вином. Подняв его, он продолжал:
     - Я почти закончил. Мне остается только попросить Дивин  благословить
наш праздник, а также попросить  благословения  у  наших  великих  морских
братьев, с которыми мы разделяем этот мир, возможно,  за  счет  терпимости
которых мы населяем небольшую часть этого  огромного  мира  и  с  которыми
после  столь  долгого  молчания  мы  установили  связь.  Они  стали  нашим
спасением, когда  пришло  время  творить  мир  и  залечивать  раны;  будем
надеяться, что в грядущие времена они будут указывать нам путь.
     А теперь, друзья, мы приближаемся к  тому  моменту  церемонии,  когда
новопомазанный Коронал наденет корону звездного огня  и  взойдет  на  Трон
Конфалума. Конечно, сейчас мы не в тронном зале. По моей просьбе, по моему
приказу: просто мне хотелось сегодня в  последний  раз  вдохнуть  чудесный
воздух  Замковой  Горы  и  ощутить  тепло.  Сегодня  вечером  мы  с   Леди
Карабеллой, а также со  всеми  моими  хорошими  товарищами,  остававшимися
рядом со мной в течение столь многих  лет,  во  время  стольких  необычных
приключений, отправляемся в Лабиринт, где я собираюсь  обосноваться.  Одна
мудрая старая женщина, которой уже нет в живых, сказала мне во время моего
посещения очень далекого места под  названием  долина  Престимион,  что  я
должен свершить то, что считаю невозможным  для  себя,  если  хочу  нашего
спасения.  И  я  свершил  это,  потому  что   меня   принуждала   к   тому
необходимость. А еще она сказала, что мне придется  сделать  то,  что  мне
меньше всего хочется. А чего я меньше всего хочу? Думаю, что меньше  всего
мне хочется покидать Замок и спускаться в  Лабиринт,  где  должен  обитать
Понтифекс. Но я спущусь туда - без горечи, без обиды.  Я  спущусь  туда  с
радостью, ибо я - Понтифекс, а этот Замок мне более не  принадлежит.  И  я
отправляюсь туда, как предначертано Дивин.
     Понтифекс улыбнулся и взмахнул кубком, как бы  чокаясь  с  Короналом,
Леди Острова, Королем Снов и Данипьюр. Сделав  глоток,  он  передал  кубок
Леди Карабелле.
     И сказал:
     - Вот Девяносто Девять Ступеней. За ними расположена  самая  заветная
святыня Замка, где мы должны завершить сегодняшний обряд;  после  того  мы
продолжим наш праздник, а потом я со своими людьми покину вас и отправлюсь
в Лабиринт, поскольку дорога туда неблизкая, а я страстно желаю добраться,
наконец-то, до своего дома.  Лорд  Хиссуне,  прошу  возглавить  процессию.
Ведите нас, Лорд Хиссуне.



    Роберт СИЛВЕРБЕРГ
    МАДЖИПУР IV
    ГОРЫ МАДЖИПУРА

Анонс

   Сколько еще тайн ревниво хранит великая планета Маджипур?
   За  неприступными  северными  горами  скрывается  народ,  не  знающий
цивилизации, - отиноры. Они живут  по  своим  варварским  законам  и  не
признают ни одну из четырех Властей  империи.  Именно  к  ним  с  важным
поручением отправляется молодой дворянин Харпириас.
   Удастся ли ему найти общий язык с королем отиноров?

   Лоу Аронике
   Редакторы и издатели приходят и уходят, а друг всегда остается другом

   "Могу смело сказать, что ни один человек  не  отваживался  проникнуть
дальше, чем я  Приходится  сталкиваться  с  густыми  туманами,  снежными
бурями, страшным холодом и еще многим, что делает  навигацию  опасной  и
трудности возрастают  из-за  невыразимо  ужасного  вида  этой  страны  -
страны, обреченной природой никогда не ощущать  тепла  солнечных  лучей,
лежать навсегда погребенной под вечным снегом и льдом"
   Капитан Джеймс Кук "Дневники"


1

   Небо,  которое  оставалось  морозно-синим  в  течение  многих  недель
продвижения Харпириаса на север, в суровые и неспокойные земли,  сегодня
приобрело  свинцовый  оттенок.  Воздух  сделался  таким  холодным,  что,
казалось, обжигал кожу. Сильный, резкий ветер внезапно ворвался в  узкий
проход между высокими стенами гор прямо перед ними, неся с собой  облака
крохотных твердых частиц, мириады острых осколков, которые  впивались  в
щеки Харпириаса, словно жала маленьких насекомых.
   - Принц, - произнес метаморф Коринаам - проводник  экспедиции,  -  вы
вчера спрашивали у меня, на что похожа  снежная  буря.  Сегодня  вы  это
узнаете.
   - Я думал, здесь сейчас должно стоять лето, -  ответил  Харпириас.  -
Разве в Граничье Кинтора даже летом идет снег?
   - О да, даже летом, и очень часто, - безмятежно ответил  Коринаам.  -
Иногда по многу дней подряд. Мы это называем "волчьим летом".
   Когда сугробы громоздятся  выше  головы  скандара,  а  изголодавшиеся
ститмои приходят с далекого севера дюжинами, чтобы устраивать набеги  на
стада фермеров у подножия холмов.
   - Клянусь Повелительницей Снов, если это лето, каково же тогда в этих
местах зимой?
   -  Если  вы  человек  верующий,  то  помолитесь,  чтобы  Божество  не
предоставило вам случая это узнать, - сказал Коринаам. - Поехали, принц.
Перевал ждет нас.
   Харпириас с беспокойством прищурился на острые скалы  пиков  впереди.
Свинцовое  небо  казалось  тяжелым  и  набухшим.  Завывающий  ветер  все
яростнее швырял пригоршни острых, сводящих с ума льдинок ему в лицо.
   Несомненно,  идти  в  самую  пасть  этой  снежной  бури   равносильно
самоубийству. Харпириас бросил  хмурый  взгляд  на  Коринаама.  Метаморф
вовсе не казался встревоженным яростью надвигающегося  сверху  ненастья.
Его хрупкую, тощую фигуру облегал лишь  кусок  желтой  ткани,  обернутый
вокруг талии; зеленоватый, напоминающий резину торс никак не  реагировал
на внезапно наступивший резкий холод; практически лишенное выступов лицо
- крохотный нос, щель  вместо  рта,  резко  скошенные  узкие  глаза  под
тяжелыми, нависшими веками - ничего не выражало.
   - Ты и правда считаешь разумным пытаться преодолеть этот  перевал  во
время снегопада? - спросил Харпириас.
   - Более разумным, чем оставаться здесь, внизу,  в  ожидании  лавин  и
потоков воды, которые последуют за ним, - ответил метаморф. Его нависшие
веки на мгновение приподнялись.
   Взгляд черных безжалостных глаз был неумолимым. - Когда путешествуешь
по этим дорогам во время волчьего лета, действует правило "чем выше, тем
лучше", принц. Поехали. Настоящий снегопад до нас еще не  добрался.  Это
всего лишь лед - предвестник, авангард, который приносит  первый  ветер.
Нам надо двигаться вперед, пока не стало еще хуже.
   Коринаам прыгнул в  парящий  экипаж,  в  котором  он  ехал  вдвоем  с
Харпириасом. Еще восемь таких же машин вытянулись за  ними  вдоль  узкой
горной дороги. В них  разместились  две  дюжины  солдат,  участвующих  в
экспедиции в  негостеприимные  северные  земли,  а  также  оборудование,
которое предположительно должно было им пригодиться во время трудного  и
опасного путешествия. Харпириас с большой неохотой согласился руководить
исполненной риска  экспедицией  в  пустынный  и  неприступный  край.  Но
сейчас,  стоя  рядом  с  открытой  дверцей  экипажа,   он   смотрел   на
надвигающийся буран с благоговейным изумлением.
   Снег! Настоящий снег!
   Он слышал о снеге. Читал о нем в сказках,  когда  был  ребенком:  это
замерзшая вода, превращенная чрезвычайно  сильным  холодом  в  осязаемую
субстанцию. Это казалось волшебством: красивая, девственно чистая  белая
пыль, такая холодная, что уму непостижимо, и в то  же  время  тающая  от
легчайшего прикосновения пальца.
   Да, волшебство. Нечто нереальное, сказочное  и  колдовское.  На  всей
огромной планете Маджипур редко где температура опускается столь  низко,
чтобы заморозить воду. И, конечно, снега не найти на грациозных  склонах
Замковой горы, где Харпириас провел детство и юность в компании  рыцарей
и принцев при дворе  короналя.  Созданные  в  древние  времена  огромные
погодные машины окутывают и саму Гору  и  ее  Пятьдесят  Городов  мягким
весенним теплом.
   Говорили, правда, что иногда, в наиболее суровые зимы,  снег  ложится
на самые высокие из других горных вершин и хребтов: на  гору  Зигнор  на
севере Алханроэля и в Гонгарских горах,  которые  пересекали  посередине
Зимроэль. Но Харпириас и на тысячу миль не приближался ни к Зигнору,  ни
к Гонгарам. Он вообще не бывал ни в одном из  тех  мест,  где  мог  идти
снег, пока неожиданно на него не свалилось это командование  невероятной
экспедицией на дальний север Зимроэля - на суровое  высокогорное  плато,
известное под названием Граничье  Кинтора.  Это  была  настоящая  родина
снегов, печально известная закованными  в  ледяной  панцирь  высоченными
пиками и завывающими ледяными бурями. Только в этом районе  Маджипура  -
за внушающими благоговение горами под названием Девять  Сестер,  которые
отгораживали весь полуостров  от  остального  мира  и  обрекали  его  на
собственный суровый, студеный климат, - царила истинная зима.
   Однако Харпириас и его спутники отправились в путешествие по  Кинтору
летом. И поэтому даже здесь он не ожидал попасть в снегопад.
   Он  рассчитывал  всего  лишь  увидеть,  если  повезет,  белые  шапки,
оставшиеся  с  прошлой  зимы  на  самых  высоких  вершинах.  И   он   их
действительно видел. Путешественники удалились не более чем на несколько
сотен миль к северу от зеленых округлых холмов, поднимающихся за городом
Ни-мойя, как ландшафт  начал  меняться:  пышная,  густая  растительность
уступила место редким деревьям с желтыми стволами. Потом они очутились у
первых гор Граничья Кинтора и стали продвигаться вверх по плоским  серым
гранитным плитам,  прорезанным  быстрыми  потоками.  Наконец  показалась
первая из Девяти Сестер Кинтора, Трейликор - Рыдающая Сестра. Однако  на
Трейликор в это время года снега не  было  -  только  множество  ручьев,
речек и водопадов, давших ей имя.
   Но уже следующая гора, до которой они  добрались,  была  Джавникор  -
Черная Сестра, на северном склоне которой, возле вершины, ярко  сверкали
тут и там разбросанные среди черных  скал  белые  пятна.  С  дороги,  по
которой Харпириас и  его  спутники  огибали  гору,  эти  пятна  казались
расползающимися язвами на ее теле.
   Еще  дальше  к  северу  на  склонах  горы,  известной  под  названием
Кукулимейв - Прекрасная  Сестра,  симметричного  нагромождения  розового
камня, украшенного фестонами бесчисленных скалистых шпилей, парапетов  и
выступов всевозможной формы, Харпириас заметил нечто еще более странное:
длинные серовато-белые языки льда, спускающиеся вниз. Коринаам назвал их
ледниками и пояснил: "Замерзшие реки - вот что это такое, ледяные  реки,
которые медленно, очень медленно, перемещаясь всего на несколько футов в
год, стекают к подножиям".
   Реки из льда! Как может существовать нечто подобное?!
   А  теперь  перед  ними  возвышались  Сестры-Близнецы  -  Шелвокор   и
Малвокор.  Обойти  их  невозможно,  и  если   путешественники   намерены
добраться до места назначения, придется подниматься. Стоящие бок  о  бок
два огромных каменных  монолита  были  невообразимо  широкими  и  такими
высокими, что Харпириас не мог  хотя  бы  приблизительно  определить  их
высоту.
   Даже с южной  стороны  их  верхние  склоны  окутывала  плотная  белая
мантия, ослепительно сиявшая под  лучами  солнца.  Между  горами  имелся
единственный узкий  перевал,  и  по  нему  сейчас  Коринаам  намеревался
провести экспедицию.
   А вниз по этому перевалу, сметая все на своем пути, дул такой  ветер,
какого Харпириасу никогда еще  не  доводилось  испытывать,  -  ветер  из
преисподней, ветер-волк, ветер-демон, холодный, жгучий и  злой,  несущий
навстречу острые ледяные осколки летнего снежного бурана.
   - Ну так что? - спросил Коринаам.
   - Ты действительно считаешь, что мы должны подниматься туда?
   - У нас нет другого выхода.
   Харпириас пожал  плечами  и  уселся  в  экипаж  рядом  с  метаморфом.
Коринаам прикоснулся к рычагам управления, и машина заскользила  вперед.
Другие экипажи последовали за ней.
   Некоторое время подъем казался чем-то необычным  и  прекрасным.  Снег
налетал  на  них  светящимися,  бьющимися  на  ветру  лентами,   которые
кружились  и  извивались  в  диком  и  яростном  танце.  Воздух  впереди
призрачно мерцал от мечущихся в нем сверкающих точек. Мягкий белый саван
начал покрывать черные стены перевала.
   Но через некоторое время буря усилилась,  и  саван  укутывал  их  все
плотнее и плотнее. Харпириас ничего уже не мог разглядеть, кроме белизны
впереди, сзади, над головой, справа и слева. Со всех  сторон  был  снег,
только снег, густая пелена снега...
   Где дорога? Чудо, что Коринаам еще в состоянии ее  разглядеть,  а  уж
тем более следить за всеми ее изгибами и крутыми поворотами.
   Хотя внутри экипажа было  достаточно  тепло,  Харпириас  почувствовал
озноб и никак не мог справиться с дрожью. Еще в  самом  начале  подъема,
когда впереди можно было хоть  что-то  увидеть,  дорога  показалась  ему
коварной: она  то  уходила  вперед,  то  вела  в  прямо  противоположном
направлении, виляла  из  стороны  в  сторону  над  ужасными  пропастями,
поднимаясь все выше между двумя  равнодушными  стенами  гор.  Даже  если
Коринаам не промахнется на одном  из  крутых  поворотов  и  не  направит
экипаж в пропасть, весьма вероятно, что ветер поднимет машину и  швырнет
ее с откоса вниз.
   Харпириас сидел неподвижно, молча, пытаясь сдержаться  и  не  стучать
зубами. Не к лицу ему показывать свой страх. Он был  рыцарем  при  дворе
короналя, а значит, как предполагало это  звание,  получил  достойное  и
суровое воспитание. Да и предки его тоже не были трусами.
   За тысячу лет до него его прославленный предок Престимион правил этим
миром со славой, вершил великие дела, сначала в качестве короналя, потом
понтифекса. Мог ли  потомок  великолепного  Престимиона  позволить  себе
проявить трусость на глазах у метаморфа?
   Нет. Ни в коем случае.
   И все же.., этот бешеный ветер.., эти повороты.., эти слепящие  вихри
все сгущающегося снега...
   Коринаам спокойно повернулся к Харпириасу и невозмутимо произнес:
   -  Есть  сказка  о  громадном  звере-самке  Наамаалиилаа.  Она   была
единственным живым существом на планете и бродила по этим горам.
   Однажды в снежную бурю, подобную этой, она дохнула на ледяной утес  и
принялась лизать то место, на которое  дышала.  Собственным  языком  она
вырезала из камня фигуру, и это был Саабаатаан - Слепой Великан,  первый
человек из нашего рода. А потом она снова дохнула и  снова  полизала,  и
создала из льда Сиифиинаатуур - Красную Женщину, нашу общую мать.
   И Саабаатаан с Сиифиинаатуур спустились вниз с этой ледяной  земли  в
леса Зимроэля, и расплодились, и  размножились,  и  распространились  по
всему миру - и так возникла раса пиуриваров. Поэтому земля эта  для  нас
священна, принц.
   Здесь, в краю мороза и пурги, появились на свет наши прародители.
   Харпириас только застонал в ответ. Его  интерес  к  мифам  сотворения
метаморфов и в лучшие-то времена не был особенно велик, а сейчас  момент
был и вовсе неподходящим.
   Ветер врезался в экипаж с силой  гигантского  кулака.  Машина  сильно
вздрогнула, затрепетала, как соломинка на ветру, и  заскользила  к  краю
пропасти. Легчайшим  прикосновением  одного  из  своих  многосуставчатых
пальцев Коринаам спокойно вернул ее на нужный курс.
   - Скажи, пожалуйста, сколько  еще  осталось  до  долины  отиноров?  -
сквозь стиснутые зубы выдавил Харпириас.
   - Два перевала и три долины после этой, вот и все.
   - Вот как. И сколько, по-твоему, нам до нее добираться?
   Коринаам равнодушно улыбнулся.
   - Возможно, неделю. Или две, или три. А может быть, целую вечность.

2

   Опасное  путешествие  в  угрюмые  снежные  пустоши  Граничья  Кинтора
никогда не входило в планы Харпириаса. Будучи потомком одного  из  самых
знатных семейств - понтифекса Престимиона Малдемарского, он  справедливо
полагал, что проведет свои дни в комфорте, на Замковой горе, на службе у
короналя лорда Амбинола, а со временем, возможно,  дослужится  до  ранга
советника короналя или до поста в  каком-либо  важном  департаменте  или
даже получит титул герцога одного из Пятидесяти Городов.
   Однако его восхождение по служебной лестнице было внезапно  прервано,
причем по самой жестокой и тривиальной причине.
   В компании шестерых приятелей он выехал  из  замка  в  свой  двадцать
пятый, ставший  роковым,  день  рождения.  Они  отправились  в  лесистую
местность неподалеку от города Халанкс, где  раскинулись  многочисленные
поместья. Семья  его  друга  Тембидата  давно  владела  там  охотничьими
угодьями. Идея прогулки принадлежала Тембидату - своего рода подарок  от
друга ко дню рождения.
   Охота была  для  Харпириаса  одним  из  самых  больших  удовольствий.
Невысокого роста, как и большинство мужчин в роду  Престимиона,  он  был
подвижен, широкоплеч, силен и в то же время приветлив и открыт со всеми.
Он  любил  охоту  на  всех  ее  этапах:  выследить  дичь,  спугнуть  ее,
преследовать,  слышать  свист  душистого   воздуха,   омывающего   лицо,
приостановиться и прицелиться в жертву.., и  в  конце  концов,  конечно,
убить. Что может  быть  приятнее  для  атлетически  сложенного  молодого
человека,  чем  отметить  день  рождения,  элегантно  и   умело   свалив
нескольких билантунов или клыкастых  свирепых  туамироков,  чтобы  затем
принести их мясо для веселого пира да еще и повесить парочку трофеев  на
стену?
   Весь тот день Харпириас с друзьями охотились весьма  успешно:  добыли
не только десяток билантунов и пару туамироков, но также жирного сочного
вандара и изящного прыгучего  онатила,  а  когда  день  уже  клонился  к
вечеру, взяли  самую  удивительную  добычу  из  всех  -  величественного
синилиза, обладателя прекрасной блестящей  белой  шкуры  и  великолепных
алых ветвистых рогов. Харпириас лично уложил его одним метким  выстрелом
с поразительно большого расстояния. Столь точный  выстрел  заставил  его
гордиться собственным мастерством.
   - Не знал, что твои родственники держат у себя в парке  таких  редких
животных,  -  сказал  Харпириас  Тембидату,  когда  они  подобрали  тушу
синилиза и готовили ее для доставки к Замку.
   -  По  правде  говоря,  я  и  сам  об  этом  не  знал.  -  Мрачный  и
обеспокоенный тон Тембидата мог бы послужить Харпириасу намеком  на  то,
что последует дальше. Однако переполнявшая его радость от удачи помешала
заметить тревожные нотки в голосе друга. - Признаюсь, я слегка удивился,
когда увидел его, - продолжал Тембидат. - И правда, большая редкость.  Я
никогда раньше не видел белого синилиза. А ты?
   - Возможно, мне не следовало его убивать, -  размышлял  Харпириас.  -
Может,  это  какая-то  редкая  диковинка  твоего  отца,  его   особенный
любимец...
   - О котором он ничего мне  не  сказал?  Нет,  Харпириас!  -  Тембидат
отрицательно затряс головой, чересчур энергично, словно стараясь убедить
в чем-то самого себя. - Должно быть, он о  нем  не  знал,  или  ему  все
равно, иначе синилиз не гулял бы на свободе. Это поместье нашей семьи, и
все здешние животные - наша законная добыча. Поэтому считай, что синилиз
- это мой тебе подарок ко дню рождения. Отец будет  только  рад,  узнав,
что именно ты его убил и что охота состоялась в твой день рождения.
   - Кто эти люди, Тембидат? - внезапно спросил  другой  охотник  из  их
компании. - Егеря твоего отца?
   Харпириас поднял глаза. Трое крепких,  угрюмого  вида  незнакомцев  в
красно-лиловых ливреях вышли из леса на поляну, где возились  с  добычей
охотники.
   -  Нет,  -  ответил  Тембидат,  и  его  голос  снова   стал   странно
напряженным, - это не отцовские егеря, а нашего соседа, принца Любовина.
   - Вашего.., соседа?.. - Харпириас запнулся.
   Он вдруг вспомнил, с какого большого расстояния поразил  синилиза,  и
на душе у него стало отчего-то очень тревожно. Чьим же животным был этот
синилиз?
   Самый крупный  и  угрюмый  из  красно-лиловых  незнакомцев  небрежным
жестом приветствовал их и спросил:
   - Вы, господа, случайно не видели... Ах да, очевидно, видели... - Его
голос перешел в ворчание.
   - ..Белого синилиза с алыми рогами, -  закончил  за  него  другой  из
подошедших.
   На сек