а   карту   поставлено   само   существование
правительства!
     - Ты действительно так думаешь? - спросил Дондак-Саямир.
     Вопрос поставил Валентина в тупик. То ли он относился к  идее  угрозы
королевству,  то  ли  к  замечанию  что   су-сухирис   не   несет   равную
ответственность, препятствуя Валентину. После паузы он спросил:
     - Что же ты мне посоветуешь?
     -  Возвращайся  домой,  -  сказал  мажордом,  -  живи   счастливо   и
плодотворно и оставь проблемы управления тем, чья судьба - распутывать их.



                                    7

     Не больше  удовлетворения  получил  он  и  у  Джитаморн  Сол;  второй
мажордом был менее надменным, но вряд ли более  сговорчивым.  Эта  женщина
была  на  десять-двенадцать  лет  старше  Валентина,   высокая   блондинка
делового, компетентного вида. На ее столе  в  кабинете,  более  веселом  и
привлекательном, хоть  столь  же  маленьком,  как  у  су-сухириса,  лежало
прошение Валентина. Она постучала несколько раз по нему и сказала:
     - Ты не можешь увидеться с ними.
     - Могу я узнать, почему?
     - Потому что их никто не видит. - Никто  с  внешней  стороны.  Теперь
этого не делается.
     - Из-за разрыва между тобой и Дондак-Саямиром?
     Джитаморн Сол поджала губы.
     - Он идиот! Но, даже если бы он как  следует  выполнял  свою  работу,
тебе все равно  не  добраться  до  министров.  Они  не  желают,  чтобы  их
беспокоили. На них лежит  великая  ответственность.  Понтификс  стар,  как
тебе, наверное известно, он мало занимается делами управления, поэтому  на
тех кто его окружает, ложится тяжелое бремя. Ты понимаешь Это?
     - Но я должен их увидеть.
     - Я не могу тебе помочь. Их нельзя тревожить  даже  по  самым  важным
причинам.
     - Предположим, - медленно сказал Валентин, что Корональ был  свергнут
и в Замке сидит фальшивый правитель?
     Она подняла маску и ошеломленно посмотрела на Валентина.
     - Что ты хочешь этим сказать? Так вот: твое прошение отклонено. - Она
встала и сделала быстрый прогоняющий жест. -  У  нас  в  Лабиринте  и  так
хватает сумасшедших, а тут еще приходят из...
     - Подожди, - прервал ее Валентин.
     Он вошел в состояние транса и вызвал силу обруча. Он потянулся к душе
Джитаморн, коснулся ее, окутал своей душой.  Он  не  собирался  раскрывать
лишнее мелким служащим, но тут, похоже, не было  альтернативы,  кроме  как
взять ее в поверенные. Он держал контакт, пока не почувствовал слабость  и
головокружение.  Тогда  он  прервал  его  и  быстро  вернулся  к   полному
бодрствованию. Она растерянно смотрела на  него,  щеки  ее  горели,  глаза
блуждали, грудь тяжело поднималась и опускалась. Заговорила она не сразу.
     - Что это за фокус?
     - Это не фокус. Я  сын  Леди,  и  она  сама  научила  меня  искусству
послания.
     - Лорд Валентин - брюнет.
     - Был. А теперь - нет.
     - Ты хочешь, чтобы я поверила...
     - Пожалуйста, - сказал он, вкладывая в  это  слово  всю  силу  своего
духа, - пожалуйста, поверь мне. Все зависит от моего доклада Понтификсу  о
случившемся.
     Но ее подозрения были слишком глубоки. Она не преклонила  колени,  не
сделала знака горящей звезды, в ней была лишь  угрюмая  растерянность,  ей
явно хотелось, чтобы Валентин навязывал этот рассказ какому-нибудь другому
чиновнику.
     - Су-сухирис наложит вето на все, что бы я не предложила, сказала она
наконец.
     - Даже, если я покажу ему, то что показал вам?
     - Она пожала плечами.
     - Его упрямство просто легендарно. Даже для спасения Понтификса он не
согласится ни с одним из моих предложений.
     - Но это безумие!
     - Именно так. Ты говорил с ним?
     - Да. Он показался мне недружелюбным и распухшим от гордости,  но  не
сумасшедшим.
     -  Тебе  бы  пообщаться  с  ним  подольше,   прежде   чем   составить
окончательное суждение.
     - А если подделать его подпись, и я пройду так, чтобы он не знал?
     - Она была шокирована.
     - Ты толкаешь меня на преступление?
     Валентин пожал плечами.
     - Преступление уже совершено, и немалое, - сказал он ровным  голосом.
- Я,  Корональ  Маджипура,  изменнически  смещен.  Твоя  подпись  жизненно
необходима  для  моего  восстановления.  Неужели  это  не  превышает   все
остальные пустяковые правила. Неужели ты не понимаешь, что я  имею  власть
простить тебе нарушение этих правил? - Он наклонился к  ней.  -  Время  не
ждет. Замок стал домом узурпатора. Я же бегаю туда-сюда между подчиненными
Понтификса, вместо того, чтобы вести через  Алханрол  армию  освобождения.
Дай мне твое разрешение, и ты получишь вознаграждение, когда на  Маджипуре
снова будет порядок.
     Она холодно посмотрела на него.
     - Твой рассказ требует от меня слишком большой  веры.  Что,  если  он
лжив? Что, если ты подкуплен Дондак-Саямиром?
     - Клянусь! - простонал Валентин.
     - Не надо. Такой вариант возможен. Это может оказаться ловушкой. Твоя
фантастическая история и какой-то  вид  гипноза  предназначены  для  того,
чтобы погубить меня и дать су-сухирису высшую  власть,  которой  он  давно
ждет.
     - Клянусь Леди, моей матерью, что я не солгал тебе.
     - Всякий преступник клянется чьей-нибудь матерью, да что толку?
     Валентин  заколебался,  но  затем  взял  Джитаморн  Сол  за  руку   и
пристально взглянул ей  в  глаза.  То,  что  он  хотел  сделать  было  ему
неприятно, но и все эти мелкие  чиновники  тоже  чинили  ему  препятствия.
Придется пойти на несколько бесстыдный обман, иначе  он  навек  запутается
здесь. И он сказал:
     - Даже если бы Дондак-Саямир подкупил меня, я никогда  не  продал  бы
такую красивую женщину, как ты.
     Она смотрела на него презрительно, но щеки ее окрасились румянцем.
     - Поверь мне, - продолжал он, - поверь. Я Лорд Валентин и  ты  будешь
одной из героинь моего возвращения. Я знаю, что ты хочешь больше всего  на
свете, и ты получишь это, когда я вернусь в Замок.
     - Ты знаешь?
     - Да, - шепнул он, ласково похлопав ее по рукам, теперь вяло  лежащим
в его ладонях. - Ты хочешь быть  единственным  авторитетом  во  Внутреннем
Лабиринте, верно? Быть единственным мажордомом?
     Она кивнула как бы во сне.
     - Так и будет, - сказал он. - Стань моей союзницей,  и  Дондак-Саямир
будет лишен своего ранга  за  то,  что  преграждал  мне  дорогу.  Станешь?
Поможешь мне добраться до главных министров?
     - Это.. это трудно.
     - Не возможно!  Все  возможно!  А  когда  я  снова  стану  Короналем,
су-сухирис потеряет свой пост! Это я тебе обещаю.
     - Поклянись!
     -  Клянусь,  -  горячо  сказал  Валентин,  чувствуя  себя  главным  и
испорченным. - Клянусь всем, что для меня свято. Этого достаточно?
     - Достаточно, - сказала  она  изменившимся  голосом.  -  Но  как  это
сделать? На пропуске должны  быть  обе  подписи,  а  если  моя  будет,  он
откажется добавить свою.
     - Дай мне пропуск и подпиши его. Я вернусь к  су-сухирису  и  уговорю
его подписать.
     - Он ни за что этого не сделает.
     - Я поработаю над ним. Я умею убеждать. Получив его подпись, я  пойду
во Внутренний Лабиринт и добьюсь того,  что  мне  нужно.  А  вернусь  я  с
полномочиями Короналя и смещу с поста Дондак-Саямира.
     - Но как ты получишь его подпись? Он  уже  много  месяцев  ничего  не
подписывает.
     - Положись на меня.
     - Она достала из стола  темно-зеленый  кубик  из  какого-то  гладкого
блестящего материала и поместила его на короткое время в  машину,  которая
бросила на него опаляюще-желтое пламя. Когда мажордом снова достала кубик,
поверхность его засияла новым блеском.
     - Вот, это твой пропуск. Но предупреждаю тебя, что без второй подписи
он недействителен.
     - Я получу ее, - сказал Валентин.
     Он вернулся к Дондак-Саямиру. Су-сухирис неохотно  встретил  его,  но
Валентин был настойчив.
     - Теперь я понимаю твое отвращение к Джитаморн Сол, - сказал он.
     Дондак-Саямир холодно улыбнулся.
     - Она и тебе противна? А, полагаю, что она отказала тебе в просьбе?
     -  Нет,  -  сказал  Валентин,  доставая  кубик  и  кладя  его   перед
мажордомом. - Она дала его мне довольно охотно, зная, что ты мне  откажешь
и ее разрешение окажется недействительным. А  вот  другой  ее  отказ  меня
сильно задел.
     - Какой?
     - Тебе это покажется глупостью, - безмятежно сказал Валентин, - может
быть, даже отталкивающей, но я был  прямо  захвачен  ее  красотой.  Должен
сказать,   что   для   человеческих   глаз   эта   женщина   исключительно
привлекательна физически, она излучает  эротическую  силу,  а  это...  Ну,
ладно, неважно. Я потянулся к ней в наивном смятении и таким образом  стал
открытым и уязвимым, а она жестоко посмеялась надо мной. Она отнеслась  ко
мне с презрением, а это как ножом по важным местам.  Как  она  могла  быть
такой безжалостной,  такой  надменной  к  чужаку,  который  только  тем  и
виноват, что имел к ней такие горячие, глубоко страстные чувства?
     - Ее красоты я не вижу, - сказал су-сухирис, -  но  ее  холодность  и
высокомерие мне хорошо известны.
     - Теперь я разделяю твою неприязнь к ней, - сказал Валентин.  -  Если
пожелаешь я предложу тебе свои услуги,  и  мы  вместе  сработаем  то,  что
погубит ее.
     Дондак-Саямир задумчиво сказал:
     - Да, возможно, это подходящий момент чтобы скинуть ее. Но как?
     Валентин постучал по кубику, лежащему на столе.
     - Добавь свою подпись  на  этот  пропуск.  Тогда  я  смогу  войти  во
Внутренний  Лабиринт.  Пока   я   буду   там,   ты   начнешь   официальное
расследование,  насчет  обстоятельств,  при  которых  меня  пропустили,  и
заявишь, что ты не давал такого разрешения. Когда я вернусь, закончив свое
дело с Понтификсом, ты позовешь меня для проверки. Я скажу, что ты отказал
в моей просьбе, но я получил полностью оформленный  пропуск  от  Джитаморн
Сол и не подозревал, что кто-то по злобе забыл о тебе.  Твое  обвинение  в
забывчивости вкупе с моим свидетельством свалит ее. Ну что скажешь?
     Су-сухирис сунул кубик в машину, и сверкающий  розовый  шар  перекрыл
желтое пламя Джитаморн Сол. Теперь пропуск был по всем правилам.  Валентин
подумал,  что  вся  интрига  была  почти  сродни   замысловатости   самого
Лабиринта; но она сработала, и сработала успешно. Пусть  теперь  эти  двое
строят друг другу козни, а он  пойдет  к  министрам.  Вероятно,  мажордомы
будут разочарованы тем,  как  он  выполнит  свои  обещания,  поскольку  он
намеревался если сможет, отстранить от власти обоих ссорящихся соперников.
Однако он не чувствовал себя вполне чистым и  безгрешным  по  отношению  к
тем, чья роль в управлении, видимо состояла в том, чтобы препятствовать  и
возражать.
     Он взял кубик у Дондак-Саямира и благодарно склонил голову.
     - Да будет тебе вся власть и престиж каких ты заслуживаешь, -  сказал
он елейно и вышел.



                                    8

     Стражи внутреннего Лабиринта, казалось, были  ошеломлены  что  кто-то
снаружи ухитрился получить разрешение на вход в их царство. Они  подвергли
кубики сканированию, с большой неохотой признали его законным и пропустили
Валентина с его спутниками.
     Узкая тупоносая повозка быстро и бесшумно несла их по проходам  этого
внутреннего мира. Замаскированные чиновники, сопровождавшие их,  казалось,
и не вели повозку, да это было бы  нелегкой  задачей,  поскольку  на  этих
уровнях Лабиринт бесконечно разветвлялся и кружился. Любой чужой быстро  и
безнадежно затерялся  бы  в  тысячах  изгибов,  поворотов  и  перепутанных
коридоров. Но повозка, как видно, плыла под каким-то тайным управлением по
кратчайшей, хотя отнюдь не прямолинейной дороге вглубь и вглубь, в  кольца
скрытых проулков.
     На  каждом   контрольно-пропускном   пункте   Валентина   допрашивали
недоверчивые чиновники, почти неспособные понять, как это пришедший  извне
едет к министрам Понтификса. Их бесконечные колкости были надоедливыми, но
пустыми.  Валентин  размахивал  своим  кубиком-пропуском,  как   волшебным
жезлом..
     - У меня поручение высочайшей важности, - повторял он снова и  снова,
- и  я  буду  говорить  только  с  высшими  членами  Двора  Понтификса.  -
Вооружившись всем своим достоинством и правом командовать он  отметал  все
возражения, все увертки.
     - Вам же будет хуже, если вы станете меня задерживать.
     И вот наконец - Валентину казалось, что прошло сто лет с тех пор, как
он вошел в Лабиринт через Врата  Лезвий  -  он  очутился  перед  Шинаамом,
Дилифоном и Нарамир - тремя из пяти министров Понтификса.
     Они приняли его в темной холодной  комнате,  сделанной  из  громадных
блоков черного камня,  с  высеченным  потолком  и  остроконечными  арками.
Неприятное, давящее помещение, более похоже на подземную  тюрьму,  чем  на
совещательную  комнату.  Войдя  туда,  Валентин  почувствовал   весь   вес
Лабиринта. Он был как бы прижат здесь, в этом  царстве  вечной  ночи,  под
гигантским  холмом  земли  и  многими  милями  извилистых  переходов.  Это
путешествие в глубь Лабиринта  высушило  его,  как  если  бы  он  не  спал
несколько недель.
     Он коснулся рукой Делиамбера, и вруон дал ему звенящий заряд энергии.
Он взглянул  на  Карабеллу,  и  она  послала  ему  воздушный  поцелуй.  Он
посмотрел на Слита, и тот кивнул и ухмыльнулся.  Он  взглянул  на  Залзана
Кавола, и  гордый  седой  скандар  сделал  быстрое  жонглирующее  движение
руками, чтобы подбодрить Валентина. Его спутники, его друзья, его оплот  в
этом долгом и удивительном путешествии.
     Он узнал всех министров, они были без масок и сидели рядом в креслах,
величественных, как троны. Шинаам был в центре. Министр внешних  сношений,
гейрог по происхождению, змееподобный, с холодными  глазами  и  мелькающим
раздвоенным  красным  языком.  Направо  от  него  сидел  Дилифон,   личный
секретарь Тивераса, хрупкая  призрачная  фигура  с  белыми,  как  у  Слита
волосами, увядшей пергаментной кожей и горящими, как угли,  глазами  -  из
древней  расы.  А  по  левую  руку  гейрога  сидела   Нарамир,   имперская
толковательница  снов,  стройная  элегантная  женщина,  явно   преклонного
возраста,  поскольку  ее  сотрудничество  с  Тиверасом  восходило  к   тем
временам, когда он был еще Короналем. У нее была гладкая без морщин, кожа,
темно-рыжие волосы, пышные и блестящие.  Только  отстраненное,  загадочное
выражение  глаз  намекало  на  мудрость,  опыт,   накопленную   за   много
десятилетий  силу.  Вот  какова  она  была.  Какое-то  колдовство,   решил
Валентин.
     - Мы прочитали твою петицию, - сказал Шинаам низким скрипучим голосом
с легким шипением. - Нам трудно поверить в такую историю.
     - Вы говорили с Леди, моей матерью?
     - Мы говорили с Леди. Она признает тебя своим своим сыном.
     - Она требует, чтобы  мы  сотрудничали  с  тобой,  -  сказал  Дилифон
надломленным голосом.
     - Она явилась нам в послании, - мягко, музыкально произнесла Нарамир,
- Она поручает тебя нам и  просит,  чтобы  мы  оказали  тебе  всю  помощь,
которую ты потребуешь.
     - И что же дальше? - спросил Валентин.
     - Существует возможность, - сказал Шинаам, - что Леди была обманута.
     - Вы думаете, что я самозванец?
     - Ты просишь нас поверить, - сказал гейрог, - что Корональ  Маджипура
был приведен  младшим  сыном  Короля  Снов  в  бессознательное  состояние,
извлечен из его собственного тела - что лишило его памяти -  и  помещен  в
совершенно иное тело, удачно оказавшееся под руками, а узурпатор  вошел  в
пустой корпус Короналя, сохранив собственное сознание. Мы находим,  что  в
это весьма трудно поверить.
     - Существует искусство переносить дух из  одного  тела  в  другое,  -
сказал Валентин. - Вот прецедент.
     -  Нет  прецедента,  -  возразил  Дилифон,  -  чтобы  таким   образом
переносили Короналя.
     - Однако это случилось. Я Лорд Валентин, милостью Леди  вылечил  свою
память и прошу поддержки Понтификса в возвращении ответственности, которую
он возложил на меня после смерти моего брата.
     - Да, - сказал Шинаам, - если бы тот,  кем  ты  себя  называешь,  был
действительно ты, тебя, вероятно, нужно вернуть в Горный Замок. Но как  мы
можем это знать? Это очень серьезное дело. Оно  несет  гражданскую  войну.
Как можем мы советовать Понтификсу ввергнуть мир  в  агонию  на  основании
утверждения какого-то молодого чужака, который...
     - Свою мать я уже убедил в своей подлинности, -  указал  Валентин.  -
Мой мозг был открыт ей на Острове и она  видела,  кто  я.  -  Он  коснулся
серебряного обруча на лбу. - Как вы думаете, откуда я  взял  этот  прибор?
Это ее дар, из ее собственных рук, когда  мы  с  ней  были  во  Внутреннем
Храме.
     - В  том,  что  Леди  признала  тебя  и  поддерживает,  нет  никакого
сомнения, - спокойно заметил Шинаам.
     - Но вы сомневаетесь в ее суждениях?
     - Мы требуем более веских доказательств, - сказала Нарамир.
     - Тогда позвольте мне сейчас же дать послание, чтобы  я  мог  убедить
вас в справедливости своих слов.
     - Как желаешь, - сказал Дилифон.
     Валентин закрыл глаза  и  вошел  в  транс.  Из  него  со  страстью  и
убеждением хлынул сияющий поток его существа. Однако  он  чувствовал,  что
неспособен преодолеть непоколебимый скептицизм министров Понтификса.
     Мозг гейрога был полностью недоступен для Валентина - стена, такая же
недоступная, как белые утесы Острова Сна. Валентин  ощущал  лишь  туманные
проблески сознания за мысленным щитом Шинаам и не мог  пробить  его,  хотя
изливал на этот щит всю свою силу. Мозг дрожащего  старого  Дилифона  тоже
был отделенным, но не потому, что  был  экранирован,  а  потому,  что  был
открытым пористым, как соты,  и  не  представлял  сопротивления;  Валентин
проходил через него, как сквозь воздух. Ему удалось ощутить контакт только
с мозгом Нарамир, но и то неудовлетворительный.  Казалось,  она  пила  его
душу, впитывала все, что  он  давал,  но  все  это  высыхало  в  бездонных
глубинах ее существа, так что  он  почти  физически  чувствовал,  что  все
куда-то проваливается. Он посылал и посылал,  но  так  и  не  добрался  до
центра ее духа.
     Но он не отступал. С яростной силой  он  бросал  всю  полноту  своего
духа, называл себя Лордом Валентином из Горного Замка и  требовал  от  них
доказательств, что он кто-то другой. Он дошел до  глубины  воспоминаний  о
матери, о короле-брате, о своем воспитании, о своем свержении в Тил-омоне,
о  странствиях  по  Зимролу  -  обо  всем,  что  сформулировало  человека,
пробившегося в недра Лабиринта за помощью. Он полностью отдавал себя, пока
не выдохся, не оцепенел от истощения.  Он  повис  в  поддерживающих  руках
Слита и Карабеллы, как ненужная одежда, сброшенная владельцем.
     Он вышел из транса, боясь провала. Он дрожал от слабости, пот  покрыл
тело, перед глазами все плыло, и дико болели виски.  Он  старался  обрести
силы, закрыл глаза и глубоко дышал. А затем посмотрел на трех министров.
     Их лица были жесткими и сумрачными, глаза - холодными и неподвижными.
Они выглядели надменными,  презрительными  и  даже  враждебными.  Валентин
испугался вдруг: может, эти трое - ставленники Доминика  Барджазеда?  Чего
он может просить у своих врагов?
     Нет, это невозможно, немыслимая вещь,  это  порождение  его  усталого
мозга, уверял он себя. Нельзя поверить, что  заговор  против  него  достиг
самого Лабиринта.
     - Ну? - хрипло спросил он. - Что вы теперь скажите?
     - Я ничего не почувствовал, - сказал Шинаам.
     - Я не убежден, - сказал Дилифон. - Такие послания может  дать  любой
колдун. Твои искренность и страстность могут быть и притворными.
     - Я согласна, - сказала Нарамир, - Послание может быть как настоящим,
так и лживым.
     - Нет! - закричал Валентин. - Я был широко открыт перед тобой! Ты  не
могла не видеть!
     - Не достаточно широко, - ответила Нарамир.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Давай сделаем снотолкование вдвоем. Здесь в этой комнате, при  этих
свидетелях. Пуст