будет
наслаждаться преимуществами своего  нового  положения  в  качестве  леди
Саксонхерст. Поскорее бы!
   С виноватой улыбкой Мэг отправилась  наверх  посмотреть,  что  делают
младшие. Она подумала о том, что Джереми в его  семнадцать  лет  мог  бы
возражать против того,  чтобы  делить  комнату  с  Ричардом,  но  он  не
жаловался.
   - Надеюсь, я скоро уеду в Кембридж, - сказал он.
   Совершенно очевидно, что его никакие сожаления не тревожили.
   Поскольку  все  были  с  головой  заняты  тем,  что  раскладывали   и
расставляли свои пожитки,  Мэг  с  облегчением  проскользнула  в  пустую
детскую  и  вознесла  благодарственную  молитву.  Шила,  конечно,   была
языческим идолом, но, поскольку ходили слухи, что такие фигурки все  еще
стоят кое-где в нишах церковных стен, она позволяла себе не считать свое
общение с ней нечестивым.
   Она благодарила Бога за то, что ее братья и сестры счастливы и о  них
будут заботиться. Она благодарила его за то, что Лоре  больше  не  будут
угрожать  притязания  сэра  Артура  и  других   подобных   мужчин.   Она
благодарила его также за то, что ее муж оказался таким, какой  он  есть:
взбалмошным, но добрым и щедрым человеком.
   Да, на нее снизошла благодать, и если бы это исходило не от Шилы, она
была бы совершенно счастлива.
   Шила, однако, как заноза торчала в ее мыслях. Дело было не  только  в
том, что та оказалась вне пределов досягаемости и ее следовало как можно
скорее заполучить обратно. Мэг  не  следовало  забывать  о  "жале  в  ее
хвосте".  Языческая  или  благочестивая,   она   никогда   не   приносит
неомраченных даров.
   Итак, что может случиться?..
   - Ну хватит, - произнесла Мэг вслух. Вполне вероятно, что  в  прошлом
все беды происходили оттого, что желание было неточно сформулировано.  А
она была предельно осторожна. Возможно, она перехитрила идола и получила
именно то, чего хотела. А если  признаться  честно,  то  гораздо  больше
того, о чем она могла мечтать.
   Мэг окинула взглядом детскую, которой давно никто  не  пользовался  и
которая много лет не слыхала детского плача.  Она  потрогала  деревянную
колыбель с изящной резьбой, занавешенную кремовым шелковым пологом. Быть
может, когда-нибудь в ней будет, лежать ее дитя? Ее и его. Это ведь тоже
часть брака, часть, о которой она так мечтала.
   Вот еще одна причина, по  которой  она  должна  пустить  его  в  свою
постель. Как только заполучит обратно Шилу.
   Эстли произвел неизгладимое впечатление, тем  более  что  там  давали
особое  новогоднее  представление  с  волшебной  игрой  света,   водными
аттракционами, эффектами с огнем и даже небольшими фейерверками.
   Близнецы определенно считали, что попали в рай, и на протяжении всего
ужина в ресторане "Камилла" спорили о том, кто из них смог бы устоять на
спине несущейся галопом лошади, чтобы спасти человека,  которого  нес  в
когтях гигантский орел.
   - Когда мы поедем в  Хейвер-Холл,  -  сказал  граф,  -  у  вас  будет
множество лошадей и вы сможете попробовать. Но под должным присмотром.
   - Настоящих лошадей? - воскликнули дети хором, потому  что  на  самом
деле ни один из них никогда в жизни не сидел в седле.
   -  Для  начала,  пожалуй,  пони.  А  вообще  мои  конюшни  достаточно
знамениты в округе, и лошади заслуживают всяческой похвалы. Однако я  не
терплю грубых рук, а также беспечных ездоков. И никаких трюков без моего
разрешения или разрешения главного конюха.
   Детей нисколько не смущал его приказной тон.
   - Да,  сэр,  -  выдохнули  они.  Казалось,  им  уже  трудно  пережить
обрушившееся на них блаженство.
   У Мэг защипало в глазах, и страх тупо толкнулся в сердце. Слезы  были
вызваны тем, как счастливо все складывалось.  Страх  -  тем,  что  цена,
которую потребует Шила, может оказаться соразмерной щедрости дара.
   Мэг и не подозревала, насколько была права. Правда, она поймала графа
в силки и никогда не сможет избавиться от чувства вины. Быть может,  это
само по себе уже является платой. Ведь  это  все  равно  что  украсть  -
украсть человека. И единственное, что могло примирить ее с собой, -  это
сделать  так,  чтобы  ее  семейство  причиняло  ему  как  можно   меньше
неприятностей, а самой постараться стать ему  хорошей  женой,  насколько
это в ее силах. Включая постель. Ей даже хотелось, чтобы  все  случилось
уже сегодня ночью, но прежде  -  и  это  вне  всяких  сомнений  -  нужно
доставить сюда Шилу. Одному Богу известно, что может случиться, если  та
попадет в дурные руки!
   По дороге домой Мэг молчала. Поскольку ехать было недалеко,  они  все
набились в одну карету -  лишь  мистер  Чанселлор  отправился  по  своим
делам, - так что ей не грозило снова оказаться  в  опасной  близости  от
графа. Она не вслушивалась в болтовню близнецов. Признаться честно,  Мэг
устала. День выдался долгим, напряженным, к тому же она почти  не  спала
всю предыдущую ночь. Но и в эту она не должна  позволить  себе  заснуть,
иначе наверняка не встанет достаточно рано.
   - Минерва?
   Очнувшись, Мэг посмотрела на графа и поняла, что карета давно стоит и
все уже вышли из нее.
   - Мы дома, - сказал граф. - Вы выглядите усталой.
   Измученная своими мыслями, Мэг распрямилась и бодро ответила:
   - Ничуть!
   Граф поднял брови, однако улыбнулся и, помогая ей  выйти  из  кареты,
воскликнул:
   - Это прекрасно!
   Мэг поняла, что совершила тактическую ошибку.
   - Но это не означает...
   - Чуть позже, моя дорогая, - перебил он, ведя ее  сквозь  строй  слуг
прямо наверх. И отнюдь не в ее апартаменты. В свои?
   - Но малыши... - заикнулась было Мэг.
   - О них позаботятся и уложат в постель. Близнецы, кажется,  спят  уже
на  ходу.  -  Он  привел  ее  в  комнату.  Своего  рода  будуар.  Личные
апартаменты джентльмена - с удобными креслами и множеством книг.
   И с огромной, замысловатого плетения клеткой, в которой сидела  серая
с голубым отливом птица.
   Похоже, птица дремала, но при их появлении встрепенулась.
   -  Здр-равствуй,  мой  кр-расавчик!   -   произнесла   она   голосом,
поразительно похожим на голос графа. Затем добавила:
   - Ф-фи-и! Женщ-щина! Ева. Делайла!
   Мэг потрясенно уставилась на птицу, а граф как ни  в  чем  не  бывало
подошел  к  клетке,  дал  попугаю  лакомство  и   пробормотал   какие-то
успокаивающие, ласковые слова. Казалось, птица  точно  так  же  бормочет
что-то ему в ответ!
   Затем граф снова повернулся к Мэг:
   - Полагаю, лучше  было  сразу  представить  вас  друг  другу.  Боюсь,
предыдущий хозяин  натаскал  Нокса  выкрикивать  предостережения  против
женщин и брака.
   - Я рада, что он в клетке.
   - До сих пор он никогда не нападал на женщин.
   Мэг испугалась, что ее  замечание  не  понравилось  попугаю.  Значит,
придется иметь дело еще и с ревнивой птицей-женоненавистницей?
   - Он живет в этой комнате? - с надеждой спросила она.
   - Большую часть дня, особенно если я дома, он гуляет на свободе. -  И
граф действительно начал открывать клетку. - Но обычно остается  в  моих
апартаментах. Он вывезен из тропической страны и боится холода, так  что
я стараюсь, чтобы в доме  всегда  было  тепло,  но,  пожалуйста,  будьте
осторожны.
   -  Разумеется.  -  Мэг  даже  представить  не  могла  себя   беспечно
разгуливающей по комнатам графа.
   Попугай подскочил к дверце, потом прыгнул на плечо  графа,  не  сводя
глаз с Мэг. Граф с попугаем на плече направился к ней:
   - Нокс, это Минерва. Поздоровайся.
   - Ева Делайла, - произнес попугай и демонстративно повернулся спиной.
   Мэг невольно рассмеялась:
   - Птица меня отвергла!
   - В самом деле. В той коробочке на столе должен  лежать  какой-нибудь
фрукт. Попробуйте подкупить птичку.
   - Не думаю, что в этом есть необходимость...
   - Есть, - возразил граф, - потому что Нокс привык быть все  время  со
мной.
   Чувствуя себя несколько уязвленной его предпочтениями, Мэг подошла  к
столу и открыла коробочку. В ней лежала  гроздь  выращенного  в  теплице
винограда! Она взяла одну виноградину и, подойдя, встала за единой  мужа
лицом к попугаю, но тот мгновенно отвернулся.
   Граф взял птицу в руки.
   - Хор-рошая дама, - сказал он, протягивая попугая  Мэг.  -  Хор-рошая
дама. Покажите ему ягоду.
   Мэг протянула руку, и птица моментально выхватила виноградину.
   - Я не сказал, чтобы вы дали ему ягоду. Покажите ему другую.
   Игра  начинала  забавлять   Мэг;   она   протянула   попугаю   другую
виноградину, держа ее вне пределов его досягаемости.
   - Хор-рошая дама, - снова сказал граф, терпеливо поглаживая птицу.  -
Хор-рошая дама.
   - Хор-рошая дама, - произнес наконец попугай, казалось, неохотно.
   Не дожидаясь разрешения, Мэг дала ему виноградину. Попугай  взял  ее,
но как только граф его отпустил, вскочил ему на плечо и снова отвернулся
от Мэг.
   - Он привыкнет, - со смехом пообещал граф, - особенно если вы  будете
кормить его разными любимыми лакомствами.
   - Не проще ли будет мне с ним пореже встречаться?
   - Нет, если вы хотите встречаться со мной. Он будет  тосковать,  если
ему придется видеться со мной лишь время от времени. - Граф  с  попугаем
на плече прошел к двери, ведущей в еще одну комнату, и открыл ее.  -  О,
Сьюзи уже готова оказать вам все услуги, - сказал он при виде  присевшей
в поклоне горничной. - Очень мило. - Он коснулся  пальцами  щеки  Мэг  и
добавил:
   - Я скоро вернусь, дорогая.
   Мэг осталась стоять, вперившись в закрывшуюся за ним дверь.
   - Его кузина Дафна права. Он негодяй.
   Сьюзи захихикала:
   - Но обольстительный, черт побери, ведь правда, миледи?
   Теперь Мэг уставилась на служанку:  она  и  забыла,  что  не  одна  в
комнате. Ее потрясло его обещание скоро вернуться, но не  меньше  -  то,
что за его внимание ей предлагалось соперничать прежде всего с собакой и
птицей. И следовало признать, ее встревожило его искусство  обращения  с
ними. Она боялась, что он намеревается дрессировать ее и даже  охотиться
на нее с тем же искусством. Мэг, конечно, ожидала, что брак принесет  ей
немало неожиданностей, но ничего подобного ей и в голову не приходило.
   Сьюзи подошла, чтобы взять у Мэг пальто. Мэг  отдала  его,  скинув  с
плеч,  но  понятия  не  имела,  как  дальше  вести  себя  с  собственной
горничной. Особенно с такой горничной, как Сьюзи, которая слишком  много
знала о ее делах.
   -  Пойдемте,  миледи,  -  ласково  сказала  Сьюзи,  увлекая   Мэг   в
гардеробную. - Я приготовила горячую воду и согрела вашу ночную рубашку.
   Мэг снова отметила, что все эти комнаты были восхитительно натоплены.
Главным образом, судя по всему, ради попугая.
   Сьюзи проворно сняла с  Мэг  шляпу  и  жакет  и  начала  расстегивать
пуговицы на ее платье спереди.
   Мэг  решила,  что,  раз  уж  она   теперь   графиня,   следует   быть
эксцентричной графиней. Она отступила назад.
   - Я сама справлюсь, Сьюзи.
   - Не сомневаюсь, но зачем вам обременять себя? - ответила  горничная,
продолжая свою работу. Она стащила с нее платье и начала  расшнуровывать
кружевной корсет, словно Мэг была ребенком.
   Обуреваемая множеством иных забот, Мэг не имела  сил  сопротивляться.
Похоже, у служанки был немалый опыт в приготовлении дам к постели графа.
Позаботилась она, в  частности,  и  о  том,  чтобы  в  спальне  не  было
попугая-женоненавистника.
   Впрочем, Мэг сомневалась, чтобы кто-нибудь из  легкомысленных  подруг
графа носил такие скромные старенькие ночные  рубашки,  как  та,  что  в
полной готовности дожидалась ее на  раме-вешалке  перед  камином.  Чтобы
спать в одинокой постели в доме Рэмилли,  Мэг  не  было  нужды  покупать
новые,   но   теперь   она   отчетливо   видела,   что   плотная   белая
хлопчатобумажная ткань вытерлась и пожелтела  и  что  аккуратная  штопка
слишком бросается в глаза.
   Когда Сьюзи захотела снять  с  нее  нижнюю  сорочку,  Мэг  решительно
воспротивилась. Она предпочла мыться в сорочке, а потом хотела  отослать
горничную вылить грязную воду.  Однако  Сьюзи  настояла  на  том,  чтобы
вынуть шпильки и расчесать ей волосы.
   - Ну же, миледи, - сказала она. - Вам  нужно  просто  расслабиться  и
получать удовольствие. Половина женского населения Лондона завидует  вам
сегодня ночью!
   С этими словами Сьюзи выскользнула за дверь, оставив онемевшую Мэг  в
одиночестве. Неужели в замужестве всегда бывает именно так? Конечно,  ни
для кого не секрет, что делают новобрачные в первую ночь, но говорить об
этом столь обыденно!..
   К тому же, вспомнила Мэг, прижимая ладони к пылающим щекам, ей-то как
раз предстоит выпроводить, а не принять мужа.
   Она осмотрела себя в  зеркале.  Наверное,  распущенные  волосы  более
подходят к случаю, чем коса, которую она обычно  заплетала  на  ночь.  И
может быть, лучше остаться в нижней сорочке.  Она  поновее,  чем  ночная
рубашка, и обвязана кружевами из белых и бледно-зеленых ниток...
   О  Боже!  Да  ведь  она  собирается  отвадить  его,  а  не  привлечь!
Настороженно   прислушиваясь   к   каждому   звуку,   который   мог   бы
свидетельствовать о его  приближении,  Мэг  сорвала  с  себя  сорочку  и
обрядилась в поношенную ночную рубашку, застегнув ее на все пуговицы, от
подбородка до пола, после чего заплела косу.
   Ну, что теперь?
   Мэг хотелось спрятаться под простынями, но не будет ли это  выглядеть
приглашением? Платье. Где оно? Со страхом ожидая с минуты на минуту  его
появления, она обшаривала полупустые  полки  платяного  шкафа,  пока  не
нашла свое платье на одной из них. Сшитое на  случай  холодной  зимы  из
толстой  шерсти  практичного  и  неброского  коричневого   цвета,   оно,
несомненно, должно своим видом отрезвить  любые  сладострастные  порывы.
Мэг надела его и затянула пояс, ощутив себя в  надежной  броне.  В  этот
момент щелкнул замок, дверь открылась, и, оглянувшись, она  увидела  то,
что было, несомненно, явным вызовом.
   Граф тоже был в рубашке -  длинной  рубашке  из  саржи  в  золотую  и
коричневую полосу, что сразу же заставило Мэг вспомнить  о  тиграх.  Его
рубашка от ворота до колен тоже была застегнута на пуговицы, и  выглядел
он в ней скромнее, чем в обтягивающих коротких панталонах, но никогда  в
жизни Мэг не испытывала более тревожного ощущения.

Глава 8

   Граф с непроницаемым видом оглядел ее, затем подошел к кровати и сел,
прислонившись к одному из ее массивных столбцов.
   - Вы хотели поговорить?
   - Вы нарочно это делаете! - выпалила Мэг.
   - Что? - поинтересовался граф с невинным видом закоренелого лжеца.
   - Выводите людей из душевного равновесия.
   - Почему бы и нет? Подозреваю, что другого развлечения вы мне сегодня
не позволите. - Он  вытянул  ноги,  при  этом  подол  рубашки  задрался,
обнажив мускулистые икры.
   "Интересно, он что, совершенно голый под этими шелками?" - неожиданно
подумала Мэг.
   Господи милосердный, так и есть!
   Колени у Мэг сделались ватными, и она присела на скамеечку,  стоявшую
позади нее, стараясь выглядеть так, будто для нее  пустяк  пребывание  в
спальне красивого, почти голого мужчины.
   - Жена, милорд, предназначена не для развлечений.
   - Разве? А я бы вас с удовольствием развлек.
   - Милорд...
   - Саксонхерст.
   -  Саксонхерст.  Черт  возьми,  ну  почему  бы  вам  не  иметь  имени
покороче?
   Граф рассмеялся:
   - Примите мои искренние извинения, дорогая.  Видимо,  именно  поэтому
меня все называют Саксом. - И со своей характерной иронической  усмешкой
добавил:
   - Попробуйте и вы.
   Словно заводная кукла, Мэг повторила:
   - Сакс, - но уже в следующий момент вскочила и  зашагала  из  угла  в
угол. - Невеликодушно с вашей стороны дразнить и мучить меня!  Вы  ждете
от меня слишком многого. Слишком многого требуете.
   - Минерва, я не...
   - Еще сегодня утром мы в глаза не видели  друг  друга,  -  продолжала
она, не обращая внимания на его попытку перебить  ее.  -  Вы  не  можете
ожидать, что я...
   - Что вы  -  что?  -  Негодяй,  у  него  был  совершенно  невинный  и
озадаченный вид. А ведь он прекрасно понимал, что она имеет в виду.
   - ...позволю вам вольность, - решительно закончила Мэг,  еще  туже  и
надежнее затягивая пояс.
   - Вольность? - задумчиво  повторил  он.  -  Странное  слово,  вам  не
кажется?  Свободу.  Свободу   в   отношениях   друг   с   другом.   Брак
подразумевает, что вы должны допускать меня к своему телу, Минерва. А  я
вас - к своему. Вы теперь вольны располагать моим телом.
   Говоря это, он вытянулся и раскинул руки,  словно  предлагая  себя  в
качестве пиршества. Себя самого: смуглого и золотоволосого,  сильного  и
загадочного и обескураживающе уверенного в неотразимости своих чар.
   Ах, если бы она только могла без промедления ответить на его  лукавую
любезность! По-прежнему взвинченная и раздраженная  непринужденностью  и
доверительностью, которые он излучал, Мэг поняла, что Сьюзи была  права.
Большинство женщин позавидовали бы тому, что у нее теперь есть право  на
этого мужчину, а она вынуждена выпроваживать его из своей спальни.
   Сжав кулаки, Мэг поинтересовалась:
   - Тогда, стало быть, я вольна попросить вас убрать ваше тело из  этой
комнаты?
   - Это не совсем одно и то же.
   - Разве? - Взгляд Мэг был прикован к его красивым губам, и  в  памяти
всплыло воспоминание о его сладких поцелуях...
   Опомнившись, она осознала, что невольно снова втянулась в его игру  и
что он, как всегда, одерживает верх.
   Она посмотрела ему прямо в глаза.
   - Отлично, Саксонхерст. Чего именно вы хотите? Зачем вы здесь?
   Она представить себе не могла, что  улыбка  может  быть  одновременно
такой ослепительной и порочной.
   - Моя дорогая, полагаю,  вы  не  готовы  к  тому,  чтобы  выслушивать
описание моих многочисленных и разнообразных планов в  отношении  вашего
соблазнительного тела.
   Не находя ответа, Мэг еще какое-то время неотрывно смотрела на  него,
а потом в полном смятении разразилась слезами.
   Он притянул ее к  себе  и  обнял.  Мэг  попыталась  вырваться,  но  в
следующий момент оказалась на постели, где продолжала извиваться  в  его
руках, пока не обнаружила, что они сидят рядом, прислонившись  к  спинке
кровати, и не услышала, что он, качая ее, словно ребенка, говорит:
   - Мне чертовски жаль, моя  дорогая.  Пожалуйста,  не  плачьте.  -  На
мгновение  ей  почудилось,  что  невозмутимый  граф   Саксонхерст   явно
расстроен. - О дорогая!
   Ужас мгновенно сменился смущением.
   - Простите. Обычно я не... - Мэг шмыгнула носом и попыталась вытереть
слезы. - О Господи!
   - В обычных обстоятельствах никто из нас этого не делает.  -  Большим
пальцем он стер слезинку с ее щеки. - Мы чуть не  испортили  свой  брак,
правда? Боюсь, я разучился иметь дело с невинными девушками.
   - Нет! - Мэг очень хотелось все объяснить ему. Если бы не  Шила,  она
бы с радостью позволила его дразнящим рукам любые вольности и  открытия.
Мэг снова всхлипнула, понимая, что выглядит ужасно.  -  Никто  не  может
испортить брак всего за двадцать четыре часа, милорд.
   Он слез с кровати и принес полотенце, чтобы вытереть ей лицо.
   - Теперь лучше? - Граф в последний раз промокнул ее щеки полотенцем.
   Мэг кивнула, хотя это было не совсем правдой. Она сидела на кровати в
ночной рубашке под платьем, с мужчиной, одетым  более  чем  фривольно  и
находящимся слишком близко. Он опирался на одно колено, и Мэг видела его
обнаженную  плоть  -  мощное  бедро.  Ей  вдруг  нестерпимо   захотелось
прикоснуться к нему, узнать,  такое  ли  оно  горячее,  упругое  и  чуть
шершавое от покрывающих его темно-золотистых волосков, каким кажется...
   Она нерешительно подняла голову и посмотрела ему в лицо.
   - Я действительно устала, Саксонхерст, - сказала она слегка  охрипшим
голосом.
   - Это можно понять, - согласился он, но, взяв за  руку,  заставил  ее
встать.  О  нет,  что  еще?  Мэг  не  была  уверена,  что  сможет  долго
сопротивляться. Если он ее поцелует...
   Но он просто откинул одеяло и, сделав приглашающий жест, сказал:
   - Миледи, постель ждет вас.
   Мэг нерешительно сняла свое защитно