тарой  Вандайной
выпьют зелье, вместе лягут на песчаную землю и будут ловить сны,  а  когда
встанут, Вандайна будет знать, годится ли она в толкователи снов.
   Но произошло совсем не так. Вандайна указала на фляжку.
   -  Мы  оставим  тебя  здесь.  Это  сонное   зелье.   Наливай,   сколько
потребуется, пей и смотри в свою душу. Свое Испытание ты проведешь сама.
   - Я?
   Вандайна улыбнулась.
   - Кто же еще сумеет тебя проверить? Ступай. Потом мы придем за тобой.
   Старая наставница, согнувшись, отошла.  На  языке  у  Тисаны  вертелась
тысяча вопросов, но она сдержалась, чувствуя, что Испытание уже  началось,
и что первая его часть - ни о чем не спрашивать. С изумлением следила она,
как Вандайна прошла в нишу амфитеатра и скрылась в тени. Ни звука  вокруг,
даже шагов. В подавляющем безмолвии  безлюдного  города  песок,  казалось,
должен был греметь... но - тишина! Тисана нахмурилась, потом улыбнулась  и
засмеялась - гулкий смех расшевелил далекое эхо. Она радовалась.  Задумать
и провести самой свое Испытание! Значит, вот как  это  бывает:  отводят  в
руины и предлагают посмотреть на себя. А сколько было страхов, сколько...
   Но как?
   Тисана пожала плечами. Она не завтракала, и почувствовала, как  напиток
почти мгновенно ударил в голову. Тем не менее,  она  отхлебнула  в  третий
раз.
   Солнце поднималось быстро, первые лучи его уже протянулись над  стенами
амфитеатра.
   - Тисана! - выкрикнула она, и сама же ответила: - Да, Тисана!
   Засмеялась, выпила снова.
   Прежде она всегда принимала зелье в  чьем-либо  присутствии,  либо  для
разъяснения снов, либо с наставницей. Пить  его  в  одиночестве  было  все
равно, что задавать вопросы своему отражению. Она вдруг смущенно осознала,
что стоит между двух зеркал и видит один и тот же образ со спины и с лица.
   - Тисана, - сказала она,  -  это  твое  Испытание.  Годишься  ли  ты  в
толкователи снов?
   И сама ответила:
   - Я училась четыре года, да еще три провела на Острове Сна. Я знаю семь
снов самообмана, три сна обучения, призывающие сны и...
   - Хорошо, перескочим через это. Ты годишься в толкователи снов?
   - Я умею смешивать зелье и принимать его.
   - Отвечай на вопрос! Ты годишься в толкователи снов?
   - Я очень устойчивая. У меня спокойная и чистая душа.
   - Ты уклоняешься от ответа.
   - Я сильная и способная, во мне почти нет злобы. Я желаю служить Дивин.
   - А как насчет служения разумным существам?
   - Служа Дивин, я служу и им.
   - Очень красиво. Кто научил тебя так отвечать?
   - Просто пришло на ум. Можно, я еще выпью?
   - Как хочешь.
   - Спасибо, - поблагодарила Тисана и выпила еще. Голова закружилась,  но
не от зелья, потому что таинственные, соединяющие  сознание  силы  напитка
отсутствовали. Она была одна и бодрствовала.
   - Какой следующий вопрос? - спросила она.
   - Ты до сих пор не ответила на предыдущий.
   - Задай другой.
   - Вопрос только один,  Тисана:  годишься  ли  ты  в  толкователи  снов?
Сумеешь ли ты утешить души тех, кто придет к тебе?
   - Я постараюсь.
   - Это твой ответ?
   - Да, - сказала Тисана, - это мой ответ. Оставь меня в покое и  разреши
попробовать. Я женщина доброй воли. Я овладела своим  искусством  и  желаю
помогать другим. Сама Леди приказала мне стать толковательницей снов.
   - И ты ляжешь с каждым, кому это  потребуется?  С  человеком,  хьортом,
скандаром, лиименом, врооном и прочими племенами нашего мира?
   - С каждым, - ответила она.
   - И возьмешь на себя тревоги каждого?
   - Если смогу, то да.
   - Ты годишься в толкователи снов?
   - Дай мне попробовать, и тогда узнаем, - сказала Тисана.
   - Это кажется справедливым, - ответила Тисана.  -  У  меня  больше  нет
вопросов.
   Она вылила в бокал остатки  зелья  и  допила  их,  потом  сидела,  пока
поднималось солнце и нарастала дневная жара. Она была совершенно спокойна,
не испытывала ни нетерпения, ни неудобства и просидела бы так весь день  и
всю ночь, если бы ее не тревожили, но через час или чуть больше возле  нее
без какого бы то ни было предупреждения вдруг появилась Вандайна.
   - Ты закончила? - мягко спросила старая женщина.
   - Да.
   - И как?
   - Я прошла через это, - сказала Тисана.
   Вандайна улыбнулась.
   - Я была уверена в этом.  Идем.  Нужно  еще  переговорить  с  Высшей  и
устроить твое будущее толковательницы, Тисана.
   В главное здание они вернулись в таком же  молчании,  в  каком  уходили
утром. Они шли быстро - подгоняло палящее солнце.  До  полудня  оставалось
совсем  немного,  когда  они  выбрались  из  руин  Велалисера.  Новиции  и
заступники, работавшие на полях, шли ко второму завтраку.  Они  неуверенно
поглядывали на  Тисану,  и  та  улыбалась  в  ответ  яркой,  успокаивающей
улыбкой.
   У входа вдруг появилась Фрейлис, подбежала и бросила на подругу быстрый
встревоженный взгляд.
   - Ну? - спросила она напряженно.
   Тисана улыбнулась. Она хотела  сказать,  что  испытание  НИЧТО,  просто
шутка, обряд, а настоящее Испытание  состоялось  задолго  до  сегодняшнего
дня, но поняла, что необходимо, чтобы Фрейлис дошла до всего  этого  сама.
Огромное   пространство   разделило   их   теперь   -   Тисану,    ставшую
толковательницей снов, и Фрейлис, все еще  заступницу.  И  Тисана  сказала
просто:
   - Все хорошо.
   - Хорошо! Ой, как здорово, Тисана! Я так рада за тебя!
   - Спасибо, что помогла мне, - сказала Тисана серьезно.
   Внезапно двор накрыла тень. Тисана взглянула  вверх.  Небольшое  темное
облако, вроде вчерашнего, плыло  в  небе  -  наверное,  осколок  шторма  с
далекого побережья.  Оно  повисло,  будто  зацепилось  за  шпиль  главного
здания, и вдруг пролилось крупными и тяжелыми каплями дождя.
   - Смотри, -  сказала  Тисана,  -  снова  дождь.  Идем,  Фрейлис!  Идем,
потанцуем!



ВОРОВКА ИЗ НИ-МОЙИ

   К концу седьмого года вторичного воцарения на престоле Лорда  Валентина
в лабиринт пришла весть, что Коронал скоро прибудет  с  визитом  -  весть,
заставившая сердце  Хиссуне  забиться  сильнее.  Увидит  ли  он  Коронала?
Вспомнит ли о нем Лорд Валентин? Один раз  Коронал  вызвал  его  в  Замок,
когда состоялась его вторая коронация, конечно же,  он  помнит  кое-что  о
мальчишке, который...
   А может и нет, решил Хиссуне. Возбуждение спало, он вновь  вернул  себе
холодный самоконтроль. Конечно, если он попадется на глаза  Короналу,  тот
вспомнит его, но чтобы сам Лорд  Валентин  поинтересовался  им  -  на  это
надеяться нечего. Скорее всего, Коронал спустится вниз,  а  затем  покинет
Лабиринт, никого не повидав, кроме Понтифекса. Говорили, что он устраивает
грандиозное шествие к Алайсору, а потом к Острову Сна (хочет повидаться  с
матерью) и обязательно остановится в Лабиринте.  Но  Хиссуне  догадывался,
что Короналу вовсе не по душе Лабиринт, встретивший его так  неприветливо,
когда он вновь поднимался в свой Замок. Юноша знал, что Понтифекс  Тиверас
скорее мертв, чем жив, он скорее символ, чем человек, который должны  были
похоронить много лет назад, но тлеющему в  нем  огоньку  жизни  не  давали
угаснуть, чтобы продлить царствование Лорда Валентина. По мнению  Хиссуне,
это было хорошо не только для Коронала, но и для всего Маджипура.  Но  это
уже не его ума дело.
   Он вернулся к Счетчику Душ,  продолжая  лениво  размышлять  о  грядущем
визите Коронала, и так же лениво вытянул новую запись из  записей  горожан
Ни-Мойи. Казалось, она ничего не обещает, и Хиссуне чуть было не сунул  ее
обратно, но тут ему захотелось просто  посмотреть  великий  город  другого
континента. Ради Ни-Мойи он  позволил  жизни  мелкой  лавочницы  поглотить
себя, и скоро уже не жалел об этом.


   1

   И мать Иньянны, и бабушка, содержали лавку в Велатисе, и  похоже  было,
что та же судьба уготована и ей. Ни мать, ни бабушка не обижались на такую
жизнь, но Иньянна - ей исполнилось девятнадцать и  она  была  единственной
наследницей - чувствовала, что лавка - слишком тяжелое бремя для ее  плеч,
невыносимо давящий горб.  Она  часто  подумывала  продать  ее  и  попытать
счастья в каком-нибудь городе подальше отсюда: в Пилиплоке,  Пидруиде  или
даже в величественной  столице  провинции  Ни-Мойе  далеко  на  севере,  о
которой говорили, будто она превосходит всякое воображение. Того,  кто  ее
не видел.
   Но времена  были  скучные,  дела  шли  не  очень,  и  Иньянне  пока  не
попадались охотники приобрести ее лавку, а кроме того, Велатис, пусть даже
и опостылевший, был родиной для многих поколений ее семьи, и покинуть  его
просто так было нелегко. Каждое утро она поднималась с рассветом, выходила
на маленькую, облицованную камнем террасу и умывалась в  каменном  чане  с
дождевой водой, которую специально собирала и хранила для  купания,  потом
одевалась, завтракала сушеной рыбой с  вином,  спускалась  по  лестнице  и
открывала лавку.
   Торговала  она  самыми  обыденными  товарами:  застежками  для  одежды,
глиняными  горшками  с  южного  побережья,  бочонками   с   пряностями   и
прессованными фруктами, кувшинами с вином, острыми  ножовками  Нарабала  и
дорогостоящими  вырезками  мяса  морских  драконов,  сверкающими  изящными
фонарями, сделанными в Нарабале, и многим подобным.  Помимо  ее  лавки,  в
Велатисе было еще десяток точно таких же, и ни одна особо  не  процветала.
После  смерти  матери  Иньянне  приходилось  разбираться  и  вести  счета,
изобретательно  управляться  с  покупателями,  мыть  полы   и   полировать
прилавки, заполнять правительственные бланки и разрешения на торговлю -  и
она устала от всего этого. Но что толку? Она была ничем не  примечательной
девушкой  в  ничем  не  примечательном  дождливом   городке,   и   никогда
по-настоящему не верила в какие-либо перемены в ближайшем  будущем,  да  и
позже.
   Покупателей-людей было немного.  За  десятилетия  этот  район  Велатиса
заполонили хьорты, лиимены и... метаморфы,  поскольку  Пьюрифайн  -  земли
метаморфов - находился  сразу  за  горной  цепью  к  северу  от  города  и
значительное число Изменяющих форму просачивалось в город. Она считала все
само собой разумеющимся, даже метаморфов, обычно больше всего заставляющих
человека тревожиться. Лишь об одном  сожалела  Иньянна:  что  мало  видела
среди покупателей своих соплеменников, и  потому,  хоть  и  была  высокой,
стройной и привлекательной, с вьющимися рыжеватыми волосами и поразительно
зелеными глазами, она с трудом находила любовников, и никогда не встречала
кого-нибудь, с кем могла бы разделить жизнь. Конечно, совместное с  кем-то
владение лавкой намного  облегчит  труд,  но  с  другой  стороны,  за  это
придется расплатиться  свободой,  а  заодно  расстаться  с  мыслью  о  том
времени, когда она избавится от лавки.
   Однажды после полуденного дождя  в  лавку  вошли  два  путника,  первые
покупатели за весь день. Один был невысоким и  толстым  -  этакий  огрызок
человека, а  второй  -  бледный,  тощий  и  длинный,  с  лицом  костлявым,
угловатым и бугристым, походил на некую горную тварь. Оба  носили  тяжелые
белые туники с ярко-оранжевыми кушаками, а покрой одежды наводил на  мысль
о больших городах севера. Они оглядели помещение  быстрыми  презрительными
взглядами, и ясно было, что они привыкли к иному  уровню  торговли.  Потом
коротышка осведомился:
   - Вы Иньянна Форлэйн?
   - Да.
   Он справился по бумажке, которую держал в руке.
   - Дочь Форлэйн Хаурон, дочери Хаурон Иньянны?
   - Вы правы. Могу я спросить...
   - Наконец-то! - воскликнул  длинный.  -  Наконец-то  этот  давний  след
привел куда надо! Знали бы вы,  сколько  мы  вас  искали!  Пришлось  рекой
подниматься до Кинтора, потом огибать Дулорн, перебираться через проклятые
горы - тут когда-нибудь дождя  не  бывает?  -  а  потом  ходить  по  всему
Велатису из дома в дом, от лавки к лавке, и - расспросы, расспросы...
   - Вы искали меня?
   - Если вы сумеете доказать свое происхождение, то вас.
   Иньянна пожала плечами.
   - У меня есть документы. Но какое у вас дело?
   - Давайте познакомимся, - сказал коротышка. - Я Безан  Ормус,  а  моего
товарища зовут Стойг. Мы официалы из Бюро по наследству в  Ни-Мойе.  -  Из
богато   отделанного   кошелька   Безан   Ормус   достал   связки   бумаг,
целеустремленно перебрал их и  продолжал:  -  Ваша  бабушка  была  старшей
сестрой некоей Сэлин Иньянны, которая на двадцать  третий  год  Понтифекса
Кинникена при Коронале Лорде Оссере поселилась в городе Ни-Мойя, где вышла
замуж за Хелмиота Кавона, третьего двоюродного брата герцога.
   Иньянна в изумлении смотрела на них.
   - Я ничего не знаю об этом.
   - Ничего удивительного, - кивнул Стойг. - Это было несколько  поколений
назад.  Сомневаюсь,  чтобы  обе  ветви  вашей  семьи  поддерживали  связь,
принимая во внимание разделявшее их богатство.
   - Бабушка никогда не вспоминала ни  о  каких  богатых  родственниках  в
Ни-Мойе, - заметила Иньянна.
   Безан Ормус откашлялся и порылся в бумагах.
   - Вполне возможно. У Хелмиота Кавона  и  Сэлин  Иньянны  родилось  трое
детей. Старшая дочь унаследовала семейное состояние. Она погибла  довольно
молодой в результате несчастного случая на охоте, и богатство перешло к ее
единственному сыну Кавону Диламэйну, оставшемуся бездетным и  умершему  на
десятый год Понтифекса Тивераса, то есть десять лет назад. С тех пор, пока
велись поиски наследников, имущество остается без хозяина.
   - Выходит, я наследница?
   - Ну да, - вежливо подтвердил Стойг, широко улыбаясь.
   Иньянна,  давно  понявшая,  куда  клонится  разговор,  тем   не   менее
поразилась. Ноги вдруг задрожали, губы и рот  пересохли,  и  она  нечаянно
смахнула на пол дорогую вазу, сделанную в Алханроеле.  Смутившись  и  взяв
себя в руки, девушка сказала:
   - И что же мне предстоит унаследовать?
   - Огромный дом под названием  Ниссиморн  Проспект  на  северном  берегу
Цимра в Ни-Мойе и три поместья в Долине Стейша, которые сданы в  аренду  и
приносят прибыль, - ответил Стойг.
   - Мы вас поздравляем, - сказал Безан Ормус.
   - И я поздравляю вас с успехом  десятилетних  поисков,  -  откликнулась
Иньянна. - Благодарю вас. А сейчас, если вы не хотите чего-нибудь  купить,
прошу вас пройти со мной и показать ваши бумаги, свидетельства и...
   - Вы скептик, - заметил Безан Ормус, - и это правильно.  Мы  явились  с
фантастической  историей,  и  вы  вправе  отнестись  к  нашим   словам   с
недоверием. Но смотрите, неужели мы потащились бы из  Ни-Мойи  в  Велатис,
чтобы пошутить с лавочницей? Теперь взгляните сюда. - Он развернул  связку
бумаг и протянул Иньянне. Она приняла их  дрожащими  руками  и  осмотрела.
Картина большого особняка и подборка документов о наследстве и генеалогии,
бумаги с печатью Понтифекса и вписанным в них ее именем...
   Она смотрела, ошеломленная.
   Потом спросила слабым голосом:
   - Что я должна теперь делать?
   - Порядок действий обычный - вам следует  написать  и  зарегистрировать
письменное показание под присягой, что вы действительно Иньянна Форлэйн, а
также подписать обязательство на уплату налога с имущества  и  накопленных
доходов, раз уж вы вступаете во владение. Еще вы должны  уплатить  гонорар
за регистрацию вашего вступления во  владение  наследством.  Если  хотите,
можем помочь.
   - Гонорар за регистрацию?
   - О, всего несколько ройялов.
   - Я могу их выплатить из доходов с полученного имущества?
   - К сожалению, нет, - покачал головой Безан Ормус. - Деньги  необходимо
уплатить до того, как вы вступите во владение наследством, и,  разумеется,
вы не получите  доступа  к  доходам  от  поместий  до  тех  пор,  пока  не
зарегистрируете свои права официально, так что...
   - Формальность, конечно, досадная, -  перебил  его  Стойг,  -  но  если
смотреть в будущее, пустячная.


   2

   Все говорили, что гонорар за регистрацию составит двадцать ройялов. Для
Иньянны это была огромная сумма, почти  все  ее  сбережения,  но  просмотр
документации показал, что одни только доходы с ферм  составляют  девятьсот
ройялов в год, а ведь были еще и другие доходы - с особняка, капитала...
   Безан Ормус и Стойг  оказывали  неоценимую  помощь  в  улаживании  всех
формальностей. Весь день они просидели в  маленькой  конторке,  приводя  в
порядок ее дела, скрепляя документы впечатляющей печатью Понтифекса. Потом
она пригласила их отпраздновать событие несколькими флягами вина в таверне
у подножия холмов, и там Стойг настойчиво отталкивал руку  Иньянны,  желая
расплатиться сам. Они наслаждались отменным вином из Пидруида по  полкроны
за фляжку, и Иньянна поражалась их расточительности - сама она обычно пила
вино намного дешевле, - но потом вспомнила о грядущем богатстве,  и  когда
фляжка опустела, заказала еще одну.
   В переполненной таверне сидели в основном хьорты, лиимены и скандары, и
чиновники с севера выглядели несколько непривычно среди всех этих нелюдей.
Время от времени то один, то второй  зажимали  носы,  будто  их  беспокоил
запах чужаков. Иньянна старалась их развеселить разговором о том, как  она
благодарна, что они разыскали ее в этом забытом Дивин Велатисе.
   - Но ведь это наша работа, - протестовал Безан Ормус. - В этом мире  мы
служим  Дивин,  внося  свою  лепту  в  хитросплетения   жизни.   Закон   и
справедливость требуют, чтобы владелец вступил  во  владение  особняком  и
принадлежащими  ему  землями.  На  нас  лишь  пала  приятная   обязанность
исполнить это.
   - Все равно, - согласилась Иньянна, подливая  в  бокалы  вина  и  почти
кокетливо подавая их то одному, то другому. - Но ради  меня  вы  перенесли
тяготы большого путешествия, и я всегда буду  вам  обязана.  Заказать  еще
фляжку?
   Было совсем темно, когда они наконец покинули таверну. В свете висевших
на небе лун горный хребет, опоясывающий  город,  вернее,  вытянутые  клыки
великого Гонхарского Кольца, казались зубчатыми  колоннами  черного  льда.
Иньянна показала гостям ночлежку, притулившуюся с краю Площади  Деккерета,
и в винном опьянении даже пригласила их к себе на ночлег. Но те, очевидно,
не стремились к этому, и они распрощались.
   Слегка пошатываясь, она поднялась к своему  дому  и  вышла  на  террасу
подышать ночным воздухом. В голове стучали молоточки. Слишком много  вина,
болтовни и неожиданных вестей.  Она  смотрела  на  свой  городок,  на  эти
небольшие крытые черепицей домишки, парочку  истрепанных  парковых  полос,
несколько площадей и особняков, на ветхий дворец  герцога,  примыкавший  к
городу с востока, на дорогу, поясом окружавшую город, - она видела все это
из своего дома на вершине холма. Прощай, нелюбимый  город,  подумала  она,
тихое, спокойное, холодное, сырое и ленивое,  заурядное  место,  известное
мраморными разработками и искусными каменщиками,  захолустный  городок  на
захолустном континенте. Она считала, что всю жизнь проведет здесь, но  вот
в ее жизнь вторглось чудо, и казалось нестерпимым провести здесь хоть один
лишний час, когда ждет сияющая Ни-Мойя...
   Спала она беспокойно и урывками...
   Утром Иньянна встретилась с Безаном Ормусом и  Стойгом  в  нотариальной
конторе позади банка и вытрясла из  своего  кошелька  полновесные  ройялы,
большей частью старые или очень старые, с изображениями Кинникена, Тимина,
Оссера, а один даже времен  царствования  великого  Конфалума.  Взамен  ей
выдали один лист бумаги: расписку, извещавшую об уплате двадцати  ройялов,
которые официалы Безан Ормус и Стойг  обязались  уплатить  за  регистрацию
передачи наследства.  Ей  объяснили,  что  все  остальные  документы  пока
останутся у них для утверждения старшим управляющим службы Понтифекса,  но
сама она может отправляться в Ни-Мойю и вступать во владение имуществом.
   - Приглашаю вас в  гости,  -  величаво  сказала  Иньянна,  -  когда  вы
захотите.
   - О нет, - мягко произнес Безан Ормус. - Едва ли стоит таким,  как  мы,
надоедать хозяйке Ниссиморн  Проспект.  Но  мы  понимаем  ваши  чувства  и
благодарны за приглашение.
   Иньянна пригласила их отобедать, но Стойг ответил,  что  им  необходимо
ехать, работа не