а есть по сравнению с ними? Всего лишь принцесса, и то благодаря отцовскому положению.
     - А я вот что думаю, - сказал туповатый, прямолинейный и всегда непочтительный граф Файзиоло Стиский. - Ее тревожит облик родной матери. Роксивейл не видели здесь - сколько же? - уже лет двадцать. Тизмет, вероятно, считала, что беглая мать давно превратилась в увядшую старую ведьму, на которую в ее присутствии никто и не взглянет. И вдруг обнаруживается, что она выглядит скорее сестрой Тизмет, чем ее матерью, и одета в более красивое платье, чем сама Тизмет.
     И они рассмеялись, поскольку тщеславие леди Тизмет было всем хорошо известно.
     Выше, за рядами, отведенными для знати, располагались места высокопоставленных представителей муниципалитетов городов. Там присутствовали мэры большей части Пятидесяти Городов Горы, а также кое-кто из более отдаленных городов, расположенных в долине Глэйдж и на Стойеизарском полуострове.
     Но более отдаленные города Алханроэля, такие, как Сефарад, Алаизор, Мичиманг, Бизферн и все поселения по ту сторону горы Зигнор, были представлены очень скудно, а из огромных столиц дальнего материка Зимрозля не было и вовсе никого: коронация была провозглашена настолько скоропалительно, что с западного континента никто просто не мог попасть в Замок вовремя.
     На празднествах коронации отсутствовали также Дантирия Самбайл - он, как было известно, в настоящее время держал путь в Ни-мойю, где должен был официально оповестить народ Зимроэля о приходе к власти нового правительства - и принц Престимион Малдемарский, который был приглашен, но пока еще не явился.
     На третий день празднования, как только закончились соревнования по метанию молота и прыжкам через обруч и поле стали готовить для рыцарского турнира, по ступенькам трона короналя неловко - они были для него слишком высокими - взбежал Фаркванор.
     - Наконец-то он здесь вместе с тремя друзьями. Прибыли час назад и сразу же отправились на свои старые квартиры.
     - Он знает о том, что Игры в самом разгаре?
     - Знает, мой повелитель, и собирается вскоре появиться на них.
     - Пошлите для него официальный эскорт. Почетный караул, знамена, регалии, подобающие принцу, в общем, все, что нужно. И подготовьте для него место, нет, для всех четверых, неподалеку от нас, - Корсибар поглядел налево, - вон там. Те свободные места сразу за Вентой и Мандрикарном. Поместите их там.
     - Ваше величество, это, по-моему, места Кантеверела и Тацтаца.
     - Если они сегодня появятся, то посадите их куда-нибудь еще. Престимиона нужно поглаживать только по шерстке, понимаете? Почетный гость со всеми возможными почестями.
     Фаркванор отсалютовал и удалился. Немного спустя волнение в толпе известило о появлении в воротах, ведущих к полю для Игр, принца Престимиона. По сторонам от него шли Гиялорис и Септах Мелайн, а герцог Свор, отстав на несколько шагов, замыкал шествие. Все четверо были по случаю торжества роскошно одеты.
     На Престимионе были расшитые золотом рейтузы, туго, как перчатка, обтягивавшие стройные ноги, камзол цвета кости, богато украшенный серебряным шитьем, а поверх всего - распахнутый плащ фиолетового бархата. Остальные трое были почти столь же великолепны. Эскорт, дюжина огромных гвардейцев из личной охраны короналя - пятеро скандаров, остальные люди - образовали вокруг вновь пришедших живую стену, под защитой которой те прошли на поле, где им показали места, приготовленные для них Фаркванором.
     Корсибар полуобернулся и, склонившись на своем высоком троне и весело улыбаясь, помахал Престимиону. Он окликнул его: "Мой дорогой друг!", а затем сообщил, какую радость для него составляет видеть его здесь в этот день и как он сожалел об отсутствии Престимиона и его друзей на первых двух днях Игр.
     Престимион ответил холодной формальной улыбкой и несколькими словами благодарности за приглашение, которое было ему прислано. Он не приветствовал Корсибара знаком Горящей Звезды.
     Корсибар заметил это. Он заметил также, что его сестра смотрела на Престимиона со своего места, находившегося поодаль, странным яростным пронизывающим взглядом, словно перед ней воплотился демон, материализовавшийся сейчас с единственной целью испортить празднества коронации. Она резко наклонилась вперед и, сгорбив плечи, стиснув челюсти так, что под нежной кожей заиграли мышцы, уставилась в одну точку. Можно было подумать, что она видит одного лишь Престимиона, только Престимиона.

***

     На вторую половину дня были намечены три рыцарских боя. Ковак Дероча из Норморка и Белдитан Гимкандэйлский должны были сражаться против Иегана из Малого Морпина и среднего сына герцога Олджеббина Алексиара Стойенского, затем двум братьям, молодым графам из рода Мавестойев, предстояло встретиться с седовласым пожилым герцогом Сайсивондэйлским и его сыном, а завершить день должен был бой рябого Летмона Ерлока Стеринморского и его огромного одноглазого брата Грейвена против задиристого виконта Эджана Гуандского и его родственника Варгана Блэйса, знаменитого владельца Двенадцати Озер. Ковак Дероча и Белдитан верхом на скакунах уже появились на поле и разъезжали по травянистому газону, привыкая к животным. С трибун можно было разглядеть в стойлах Иегана и Алексиара, которые тоже должны были вот-вот выехать на арену.
     Вдруг огромная фигура графа Фархольта заслонила от Корсибара солнечный свет.
     - Мой лорд, могу ли я обратиться к вам с просьбой? - взволнованно спросил великан.
     - Конечно,
     - Здесь Гиялорис. Я вызову его на поединок. Один на один.
     Лицо Фархольта приняло дикое, кровожадное выражение, в глазах горела жажда убийства. Перед мысленным взором Корсибара промелькнула та печально памятная борцовская схватка в Лабиринте.
     - Это веселый праздник, Фархольт, - сказал он с негодованием, - и здесь не место кровавому отмщению. Мы не допустим сегодня кровопролития на этом поле.
     - Мой лорд, я хочу только...
     - Нет. Мы запрещаем это.
     Фархольт, в чьих глазах все сильнее разгорался гнев, повернулся к сидевшему поблизости Санибак-Тастимуну.
     - Умоляю вас, господин маг, убедите его! Он отказывает мне, но почему? Гиялорис мой враг. Я прошу его головы!
     - Лорд корональ произнес свое слово, - бесстрастно ответил су-сухирис. - Вы не можете сделать этого.
     - Но почему? Почему? - Лицо Фархольта все сильнее наливалось кровью. Он поперхнулся слюной и сплюнул под ноги. - У нас есть шанс навсегда избавиться от этой обезьяны! Отдайте мне его голову! Отдайте, мой лорд!
     - Сегодня здесь не будет никаких убийств, - ответил Корсибар, позволяя своему раздражению проявиться. - Вернитесь на свое место, Фархольт.
     Фархольт удалился, все еще что-то громко ворча себе под нос.
     - Вы хорошо поступили, ваше высочество, - сказал Санибак-Тастимун, когда великан отошел на достаточное расстояние. - Никто не захотел бы так скоро вновь увидеть схватку этих двоих. Но он прав, Гиялорис является врагом, и не одного только Фархольта. Он представляет большую опасность и для нас.
     - Опасность? Какую же? Все у нас пока что идет хорошо.
     - Сейчас, да. Но Гиялорис гораздо более воинственный человек, чем его хозяин. Он кипит от негодования из-за утраченной короны, разжигает гнев Престимиона и, не исключено, может в один прекрасный день подтолкнуть его к восстанию. Позвольте мне заняться им, лорд.
     - Что у вас на уме?
     - Бой один на один, как говорит Фархольт. Мы можем избавиться от него почти совершенно невинным способом. В каждом рыцарском поединке может произойти несчастный случай, в котором никто не заподозрит убийства.
     - Вы разве не слышали, что мы запретили сегодня любые убийства?
     - Нет-нет, это будет сделано не руками Фархольта, нет. Если Фархольт после того, что произошло между ним и Гиялорисом в Лабиринте, сразит человека Престимиона на глазах Престимиона, это будет похоже на открытое объявление войны. Но у меня есть человек, который может сделать все так, чтобы это выглядело случайностью и никто ни о чем не догадался бы. - Санибак-Тастимун указал на группу магов, рассевшихся подле перил трибуны. Среди них находился Гебел Тибек, очень крупный, подвижный и крепкий человек родом откуда-то из Зимроэля. Однако, насколько было известно Корсибару, он никогда ничем не проявлял себя в спортивных состязаниях.
     - Этот? Но ведь это не мастер рыцарских поединков, а один из ваших магов! - нахмурившись, сказал Корсибар. - Гиялорис одним ударом копья зашвырнет его чуть ли не в Сувраэль.
     - Он кое-что умеет, мой лорд.
     Корсибар задумчиво разглядывал кончики своих пальцев, как будто ожидал увидеть на них что-то новенькое.
     - А будет ли это дальновидно, Санибак-Тастимун?
     - Ваше положение более уязвимо, чем вам кажется, мой лорд. И этот Гиялорис представляет собой одну из серьезных угроз. Позвольте мне устранить его.
     Тем временем на поле начался первый бой. Корсибар долго не мог принять никакого решения. Со стороны могло показаться, что он внимательно следил за происходившим на арене, где Ковак Дероча и Иеган из Малого Морпина кружили друг перед другом на гарцующих скакунах, а Белдитан Гимкандэйлский и Алексиар Стойенский в первый раз скрестили копья. Затем он перевел взгляд на су-сухириса.
     - Поступайте, как сочтете нужным, - сказал он,

***

     Незапланированный одиночный поединок был вставлен в программу третьим пунктом, после боя между двумя графами Мавестойскими и отцом и сыном Сайсивондэйлами. Для Гиялориса вызов на бой от незнакомого ему человека оказался полнейшей неожиданностью. Он не был одет для боя, и ему пришлось отправиться домой, чтобы должным образом экипироваться. Но он принял вызов с готовностью и ответил согласием, не дождавшись, пока противник договорит до конца. Престимиону, который выразил некоторое беспокойство по поводу внезапности происходившего, он сказал:
     - Я уже достаточно много времени пребывал в праздности, мой друг. А сейчас появился шанс показать всем этим поклонникам Корсибара, что я знаю, за какой конец копья следует держаться.
     Он удалился, чтобы переодеться, выбрать себе скакуна из королевских стойл и проверить предлагавшееся участникам турнира оружие на прочность и сбалансированность.
     А первый бой все еще продолжался. Ковак Дероча Норморкский сбросил своего противника со скакуна и теперь стоял в стороне, ожидая исхода поединка между Белдитаном и Алексиаром. Если бы Белдитан упал наземь, то Ковак Дероча вступил бы в бой с Алексиаром. Но казалось, что ни один из соперников не в силах одолеть другого. Пять раз они съезжались на поле и пять раз, ударив друг друга копьями, расходились, покачиваясь на спинах животных, но все же сохраняя равновесие. Их бой не представлял никакого интереса. Престимион, в котором нарастало беспокойство, оставил свое место и отправился поговорить с некоторыми вельможами, которых не видел с тех пора, как уехал из Лабиринта - Камбой, Файзиоло и еще некоторыми.
     Герцог Свор, оставшийся на месте, повернулся к сидевшему рядом Септаху Мелайну.
     - Этот вызов тревожит меня, - негромко сказал он.
     - И меня тоже. Кто такой этот Гебел Тибек? Перед тем как подойти сюда и бросить вызов Гиялорису, он сидел среди магов.
     - Он и есть маг, мой друг. Я слышал о нем: он один из приспешников Санибак-Тастимуна.
     - А я-то думал, что здесь соперничают только люди благородного звания.
     - Может быть, этот маг тоже знатного происхождения, - предположил Свор. - Если, конечно, такое возможно. Но меня беспокоит вовсе не родословная этого человека, а его умение.
     - Невозможно найти бойца лучше, чем Гиялорис.
     - Я говорю не об искусстве благородного боя.
     - А-а, - протянул Септах Мелайн, - вы думаете, что здесь готовится предательство?
     Глаза Свора хитро сверкнули.
     - Мы среди благородных людей, не так ли? Но всегда лучше быть готовыми к неожиданностям.
     Септах Мелайн кивнул в знак согласия, усмехнулся и поудобнее устроился в кресле.
     Спустя несколько секунд вернулся Престимион. Он выглядел немного спокойнее, чем несколько минут назад.
     - Все говорят только о Роксивейл и Тизмет, - сообщил он, усаживаясь на место. - Насколько прекрасно выглядит леди Роксивейл, и какой кислый вид сегодня у леди Тизмет.
     - У нее хорошие волшебники, - заметил Септах Мелайн и подмигнул. - Я имею в виду леди Роксивейл. - Сохранить такую красоту в ее возрасте можно лишь при помощи каких-то уловок из арсенала умелого фокусника. Ведь ей, по меньшей мере, сорок, а то и сорок пять.
     - Насколько я знаю, даже немного больше, - сказал Свор. - Но все эти годы в душном Шамбеттиран-тиле ей было нечего делать, кроме как принимать ванны из косметического ила, смывать его питающими кожу водами и, полагаю, днями и ночами твердить омолаживающие заклинания. - Свор мрачно рассмеялся. - Могу представить, какие сны она будет посылать, когда станет Хозяйкой Острова! Когда такое лицо заглянет в сонную душу... Эти глаза, эта чувственная улыбка...
     - А теперь посмотрите на дочь, - прервал его Престимион. - Какая ярость написана на лице Тизмет. Оно просто перекошено от гнева! Она смотрит, не отводя глаз, как будто не может простить матери ее внешности. Или, вероятнее, того, что она вообще явилась сюда. Но о чем они думали, когда крали корону для Корсибара? В этом случае Роксивейл неизбежно должна была стать Хозяйкой Острова Сна и переехать туда со своего собственного маленького отдаленного островка: это не приходило им в головы?
     Мне кажется, Престимион, - сказал Септах Мелайн, - что леди Тизмет главным образом глядела на вас, а не на свою мать. Ну вот, она опять смотрит сюда! И у нее вовсе не любящий взгляд, Престимион, отнюдь не любящий. Неприятная женщина с неприятными мыслями за хорошеньким лобиком.
     - Может быть, она боится, что я кинусь по головам и сдерну корону с головы ее любимого брата, раз уж мы все здесь, - резким тоном, не вяжущимся с ироническим содержанием фразы, сказал Престимион. - Меня сейчас заботит вовсе не это... Но вот, смотрите, появился Гиялорис!
     Богатырь в боевом облачении выехал на поле. Скакун, на котором он сидел, был настолько резвым и свирепым, что напоминал скорее огнедышащего демона, чем обычное верховое животное. Его ноги были длинными и стройными, узкий круп казался острым, как бритва, лоснящаяся ярко-лиловая шкура была усыпана красными пятнами, а желтые с кровавыми прожилками глаза светились яростью. Следом за ним ехал маг Гебел Тибек. Он сидел на крепком на вид, но далеко не таком боевом животном, которое, пожалуй, больше подходило для поездок по пересеченной местности, чем для быстрых вольтов и курбетов, которые требовались от скакуна во время рыцарского поединка.
     Гиялорис, судя по всему, полностью подчинил себе свое животное, хотя менее умелого наездника оно наверняка сбросило бы наземь, как только он попытался бы сесть верхом. Он уверенно сидел, придвинувшись к переднему краю естественного седла, представлявшего собой глубокий изгиб в выпирающем вверх узком хребте животного, его ноги крепко обхватывали выпуклый живот скакуна; он сидел верхом, выпрямившись, почти не покачивался и непринужденно держал в полусогнутой руке длинное копье. Скакун, явно возмущенный тем, что его заставили куда-то двигаться, видимо, признал мастерство Гиялориса и с уважением относился к своему наезднику.
     Неизвестно, кто вырастил это животное, но он создал тварь, сочетавшую в себе неиссякаемую энергию, готовую в любой момент вырваться наружу неудержимым потоком, как вулканическая лава, и боевой характер. Скакуны, как и их сравнительно медлительные, более коренастые родственники, используемые для поездок верхом и перевозки грузов, были искусственными существами, созданными для использования людьми в незапамятные времена при помощи полностью забытых древнейших наук, мало отличавшихся от колдовства. Но, хотя первоначальное искусство создания искусственных животных было утрачено, эти существа продолжали служить людям, так как их создатели наделили их способностью размножаться естественным путем, наподобие животных, порожденных природой. Благодаря этому за тысячелетия было выведено много разновидностей верховых животных для различного применения. Самыми прекрасными из них были скакуны, предназначенные почти исключительно для знати Замковой горы. Но и среди этих людей далеко не каждый смог бы укротить такую бестию.
     Гиялорис и Гебел Тибек заняли позиции на противоположных сторонах поля, отсалютовали копьями и понеслись навстречу друг другу. Скакун Гиялориса оказался чрезвычайно быстрым, он двигался настолько стремительнее, чем животное второго бойца, что противники встретились глубоко на половине поля Гебела Тибека; тот проскакал всего треть пути, а Гиялорис преодолел две трети. По общепринятому обычаю, во время первой стычки ни один из бойцов не предпринял настоящей атаки; каждый лишь вскользь прикоснулся к сопернику острием копья и проскакал мимо. Но затем оба резко развернули скакунов и вновь кинулись друг на друга. Гиялорис привычным движением поднял копье; его животное неслось настолько стремительно, что, казалось, все его четыре копыта вовсе не касаются земли. Гебел Тибек, ожидавший нападения, двигался медленнее и, похоже, был не совсем уверен в себе, да и копье он держал неловко, словно новичок, опустив острие к земле.
     - Вот оно, - предсказал Престимион, - удар и падение.
     Но нет. Гиялорис вынес свое неодолимое копье вперед и чуть вниз, нацелив его в темный круг на груди подбитой толстым слоем войлока кожаной безрукавки Гебела Тибека. Но затем что-то сорвалось; в последний момент Гебел Тибек поднял свое копье и удивительным образом парировал удар: его оружие, легко скользнув по древку копья Гиялориса, отвело последнее в сторону, и острие, не причинив вреда, прошло мимо.
     - Как ему это удалось? - удивился Септах Мелайн. - Нет ли здесь какого-нибудь колдовства?
     - Я бы сказал, что это оригинальный прием, - отозвался Престимион. - Этот человек не последний мастер боя. Интересно, почему мы никогда не слышали о нем?
     Но противники уже снова съезжались, Снова Гиялорис неудержимо мчался вперед, снова защита Гебела Тибека казалась неуклюжей и беспомощной. И все же, когда они вновь сошлись, на сей раз близ середины поля, копье Гиялориса перед самым моментом удара странно вильнуло, а противник ударил по древку своим копьем - при этом раздался громкий и какой-то презрительный щелчок, вызвавший крики одобрения у людей, окружавших Корсибара, и заставивший Престимиона и Септаха Мелайна раскрыть от изумления рты - и легко отвел его в сторону.
     - Что-то здесь совсем не так, - пробормотал Престимион.
     Действительно, усомниться в том, что творилось нечто непонятное, было просто невозможно. Гиялорис теперь сидел на скакуне очень странно, свесившись набок, и чуть ли не выпадал из седла. И копье он держал не за рукоять, а прямо за древко, чего никогда прежде с ним не бывало. Он почти полностью утратил контроль над своим горячим скакуном, который теперь бежал легким галопом и время от времени вскидывал задом, как будто раздумывал, не пора ли сбросить наездника наземь.
     - Такое впечатление, будто он внезапно опьянел, - сказал Септах Мелайн.
     - Только не Гиялорис, - возразил Престимион. - Он никогда не вышел бы на турнир, выпив лишний глоток вина.
     - Нет, вино тут ни при чем, - вмешался Свор. - Посмотрите, из-под шлема видно, что маг шевелит губами. Он что-то говорит Гиялорису. А скорее всего, бормочет заклинания. В противном случае, зачем было устраивать поединок с участием мага, а не послать против Гиялориса кого-нибудь наподобие Фархольта?
     А Гиялорис теперь ехал обратно, на свой край поля, болтаясь в седле, как пьяный. Он никогда еще не был таким - сейчас он напоминал клоуна, потешающего невзыскательную публику. С противоположной трибуны донеслись хриплые издевательские возгласы. Гебел Тибек, выехав на середину поля, трижды выкрикнул имя Гиялориса и трижды взмахнул копьем в воздухе в его сторону: сигнал противнику, что тому следует повернуться и атаковать. Было видно, что Гиялорис боролся со