удут непоправимы.
   Мэг вскочила на ноги:
   - Мистер Чанселлор, это же смешно! Какая-то безвыходная мелодрама.  А
где же христианское милосердие и всепрощение?
   Он тоже встал.
   - Похоронено где-то во дворе  Дейнджерфилдов,  -  с  тяжелым  вздохом
произнес он. - Мне очень  жаль,  что  события  стали  развиваться  таким
образом, я надеялся на лучшее. Впрочем, вы замужем всего несколько  дней
и  вам  все  кажется  пока  очень  странным.  Но  я  умоляю  вас,   леди
Саксонхерст, не совершайте опрометчивых поступков.
   - Мистер Чанселлор, я никогда не совершаю опрометчивых  поступков.  Я
славлюсь хладнокровием и благоразумным поведением.
   - Неужели? Тогда что вы делали со своим хладнокровием и благоразумием
в морозном саду ранним утром пару дней назад?
   Мэг запнулась.
   - Да, это, наверное, выглядело несколько странно.
   - Так же, вероятно, как и недомогание, которое не было недомоганием?
   Мэг покраснела.
   - Уверяю вас, сэр, что обычно я очень правдива. И в этой  лжи  я  уже
призналась графу.
   - В этой, но не в других?
   Мэг почувствовала себя так, будто получила пощечину.
   - Да, у меня есть секреты, но не  такие  ужасные.  Просто  они  могут
немного расстроить графа. Поэтому я предпочитаю  не  открывать  их  ему.
Надеюсь, мне вскоре удастся все уладить...
   - И вы ожидаете, что это меня убедит? Леди Саксонхерст, я знаю  Сакса
с детства и уверен, что в вашем прошлом не может быть ничего такого, что
вы не могли бы ему открыть. - Поскольку Мэг промолчала, он продолжил:
   - Вы видели Питера, который прислуживает вашим братьям?
   - Да.
   -  Он  был  пригвожден  к  позорному  столбу  за  присвоение   чужого
имущества. Едва остался жив.
   Мэг посмотрела на него с недоверием:
   - И граф держит его в доме? Приставил к моим братьям!
   - Но он ведь никогда больше ничего не украдет, понимаете?  И  никогда
не обидит ваших братьев. Зачем это ему?
   - Но все же...
   - Ах, вы так же испорченны, как и большинство людей. По мнению Сакса,
нельзя  ожидать,  что  человек  исправится,  если  не  дать  ему   такой
возможности. Как видите, он способен простить многое.
   Мэг на секунду онемела.
   - Мистер Чанселлор, вы  же  не  думаете,  что...  Уверяю  вас,  я  не
совершила  ничего  противозаконного!  -  Она  решила,  что  единственная
попытка проникновения в чужой дом не заслуживает упоминания.
   - А как насчет  безнравственных  поступков?  Прошу  прощения,  но  мы
вынуждены обсудить и это. Сомневаюсь, что вы могли совершить нечто, чего
Сакс не смог бы понять и простить. Единственное,  чего  он  не  приемлет
категорически, - это тайны и ложь.
   - Мистер Чанселлор, в отличие от мужа я вела безупречную жизнь. И  вы
забываете, что нынешний неприятный эпизод не имеет никакого отношения  к
моим секретам или странностям в моем поведении. Он вызван лишь тем,  что
граф отказался проявить благоразумие в отношении своей бабушки!
   Мистер Чанселлор поднял руки:
   - Сдаюсь. Просто хочу дать вам несколько простых  советов.  Герцогиня
превратила юность Сакса в ад. Она использовала  его,  чтобы  даже  после
смерти леди Хелен наказывать ее за неповиновение, за побег и за то,  что
бунтарка посмела быть счастливой. И за то, что она умерла. Не  пытайтесь
соединить несоединимое, не выставляйте невыполнимых условий. Но  главное
- не таите секретов и не лгите.
   - О, прекрасно! А какие строгие инструкции  вы  дадите  ему?  Или  вы
наставляете только меня?
   Мистер Чанселлор закатил глаза и направился к двери. Когда он  открыл
ее, Мэг увидела, что муж стоит на пороге.
   - Простите, но я услышал, что вы разговариваете  в  повышенном  тоне,
дорогая, - ледяным голосом произнес он. - С вами все в порядке?
   У него в руке была свеча, пламя которой трепетало  на  сквозняке.  По
контрасту  с  безупречно  одетым  мистером   Чанселлором   он   выглядел
растрепанным - камзол и жилет  были  расстегнуты,  галстук  развязан,  а
ворот рубашки распахнут. Взъерошенный,  со  странно  пляшущими  по  лицу
тенями, он был похож на золотого ангела из преисподней.
   - Просто она сотрясает воздух, - отрывисто сказал мистер Чанселлор, -
хотя убеждает меня, что совсем не эмоциональна.
   - Ах, значит вам поручено было дать мне суровое наставление!
   - Разумеется. - Мистер Чанселлор сделал шаг, и граф вежливо отступил,
чтобы дать ему пройти. Пламя снова дико заплясало. - Расскажи ей  все  о
своей бабушке.
   С этими словами он вышел, а  Мэг  осталась  один  на  один  с  мужем,
застывшим в дверном проеме.
   - Не думаю, что это следует делать, - сказал Саксонхерст так,  словно
его секретарь все еще был здесь. Пламя свечи успокоилось и ровным светом
озаряло его красивое лицо. - Оуэн никогда не понимал женщин. Это  только
укрепит ее в навязчивой идее. - Он отвесил Мэг иронично-вежливый поклон.
- Еще раз доброй ночи, милая женушка.
   И закрыл разделявшую их дверь.
   Мэг попятилась и рухнула  в  кресло.  Она  не  понимала,  почему  эта
короткая сцена показалась ей такой ужасной. Ведь граф не  был  груб,  он
даже не казался сердитым. Тем не менее она чувствовала себя так,  словно
он пронзил ее сердце ледяным холодом.
   Мэг заметила, что Сьюзи оставила в ее комнате графин с бренди. Умница
Сьюзи! Мать Мэг пользовалась разведенным водой бренди, чтобы снять  боли
в желудке. Возможно, он  помогает  и  от  других  напастей.  Мэг  налила
полстакана  бренди,  долила  водой  и  пожалела,  что  нет  меда,  чтобы
подсластить напиток. Затем, сморщив  нос,  заставила  себя  выпить  весь
стакан залпом, несмотря на то что жидкость обжигала горло.
   Через  одну-две  минуты,  когда   удалось   перевести   дыхание,   ей
показалось, что все трудности отступают. Не то чтобы исчезают... нет, но
отодвигаются как удаляющийся берег - все еще реальный, но  уже  далекий,
тонущий в тумане. Она выпила еще один стакан магической жидкости,  потом
с трудом разделась, порадовавшись тому, что на  ней  старое  платье,  не
требующее помощи прислуги. Какой же мудрой была ее мать! Бренди обладает
почти такой же силой воздействия, как Шила-ма-гиг.
   Проснувшись,  Мэг,   однако,   вынуждена   была   признать,   что   у
чудодейственной жидкости такое же  "жало  в  хвосте",  как  у  Шилы.  Ей
казалось, что с каждым ударом сердца череп ее расширяется и сжимается, -
неудивительно, что голова разламывалась от боли. Обхватив ее руками, Мэг
с  удивлением  обнаружила,  что  размеры  ее  остаются  постоянными,   и
осторожно открыла глаза. Шторы были задернуты, но тонкая полоска  света,
проникавшая сквозь щель, резанула по глазам  словно  бритва.  Мэг  снова
зажмурилась и застонала.
   Если бы не мучительная жажда, она  так  и  лежала  бы  в  постели  до
скончания  века.  Но  пришлось   выкарабкиваться,   стараясь   совершить
невозможное: сделать  так,  чтобы  голова  оставалась  неподвижной.  Мэг
проковыляла  к  графину  с  водой  и,   осушив   два   полных   стакана,
почувствовала себя  чуть  лучше.  Быть  может,  настолько,  что  удастся
добрести обратно до кровати.
   Ничего удивительного,  что  пьяницы,  как  говорят,  попадают  в  ад.
Удивительно, что они не понимают этого  заранее  -  ведь  каждый  шаг  с
похмелья адски мучителен.
   Стеная, она выпила еще  стакан  воды  и,  увидев,  что  графин  пуст,
дернула шнур звонка.
   Когда вошла Сьюзи с тазом, наполненным теплой водой и покрытым чистой
салфеткой, Мэг сидела на краю кровати.
   - Доброе утро, миледи.
   Мэг готова была выпить даже эту теплую воду,  но  тут  почувствовала,
что ей необходимо воспользоваться туалетом.
   - Пожалуйста, Сьюзи, холодной воды, -  взмолилась  она.  Горничная  в
изумлении уставилась на нее.
   - Вы хотите мыться холодной водой, миледи?
   - Я хочу выпить холодной воды.
   Сообразительная служанка все поняла.
   - Спаси и помилуй нас Господи! Вы еще и пьяница?
   Мэг понимала, что следует возмутиться, прогнать  служанку  с  дрянным
языком, но ей было так плохо, она чувствовала себя такой дурой  и  такой
нечестивой дрянью.
   - Я в жизни никогда не пробовала бренди, - сказала она. -  И  никогда
больше не буду.
   Горничная вздохнула:
   - Ложитесь в постель, миледи. У нас для таких случаев  есть  порошок.
Скоро вам станет лучше.
   Она вышла, забрав с собой бренди, словно не слишком  доверяла  словам
Мэг.
   Мэг очень хотелось  лечь,  но  потребность  оказалась  настоятельной,
поэтому пришлось брести к туалету. Ковыляя обратно, к кровати, она вдруг
поняла, что ей становится немного лучше. Не хорошо  -  казалось,  хорошо
она уже никогда не будет себя чувствовать, - но лучше.
   Мэг легла и снова застонала, но теперь уже не от физической боли - от
душевной. И как это всего за два дня дела могли приобрести столь  дурной
оборот?
   Шила - у сэра Артура, и он что-то задумал. Муж знает, что у нее  есть
тайна, и не доверяет ей. Следовало признать,  что  он  имеет  для  этого
основания.  Сам  он,  однако,  серьезно  не  в  себе,  подвержен  буйным
припадкам.
   Хорошо слуге - осужденному к позорному столбу за  воровство,  Господи
прости! - говорить, что хозяин бушует только  в  своей  комнате.  А  что
будет с ней или с кем-нибудь из ее семейства, если им случится оказаться
в его комнате во время такого припадка?
   Как он ненавидит свою бедную бабушку! Да, вдова, несомненно,  злобная
старуха с поганым языком, но таковы многие, особенно когда  им  кажется,
что их дети разочаровали и предали их. Более молодые  и  сильные  должны
научиться ладить с ними, ведь им и жить-то осталось совсем  недолго.  Но
граф не желает этого понимать, он, похоже, готов отказаться от семейного
счастья, только бы не отступить от своей вражды.
   Сьюзи вернулась с подносом, налила полный стакан воды, всыпала в него
содержимое  бумажного  пакетика,  размешала  и  протянула  стакан   Мэг,
продолжая взбалтывать.
   - Выпейте это залпом, миледи.
   Понимая, что  ничего  не  может  быть  хуже  той  боли,  которую  она
испытывала, Мэг скорчила гримасу, но выпила.
   - Фу! Какая гадость!
   Сьюзи вручила ей еще стакан:
   - Апельсиновый сок. Запейте.
   Мэг поспешно выпила сок, и  горький  вкус  во  рту  притупился,  зато
появилось неприятное ощущение в животе.
   - Боюсь, меня сейчас вырвет.
   - Иногда случается, - отвратительно бодрым голосом сказала  Сьюзи.  -
Полежите немного на спине, возможно, пройдет.
   - Который час? - спросила Мэг.
   - Десять часов, миледи. Мистер Джереми уже ушел к своему  учителю,  а
мисс Лора дает урок мистеру Ричарду  и  мисс  Рейчел.  Мистер  Чанселлор
хотел с вами поговорить, если не возражаете, о том, чтобы нанять для них
наставника или гувернантку.
   Мэг  широко  открыла  глаза  и  уставилась   на   горничную.   Она-то
представляла  себе,  что  весь  дом  пребывает  в  таком  же   плачевном
состоянии, как она сама. Неужели все идет своим  чередом?  А  граф  тоже
ведет себя так, словно ничего не произошло?  Как  бы  спросить  об  этом
Сьюзи?
   - Вы будете завтракать здесь, миледи?
   Мэг не хотела есть, но упираться не стала.
   - Ненавижу есть в постели. Пусть поставят поднос в будуаре.
   - Слушаюсь, миледи. А какое платье вы наденете?
   Досадуя от того, что приходится заниматься такими мелочами,  Мэг  все
же сделала выбор, после чего позволила Сьюзи извлечь  себя  из  постели,
одеть в теплое платье и усадить на стул в будуаре.
   Вошла другая служанка с подносом и  поставила  завтрак  на  маленький
столик. Мэг посмотрела на эту простую женщину средних  лет  и  подумала:
интересно, какой дефект или какое  пятно  в  своем  прошлом  так  хорошо
скрывает она?
   - Поешьте, миледи, - с материнской  улыбкой  сказала  служанка.  -  В
конце концов все уладится, вот увидите.
   Очень мило, конечно, что кто-то так думает. Быть может, поэтому мысль
о завтраке вдруг показалась не такой  уж  неприятной.  Мэг  взяла  тост,
осторожно откусила кусочек и обнаружила, что голова уже не пульсирует  и
желудок вовсе не собирается отвергать  пищу.  А  яйца  всмятку  и  вовсе
выглядели очень аппетитно. Интересно,  это  случайность  или  гениальная
догадка повара, что он не прислал сегодня обычной жареной еды?
   А  когда  Мэг  увидела,  что  в  чайнике  горячий  крепкий  чай,  она
окончательно  поняла,  что  выживет.  Поглощая   еду,   Мэг   продолжала
размышлять и пришла к выводу, что следует довериться мистеру  Чанселлору
в том, что касается собственной безопасности и безопасности родных.  Она
также должна навести мосты между графом и его бабушкой, и  сделать  это,
пока герцогиня еще в Лондоне. Вероятно, можно подстроить встречу на балу
Двенадцатой  ночи,  если  он  по-прежнему  планируется.  Саксонхерст  не
пригласит, разумеется, вдову, но это может сделать Мэг.
   Поразмыслив, Мэг решила, что ей следует прежде  самой  встретиться  с
герцогиней, чтобы подготовить  почву.  Ее  неуравновешенному  мужу  это,
конечно, не понравится, и она поклялась ему этого не делать, но  следует
ли придерживаться клятвы, столь явно неразумной?
   Однако Мэг призналась себе, что боится спровоцировать графа на  новый
приступ ярости. Хорошо всем утверждать, что  гнев  его  распространяется
лишь на неодушевленные предметы и не выходит за пределы его  спальни!  А
что, если она окажется в его комнате в неподходящий  момент?  Достаточно
вспомнить, как он схватил ее вчера вечером, а потом чуть не  задушил,  и
она была совершенно бессильна против него.  Мэг  расстегнула  манжету  и
завернула рукав - как она и ожидала,  рука  была  в  синяках.  Когда  он
спросил ее, не  связаны  ли  ее  секреты  с  его  бабушкой,  он  казался
настоящим безумцем, и ей пришлось ударить его, чтобы освободиться.
   Поставив пустую чашку на стол, Мэг подумала: хорошо  бы,  чтобы  граф
последовал совету своего друга  и  действительно  рассказал  ей,  почему
герцогиня вызывает у  него  такую  ярость.  А  что,  если  у  него  есть
основания до безумия ненавидеть  ее?  Мэг  решила  разговорить  графа  и
узнать  все  от  него  самого,  если,  разумеется,  он  станет   с   ней
разговаривать. Она вздохнула. По  прошествии  всего  лишь  четырех  дней
замужества мысль о том, что граф больше не захочет разговаривать с ней и
оставит свои попытки соблазнить ее, разрывала ей сердце.
   Мэг отогнала эти мысли. Они  женаты.  У  них  вся  жизнь  впереди,  и
подобная ссора не может длиться вечно. И Мэг предалась мечтам, в которых
граф входил в  ее  комнату  в  самом  лучшем  расположении  духа,  чтобы
принести извинения, объясниться и снова попытаться соблазнить ее.

Глава 14

   Из задумчивости ее вывел стук в  дверь.  У  Мэг  бешено  заколотилось
сердце, она вздрогнула, села прямо, оправила платье и крикнула:
   - Войдите!
   Это была Лора. Ну конечно, он бы стучать не стал.
   - Все в порядке? - входя,  спросила  сестра.  Мэг  лишь  вздохнула  в
ответ, решив впредь лгать только по крайней необходимости.
   - Я сегодня еще не видела графа, - добавила Лора. Мэг улыбнулась:
   - Уверяю тебя, что я не съела его.
   Лора хмыкнула, приободренная, и села на стул.
   - А что там с Шилой?
   Мэг подалась вперед:
   - Боже милостивый, я совершенно о ней забыла!
   - Но вчера вечером...
   - Знаю, знаю. Наверное, я тоже схожу с ума.
   Лора пристально на нее посмотрела:
   - Ты думаешь, что граф...
   - Нет! Нет, разумеется, нет. Он... просто немного эксцентричен.
   - Ну тогда, может быть, он поможет тебе вернуть Шилу?
   Уверена, что ему ничего не стоит приструнить сэра Артура.
   Мэг тоже в этом не сомневалась, но дело было не в этом.
   - Я не намерена никому, кроме женщин нашей семьи, рассказывать о ней.
   - А мама наверняка рассказала папе.
   - Я тоже так думаю. И именно поэтому, безусловно, сэр Артур ее нашел.
Но ему самому мама бы никогда не рассказала.
   - Значит, и ты можешь рассказать графу,  -  предположила  Лора.  Было
очевидно, что она относилась к графу по-прежнему, несмотря ни на что.
   -  Что  я  ему  скажу?  -  вздохнула  Мэг.  -  "Милорд,   я   являюсь
хранительницей древнего магического идола, которого  украл  у  меня  сэр
Артур? И мне нужна ваша помощь, чтобы вернуть его"? Да он меня запрет  в
Бедламе!
   С внезапной тревогой Мэг подумала: не обрадуется  ли  он  возможности
запихнуть ее в  сумасшедший  дом?  Удобный  повод  избавиться  от  столь
неподходящей жены.
   - Но когда он убедится, что это правда...
   - Лора, даже  если  я  отправлюсь  вместе  с  графом  требовать  Шилу
обратно, сэр Артур заявит, что ничего об этом не знает.  И  я  не  смогу
ничего доказать, даже того, что Шила действительно существует.
   - Я могу это подтвердить.
   - Не думаю, что это  покажется  ему  убедительным,  а  больше  никто,
насколько мне известно, статуэтки в глаза не видел. И конечно же,  никто
не может сказать, что она действительно обладает волшебным свойством,  а
если бы и мог... Ты представляешь себе, как странно все это прозвучит? Я
даже не  уверена,  что  практиковать  подобное  колдовство  не  является
противозаконным деянием.
   - Как черная магия? - воскликнула Лора.
   Мэг содрогнулась. Она никогда прежде не думала о Шиле как  об  орудии
черной магии,  но  теперь  поняла,  что  обнародовать  ее  существование
невозможно.
   - Если это и не противозаконно, то все сочтут меня сумасшедшей за то,
что я в это верю. Нет, придется мне пойти к сэру Артуру и выяснить, чего
он хочет. - "Только бы не Лору", - добавила она  про  себя.  Но  теперь,
слава Богу, такое невозможно. Безумен или нет,  но  Саксонхерст  никогда
этого не допустит.
   - Мне бы очень этого не хотелось, - сказала Лора. - Я не  люблю  сэра
Артура. И надеюсь, мы никогда больше его не увидим.
   - Ах, если бы  и  я  могла  с  ним  больше  никогда  не  встречаться!
Постарайся уговорить близнецов тоже не  искать  встречи  с  ним.  У  них
теперь достаточно развлечений, и ему их уже не так легко соблазнить.
   - А как ты думаешь, что ему нужно? Деньги?
   - Надеюсь. Это было бы проще всего, хотя, как я их раздобуду, понятия
не имею. Граф пообещал щедро снабжать меня карманными деньгами, но  пока
еще ничего не дал. И тем не менее я должна вернуть статуэтку.  Пока  она
не у меня, я не могу спать спокойно.
   На нее вдруг снизошло соблазнительное желание попросить Шилу  уладить
разногласия между графом и его бабушкой. Конечно, это было бы прекрасно.
Если бы не жало...
   Мэг очнулась и увидела, что Лора пристально ее изучает.
   - Все идет как-то не так, правда?
   Старшая сестра сухо улыбнулась:
   - Не то чтобы все, нет. Но в любом случае это никак не  отразится  на
тебе. А теперь не вернешься ли ты к близнецам?
   - Питер занимается с ними арифметикой.  Он  понимает  в  ней  гораздо
больше моего.
   Мэг промолчала. Конечно, мошенник должен хорошо соображать в том, что
касается цифр. Она встала:
   - Мне нужно поговорить с  мистером  Чанселлором  о  более  подходящем
наставнике. А потом я пойду к сэру Артуру.
   - А граф не будет возражать?
   "Непременно, если узнает", - мысленно уточнила Мэг. Как же  ей  средь
бела дня незаметно выскользнуть  из  дома?  Но  тут  она  прервала  свои
размышления:
   - Лора, мы не узники. Ты тоже можешь ходить куда угодно, если хочешь.
Только всегда бери с собой кого-нибудь из слуг.
   - А ты возьмешь с собой слугу? К сэру Артуру?
   Мэг это не приходило в голову, но мысль показалась разумной.
   - Конечно. Не волнуйся, я не собираюсь делать глупостей.
   Лора ушла успокоенная, а Мэг направилась в гардеробную, где ее  ждала
Сьюзи.
   -  Какие  драгоценности,  миледи?  -  спросила  она,  когда  одевание
закончилось.
   - Драгоценности? Боюсь, у меня нет никаких драгоценностей.  -  Она  с
тоской подумала о материнском медальоне и жемчугах - простых,  но  милых
ее сердцу вещицах, которые пришлось продать, чтобы прокормить семью.
   - Граф прислал вам шкатулку, миледи. Не ту, главную,  разумеется.  За
ту отвечает мистер Чанселлор. Думаю, она хранится в банковском сейфе.  -
Горничная  отперла  инкрустированную  деревянную  шкатулку,  стоящую  на
маленьком столике, и дос