ь  самые  невинные  рисунки.  Их
вполне достаточно, чтобы вызвать сплетни и в то же время  не  уничтожить
меня целиком и полностью. А это вынудит тебя согласиться и платить.
   - Значит, ты именно так и поступила бы?
   -  Я  предполагаю,  на  что  может  решиться  Том.  Как  бы  ты  стал
выпутываться?
   - Я бы убил его.
   Серена даже подпрыгнула на диванчике.
   - И ты бы смог хладнокровно застрелить его?
   - С удовольствием. Но, полагаю, я все же должен был  вызвать  его  на
дуэль.
   - О нет, только не это!
   - Почему? - Голос его был мрачен и подозрителен.
   - Мне невыносима мысль, что тебя могут ранить из-за меня.
   Он внимательно посмотрел на нее, затем встал.
   - Пойдем со мной.
   Заинтригованная Серена последовала за ним. Он был  в  самом  странном
настроении. Он вошел  в  свой  кабинет  и  вынул  сверкающий  футляр  из
запертого ящика. Из него он достал инкрустированный серебром пистолет  и
привычно зарядил его.
   - Пошли.
   - Куда мы идем? - спросила Серена, когда он направился в сад.
   - Избавить тебя хотя бы от одного из страхов.
   Выйдя на улицу, он, посмотрел по сторонам.
   - Проклятие! Здесь нет ни одной прямой тропинки!
   - А по-моему, это очень милый сад. Что ты хочешь сделать?
   - Это очаровательный сад. - Он прошел мимо первой живой  изгороди.  -
А-а, видишь вон тот распустившийся крокус под деревом?
   - Да.
   Цветок, был на расстоянии  добрых  двадцати  ярдов  и  едва  различим
сквозь переплетенные, голые ветви кустарника. Более  того,  солнце  уже,
начало садиться, и свет был скудным.
   Он поднял руку, прицелился и выстрелил. Желтый цветок упал.
   - О, какой ужас. Как ты мог?
   После секундного замешательства, он расхохотался.
   - Тебе полагается быть  в  восторге  от  моей  меткости  и  перестать
волноваться из-за меня.
   Серена еще раз посмотрела, на цветок.
   - Ты прав, но так жаль цветочек.
   - Их будет уйма. Через несколько недель они здесь все заполонят.
   - А человека ты сможешь убить так же легко?
   - Конечно, нет.
   - А ты вообще-то смог бы убить человека?
   - Если бы меня вынудили, то конечно. Но я до сих пор никого не  убил,
Серена. Ты волнуешься за своих братьев?
   - С ними все в порядке?
   - Ну уж я-то точно не причинил им никакого зла. Я как-то  не  ожидал,
что ты будешь расстраиваться из-за них.
   - А я и не расстраиваюсь. - Спохватившись, что сказала нечто ужасное,
она добавила:
   - О небеса, я просто не хочу, чтобы ты убил их. Прежде всего  потому,
что это вызовет жуткий скандал.
   - Я не убью их, обещаю. Будем  надеяться,  что  они  слышали  о  моей
меткости и не станут рисковать...
   Их прервал молодой садовник, прибежавший из глубины сада.
   - Кто здесь стрелял? О милорд! Извините.
   - И ты меня извини, Катер. Я просто демонстрировал леди Мидлторп свою
стрельбу. Вон там лежит сбитый цветок, мне  кажется,  он  нравится  моей
жене.
   Закатив глаза, мужчина повернулся и пошел за цветком.
   Серена со значением произнесла:
   - Я рада, что речь не идет о насилии. Я не люблю насилия.
   - Тут я с тобой согласен.
   Она подняла на него глаза.
   - Ты ведь не станешь платить моим братьям, да?
   - Ты не хочешь этого?
   - Не хочу.
   - Ты уверена?
   - Конечно.
   Он немного помолчал, глядя на пистолет.
   - А что, если я отдам тебе деньги, чтобы ты передала им?
   Она уставилась на него.
   - Но это же ничего не изменит.
   - Разве?
   Серене вдруг показалось, что это разговор двух  сумасшедших  или  это
только она свихнулась, но тут вернулся садовник с цветком. Он  преподнес
ей его, чувствуя себя круглым идиотом из-за  того,  что  вручал  хозяйке
столь убогое и разбитое нечто.
   - Благодарю вас, - сказала Серена, гадая, что ей делать с цветком  на
таком коротком стебле. Она пожала плечами. - Пожалуй, я поставлю  его  в
воду, кроме того, я что-то продрогла без накидки.
   Френсис улыбнулся.
   - Извини, я и не сообразил. Конечно, иди и согрейся.
   Серена чувствовала, что они снова говорят друг  с  другом  на  разных
языках, но что можно было сделать?
   Френсис смотрел вслед  уходящей  жене  и  тоже  не  понимал,  что,  к
дьяволу, происходит.
   Садовник по-прежнему стоял рядом.
   - Да, Катер?
   - Э-э, прошу прощения, милорд, но не могли  бы  вы  попросить  миледи
закрывать калитку, если она пользуется  ею?  А  иначе  собаки  забегают,
всякая бродячая шваль.
   - О, конечно, я даже и не знал,  что  она  имеет  привычку  ходить  к
конюшням.
   - Ходила этим утром, когда искала щенка, милорд.
   - А-а, понятно.
   Френсис не придавал большого значения фразам, машинально  срывавшимся
с его губ в разговоре с садовником. Он все еще был  поглощен  беседой  с
Сереной. Он не думал, что его жена сумела бы разыграть такое безразличие
к деньгам, на которые должна была, по логике, претендовать. Наверно, все
было именно так, как она и утверждала, и ее братья задумали получить  от
них деньги любым способом.
   Он помолился, чтобы все было именно так.
   Садовник снова нарушил молчание:
   - И, может, остальным тоже приказать закрывать калитку, милорд, а  то
в последнее время тут настоящий проходной двор!
   Наверное, братья Серены.
   - Навесьте солидный замок на калитку, Катер. А тем нескольким слугам,
кому приходится часто пользоваться ею, выдайте ключи.
   - Прекрасно, милорд. Я так и сделаю.
   - Отлично, присмотрите за этим.
   Он уже собрался уйти, как вспомнил замечание садовника.
   - А кто именно пользовался калиткой в последнее время?
   - Ну, милорд, вот те, кого я успел заметить: ее  сиятельство  сегодня
утром и те двое мужчин, с которыми она беседовала  вчера.  А  потом  еще
один мужчина, который приходит поговорить с леди Мидлторп.
   - Другой мужчина? По спине Френсиса пробежал холодок.
   - Да, милорд. Крепкий такой мужчина. Был здесь три или четыре раза.
   Френсису очень хотелось расспросить поподробнее, но он не осмелился.
   - Спасибо, Катер.
   Френсис вернулся в дом, чувствуя себя  так,  словно  его  только  что
огрели дубинкой по голове. Он был уверен в том, что  Катер  из  каких-то
побуждений собирался так или иначе доложить ему о  приходящих  мужчинах.
Возможно, садовнику просто не нравилось, что в его саду такое оживленное
движение, а может, ему не хотелось, чтобы хозяину наставляли рога.
   Но если верить Катеру - а он вряд ли солгал бы по такому поводу, - то
Серена встречалась с Чарльзом Фернклифом здесь в саду, и уже не однажды!
Ну и какое подходящее объяснение можно придумать этому?

Глава 19

   Как ни ломал  Френсис  голову,  придумать  достойное  и  удобоваримое
объяснение поведения Серены он так и не сумел.
   Ему страшно хотелось немедленно  пойти  к  ней  и  бросить  обманщице
обвинение прямо в лицо, но он боялся сделать и сказать больше  того,  на
что имел право. Он бы с удовольствием выпорол эту лгунью.
   Как бы ему хотелось выложить все начистоту Николасу, но он не делился
с другом своими переживаниями раньше, и что-то удерживало его и  сейчас.
Ведь это все равно не изменит того факта, что они с Сереной муж и  жена.
И ему вовсе не хотелось выглядеть в глазах друзей простодушным дурачком,
которого обвели вокруг пальца.
   А чьего ребенка она вынашивает?
   Френсис ушел в свой кабинет и рухнул на стул. Он проследит за  ней  и
добьется, чтобы она вела себя прилично в дальнейшем. Он все  это  сумеет
пережить, если только будет уверен, что ребенок от него.
   Однажды Френсис поверил в  это.  И  мог  поклясться,  что  Серена  не
способна на лицемерие. Но правда ли это или воздействие колдовских чар?
   Френсис  припомнил,  как  она  аккуратно  выложила,  что  сделали  бы
Олбрайты с теми рисунками, - план действий, который никогда бы не пришел
ему в голову.
   А ведь она тоже Олбрайт.
   Они не могут и дальше жить так же! Он докопается до истины и  выложит
ее Серене. Возможно, им все же удастся найти какой-то способ  продолжить
совместное существование.
   Но сначала он должен разыскать Фернклифа и пресечь его игры. Если  он
к тому же обнаружит, кто  отец  ребенка  Серены,  то  вообще  все  будет
отлично.
   Затем ему надо что-то предпринять  против  Олбрайтов.  Он  пошлет  им
резкую записку - пусть не трудятся появляться сегодня  в  саду,  Френсис
сам свяжется с ними завтра.
   Если они и правда затеяли получить  десять  тысяч  фунтов,  то  скоро
поймут, что денег им не добиться  никогда.  А  если  не  прекратят  свои
домогательства, он просто изничтожит  их.  Они  и  так  уже  якшались  с
отбросами общества. А если Френсис и Шалопаи решительно выступят  против
них, то им навсегда  заказана  приличная  компания,  а  двери  приличных
заведений закроются у них перед носом.
   А если Том и тогда не угомонится,  то  Френсис  бросит  ему  вызов  и
изувечит. И это доставит ему неописуемое удовольствие.
   А вдруг Олбрайты начнут отрицать шантаж? Не попытается  ли  Серена  в
таком случае самостоятельно  добыть  денег  для  своего  любовника.  Для
человека, который может быть ее любовником...
   Если только Фернклиф сам не шантажирует ее,  с  неожиданной  надеждой
подумал он. Это счастливая мысль.
   Но какая же ее тайна может стоить десять тысяч?
   Френсис опустил голову на руки и застонал. Он точно сойдет с  ума.  В
дверь постучали, и вошла его мать.
   - Что-то случилось, дорогой?
   - Ничего особенного, мама. Ты что-то хотела?
   - Только еще раз напомнить, что завтра рано утром уезжаю  в  Торп.  У
тебя нет никаких поручений ко мне?
   -  Нет,  спасибо.  Через  несколько  недель  мы  с  Сереной  к   тебе
присоединимся и будем там до тех пор, пока не родится ребенок.
   - Конечно. Это может быть наследник, и он должен появиться на свет  в
родовом поместье.
   - Согласен.
   - Френсис, - обеспокоенно произнесла мать, - мне кажется,  что  вы  с
Сереной переживаете трудный период. Я  хотела  бы  напомнить  тебе,  что
честность - самое лучшее средство решения всех проблем, а  скрытность  и
обман приведут только к большим неладам и несчастью.
   - Ты всегда говорила именно это, мама.
   Она вздохнула.
   - Я на своем опыте знаю, как нелегко порой быть честным.
   Френсис был поражен, что мать сошла со своего пьедестала, пусть и для
того, чтобы поддержать сына.
   - Да, это нелегко, мама. Я даже не уверен, что такое поведение всегда
мудрое. Порой правда бывает очень горькой!
   - Ты так думаешь?
   - Да.
   - Но что произойдет с недомолвками и  ложью  спустя  какое-то  время?
Наверняка они разрастутся и пустят корни.
   - Не знаю, - вздохнул Френсис. - Я просто не знаю.
   Мать подошла к нему и обняла его.
   - Мне очень нравится твоя жена, Френсис. Она совсем не  такая,  какую
бы я сама выбрала для тебя, но у нее доброе сердце и завидное  мужество.
Не позволяй глупости и гордости встать между вами.
   Мать поцеловала его в щеку и ушла.
   Глупость и гордость.  Вряд  ли  это  относилось  к  переживаемому  им
глубочайшему обману, но его  обрадовало,  что  мать  оттаяла.  Если  ему
удастся хоть что-то спасти в своем браке, то была надежда на  нормальные
отношения.
   И она была права. Он  должен  знать  истину  во  благо  своей  семьи!
Френсис оставил записку, что вернется к ужину в семь вечера, и вышел  на
охоту за Фернклифом.
   Подходя ко  дворцу  Белкрейвенов,  он  встретил  Люсьена,  идущего  к
Николасу, и пошел с ним туда. Там они застали Хэла и Стива, этот дом  не
постеснялась навестить и Бланш.
   Она разочарованно произнесла:
   - А где же твоя жена? Я так хочу познакомиться с ней.
   - Тогда зайди к нам.
   - Френсис, ну будь же хоть  ты  разумен.  Ты  так  стараешься  скрыть
прошлое бедняжки, к чему тебе столь сомнительная особа, как я?
   - Ты можешь спасти свою репутацию, - вмешался Хэл, - если согласишься
выйти за меня замуж.
   - Ерунда, - ответила Бланш.
   - И тогда бы ты смогла навещать дома своих респектабельных друзей.
   - Очень сомневаюсь. Мать Френсиса, к примеру, никогда бы  не  приняла
меня.
   - Она потихоньку оттаивает, - заметил Френсис. -  Мне  кажется,  тебе
следует выйти замуж за Хэла.
   - Мы все так считаем, - сказал Николас. - Но бедняжка  Бланш  слишком
дорожит своей свободой.
   Бланш бросила на него  негодующий  взгляд,  но  Френсис  был  приятно
удивлен. Николас отмалчивался, глядя на тщетные  попытки  Хэла  привести
Бланш к алтарю. Но если уж он примется за  это  дело,  то  результат  не
замедлит сказаться!
   Однако внимание Николаса обратилось на самого Френсиса.
   - Почему ты не рассказал мне,  что  братья  Серены  вымогают  у  тебя
деньги?
   - У нее, - поправил его Френсис. - А как ты узнал?
   - Она поделилась этим с Элеонорой.
   - Интересно, с чего бы это?
   - Серена пыталась объяснить мне, почему не сходит с ума  от  счастья.
Боюсь, что я начала восхвалять тебя до небес.
   - А она не нашла никаких причин для счастья.
   - Да нет же, - мягко возразила Элеонора. - Серена  знает,  что  имеет
уйму причин радоваться, но как ей  выбросить  из  головы  эти  угрозы  и
проблемы? Было бы настоящим благом избавиться от них.
   - Именно это я и задумал, - быстро вмешался Френсис. - Я твердо решил
разыскать Фернклифа и хорошенько попугать Олбрайтов.
   Он по-прежнему промолчал о своих подозрениях насчет Серены.
   - Отлично. Фернклиф живет там же, где и Симмонс, - произнес Николас.
   Френсис так и сел.
   - Откуда вы это знаете?
   - Подослал к Симмонсу Стива. Неужели ты не помнишь,  что  этот  тиран
всегда выделял Стива? И он, конечно,  прямо  растаял  от  его  визита  и
рассказал, что Фернклифа как раз не бло в тот день, когда вы ворвались с
пистолетом к нему, Симмонсу. Ну, а уж он  предупредил  Фернклифа,  чтобы
тот не возвращался вечером. Кстати, и Фернклиф, и Симмонс убеждены,  что
вы готовы совершить насилие.
   - Вполне возможно. А чего он ожидает, когда досаждает  женщинам  моей
семьи ?
   Тут вмешался Стефен Болл.
   - Симмонс  по,  крайней  мере  считает  Фернклифа  невинной  жертвой.
Симмонс не знает подробностей, но уверен, что произошло недоразумение, и
именно по твоей вине. Теперь он  полностью  утвердился  во  мнении,  что
Шалопаи - разбойники с большой дороги. Мне прочли целую лекцию  на  тему
"О человеке судят по его друзьям". - И, сморщившись, добавил:
   - На греческом.
   - По моей вине? Да я даже ни разу не встречался с ним!
   Николас сказал:
   - Если Фернклиф действительно занимался шантажом, то он не доложил об
этом старому другу и коллеге. В любом случае  мы  снова  ищем  иголку  в
стоге сена.
   Френсис знал,  что  должен  был  сообщить  им  о  привычке  Фернклифа
заглядывать к нему в сад, но сдержался. Шалопаи уже приняли Серену и  ее
заботы близко к сердцу, он не станет раскрывать им глаза на ее двуличие,
если его не вынудят к этому.
   - Ну, - обратился Николас к Френсису, - что ты  надумал  сотворить  с
Олбрайтами?
   - В душе я призываю на их головы все  муки  ада.  Но  есть,  наверно,
предел тому, что я могу совершить по  отношению  к  родственникам  жены.
Вероятно, достаточно просто напугать их потерей статуса  и  собственного
положения в обществе,  и  они  дрогнут.  А  я  собираюсь  застращать  их
основательно и немедленно.
   - Кажется, неплохой план. Почему бы вам с  Люсьеном  не  сделать  это
вместе? Вдвоем вы олицетворяете собой несокрушимое величие общественного
положения. Мы задавим их. Вы  совершенно  не  подходили  для  устрашения
Симмонса, но для Олбрайтов - как раз то, что надо.  Они  остановились  в
таверне "Скипетр", кстати. Поскольку они не скрываются под чужим именем,
то их легко было обнаружить.

***

   Вдовствующая леди Мидлторп договорилась поужинать со своей сестрой  и
княгиней Кол. Пришло время распутать паутину лжи, сплетенную ей самой, и
она надеялась на помощь этих почтенных дам. Ей  становилось  плохо,  как
только она думала о том, что придется открыться сестре и ее подруге,  но
трусить больше нельзя.
   Корделия рассчитывала на совет и возможную поддержку, но  в  основном
собиралась устроить генеральную репетицию своего признания в содеянном -
в довольно гнусной лжи, если честно признаться, сыну и любовнику.
   И,  естественно,  она  отправилась  на  ужин,  не  чувствуя  никакого
аппетита.
   Оставшись одна в своей спальне на  Хертфорд-стрит,  Серена  поставила
несчастный крокус в вазу, и цветок мгновенно занял все ее  мысли.  Жаль,
что цветок так помялся, и все же было нечто волнующее в том, как ее  муж
уверенно держал пистолет и  целился.  Возбуждение  все  еще  не  прошло,
ускоряя биение сердца, а кроме того, заставляя  чутко  прислушиваться  к
любому звуку, предполагая, что он вернулся домой.
   Ей так хотелось знать, что Френсис в  действительности  испытывает  к
ней. Соглашаясь на этот брак, она надеялась хотя бы на уважение и доброе
отношение. Теперь же она жаждала большего.
   Жизнь  с  хорошо  воспитанным  и  порядочным   мужчиной   осложнялась
временами  тем,  что  трудно  было  определить,  когда   видишь   просто
вежливость, а  когда  эмоции.  Он  всегда  был  вежлив,  но  стоило  ему
спрятаться  за  своим  ледяным  барьером,  как  Серена   недоумевала   и
сомневалась, нравится ли ему вообще, не говоря уже о любви.
   Если бы им только не пришлось сразу же  окунуться  в  столь  активную
светскую жизнь! Понятно, что это было неизбежно,  однако  это  сразу  же
подразумевало, что они очень мало времени будут проводить  наедине.  Как
тут узнаешь друг друга? Не в постели же, хотя и  в  постели  они  побыли
вместе на удивление  мало,  им  просто  необходимы  беседы  днем,  обмен
впечатлениями. Неудивительно, что в последнее время стала популярна идея
медовых месяцев. Побыть вдвоем, получше узнать друг друга - это  звучало
восхитительно.
   Сегодня вечером им хотя бы удастся  поужинать  наедине.  Может  быть,
даже удастся стать ближе, роднее.
   Она задумалась, что бы такое надеть к ужину  -  покрасивее,  как  для
выхода в свет, или по-домашнему, ей хотелось создать  особое  настроение
за столом. И тут ей принесли пакет.
   Серена тотчас же узнала корявый почерк старшего брата, и ей сразу  же
захотелось бросить пакет в огонь. Однако  она  не  решилась.  В  пакете,
похоже, находилась небольшая коробочка, что же это?
   Она  взломала  печать.  Письмо  было   обернуто   вокруг   серебряной
табакерки.  Она  узнала  ее,  когда-то  эта  вещица  принадлежала  Мэтью
Ривертону, но Серена никак не  могла  понять,  с  чего  Тому  вздумалось
прислать ее. Ведь она же стоила по меньшей мере несколько гиней.
   Серена заподозрила подвох и с тяжелым  сердцем  осторожно  приподняла
крышку. Табакерка была пуста,  и  даже  запах  давным-давно  выветрился.
Серена уставилась в пустую коробочку, силясь понять, что бы это значило,
и тут заметила кое-что на внутренней стороне крышки.
   Боже всемилостивый!
   Табакерку украшала злополучная миниатюра одного из  наиболее  гнусных
изображений Серены.
   Она скривилась от отвращения и гадливости - теперь ей стало  понятно,
почему Мэтью так гаденько улыбался, набирая щепотку нюхательного табака!
   Если на свете существует хоть какая-то справедливость, то  он  просто
обязан сейчас медленно поджариваться в языках адского пламени!
   Она припомнила, как создавался эскиз. По просьбе художника она  легла
на софу, а голову подперла руками. Рисунок  получился  очаровательный  -
молоденькая девушка, погруженная в мечты.
   На этой миниатюре она была полностью обнажена, на ней  осталось  лишь
несколько драгоценностей, но из тех, которые принадлежали лично ей. Софу
укоротили так, что коленями Серена  упиралась  в  пол,  а  сзади  к  ней
пристроился мужчина. В руке он держал плеть, и следы на спине  говорили,
что он недавно бил ее. Она - нет, изображенная на миниатюре женщина с ее
лицом - мечтательно улыбалась, словно полностью одобряла происходящее.
   Серена мгновенно выцарапала бумагу из-под крышки и швырнула в  огонь.
Бумажка тотчас вспыхнула и улетела вверх по дымоходу, но ужас Серены  не
проходил, камнем ложась на сердце.  Что  будет,  если  подобные  рисунки