмешался Кон, - проблема только в  том,  что  даже  Олбрайты
вовсе не такие идиоты, чтобы заключать пари на твоих рысаков, Майлз,  на
любого из них.
   - Да, - вздохнул Френсис, - к тому же это мое дело, а не твое. Я  сам
поскачу на этом бешеном... Лучше всего я просто куплю его у тебя  сразу.
Сколько ты хотел за него?
   - Пятьдесят.
   Френсис мрачно посмотрел на друга, но ответил:
   - Договорились.
   Майлз просиял и повернулся к Фелисити.
   - Ну, дорогая? Говорил я тебе, что получу за него пятьдесят? Так  что
теперь ты должна мне пирог, сделанный твоими прекрасными ручками.
   Фелисити вспыхнула, но тут же рассмеялась.
   - Майлз Кавана, иногда я просто  в  восторге  от  тебя,  злопакостник
этакий. Какая хитроумная афера! Ты просто прожженный жулик и шалопай!
   - А мы такие и есть, дорогая. Все мы - Шалопаи!

***

   Днем в воскресенье  большая  часть  охотничьей  братии  собралась  на
окраине Мелтона, чтобы поглазеть на скачки между Томом Олбрайтом на  его
огромном чалом по кличке Вискерс и лордом Мидлторпом на совершенно диком
сером жеребце Баньши. Пари заключали в основном против серого.  Мидлторп
был опытным всадником, но вряд ли способен на чудеса.
   А лошадь его не выглядела многообещающей, кроме того,  имела  бешеный
нрав и уже успела укусить какого-то зазевавшегося зрителя.
   Френсис настороженно  поглядывал  на  своего  невольного  партнера  в
готовившемся обмане. Баньши зыркал в  ответ  и  скалил  зубы,  вскидывая
задними ногами.
   Сегодня утром, когда охотники бродили по конюшням Мелтона, Баньши был
официально  объявлен  лошадью  Френсиса  и  стал   предметом   огромного
количества смешков и подначек. Когда братья  Олбрайт  проходили  мимо  и
сделали несколько  едких  замечаний,  Френсис  тут  же  оскорбился.  Обе
стороны начали горячиться, и дело быстро дошло до пари и скачек,  как  и
предполагалось по задуманному Шалопаями плану.
   Было непросто, однако, довести пари до необходимой высоты, но все  же
братья позволили жадности одержать верх над осторожностью.  Ведь  любому
дураку было ясно, что Баньши выглядел как ходячее недоумение. Наконец на
трех тысячах гиней ударили по рукам.
   - Уже засомневались? - ехидно спросил Том Олбрайт, подойдя  еще  раз,
чтобы покачать головой над неудачной внешностью дьявольского скакуна.  -
Теперь уже поздно.
   - Это вам поздно отступать, -  заявил  Френсис.  -  Он  быстрее,  чем
кажется с виду.
   Олбрайт только расхохотался.
   - Уж придется бедняге попотеть!
   Тут  до  Френсиса  дошло,  что  Олбрайты  вовсе  не  беспокоились  об
исчезновении сестры. По крайней мере держались они  как  обычно.  Вполне
возможно, что они наняли сыщиков, рыскающих по всей стране, но почему-то
он сомневался в этом. Они, вероятно, отобрали у нее всю собственность  и
сочли, что больше эту курицу  не  ощипать.  Пусть  устраивается  в  этом
суровом мире на свой страх и риск. Он улыбнулся Баньши.
   - Готовы? - спросил он у Олбрайта.
   - Готов и уже выезжаю, Мидлторп. Сначала до церкви в Коттсморе,  так?
Я слышал, тамошний хозяин гостиницы варит чудное пиво.  Вот  и  отведаю,
пока буду ждать вас.
   И он отошел, громко расхохотавшись,  к  своему  огромному  послушному
скакуну.
   Френсис глубоко вдохнул и приблизился к своей лошади. Он  уже  дважды
ездил на этом дьяволе с тех пор, как возникла идея одурачить братьев.  В
доказательство он мог бы предъявить уйму синяков, но главное в том,  что
он научился править Баньши. Вот  только  сам  процесс  посадки  в  седло
оставался просто пыткой.
   Майлз подбежал, чтобы помочь сражавшимся с лошадью грумам. Он тут  же
заставил Баньши спрятать зубы ударом по носу, а затем схватил дьявола за
переднюю ногу, подняв ее. Боясь потерять равновесие,  жеребец  ненадолго
прекратил артачиться, и Френсис вскочил в седло. Оказавшись  на  лошади,
он кивнул Майлзу и грумам, что можно отойти.
   Серый взбрыкнул,  затем  повернул  голову,  пытаясь  укусить  седока.
Френсис  тотчас  же  стукнул  его  кнутом  по  носу.  Баньши   мгновенно
превратился в разгневанную статую. Френсис улыбнулся. Теперь  он  понял,
что этот чертов жеребец вел  себя  значительно  лучше  со  всадником  на
спине, особенно если всадник был решителен. На самом деле Баньши  прошел
отличную выучку, как и все лошади из конюшен Майлза. Просто у  него  был
бешеный темперамент, злобный нрав и врожденная ненависть к людям.
   А еще он был, как уверял Френсиса Майлз, невероятно ревнив. Баньши не
терпел ни одной лошади  перед  собой.  Из-за  этого  он  не  подходил  в
качестве лошади для охоты, потому что загонщик и  его  помощники  всегда
считали, что имеют полное право быть на поле впереди всех. Но для скачек
наперегонки это было ценное качество.
   Френсис поднял кнут,  приветствуя  Олбрайта,  и  заметил,  что  глаза
мужчины сузились  при  виде  спокойной  лошади.  И  Френсис  на  секунду
подумал, что окружение и воспитание довольно сильно влияют на внешность.
У братьев Олбрайт глаза были как у Серены - темные и  миндалевидные.  Но
на их красных толстощеких лицах эти глаза вы