и
дальше. К боковой стене  здания  был  пристроен  грубый,  открытый  сверху
очиститель.
     - Животное! - сердито сказала она,  -  не  сказал  тебе  ни  словечка
похвалы. Но, думаю, хвалить вообще не в его привычках. Но ты  произвел  на
него впечатление.
     - На Залзана Кавола?
     - Да. Он был поражен. Но разве он  может  хвалить  человека?  У  тебя
всего две руки! Ну, и вообще хвалить не в его стиле. Сюда. Раздевайся.
     Она первая быстро разделась, и он сделал то же самое,  бросил  мокрую
одежду на землю.  В  ярком  лунном  свете  он  видел  наготу  Карабеллы  и
восхищался. Тело ее было стройным, гибким,  почти  мальчишеским,  если  не
считать маленьких круглых грудей и неожиданной выпуклости бедер ниже узкой
талии. Под кожей играли хорошо развитые мускулы. На  крепкой  ягодице  был
вытатуирован цветок, красный и зеленый.
     Она подвела Валентина  под  очиститель,  и  они  стояли  рядом,  пока
вибрация снимала с них пот и грязь. Затем они голые вернулись  в  спальни,
где Карабелла достала для себя  чистые  брюки  из  мягкой  серой  ткани  и
камзол. Вскоре вернулся Слит с базара и  принес  Валентину  новую  одежду:
темно-зеленый камзол с алой отделкой, плотные красные брюки и темно-синий,
почти черный легкий плащ. Этот костюм был куда более элегантным, чем  тот,
который Валентин скинул. Надев его,  он  почувствовал  себя  как  бы  выше
рангом и нарочито-высокомерно пошел за Слитом и Карабеллой в кухню.
     На обед было тушеное мясо, обильно смоченное пальмовым  вином.  Шесть
скандаров сели за один  конец  стола,  а  четыре  человека  -  за  другой.
Разговоров почти не было. Поев, Залзан  Кавол  и  его  братья  встали,  не
говоря ни слова, и вышли.
     - Мы их чем-нибудь обидели? - спросил Валентин.
     - Это их обычная вежливость, - ответила Карабелла.
     Хьорт, заговоривший с  Валентином  за  завтраком,  Виноркис,  перешел
комнату и навис над плечом Валентина, пристально глядя вниз своими рыбьими
глазами;  очевидно,  у  него  была  такая  привычка.   Валентин   неохотно
улыбнулся.
     - Видел, как ты жонглировал во дворе. Очень хорошо.
     - Спасибо.
     - Твое хобби?
     - Именно. Никогда раньше этим  не  занимался.  Но  скандары,  похоже.
взяли меня в свою труппу.
     На хьорта это, кажется, произвело впечатление.
     - Вот как? И ты пойдешь с ними дальше?
     - Похоже на то.
     - А куда?
     - Не имею представления. Это еще не решено. Но куда бы они ни пошли -
для меня одинаково хорошо.
     - Ах, свободная жизнь! - сказал Виноркис. - Я и сам хотел бы.  Может,
скандары наймут и меня тоже.
     - Ты умеешь жонглировать?
     - Я могу вести счета. Я жонглирую цифрами.  -  Виноркис  захохотал  и
сердечно хлопнул Валентина по спине.  -  Я  жонглирую  цифрами!  Тебе  это
нравится? Ну, спокойной ночи!
     - Кто это? - спросила Карабелла, когда хьорт ушел.
     - Я встретился с ним сегодня утром за  завтраком.  Местный  торговец,
кажется.
     Она сделала гримасу.
     - Мне он  что-то  не  нравится.  Впрочем,  хьортов  мало  кто  любит.
Безобразные существа. - Она грациозно поднялась. - Пошли?
     В эту ночь он опять спал крепко. Казалось бы, после событий  дня  ему
должно было  присниться  жонглирование,  но  нет:  он  снова  оказался  на
пурпурной равнине - смущающий признак, ибо маджипурцы с детства знали, что
повторяющиеся сны имеют исключительное значение, чаще всего  плохое.  Леди
редко посылает повторные сны, но Король часто практикует это. И опять  сон
был фрагментарным. В небе парили насмехающиеся лица. Водовороты пурпурного
песка кружились на тропе. Из земли вырастали шипы. Все  содержало  угрозу,
дурное предзнаменование. Но сон не имел ни действующих лиц, ни событий. Он
только предвещал зловещее.
     Мир сна уступил место миру рассвета. На этот раз  Валентин  проснулся
первым. Шанамир рядом блаженно посапывал.  Слит  свернулся,  как  змея,  в
дальнем конце. Рядом с ним Карабелла улыбалась во сне.  Скандары,  видимо,
спали в другой комнате; из чужаков здесь  были  только  два  глыбообразных
хьорта и трио вруонов, свернувшихся в трудно различимый клубок рук и  ног.
Валентин достал из чемоданчика Карабеллы три жонглерских мяча  и  вышел  в
туманный рассвет заострить свою расцветающую ловкость.
     Слит,  появившийся  часом  позже,  застал  его  за  этим  занятием  и
всплеснул руками:
     - У тебя прямо-таки страсть, друг! Ты жонглируешь, как одержимый.  Но
не утомляйся чрезмерно. Сегодня мы будем учить тебя более сложным вещам.
     Утренний  урок  состоял  из  вариаций  основного  положения.   Теперь
Валентин упражнялся в воздухе в трюке как бросать  мячи,  чтобы  один  все
время был в пространстве, и он овладел им, добившись  за  полдня  контроля
над техникой,  хотя  Карабелла  говорила,  что  это  требует  многих  дней
практики - его заставляли ходить, бегать, поворачиваться и  даже  прыгать.
Он  жонглировал  тремя  мячами,  поднимаясь  и  спускаясь   по   лестнице.
Жонглировал, присев на корточки, жонглировал,  стоя  на  одной  ноге,  как
важная чихорн-птица с болот Зимра. Он жонглировал,  опускаясь  на  колени.
Теперь он был абсолютно уверен в гармонии глаза и  руки,  а  все  то,  что
делало остальное его тело, никак не влияло на жонглирование.
     Днем Слит учил его новым хитростям: бросать мяч из-за  спины,  из-под
ноги, жонглировать со скрещенными руками. Карабелла учила его бросать  мяч
в стенку и мягко переводить его возвращение в полет, и как посылать мяч из
одной руки в другую и тут  же  отправлять  его  обратно  тыльной  стороной
кисти, вместо того, чтобы ловить и бросать.  Все  это  он  быстро  усвоил.
Карабелла и Слит не осыпали  его  комплиментами  -  постоянно  хвалить  не
годится - но он замечал, как часто они изумленно  переглядывались,  и  это
было ему приятно.
     Скандары жонглировали в другой части двора,  репетируя  то,  что  они
покажут на параде,  -  чудеса  с  серпами,  ножами  и  горящими  факелами.
Валентин мельком взглянул на них и восхитился  работой  этих  четвероруких
существ. Но в основном он был сосредоточен на собственной тренировке.
     Так  прошел  Морской  День.  На  четвертый  день  его   стали   учить
жонглировать дубинками вместо мячей. Это было  сложно,  потому  что,  хотя
принципы были в основном теми же, дубинки были больше и  менее  удобны,  и
Валентину приходилось бросать их выше, чтобы иметь время  сделать  захват.
Он начал с одной дубинки,  перебрасывая  ее  из  руки  в  руку.  Карабелла
указывала, как держать дубинку, как бросать и как ловить, и он делал,  как
она говорила и скоро освоил.
     - Теперь возьми, - сказала она, - в левую руку два мяча, а в правую -
дубинку.
     Сначала его смущала разница в массе и  скорости,  но  не  надолго,  и
после этого были две дубинки в правой руке и один мяч в левой, а к  вечеру
четвертого дня он уже работал с тремя дубинками, и, хотя запястья болели и
глаза стягивало от напряжения, работал и работал, не желая и почти не имея
возможности остановиться.
     Вечером он спросил:
     - Когда я научусь перебрасываться дубинками с другими жонглерами?
     Карабелла улыбнулась.
     - Позже. После парада, когда мы пойдем на восток через деревни.
     - Я мог бы сделать это и сейчас.
     - Сейчас не время. Ты показал чудеса, но есть границы  тому,  что  ты
можешь усвоить за три дня. Если бы  мы  стали  жонглировать  на  параде  с
новичком, нам пришлось бы опуститься до твоего уровня, и Короналю будет от
этого мало радости.
     Он признал справедливость ее слов, однако мечтал о том времени, когда
он примет участие во взаимной игре жонглеров, будет перебрасываться с ними
дубинками, ножами и факелами, как член единого общества из многих душ.
     Ночью Четвертого дня шел дождь, необычно затяжной для субтропического
лета Пидруда, где короткие ливни были правилом, и утром  Пятого  дня  двор
был мокрым, как губка, и трудным для ног.  Но  небо  было  чистое,  солнце
жаркое и яркое.
     Шанамир,  болтавшийся  по  городу  во  время  тренировок   Валентина,
рассказывал, что подготовка к великолепному параду идет полным ходом.
     - Повсюду ленты и флаги, - говорил он, стоя на безопасном расстоянии,
когда Валентин с утра начал разминку с тремя  дубинками,  -  и  знамена  с
горящей звездой, их выставили вдоль дороги от ворот  Фалкинкипа  до  Ворот
Дракона, а от Дракона вдоль всего порта,  как  я  слышал,  на  много  миль
украшений, даже золотые ткани и зеленая роспись по  дороге.  Говорят,  все
это стоит не одну тысячу реалов.
     - А кто платит? - спросил Валентин.
     - Как кто? Народ Пидруда, - сказал удивленный мальчик. - Кто же  еще?
Ни-мойя? Велатис?
     - Я бы сказал - пусть Корональ платит за свой фестиваль.
     - А чьими деньгами он будет платить. Налогом со всего мира? Зачем  бы
городам Алханрола платить за фестиваль в Зимроле? Кроме того, это честь  -
принимать Короналя! Пидруд охотно платит.  Послушай,  как  ты  умудряешься
бросать дубинку и хватать ее в то же самое время и той же рукой?
     -  Бросок  раньше,  дружище.  Но  только  чуть-чуть  раньше.   Смотри
внимательно.
     - Смотрю. И все-таки не могу представить себе этого.
     - Когда у нас будет время - как кончится парад - я покажу  тебе,  как
это делается.
     - Куда мы пойдем отсюда?
     - Не знаю. На восток, говорила Карабелла. Мы пойдем  в  любое  место,
где ярмарка, карнавал или фестиваль и где наймут жонглеров.
     - А я тоже стану жонглером, Валентин?
     - Если захочешь. Я думал, ты хочешь идти в море.
     - Я и в самом деле хочу путешествовать, - сказал  Шанамир,  -  но  не
обязательно по морю. Я не  хочу  возвращаться  в  Фалкинкип.  Восемнадцать
часов в день в стойлах, в заботе о животных - нет, это не для меня, хватит
уж! Ты знаешь, в ту ночь, как я покинул дом, я видел во сне, что  научился
летать. Это был сон от Леди, Валентин, я сразу понял,  а  полет  означает,
что я пойду туда, куда надеялся. Когда ты сказал Залзану Каволу, чтобы  он
взял меня,  если хочет иметь тебя,  я затрясся.  Я думал...  я  чувствовал
все... - Он овладел собой.  -  Валентин,  я  хочу  быть  таким  же хорошим
жонглером, как ты.
     - Я еще не хороший. Я только начинающий.
     Однако самоуверенность Валентина возросла, и он стал бросать  дубинку
по более низким дугам, в какой-то мере рисуясь.
     - Не могу поверить, что ты научился этому за два дня.
     - Слит и Карабелла хорошие инструкторы.
     - Я никогда не видел, чтобы кто-то чему-то  научился  так  быстро,  -
сказал Шанамир. - У тебя, наверное мозг особенный. Бьюсь об заклад, что ты
был какой-то важной особой, пока не стал бродяжничать. Ты выглядишь  таким
добродушным, таким... простым, однако же...
     - Скрытые глубины, дружелюбно сказал Валентин. Он  попытался  бросить
дубинку из-за спины, и она с треском ударила его по левому локтю. Все  три
дубинки  упали  на  мокрую  землю,  а  он  морщился  и  потирал  ушиб.   -
Мастер-жонглер - сказал он. - Видал? Обычно  требуется  несколько  недель,
чтобы научиться так бить свои локти.
     - Ты это сделал, чтобы сменить тему разговора, - более чем наполовину
серьезно сказал Шанамир.



                                    8

     Утром Звездного Дня, дня парада, дня Короналя, первый  день  великого
фестиваля Пидруда, а Валентин спал, свернувшись, и  видел  спокойный  сон:
пышная зелень холмов, прозрачные  озера  с  голубыми  и  желтыми  водяными
цветами. Его разбудили пальцы, воткнувшиеся в его ребра. Он сел, моргая  и
бормоча что-то Темно. До рассвета еще далеко. Над ним нагнулась Карабелла,
он ощущал ее кошачью грацию, запах крема от  ее  кожи,  слышал  ее  легкий
смех.
     - Почему так рано? - спросил он.
     - Занять хорошее место, когда Корональ пройдет мимо. Поторопись?  Все
уже готовы.
     Он  нехотя  встал.  Запястья  ныли  от  жонглирования  дубинками.  Он
раскинул руки и  потряс  расслабленными  кистями.  Карабелла  усмехнулась,
взяла его руки в свои и посмотрела на него.
     - Ты будешь великолепно жонглировать сегодня, - тихо сказал она.
     - Надеюсь.
     - В этом нет никаких сомнений, Валентин. Что бы ты ни  делал,  все  у
тебя выходит отлично. Это соответствует твоей личности.
     - А ты знаешь, что я за личность?
     - Конечно, знаю. Наверное, даже лучше, чем знаешь  ты.  Валентин,  ты
можешь сказать, какая разница между сном и явью?
     Он нахмурился.
     - Не понял.
     - Я иногда думаю, что для тебя то и другое одинаково, что  ты  живешь
во сне или спишь в жизни. Но вообще-то я так не думаю,  и  Слит  тоже.  Ты
околдовал его, а Слита околдовать не просто. Он везде бывал, многое видел,
однако он постоянно говорит о тебе, пытается понять тебя, заглянуть в твой
мозг.
     - Не думал, что я так интересен. По-моему, я скучный.
     - По мнению других - нет. - Ее глаза блеснули. - Ну, давай одевайся и
поешь перед парадом. Утром мы будем смотреть, как проедет Корональ, днем у
нас представление, а ночью... ночью...
     - Да? Что ночью?
     - Ночью мы празднуем фестиваль! - крикнула она и выскочила за дверь.
     Туманным утром труппа жонглеров направилась  к  забронированному  для
них Залзаном Каволом месту на Главном шоссе. Путь  Короналя  начинался  от
Золотой Площади, где он остановился на ночь, шел к востоку  по  изогнутому
бульвару, ведущему к одним из второстепенных городских ворот, и  кругом  к
главному шоссе, по которому Валентин и Шанамир  въехали  в  Пидруд  и  где
стояли в  два  ряда  огненные  пальмы  в  цвету,  а  оттуда  через  Ворота
Фалкинкипа обратно в город, через него по Портовой Дороге к Арке Снов и из
Ворот Дракона в порт, где на  краю  бухты  был  построен  главный  стадион
Пидруда. Так что парад, в сущности, был двойной: сначала Корональ проходит
мимо  народа,  а  потом  народ  проходит  мимо   Короналя.   Парад   будет
продолжаться весь день и ночь, вероятно, до зари Солнечного дня.
     Поскольку  жонглеры  были   частью   королевского   развлечения,   им
необходимо было занять место где-нибудь вблизи конца порта, иначе  они  не
смогут вовремя пройти через переполненный город и попасть на  стадион  для
выступления. Залзан Кавол сумел выбрать для них место возле Арки Снов,  но
это означало, что они потратят большую часть дня и в ожидании, когда парад
подойдет к ним. Но тут уж ничего не поделаешь. Они шли пешком по диагонали
через окраинные улицы и наконец появились в нижнем конце Портовой  Дороги.
Как и говорил Шанамир город был обильно украшен, загроможден  орнаментами,
знаменами и свисающими из  всех  домов  светильниками.  Сама  дорога  была
заново раскрашена в цвета Короналя - в блестящий  ярко-зеленый  с  золотой
окантовкой.
     В этот ранний час дорога была уже забита зрителями, но в толпе быстро
образовалось место, когда появились скандарские жонглеры  и  Залзан  Кавол
показал пачку билетов. Люди Маджипура, как правило вежливы,  миролюбивы  и
сговорчивы. К тому же  кое-кто  здесь  остерегался  связываться  с  шестью
угрюмыми скандарами.
     И вот - ожидание. Утро было  теплое,  скоро  стало  жарко.  Валентину
ничего не оставалось, кроме как стоять и ждать, пялясь на пустое  шоссе  и
на богато украшенный черный полированный камень Арки Снов. Карабелла  была
прижата к Валентину слева, Шанамир -  справа.  Время  тянулось  бесконечно
долго.   Разговоры   быстро   засыхали.   Минутную   передышку   доставила
удивительная фраза, которую Валентин выхватил из разговора позади себя:
     - Не понимаю всех этих приветствий. Я ему ни капли не верю.
     Валентин  прислушался.  Двое  зрителей-гейрогов,  судя  по   голосам,
говорили о новом Коронале, и отнюдь не благожелательно.
     - ...издает слишком много указов, если хочешь знать  мое  мнение.  То
одно регулирует, то другое,  тычет  пальцами  туда-сюда.  Этого  вовсе  не
нужно!
     - Он хочет показать, что он работает, - примирительно ответил другой.
     - Не нужно! Не нужно!  При  Лорде  Вориаксе,  а  до  него  при  Лорде
Малиборе все шло хорошо и без этих дурацких правил. Признак неуверенности,
я считаю.
     - Тихо! Сегодня особенный день, об этом говорить не следует.
     - Если хочешь знать, парень  еще  не  уверен,  что  он  действительно
Корональ, вот он и обращает наше внимание на себя. Вот как я тебе скажу.
     - А я тебе не спрашиваю, - раздраженно ответил второй.
     - И еще одно. Имперские надзиратели все внезапно слетели с мест. Чего
он хочет? Насадить свою полицию? Чтобы шпионили для Короналя? А зачем? Что
он хочет найти?
     - Если он найдет что-то, то тебе первого притянут. Заткнешься ты  или
нет?
     - Я никакого вреда не делаю, - возразил первый гейрог.  -  Видишь,  я
держу знамя с горящей звездой, как и  все  прочие.  Разве  я  не  лояльный
гражданин? Но мне  не  нравится,  как  идут  дела.  Граждане  имеют  право
заботиться о благе государства, нет?  Если  нам  что-то  не  нравится,  мы
должны об этом говорить. Это же в наших традициях,  нет?  Если  мы  сейчас
позволим хоть мелкое злоупотребление, кто знает, как обернется дело  через
пять лет?
     Интересно, подумал Валентин,  при  всех  этих  диких  приветствиях  и
размахиваниях руками отнюдь не все обожают нового Короналя  и  восхищаются
им. Хотелось бы знать, много ли таких, что высказывают энтузиазм просто из
страха или личного интереса?
     Гейроги замолчали.  Валентин  прислушался  к  другим  разговорам,  но
ничего интересного не услышал. Время снова еле  ползло.  Валентин  перевел
внимание на Арку и осмотрел ее, пока не запомнил всех ее украшений, резных
изображений древних Сил Маджипура,  героев  далекого  туманного  прошлого,
генералов  давнишней  войны  с  метаморфами,   Короналей,   предшествующих
легендарному Стиамоту, древних Понтификсов, Благословенных Леди. Эта Арка,
по словам Шанамира, была древнейшей и самой  святой  в  Пидруде,  ей  было
девять тысяч лет, она была  вырезана  из  блоков  велатисского  мрамора  и
противостояла всем климатическим воздействиям.  Пройти  под  ней  означало
встать под защиту Леди и в течение месяца получать полезные сны.
     Утро оживляли слухи о продвижении Короналя  через  Пидруд.  Корональ,
как и говорили, вышел с Золотой Площади; направился к воротам  Фалкинкипа;
останавливался,  чтобы  разбросать  две  пригоршни  пятикроновых  монет  в
кварталах, населенных преимущественно  хьортами  и  вруонами;  остановился
утешить плачущего ребенка; остановился помолиться у гробницы своего  брата
Лорда Вориакса; нашел, что слишком жарко, и отдыхал несколько часов  днем;
сделал то, сделал это. Корональ, Корональ, Корональ! Сегодня все  внимание
было обращено на Короналя. Валентин размышлял: что  это  за  жизнь  -  все
время делать такие громадные объезды, улыбаться, махать  рукой,  раздавать
монеты, участвовать в бесконечном безвкусном спектакле, показывать себя  в
вечном параде то в одном, то в  другом  городе,  демонстрировать  в  одном
физическом теле всю правительственную власть, принимать весь  этот  почет,
это шумное общественное  возбуждение,  и  при  всем  этом  еще  ухитриться
держать бразды правления. А вообще-то надо ли  их  держать?  Система  была
такой древней, что  наверное,  шла  сама  собой  Понтификс,  старый  и  по
традиции закрытый в таинственном  лабиринте  где-то  в  центральной  части
Алханрола, издавал декреты, которыми управлялась планета, а его  наследник
и приемный сын Корональ правил как исполнитель и первый министр с  вершины
Горного Замка в то время, когда  не  предпринимал  церемониальных  походов
вроде теперешнего. И не были ли они оба только символами величия? Мир  был
спокойный, приветливый,  веселый,  как  казалось  Валентину,  хотя  нельзя
сомневаться, что у него есть и теневые стороны, спрятанные где-то -  иначе
почему Король Снов  бросает  вызов  авторитету  Благословенной  Леди.  Эти
правители, эта  конституционная  помпезность,  эта  экспансия  и  смятение
чувств - нет, думал Валентин, это не имеет значения, это пережиток далекой
эры, когда все это, возможно,  было  н