если бы  они  и
были, то цена оказалась бы непомерной.
     - Нас ждет голод, - сказала она Кристофону.
     И вот, в конце концов, "Нехватка" достигла и Кинтора.
     "Нехватка". Голод.
     Кристофон не думал, что кто-нибудь будет в действительности голодать.
Он всегда был оптимистом. Как-нибудь уладится, говорил он. Как-нибудь.  Но
сейчас сотня людей со всех ног сбегалась к торговцу сосисками.
     Женщина-хьорт попыталась обойти  ее.  Милилейн,  крепко  наподдав  ей
плечом, сбила ее с ног. Раньше  она  никого  не  била.  Она  почувствовала
какую-то легкость в голове и спазм в горле. Хьорт выкрикнула  в  ее  адрес
проклятие, но Милилейн неслась вперед, хотя сердце  у  нее  колотилось,  а
глаза болели от напряжения. Она отшвырнула в сторону кого-то еще и локтями
проложила себе дорогу к начинавшей образовываться очереди. Лиимен  подавал
сосиски со странно безучастным видом, присущим  всем  его  собратьям,  как
будто его совершенно не волновала собравшаяся перед ним толпа.
     Милилейн напряженно наблюдала за движением  очереди.  Перед  ней  еще
семь или восемь человек  -  хватит  ли  ей  сосисок?  Отсюда  нельзя  было
увидеть, что делается там, впереди, помещаются ли на жаровню новые  партии
по мере распродажи. Останется ли там для нее хоть что-нибудь? Она сравнила
себя с жадноватым ребенком, который волнуется, чтобы  ему  хватило  всяких
угощений. Я схожу с ума, сказала она себе.  Почему  какая-то  сосиска  так
много для нее значит? Но ответ был известен. Уже три дня она вообще не ела
мяса, если не считать мясом пять полосок соленой  драконины,  которые  она
случайно  нашла  в  шкафу  в   стардей.   От   шипящих   сосисок   исходил
восхитительный аромат.  Внезапно  приобретение  их  стало  для  нее  самым
важным, быть может, даже единственным делом на свете.
     Подошла ее очередь.
     - Два вертела, - сказала она.
     - Один в руки.
     - Тогда один!
     Лиимен кивнул. Во взгляде его трех светящихся  глаз  читалось  полное
отсутствие к ней всякого интереса.
     - Пять крон, - сказал лиимен.
     Милилейн ахнула. Для нее пять крон - половина дневного заработка. Она
припомнила, что до "Нехватки" вертел сосисок стоил десять вейтов. Но  ведь
то было до "Нехватки".
     - Вы шутите, - сказала она. - Разве можно взвинчивать старую  цену  в
пятьдесят раз! Даже в такие времена.
     За ее спиной раздался чей-то крик.
     - Платите или уходите, любезнейшая!
     Лиимен хладнокровно объяснил:
     - Пять крон сегодня. На следующей неделе -  восемь  крон.  Еще  через
неделю - один роял. Еще через неделю - пять роялов. Через месяц вообще  не
будет сосисок ни за какие деньги. Вы хотите сосисок? Да или нет?
     - Да, - пробормотала Милилейн. У нее дрожали руки, когда она подавала
ему пять крон. Еще за одну крону она купила  кружку  пива,  выдохшегося  и
безвкусного. Опустошенная и ошеломленная, она выбралась из очереди.
     Пять крон! Да еще совсем недавно за эти деньги она могла поужинать  в
хорошем  ресторане!  Но  большинство  ресторанов  сейчас  закрылись,  а  в
оставшиеся, как она слышала, записывались за  несколько  недель.  И  одной
Дивин  известно,  какие  у  них  там  сейчас  цены.  Но   это   -   просто
безрассудство. Пять крон за вертел сосисок! Ее охватило ощущение вины. Что
она скажет Кристофону? Правду, решила она. Я не могла  удержаться,  скажет
она. Это был порыв, безумный порыв. Я почувствовала их запах на жаровне  и
не могла удержаться.
     А что будет, когда лиимен запросит восемь крон или роял? Пять роялов?
Она не могла найти ответа. Она подозревала,  что  заплатит  любые  деньги,
настолько сильным было наваждение.
     Она жадно впилась зубами в сосиску,  будто  боялась,  что  кто-нибудь
вырвет ту у нее из рук. Сосиска была на удивление вкусной: сочная, пряная.
Она поймала себя на том, что пытается догадаться, чье  мясо  пошло  на  ее
изготовление. Лучше не думать, сказала  она  себе.  Вполне  возможно,  что
мысль об охоте на мелких грызунов в парке приходила  в  голову  не  одному
Кристофону.
     Она сделала глоток пива и снова поднесла вертел ко рту.
     - Милилейн?
     Она удивленно подняла глаза.
     - Кристофон?
     - Так и  думал,  что  найду  тебя  здесь.  Я  закрыл  лавку  и  вышел
посмотреть, что тут за толпа.
     - Неожиданно появился разносчик сосисок. Как по волшебству.
     - Вот оно что. Ну да, вижу.
     Он смотрел на полусъеденную сосиску у нее в руке.
     Милилейн деланно улыбнулась.
     - Извини, Крис. Хочешь укусить?
     - Один кусочек, - сказал он. - Думаю, что становиться в  очередь  уже
нет смысла.
     - Наверное, их распродадут очень быстро. -  Она  подала  ему  вертел,
стараясь изо всех сил, чтобы он не  заметил,  с  какой  неохотой  она  это
делает, и напряженно наблюдала за тем, как он откусывает  кусок  длиной  в
дюйм, а то и два. Она почувствовала  сильное  облегчение,  одновременно  с
некоторыми угрызениями совести, когда он отдал ей остаток.
     - Хороша, клянусь Леди!
     - Как же иначе! Ведь она стоит пять крон.
     - Пять...
     - Я не смогла удержаться, Крис. Когда я почуяла их запах в воздухе...
я  как  зверь,  ворвалась  в  очередь.  Я  толкалась,  пихалась,  дралась.
Наверное, я заплатила бы сколько угодно. Ах, Крис, прости меня!
     - Не извиняйся. А на что еще сейчас  тратить  деньги?  Вдобавок,  все
скоро изменится. Ты слышала новость сегодня утром?
     - Какую новость?
     - Насчет нового Коронала! Он будет здесь с минуты  на  минуту.  Прямо
здесь, он проедет по Кинторскому мосту.
     Она озадаченно спросила:
     - А что. Лорд Валентин стал Понтифексом?
     Кристофон покачал головой.
     - О Валентине уже можно и не вспоминать. Говорят, он исчез  -  то  ли
похищен метаморфами, то ли что-то еще в этом духе. Как  бы  там  ни  было,
примерно час назад объявили, что Короналом теперь Семпетурн.
     - Семпетурн? Проповедник?
     - Да, тот самый. Он появился в Кинторе ночью. Мэр  поддержал  его,  а
герцог, как я слышал, бежал в Ни-мойю.
     - Но это невозможно, Крис! Ведь не может кто угодно встать и сказать,
что он Коронал! Ведь он должен быть выбран,  помазан,  он  должен  быть  с
Замковой Горы...
     - Мы  просто  привыкли  так  думать.  Но  наступили  другие  времена.
Семпетурн - человек из народа. Такой нам сейчас и  нужен.  Он  знает,  как
вернуть благорасположение Дивин.
     Она не верила своим ушам. Забытая сосиска висела у нее в руке.
     - Этого не может быть. Это безумие. Лорд Валентин  -  наш  помазанный
Коронал. Он...
     - Семпетурн говорит, что он самозванец, что вся эта история с обменом
телами - чушь, что мы наказаны всеми этими  болезнями  и  голодом  за  его
грехи,  что  единственная  для  нас  возможность  спастись   -   свергнуть
лже-Коронала  и  посадить  на  трон  того,  кто  поведет  нас  обратно   к
справедливости.
     - И Семпетурн утверждает, что он и  есть  тот  человек  и  потому  мы
должны поклониться ему, принять его и...
     - Вот он! - воскликнул Кристофон.
     Лицо его раскраснелось, глаза пылали странным блеском.  Милилейн  еще
ни разу не видела мужа в  таком  возбуждении.  Состояние  его  было  почти
лихорадочным.  Она  сама  была  как  в  лихорадке,  сбитая   с   толку   и
ошеломленная. Новый  Коронал?  Этот  маленький  краснолицый  подстрекатель
Семпетурн на троне Конфалума? Она ничего не понимала. Все  равно,  что  ей
сказали бы, что красное -  зеленое,  а  вода  в  реках  отныне  потечет  в
обратном направлении.
     Раздались  резкие  звуки   музыки.   На   мосту   появился   величаво
вышагивающий оркестр в зеленых с золотом костюмах с  эмблемой  Коронала  в
виде звездного огня. Оркестр вышел на эспланаду. За  ним  следовал  мэр  и
другие  городские  чиновники.  За  ними  появился   огромный,   причудливо
изукрашенный паланкин, на котором восседал низкорослый человек вульгарного
вида с густыми спутанными черными волосами. Человек улыбался  и  милостиво
принимал овации, которыми его приветствовала огромная  толпа,  следовавшая
за ним из города.
     - Семпетурн!  -  ревела  толпа.  -  Семпетурн!  Да  здравствует  Лорд
Семпетурн!
     - Да здравствует Лорд Семпетурн! - заорал Кристофон.
     Как сон, подумала Милилейн. Какое-то ужасное послание, которого я  не
понимаю.
     - Семпетурн! Лорд Семпетурн!
     Теперь  кричали  все,  кто  только  был  на   эспланаде.   По   толпе
распространялось какое-то безумие. Милилейн машинально проглотила  остаток
сосиски, не ощутив никакого вкуса, уронила вертел на землю. Казалось,  мир
сотрясается у нее под ногами. Кристофон кричал не переставая, уже охрипшим
голосом:
     - Семпетурн! Лорд Семпетурн! - Паланкин теперь проследовал мимо  них:
лишь двадцать ярдов отделяли их от нового Коронала, если он  действительно
был им. Он повернулся и посмотрел прямо в глаза Милилейн. С  изумлением  и
растущим ужасом она услышала свой крик:
     - Семпетурн! Да здравствует Лорд Семпетурн!



                                    2

     - Куда? - ошарашенно переспросил Элидат.
     - В Иллиривойн, - повторил Тунигорн. - Он отправился три дня назад.
     Элидат покачал головой.
     - Я  слышу  ваши  слова,  но  они  до  меня  не  доходят.  Мой  разум
отказывается их воспринимать.
     -  Клянусь  Леди,  для  меня  это  тоже  непостижимо!  Но  ничего  не
поделаешь. Он намеревается предстать  перед  Данипьюр  и  вымолить  у  нее
прощение за все прегрешения против ее народа. В общем, сущее безумие.
     Всего за час до  этого  разговора  корабль  Элидата  вошел  в  гавань
Пилиплока. Он сразу же поспешил в городскую ратушу в надежде  застать  там
Валентина или, в худшем случае, отправиться вслед за ним в Ни-мойю. Но там
не оказалось  никого  из  королевской  свиты,  за  исключением  Тунигорна,
которого он обнаружил угрюмо  перебирающим  какие-то  бумаги  в  небольшой
пыльной комнатушке. А то, что Тунигорн ему рассказал -  великая  процессия
отменена, Коронал отправился в дикие джунгли к метаморфам, - нет, нет, это
уж слишком, это выше всякого разумения!
     Усталость и отчаяние, подобно исполинским валунам, обрушились на  его
душу, и он почувствовал, что не выдерживает их сокрушительной тяжести.
     Безжизненным голосом он произнес:
     - Я гнался за ним через полмира, чтобы удержать  его  от  чего-нибудь
подобного. Знаете, какой была моя поездка, Тунигорн? День и ночь я  мчался
на флотерах к побережью, не останавливаясь ни на мгновение. А потом спешил
через море, кишащее разъяренными драконами, которые  трижды  столь  близко
подходили к нашему кораблю, что я уж думал, они нас потопят.  И  когда  я,
наконец, полуживой от изнеможения, добираюсь до Пилиплока, то  узнаю,  что
опоздал на три дня, что он пустился в это нелепое  гибельное  приключение,
хотя если бы я  передвигался  хоть  немного  быстрее,  если  бы  я  выехал
несколькими днями раньше...
     - Вы не смогли бы заставить его переменить решение, Элидат. Никто  не
смог. Слит не смог. Делиамбр не смог. Карабелла не смогла...
     - Даже Карабелла?
     - Даже Карабелла.
     Отчаяние Элидата усилилось. Тем не менее он продолжал сопротивляться,
стараясь не поддаваться страху и сомнению. Немного помолчав, он сказал:
     - И все же, Валентин выслушает меня, и я смогу повлиять  на  него.  В
этом я уверен.
     - Боюсь, вы обманываете себя, дружище, - грустно сказал Тунигорн.
     - Зачем же вы вызвали меня, если считаете задачу невыполнимой?
     - Когда я вызывал  вас,  то  вообразить  себе  не  мог,  что  задумал
Валентин. Я лишь догадывался  о  том,  что  он  находится  в  возбужденном
состоянии и обдумывает какие-то опрометчивые действия. Мне казалось,  что,
если вы будете рядом с ним во время процессии, вы сможете успокоить его  и
отговорить от задуманного. Когда он поставил нас  в  известность  о  своих
намерениях и дал понять, что ничто не заставит его отказаться от  них,  вы
были еще очень далеко. Ваше путешествие было  напрасным,  и  мне  остается
лишь выразить сожаление по этому поводу.
     - Все равно, я отправлюсь к нему.
     - Боюсь, вы ничего не добьетесь.
     Элидат пожал плечами.
     - Я и так уже довольно далеко забрался, так зачем же  останавливаться
на полпути? Возможно, несмотря ни на что, мне все же удастся привести  его
в чувство. Вы сказали, что планируете отправиться за ним завтра?
     - Да,  в  полдень.  Как  только  я  разберусь  со  всеми  оставшимися
сообщениями и декретами.
     Элидат резко подался вперед.
     - Возьмите их с собой. Нам нужно выехать сегодня вечером!
     - Это было бы неразумно. Вы же сами сказали, что путешествие вымотало
вас, да и по вашему лицу видно, насколько вы устали. Отдохните  сегодня  в
Пилиплоке, поешьте, как следует отоспитесь, а завтра...
     -  Нет!  -  воскликнул  Элидат.  -  Сегодня,  Тунигорн!  Каждый   час
промедления с нашей стороны приближает его к землям метаморфов! Неужели вы
не видите опасности? -  Он  окинул  Тунигорна  ледяным  взглядом.  -  Если
придется, я уеду без вас.
     - Я не могу вам этого позволить.
     Элидат поднял брови.
     - Вы хотите сказать, что моя поездка зависит от вашего разрешения?
     - Вы понимаете, что я имел в виду. Я не могу допустить,  чтобы  вы  в
одиночку отправились неизвестно куда.
     - Тогда выезжаем сегодня вместе.
     - Может, все-таки подождем до завтра?
     - Нет!
     Тунигорн на мгновение прикрыл глаза. Потом он тихо произнес:
     - Хорошо. Пусть будет так. Сегодня вечером.
     Элидат кивнул.
     -  Мы  возьмем  небольшое  быстроходное  судно,  и,   если   повезет,
перехватим его до того, как он доберется до Ни-мойи.
     Тунигорн невесело заметил:
     - Но он не собирается в Ни-мойю, Элидат.
     -  Не  понимаю.  Насколько  я  знаю,  единственный  путь  отсюда   до
Иллиривойна идет вверх по реке мимо Ни-мойи до Верфа, а потом  на  юг,  от
Верфа до Пьюрифайнских Ворот.
     - Хотелось бы мне, чтобы он отправился этим путем.
     - Но разве туда можно попасть как-нибудь еще?  -  спросил  удивленный
Элидат.
     - Другого разумного маршрута нет. Но он выбрал иной путь:  на  юг  до
Гихорны, а потом через Стейш в страну метаморфов.
     - Разве это возможно? Гихорна - безлюдная, заброшенная земля. Стейш -
непреодолимая река. И он это знает, а если не знает он, то  наверняка  про
то известно маленькому вроону.
     - Делиамбр изо всех сил старался отговорить его. Валентин  и  слушать
не стал. Он обратил внимание на  то,  что  если  бы  он  отправился  через
Ни-мойю, то ему пришлось бы останавливаться в каждом  городе  для  обычных
церемоний,  устраиваемых  во  время  великой  процессии,  а  он  не  хочет
откладывать паломничество к метаморфам.
     Элидат почувствовал, что его охватывают смятение и тревога.
     - Итак, он намеревается преодолеть песчаные бури бесплодной  Гихорны,
а потом попытается переправиться через реку, в  которой  однажды  чуть  не
утонул...
     - Да, и к тому же собирается нанести визит тем, кто десять лет  назад
успешно сбросил его с трона...
     - Безумие!
     - Действительно, безумие, - согласился Тунигорн.
     - Так вы согласны? Отправляемся сегодня?
     - Да, сегодня.
     Тунигорн протянул  руку,  и  Элидат  крепко  пожал  ее.  Они  немного
помолчали.
     Тишину нарушил Элидат.
     - Ответьте мне на один вопрос, Тунигорн.
     - Спрашивайте.
     - Вы неоднократно  употребляли  слово  "безумие",  когда  говорили  о
предприятии Валентина. И я тоже произносил это слово. Так оно и есть. Но я
не видел его год, а то и больше, а вы находились с ним рядом все то время,
которое прошло после отъезда с Замковой Горы. Скажите мне: вы в самом деле
думаете, что он сошел с ума?
     - Сошел с ума? Нет, я так не думаю.
     - Даже  когда  назначал  юного  Хиссуне  в  принципат?  Когда  затеял
паломничество к метаморфам?
     Немного помолчав, Тунигорн ответил:
     - Этого не сделали бы ни вы, Элидат, ни я. Но я полагаю, что мы видим
признаки не  безумия  Валентина,  а  его  великодушия,  доброты,  какой-то
святости, чего-то такого, чего мы с вами не в состоянии полностью постичь.
Мы всегда знали, что Валентин во многом от нас отличается.
     Элидат сказал, нахмурившись:
     - Да, согласен: святость лучше, чем безумие. Но  разве  вы  считаете,
что в столь смутные,  тяжелые  времена  от  Коронала  Маджипура  требуются
именно такие качества: великодушие и святость?
     - У меня нет ответа, старина.
     - И у меня. Но я не могу отделаться от страха.
     - Я тоже, - ответил Тунигорн. - Не могу, и все.



                                    3

     И-Уулисаан не спал. Он лежал в темноте и напряженно  прислушивался  к
реву ветра, задувавшего над безлюдными землями  Гихорны.  То  был  резкий,
порывистый ветер с востока, который вздымал тучи сырого песка и  неустанно
швырял его на палатку.
     Королевский караван, в котором он находился уже столь продолжительное
время, остановился лагерем  в  нескольких  сотнях  миль  к  юго-западу  от
Пилиплока. До реки Стейш оставалось лишь несколько дней  пути,  а  за  ней
находился  Пьюрифайн.  И-Уулисаану  отчаянно  хотелось  как  можно  скорее
переправиться через  реку  и  вдохнуть  воздух  родных  мест,  и  по  мере
приближения каравана к реке это желание становилось все более настойчивым.
Опять оказаться дома, среди своих, освободиться от  бремени  нескончаемого
маскарада...
     Скоро... скоро...
     Но  сначала  он  должен  предупредить  Фараатаа  о  намерениях  Лорда
Валентина.
     Шесть дней прошло после того, как Фараатаа последний раз связывался с
И-Уулисааном,  а  шесть  дней  назад  И-Уулисаан  не  знал,  что   Коронал
собирается предпринять паломничество в страну  пьюриваров.  Нет  сомнения,
что Фараатаа должен узнать об этом. Но И-Уулисаан не имел надежных средств
войти с ним в  контакт  ни  по  обычным  каналам,  которые  фактически  не
действовали в этой безотрадной,  безлюдной  местности,  ни  через  морских
драконов. Слишком много разумов требуется, чтобы привлечь к себе  внимание
водяных королей, а помощников у И-Уулисаана не было.
     Все равно, надо попробовать. Так же, как  и  в  предыдущие  ночи,  он
сосредоточил всю свою психическую энергию  и  послал  ее  вдаль,  отчаянно
пытаясь установить хоть какой-то контакт через тысячи миль, отделяющих его
от предводителя мятежа.
     - Фараатаа! Фараатаа!
     Безнадежно. Без помощи водяного короля в  качестве  посредника  такая
передача немыслима. И-Уулисаан знал это. И все же он продолжал взывать. Он
заставил себя  верить,  что  существует  мизерная  возможность  того,  что
какой-нибудь проплывающий мимо водяной король поймает  послание  и  усилит
его. Шансов немного, почти никаких, но он не мог позволить себе пренебречь
даже ничтожной вероятностью.
     - Фараатаа!
     От усилий внешность И-Уулисаана претерпела некоторые  изменения.  Его
ноги удлинились, а нос уменьшился в размере. Он  решительно  устранил  эти
изменения, прежде чем кто-нибудь из находившихся  в  палатке  смог  бы  их
уловить, и вернул себе человеческий вид. С тех пор, как он впервые  принял
этот облик в Алханроеле,  он  не  позволял  себе  видоизменяться  даже  на
мгновение, иначе они догадаются, что он шпион пьюриваров. Это требовало от
него постоянных усилий, что стало уже почти невыносимо: но он  поддерживал
себя в одном и том же образе.
     Он продолжал посылать в ночь энергию своей души.
     - Фараатаа! Фараатаа!
     Ничего. Тишина. Одиночество. Как обычно.
     Через некоторое время он оставил всякие попытки и  попытался  уснуть.
До утра еще далеко. Он откинулся на спину и закрыл воспаленные глаза.
     Но сон не приходил. Ему вообще редко удавалось уснуть во время  этого
путешествия. В лучшем случае он  мог  лишь  ненадолго  вздремнуть.  Мешало
слишком многое: неумолчный шум ветра, звук песка, барабанящего по  полотну
палатки, громкое сопение и  храп  людей  Коронала,  с  которыми  он  делил
палатку. А самое главное  -  постоянная  тупая  боль  от  ощ