к, чувствуя, что на нем слишком много всего надето. Помедлив мгновение, он снял камзол и галстук и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Когда Николас вернулся, Кон спросил:
     - Почему, черт возьми, мы, мужчины, надеваем на себя столько одежды в мае?
     - В качестве компенсации за то, что требуем, чтобы женщины носили корсеты.
     - А мы этого требуем?
     - Не по собственному же желанию они затягиваются в корсеты! - улыбнулся Николас. Кон знал, что Николас никогда не станет задавать прямых вопросов. Это было не в его правилах. Но Кон и сам не знал точно, о чем хотел поговорить с Николасом.
     О Крэг-Уайверне. О Сьюзен. О леди Анне. О Гиффорде. О контрабанде. О наследстве... Все было крепко связано друг с другом.
     Принесли сидр в запотевшем глиняном кувшине, а с ним и стеклянные кружки. Наполнив кружки, Николас подал одну Кону.
     Удовлетворив жажду, Кон вздохнул с облегчением. После второго глотка он вдруг сказал:
     - Ну и крепкая штука.
     - Домашний напиток, - сказал Николас. - Если ты еще не готов поделиться со мной своими секретами, то через некоторое время почувствуешь потребность выложить все.
     Кон, откинувшись в кресле, сделал еще глоток.
     - Конечно, я не просто, проезжая мимо, по-соседски завернул к тебе.
     - Ты хотел поговорить о Дэре?
     Как всегда, Николас попал в самую точку. В одну из них.
     - Это как ноющий зуб, - признался Кон. - Не то чтобы сильно болит, чтобы бежать к дантисту, но постоянно беспокоит и мешает жить. Я не могу об этом забыть. Если хотя бы нашли его тело...
     - Его мать, бедняжка, в таком же состоянии. Одно время ей стало казаться, что вся английская армия сделала себе татуировки, чтобы было легче опознать трупы. Мне кажется, что в этом ты виноват.
     - Силы небесные, я действительно упомянул о том, что мы сделали татуировки, причем именно для этой цели! Это было неосторожно с моей стороны!
     - Ты не мог знать, что она ухватится за эту татуировку, что это станет своего рода целью ее жизни. - Николас отхлебнул из кружки. - Полагаю, что пребывание в Крэг-Уайверне тебе не помогает. Я знаю, что тебе никогда не хотелось получить графство.
     Кон пожал плечами:
     - Когда погиб Фред, это рано или поздно должно было случиться. Хотя я надеялся, что это произойдет еше не скоро. Сумасшедшему графу было всего пятьдесят лет. Этот тип убил себя зельем, которое, как предполагалось, должно было обеспечить ему долголетие.
     Николас рассмеялся и попросил рассказать поподробнее, поэтому Кон поведал ему о лаборатории и спальне, не забыв упомянуть о высушенных фаллосах, а также причудах сумасшедшего графа.
     - Я был бы не прочь взглянуть на эти книги и манускрипты. Ведь я их собираю.
     - Всю эту алхимическую чушь?
     - Встречаются и весьма любопытные вещи.
     - Думаю, тебе просто захотелось иметь сушеные фаллосы. Наверное, слабеешь с годами?
     - Едва скриплю. Итак, в Крэг-Уайверне это самое худшее?
     Кон подумал о фонтане и Сьюзен, о золоте и Сьюзен, о ванне и Сьюзен и не знал, с чего начать. И вообще, стоит ли говорить обо всем этом Николасу с его чистыми глазами. Он приехал, чтобы поговорить о наследстве.
     - У меня возникла проблема, - сказал он и вкратце изложил содержание письма леди Бел.
     - У тебя весьма необычная семья, - сказал Николас.
     - Ее едва ли можно назвать членом семьи.
     - Но она некоторым образом графиня Уайверн. Думаю, что было бы очень трудно доказать, что женщиной, венчавшейся в Гернси, была не она, если она будет утверждать обратное.
     Кон даже застонал:
     - Только этого мне не хватало: леди Бел, постоянно проживающая в Крэг-Уайверне! Слава Богу, ей пришло в голову поехать следом за Мэлом.
     - Наверное, ты мог бы нажать на кое-какие административные кнопки и позаботиться о том, чтобы ей и Мельхиседеку Клисту в Австралии было обеспечено хорошее обращение. Кстати, какое великолепное имя! Как ты думаешь, согласится Элинор назвать так нашего первого сына!
     - Пожалуй, не согласится, - ответил Кон.
     - Точно, - рассмеялся Николас.
     Кон задумался над тем, что сказал Николас.
     - Если к ним там будут хорошо относиться, то они, возможно, захотят там остаться после того, как истечет семилетний срок заключения Мэла. Думаю, такому, как он, есть где развернуться в этой неосвоенной стране. Но что мне делать, если она станет настаивать на том, чтобы ее сын стал графом?
     - У тебя в руках ее письмо! От ее претензий не останется и камня на камне! Какая глупая женщина.
     - Даже не в письме дело, просто это не идет у меня из головы.
     - Ах-ах, - произнес Николас, осушив кружку. Надо отдать ему должное, он как никто другой умел сразу же докопаться до корня проблемы. - Значит, тебе так сильно не хочется быть графом Уайверном?
     - Сильнее, чем можно предположить.
     Николас, снова наполнив кружки, уселся.
     - Какая увлекательная мысль. Совсем в духе ?шалопаев?. Жаль, что с нами нет Стефена, он быстро дал бы ей юридические обоснования, но я не вижу причин, не позволяющих добиться желаемого. Конечно, это вызовет в обществе бурю негодования и массу всяческих толков.
     - С этим я справился бы. Меня тревожит ложь. Пусть даже я не испытываю лояльности к девонширским Сомерфордам, но подсадить к ним в гнездо абсолютного ?кукушонка?, человека, не имеющего с ними никакой кровной связи, нарушило бы всякие принципы морали. На меня ополчились бы все призраки предков.
     - Возможно, если бы ты остался в Крэг-Уайверне. А ты уезжай оттуда и тогда будешь чувствовать себя в безопасности.
     Кон пристально взглянул на приятеля:
     - И ты действительно не видишь в этом ничего плохого?
     - Я предпочитаю принимать во внимание последствия, а не условности. Кто от этого пострадает? Возможно, сумасшедшие девонширские Сомерфорды, так они все вымерли без каких-либо усилий с твоей стороны. А кто выиграет? Ты. Этот Дэвид Карслейк. Местные жители, хозяин которых будет постоянно проживать в этом месте. Контрабандисты, которые получат более надежную защиту. Кстати, как по-твоему, сможет он стать хорошим графом Уайверном?
     Кон задумался.
     - Да. Он несколько дерзок и самоуверен, но ведь ему всего двадцать четыре года, и жизнь не заставила его повзрослеть раньше времени. Он отличается здравомыслием, он умен, и бездельником его не назовешь.
     - Силы небесные! Многих ли пэров Англии можно охарактеризовать подобным образом?
     Кон покачал головой:
     - Тебя послушать, так все очень просто. А вдруг он не согласится? - И тут Кону пришлось упомянуть о Сьюзен. - Его сестра служит у меня экономкой. Это письмо было прислано ей. Прежде чем отдать его мне, она поговорила с братом, но он не пожелал участвовать в обмане.
     - Это делает ему честь, но его можно убедить. Мы не всегда можем делать только то, что нам нравится. Как ты смотришь на то, чтобы я вернулся вместе с тобой? Не могу удержаться, чтобы не сунуть нос в это увлекательное дело, и, уж конечно, мне хотелось бы получить право первому взглянуть на эту таинственную коллекцию.
     - Я и сам бы хотел этого, но предупреждаю: это место производит гнетущее впечатление. Думаю, оно и впрямь может довести человека до безумия.
     - Если бы меня сводили с ума места, в которых мне пришлось побывать, то это уже случилось бы давным-давно. Слышишь?- сказал он, поднимаясь на ноги, и Кон услышал за дверью легкие шаги и детский лепет.
     Мгновение спустя в комнату вошла Элинор Делении в платье с узором в виде веточек и в широкополой шляпе, завязанной под подбородком ярко-зелеными лептами. Разумная, практичная и очень привлекательная женщина. На руках ее сидела дочь, которую она тут же спустила на пол.
     - Кон, как приятно тебя видеть. Николас сказал, что ты обязательно заедешь к нам, как только появишься в Девоне.
     Кон удивленно взглянул на приятеля, но тот разговаривал с дочерью.
     Платьице Арабель было точной копией материнского, только ленточки были не зеленые, а розовые. Она быстро подбежала к отцу, чтобы он ее поднял и поцеловал. И только после этого повернулась к Кону, одарив его улыбкой.
     - Оказывается, в Крэг-Уайверне полным-полно старинных книг и манускриптов, - сказал Николас, обращаясь к Элинор. Элинор застонала. - Ведь ты не захочешь, чтобы я упустил такую возможность, любовь моя? Ты и Арабель тоже можете поехать туда...
     - Нет! - вырвалось у Кона. Он даже сам смутился, тем не менее продолжал: - Поверь, Ник, это нездоровое место.
     - Ты имеешь в виду воздух? - спросила Элинор.
     - Атмосферу.
     Арабель заерзала на руках Ника, требуя, чтобы ее спустили на пол. Шляпка у нее болталась на спине, удерживаясь на ленточках, которые угрожали задушить ее.
     - Ладно, тогда я поеду один.
     - Только не сегодня, - твердо заявила Элинор. - Мы обещали заехать к Стоттфордам.
     - Все правильно. Кон, ты сможешь задержаться? Уверен, что они не будут возражать против лишнего гостя, особенно если это временно неженатый граф.
     - Привет! - вдруг послышалось откуда-то снизу. Кон увидел Арабель, водрузившую на голову драгоценный кружевной чепчик, очевидно, чтобы приветствовать его. Она подняла к нему руки, и он нерешительно поднял ее, совсем не уверенный в том, что ему когда-либо приходилось держать на руках детей. Однако она, видимо, отлично знала, что надо делать, и немедленно прочно устроилась у него на сгибе локтя.
     - Временно? - спросила Элинор. - Неужели ты собираешься жениться, Кон? Хотя пора. Должно быть, уже целый месяц в компании ?шалопаев? не было ни одной свадьбы.
     - Не вредничай, это тебе не к лицу, дорогая, - заметил Николас. - ?Шалопаев? как можно скорее надо связать по рукам и ногам, чтобы они чего-нибудь не натворили.
     Кон вдруг вспомнил о леди Анне. Надо бы сказать Николасу, что он собирается на ней жениться, чтобы отчасти исправить устроенный ?шалопаями? беспорядок. Но слова застряли в горле. Потому что он не мог не думать о Сьюзен.
     Однако он уже отправил то письмо.
     Он взглянул на хорошенькую малышку с каштановыми локонами, которая маленькими нежными ручками обследовала его сорочку и кожу, и мысль о женитьбе все больше и больше нравилась ему.
     О детях Сьюзен.
     - Кон, ты можешь у нас переночевать? - спросила Элинор.
     Подойдя к ней ближе, он вернул ей дочь, которая отвлекала его мысли.
     - Звучит соблазнительно, но уж лучше я поеду домой. Я никого не предупредил о том, что задержусь.
     - Можно было бы послать грума с запиской.
     - Если, он сможет доехать, смогу и я. - Кон и сам не понимал, почему он так настаивает на возвращении. Он понимал, конечно, что отчасти это объясняется тем, что он пока не готов к продолжительному общению с нормальными людьми, но дело было не только в этом. Он стремился вернуться, потому что беспокоился о том, что может произойти в его отсутствие.
     Могла исчезнуть Сьюзен.
     У него не было права приковывать ее цепями, но и расстаться с ней он пока не мог.
     Он собрал свои вещи.
     - Значит, ты приедешь завтра?
     - Не вздумай отказать мне, - улыбнулся Николас.
     - Отлично. И оставайся там сколько хочешь. Не исключена возможность, что ты сыграешь роль противоядия. Можешь занять Китайские апартаменты. Уверен, что похотливые огнедышащие драконы не окажут на тебя никакого воздействия.
     - Китайские драконы? Я их не боюсь. Правда, китайцы считают, что они вызывают бурю, однако они тоже способствуют хорошему настроению, здоровью и долголетию.
     - Неужели? Интересно, знал ли об этом мой покойный родственник? Похоже, что не знал, иначе использовал бы эти комнаты для собственной персоны.

Глава 23

     Кон прибыл в поместье ближе к вечеру. Он чувствовал себя гораздо лучше, побывав за пределами Крэг-Уайверна и пообщавшись с Николасом, Элинор и их дочуркой.
     Вокруг них создавалась прочная аура здравомыслия и хорошего здоровья, хотя и Николасу и Элинор пришлось пройти через полосу несчастий. Однако они не позволили мраку поглотить их. Они боролись - и каждый за себя, и друг за друга.
     Чтобы не заставлять грума отводить коня в конюшню, Кон не стал подниматься к Крэг-Уайверну, а спешился возле конюшни, расположенной у подножия холма. Наверное, он инстинктивно оттягивал возвращение, так как ему хотелось как следует обдумать сложившуюся ситуацию.
     Всю дорогу, пока он ехал верхом, он не мог освободиться от посторонних мыслей, мешавших ему сосредоточиться. Как ни странно, теперь он почувствовал себя лучше. Этакой чистой страницей.
     Он поболтал с грумами, заметив их настороженные взгляды. От него зависело, как пойдет дальше их жизнь, и больше всего сейчас им было нужно, чтобы здесь постоянно проживал здравомыслящий граф. И было бы хорошо, если бы к нему приезжали гости, которые привозили бы с собой своих слуг для компании и давали бы щедрые чаевые за услуги.
     Выйдя из конюшни, он не стал подниматься вверх по холму, а свернул в деревню и направился в церковь. Церковь была воздвигнута не в честь святого Георгия, а в честь святого Эдмунда. Оно и понятно: она уже стояла здесь задолго до того, как первый граф якобы убил тут дракона.
     Пройдя по короткой дорожке, он вошел в прохладу церкви, в которой, к счастью, в этот момент никого не было.
     Насколько он помнил, здесь находились скульптуры в память предыдущих графов. Скульптура в память первого графа была сооружена из резного мрамора и воздвигнута перед самым алтарем. Типичная мания величия. А ведь этот человек начал свою жизнь простым сельским помещиком. Потом был обласкан королем, потом женился на богатой наследнице - и вот он здесь, в каменных одеждах с каменными кружевами, в окружении обожающих его членов семьи, изображенных в более мелких масштабах у его ног.
     - Помни, граф, что ты прах, - пробормотал Кон, - и в прах ты возвратишься.
     Может быть, не так уж плохо, если графство возвратится в собственность той ветви, которую составляли мелкопоместное нетитулованное дворянство и йомены. Насколько он помнил историю, во времена Тюдоров Сомерфорды были простыми фермерами.
     Он нашел памятники следующим пяти графам, однако могила сумасшедшего графа находилась не внутри, а снаружи. Шестой граф не потрудился оставить указаний относительно своего погребения, поэтому, когда Суон обратился к Кону по этому поводу, он просто сказал, чтобы соорудили что-нибудь приемлемое.
     ?Чем-то приемлемым? оказалась четырехугольная гробница с такими, например, выгравированными надписями:
     ?Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет. (К галатам 6:7)?.
     Или:
     ?И низвержен был великий дракон. (Откровение 12:9)?.
     Читая их, Кон подумал, что, наверное, викарий и многие другие получают огромное удовольствие от того, что сумасшедший граф отгорожен ими ото всех как бы барьером.
     На крышке было написано, что Джеймс Берли Сомерфорд, граф Уайверн, жил с 1766 по 1816 год.
     Кон окинул взглядом уютное кладбище, усыпанное весенними цветами и притемненное густыми кронами деревьев.
     Приятное место успокоения, но не его. Странно. Даже в пыльной и жаркой Испании он не чувствовал такой ностальгии по Сомерфорд-Корту, как здесь.
     Уж не затеял ли он всю эту историю для того, чтобы самому избавиться от этой обузы?
     Да, отчасти.
     Он знал, что, если пересечь кладбище, можно скорее выйти на дорожку, ведущую к Крэг-Уайверну, и решил срезать угол. Через несколько шагов он оказался среди могил семейства Карслейков. Он остановился возле одной, где на маленьком могильном камне были начертаны даты коротенькой жизни Сэмюэла Карслейка (май 1799-го- июнь того же года). Это был младший брат Сьюзен. На камне не содержалось никаких сведений о родителях.
     Интересно, будет ли впоследствии переделана надпись на надгробии: ?Достопочтенный Сэмюэл Сомерфорд, сын графини Уайверн и графа Уайверна?? Пожалуй, перед такой перспективой леди Бел действительно не смогла бы устоять, что бы там ни думал по этому поводу Дэвид Карслейк.
     Побродив среди могил Карслейков, он нашел одну весьма любопытную.
     Когда он вышел через небольшую калитку на узкую тропинку, проложенную между зелеными изгородями, часы пробили пять. Там, где тропинка выходила на более широкую дорожку, ему повстречалась женщина средних лет в крестьянской шляпе с широкими полями и переднике. Окинув его цепким взглядом, она улыбнулась:
     - Вы, должно быть, граф. Я вас помню. А я леди Карслейк. Много лет тому назад вы гостили здесь со своей семьей. Вы почти не изменились.
     Кон, сомневающийся, что в нем осталось хотя бы что-то напоминающее о том невинном мальчике, подумал, что, очевидно, такое заявление является для нее привычной любезной фразой. Так, значит, это и есть та добрая женщина, которая дала хороший дом и материнскую любовь бездушно оставленным матерью детям своей золовки.
     - Леди Карслейк! Разумеется, я помню вас. Вы всегда были так добры.
     - Пустяки! В наших краях появление интересных незнакомцев всегда становится своего рада развлечением. Вы идете в Крэг, милорд? Нам с вами по пути, потому что я иду навестить бабушку Уилла Купера.
     Они пошли вместе.
     - Сьюзен сказала, что вы не собираетесь жить постоянно в Крэг-Уайверне.
     - Я понимаю, что это неудобно для жителей района, но у меня дом в Суссексе. А Крэг-Уайверн - это Крэг-Уайверн.
     - Вот именно. В разных местах на побережье земля время от времени проваливается. Я не раз думала, что было бы неплохо, если бы под ним провалилась земля. Только, конечно, чтобы при этом никто не пострадал.
     Они весело переглянулись, и этот взгляд напомнил ему Сьюзен.
     Должно быть, она многое позаимствовала из семьи, которая ее воспитала, - хорошей респектабельной семьи.
     Интересно, если Дэвид будет претендовать на графский титул, как это отразится на Карслейках? Он подозревал, что эта семья не из тех, что любят быть в центре внимания и вызывать толки и домыслы.
     - Думаю, что Крэг-Уайверн построен на участке прочной земли, - сказал он. - Мои родственники хотя и были чудаковаты, но абсолютно безумными не были.
     Они подошли к конюшням и остановились.
     - И все-таки отсутствие у них потомства можно рассматривать как знак божественного провидения.
     - Я заметил на кладбище могилу женщины из семейства Сомерфордов, которая вышла замуж за Карслейка. Это часто случалось?
     - Насколько мне известно, это исключительный случай. Они всегда были с причудами. Та, о которой вы говорите, это, видимо, прапрабабушка моего мужа. Говорят, она была красавицей, но весьма своенравной. Утанцевалась до смерти на балу, где появилась, не вполне оправившись после рождения третьего ребенка.
     Кон вздохнул и снова взглянул на дом.
     - Вы полагаете, что любой, кто живет здесь, обязательно сходит с ума?
     Конечно, Дэвиду Карслейку необязательно жить там, если он этого не захочет. Он может построить себе дом в деревне. Однако Крэг-Уайверн по-прежнему останется бременем, которое вынужден будет нести граф Уайверн, кто бы им ни стал.
     - Нездоровье не в доме, - сказала она, - а в крови этого семейства, которое, слава Богу, теперь вымерло. А атмосферу дома можно было бы изменить, несколько модернизировав его и добавив активности в его жизнь. Моя дочь Амелия мечтает о том, чтобы вы устроили там бал.
     - Бал? Полагаете, что кто-нибудь пришел бы?
     - Дорогой мой граф! Кто откажется увидеть своими глазами нового сумасшедшего Уайверна? Да большая часть населения графства пешком придет сюда - только позовите!
     Он рассмеялся:
     - Да, большое шумное общество наверняка разогнало бы злых духов.
     - А если пожелаете расслабиться, приходите к нам обедать. И захватите с собой вашего озорного секретаря. Разделите вместе с ним нашу скромную трапезу. Для вас наши двери всегда открыты.
     - А как насчет Сьюзен? - спросил он, умышленно называя ее по имени и наблюдая за реакцией.
     - Разумеется, для нее тоже двери всегда открыты. - Она наклонила голову набок и взглянула на него умными, проницательными глазами. - Вы с ней тогда, много лет назад, были, кажется, большими друзья