ение он почувствовал к этому человеку нечто весьма напоминающее сочувствие.
     - Ты сошел с ума, братец? - хрипло спросил прокуратор.
     - Отнюдь. Мир был нарушен. Свершились противозаконные деяния. Так случилось, что ты не знаешь о тех грехах, в которых виновен, вот и все. Но это не означает, что их не существует.
     - Вот как?! - снова воскликнул Дантирия Самбайл, не выказывая ни малейших признаков понимания.
     - На твоем теле есть раны, не так ли? Одна здесь, а другая вот здесь. - Престимион прикоснулся к своей левой подмышке, а потом провел рукой по внутренней стороне другой руки от локтя к запястью.
     - Да, - нехотя признал прокуратор. - Я собирался спросить тебя о...
     - Эти раны нанесены моей рукой во время нашей схватки на поле боя.
     Дантирия Самбайл медленно покачал головой.
     - Я ничего подобного не помню. Нет-нет! Такого никогда не было. Ты сошел с ума, Престимион. Клянусь Божеством! Я в плену у безумца!
     - Да нет, братец. Все, что я тебе сейчас сказал, правда. Было предательство, был поединок между нами.
     Я едва не расстался с жизнью. За то, что ты сделал, любой другой корональ, ни секунды не колеблясь, приговорил бы тебя к смерти. По какой-то необъяснимой причине, возможно по причине нашего родства, каким бы дальним оно ни было, мне не хочется этого делать.
     Но я также не могу освободить тебя, по крайней мере пока между нами не будет достигнуто взаимопонимание относительно твоей преданности мне в будущем.
     И стоит ли мне доверять твоему слову, даже если ты его дашь?
     Теперь лицо Дантирии Самбайла покраснело, и его бесчисленные веснушки выступили еще ярче, словно огненные оспины какой-то заразной болезни. Пальцы рук сжались в кулаки в отчаянии и гневе. Странное рычание, глухое и неразборчивое, вырвалось из глубины его широкой грудной клетки. Оно напомнило Престимиону рычание запертого в клетке кроккотаса на полуночном базаре в Бомбифэйле. Но Дантирия Самбайл ничего не сказал. Возможно, просто потерял дар речи.
     - Согласен, ситуация очень странная, Дантирия Самбайл, - продолжал Престимион. - Ты не знаешь о своих преступлениях, а я о них знаю. Но ты должен мне поверить, когда я говорю, что ты их совершил.
     - С моей памятью что-то сделали?
     - На этот вопрос я не стану отвечать.
     - Значит, так и есть. Почему? Как ты посмел? Престимион, Престимион! Ты думаешь, что ты Божество, а я всего лишь муравей, и ты можешь засадить меня в тюрьму на основании надуманных обвинений и к тому же производить манипуляции с моим мозгом? Хватит фарса! Тебе нужна моя верность? Ты получишь ее в той мере, в какой заслуживаешь. Я проявлял невероятное терпение, Престимион, все эти дни, недели и месяцы, или сколько там ты продержал меня здесь. Выпусти меня отсюда, брат, или между нами начнется война.
     У меня есть сторонники, как тебе известно, и их немало.
     - Между нами уже была война, братец. Я держу тебя здесь, чтобы быть уверенным, что она не начнется снова.
     - Без суда? Даже не выдвинув против меня никаких обвинений, кроме туманных намеков на государственную измену и преступления против твоей личности? - Престимион заметил, что Дантирия Самбайл сумел взять себя в руки, - он уже не выглядел потрясенным, и внешние признаки ярости тоже исчезли. К нему вернулась прежнее ужасающее спокойствие, то спокойствие, которое, как было известно Престимиону, скрывало вулканическую мощь, сдерживаемую огромной внутренней силой. - Ах, Престимион, ты меня очень огорчаешь. Я бы потерял терпение, если бы не подозревал, что рассудок изменил тебе и что сердиться на сумасшедшего глупо.
     Вот положение! Престимион обдумывал ситуацию.
     Следует ли ему сказать прокуратору правду о великом всеобщем забвении? Нет-нет, ни в коем случае - он таким образом вложит в руки Дантирии Самбайлу обнаженный меч и позволит нанести удар. То, что сделали с памятью планеты, - тайна, которая никогда не должна раскрыться.
     Но нельзя и заточить Дантирию Самбайла здесь на неопределенное время без суда. Прокуратор не хвалился впустую, когда говорил о своих сторонниках. Власть Дантирии Самбайла простиралась над всем соседним континентом. Если Престимион будет и дальше без достаточных оснований держать под арестом прокуратора, он будет выглядеть тираном и может оказаться втянутым в новую гражданскую войну, на этот раз между Зимроэлем и Алханроэлем.
     Но человека, который даже не подозревает о своих преступлениях, нельзя судить за их совершение. Эту головоломка возникла по вине самого Престимиона.
     И сейчас он понял, что так же, как и раньше, далек от ее решения.
     Настало время отступить, перегруппировать силы, посоветоваться с друзьями.
     - У меня был человек, который всегда находился рядом и служил мне, - говорил Дантирия Самбайл. - Его имя Мандралиска. Добрый, верный и преданный.
     Где он, Престимион? Мне бы хотелось, чтобы его прислали ко мне, если ты собираешься держать меня здесь и дальше. Он пробовал мою еду, чтобы убедиться, что в ней нет яда. Мне не хватает его удивительной жизнерадостности. Пришли его ко мне, Престимион.
     - Да, и вы вдвоем сможете распевать веселые песни всю ночь напролет - тебе этого хочется?
     Почти комично слышать, что Дантирия Самбайл называет дегустатора ядов Мандралиску жизнерадостным. Его, этого тонкогубого негодяя с жестким взглядом, этого приспешника демонов, похожего на череп со скрещенными костями?
     Но Престимион не собирался сводить вместе этих двух скорпионов. Мандралиска тоже сыграл свою мрачную роль у Тегомарского гребня, он сражался с Абригантом, был ранен в том поединке, и его, брызжущего ядом при каждом вздохе, увезли и посадили в тюрьму Он находился в другой части туннелей, камере, гораздо менее приятной, чем помещение, отведенное Дантирии Самбайлу, - там он и останется.
     Итак, эта беседа ни к чему не привела. Престимион направился к двери - Прощай, братец. Мы с тобой еще поговорим.
     Прокуратор изумленно посмотрел на него.
     - Что? Ты пришел только для того, чтобы посмеяться надо мной?
     Это снова был рык кроккотаса. На лице Дантирии Самбайла отразилась неприкрытая ярость, хотя его странные глаза на искаженном яростью лице, как всегда, оставались мягкими и добрыми. Престимион хладнокровно открыл дверь камеры, вышел и захлопнул ее как раз в тот момент, когда Дантирия Самбайл бросился на него сжав кулаки.
     - Престимион! - вопил прокуратор, молотя кулаками захлопнувшуюся перед его носом дверь. - Престимион! Будь ты проклят, Престимион!

9

     Путешественники редко поднимались к Замку по северо-западной дороге, которая шла по тыльной стороне Горы мимо Хайна, одного из Высших Городов, а оттуда переходила в дорогу под названием тракт Стиамота - широкую, но плохо отремонтированную, старую и разбитую, которая вела к вратам лорда Вайша.
     Этим входом в Замок мало кто пользовался. Обычно приезжие двигались по мягко поднимающемуся плато равнины Бомбифэйла до Большого Мордина, а потом по окаймленному цветами десятимильному Большому Калинтэйнскому тракту подъезжали к главным воротам Замка возле площади Дизимаула.
     Но сегодня кто-то определенно приближался по северо-западной дороге: небольшая группа из четырех парящих экипажей двигалась медленно, а возглавляло процессию чрезвычайно странное сооружение. Настолько странное и удивительное, что, когда процессия показалась на извилистой дороге в семи-восьми милях ниже врат Вайша, молодой командир стражников, исполнявший скучные обязанности по их охране, ахнул от изумления,. Несколько секунд он стоял, не веря собственным глазам. Громадная платформа причудливой древней конструкции занимала всю ширину тракта Стиамота, от обочины до обочины, а на ней, окруженные со всех сторон текучей, переливающейся стеной холодного, белого, пульсирующего света, смутно виднелись чудовища, полускрытые этим щитом ослепительной яркости...
     Командиру стражников у врат Вайша было двадцать лет, он родился в Амблеморне, у подножия Замковой горы, и полученное им военное образование не подготовило его к ситуации, даже отдаленно напоминающей эту. Он повернулся к своему помощнику, парню из города Пендивэйна, стоящего на равнине в долине Глэйдж.
     - Кто сегодня дежурит из начальства?
     - Акбалик.
     - Найди его, быстро. Скажи, что срочно необходимо его присутствие.
     Парень побежал в город. Но найти кого-либо в бесконечном лабиринте Замка было совсем не легкой задачей, даже если речь шла о дежурном офицере, которому положено находиться в пределах досягаемости. Прошло около получаса, прежде чем парень вернулся вместе с Акбаликом. К этому времени платформа въехала на просторную, посыпанную гравием площадку перед вратами Вайша. Три сопровождавших ее экипажа остановились рядом, и командир стражи из Амблеморна попал в чрезвычайно щекотливое положение.
     Он стоял с обнаженным мечом лицом к лицу с самим прославленным воином Гиялорисом, Великим адмиралом королевства. Полдюжины воинов с мрачными лицами, спутников Гиялориса, выстроились у него за спиной и замерли, готовые к атаке.
     Акбалик, племянник принца Сирифорна и человек, пользующийся всеобщим уважением за здравый смысл и уравновешенность, быстро оценил ситуацию. Не моргнув и глазом при виде груза на платформе, он отрывисто приказал командиру стражников:
     - Можешь опустить оружие, Мибикихур. Разве ты не узнал адмирала Гиялориса?
     - Все знают лорда Гиялориса, мой господин. Но посмотрите, что он привез! У него нет разрешения на ввоз дикий зверей в Замок. Даже лорду Гиялорису необходимо получить разрешение, прежде чем он въедет в ворота с таким грузом!
     Спокойные серые глаза Акбалика оглядели платформу - такой огромной он еще не видел. Как никогда не видел и тех созданий, которых на ней привезли.
     Вытащить их наружу будет трудно, так как их удерживало внутри нечто вроде энергетической завесы, которая полностью охватывала платформу. Эта завеса походила на вырастающее из-под земли полотно из молний, но молнии эти сверкали без остановки. Акбалику показалось, что внутренние энергетические стены поменьше отделяли тварей друг от друга. А сами создания.., какие-то отвратительные, уродливые чудища!
     Гиялорис, казалось, был в страшном гневе. Он стоял, сжав кулаки, мощные мышцы на его руках и плечах ходуном ходили от сдерживаемой силы, а выражение ярости на его лице способно было расплавить скалы.
     - Где Септах Мелайн, Акбалик? Я послал предупредить его, чтобы он меня встречал у этих ворот! Почему здесь ты, а не он?
     Акбалик невозмутимо ответил:
     - Я пришел потому, что меня вызвал стражник, Гиялорис. Мне сказали, что по тракту к Замку приближается платформа с дикими чудовищами. Этим людям не было дано указаний ожидать чего-то подобного, и они хотели узнать, что им делать. Но во имя Повелительницы, Гиялорис, что это за звери?
     - Домашние животные для развлечения его величества, - ответил Гиялорис. - Я захватил их для него в Караксе. Больше вас и всех остальных ничего не должно волновать. Септаху Мелайну полагалось встретить меня здесь! Мой груз нужно как следует разместить, и я поручил ему это организовать. Еще раз спрашиваю тебя, Акбалик: где Септах Мелайн?
     - Септах Мелайн здесь, - раздался непринужденный, веселый голос воина, как раз в этот момент появившегося у ворот Замка. - Твое послание немного запоздало, Гиялорис, и я по ошибке пошел к парапету Спурифона, а это довольно далеко отсюда. - Он неторопливо вышел из ворот и дружелюбно похлопал Гиялориса по плечу. Потом посмотрел на платформу - И такие звери бегают на свободе в Караксе? - спросил он изумленно. - Вот эти?
     - Да, эти. Сотни зверей. Бегают на свободе по всей Каракской равнине. Это была ужасно сложная задача, друг мой, гоняться за этими тварями и убивать их. Наш корональ в долгу передо мной за эту услугу Надеюсь, Септах Мелайн, ты подготовил для этих ребятишек место? Очень надежное место! Это образцы тех зверей, что я там встретил.
     - Есть одно место. В королевских конюшнях. А твоя платформа пройдет в эти врата?
     - В эти - да. А во врата Дизимаула - нет, вот поэтому я и подъехал с этой стороны к Замку - Гиялорис повернулся к своим воинам. - Эй! Поехали! Двигайте эту платформу в Замок! В Замок!

***

     Потребовался час, чтобы переместить зверей в приготовленное для них Септахом Мелайном убежище, каждого в отдельную клетку, и надежно запереть за крепкими решетками, сокрушить которые не так-то легко. Септах Мелайн нашел заброшенное крыло в конюшнях Замка: огромный каменный сарай, глубоко под древней башней Труб, который, наверное, использовался для содержания королевских коней пару тысячелетий назад, во времена лорда Спурифона или лорда Скаула, когда этой частью Замка пользовалась чаще, чем сейчас. Под руководством Септаха Мелайна мастера очень быстро превратили его в зверинец для "милых зверушек" Гиялориса.
     Когда дело было сделано, Гиялорис и Септах Мелайн отпустили Акбалика и других помощников и остались вдвоем.
     - Как бы мы выиграли эту войну интересно, если бы Корсибару удалось напустить на нас весь этот кошмар? - с изумлением и ужасом глядя на зловещих тварей, которые метались и храпели в своих клетках, сказал Септах Мелайн.
     - Можешь благодарить судьбу, что этого не случилось. Возможно, даже у Корсибара хватило здравого смысла понять, что, выпусти он этих чудовищ против нас, они бы разбежались по всей планете и представляли бы вечную угрозу для всех.
     - Корсибар и здравый смысл?
     - Да, ты прав, - согласился Септах Мелайн. - Но что все-таки удержало его от их использования? Полагаю, дело в том, что война закончилась раньше, чем он успел это сделать. - Он бросил взгляд на клетки и содрогнулся. - Уф! Как они воняют, эти твои звери! Какое стадо чудовищ!
     - Тебе бы посмотреть на них, когда они бродили по всей Каркской равнине. Куда бы ни падал взгляд, везде он натыкался на какую-нибудь отвратительную тварь, рычащую на другую, еще более отвратительную.
     Словно сцена из ночного кошмара. Нам повезло, что равнина с трех сторон ограждена гранитными скалами, так что мы смогли загнать их в ловушку и даже заставить уничтожать друг друга, пока мы атаковали их с флангов.
     - Вы их всех перебили, надеюсь?
     - Всех, которые оставались на свободе, - ни одного не осталось, - ответил Гиялорис. - Кроме этих. Их я привез в качестве сувениров для Престимиона. Но еще сотни чудовищ находятся в загонах - они никуда не убегали. Смотрители понятия не имеют, что это такое.
     Да и откуда, если они не помнят ни о войне, ни о Корсибаре? Они знают только, что там, в Караксе, - и что за серое, уродливое место, мой друг, этот Каракс! - существует огромный загон ужасных зверей, которых надо сторожить, но что-то случилось, и некоторые из них вырвались. Хочешь услышать их имена?
     - Имена смотрителей? - спросил Септах Мелайн.
     - Имена зверей, - ответил Гиялорис. - У них есть имена, знаешь ли. Наверное, Престимион захочет их видеть. - Он достал из кармана туники грязный, сложенный клочок бумаги и стал старательно его изучать, так как умение хорошо читать не входило в число талантов Гиялориса. - Да. Вон тот - Он указал на длинное белое, костлявое существо, похожее на змею, состоящую из острых, как бритва, серпов, спаянных вместе, которое лежало в дальней клетке справа, извиваясь и яростно шипя. - Вон тот - зитун. А этот, с розовым мешковатым телом и всеми этими лапами, красными глазами и отвратительным волосатым хвостом с черными жалами на нем, - это малорн. За ним у нас сидит вурхейн - вон та зеленая, прыщавая, похожая на медведя тварь с изогнутыми, длинными, как мечи, бивнями, - а позади него - зейль, мин-моллитор, кассай... Нет, вон то кассай, с крабьими ногами, а этот - зейль, а там, если разглядишь, - вейхант, у него пасть такая громадная, что он мог бы проглотить трех скандаров за раз. - Тут Гиялорис сплюнул. - Ох, Корсибар!
     Тебя бы следовало убить еще раз только за то, что ты замышлял выпустить этих зверей против нас. И нам следовало бы найти чародеев, которые их сотворили, и их тоже уничтожить.
     С гримасой отвернувшись от чудовищ в клетках, Гиялорис продолжал:
     - Скажи мне, Септах Мелайн, что нового и интересного произошло в Замке, пока я бродил среди зейлей и вурхейнов?
     - Ну, - ответил воин, лукаво усмехаясь, - полагаю, су-сухирис - это нечто новое и интересное.
     Гиялорис озадаченно посмотрел на него.
     - Какого су-сухириса ты имеешь в иду?
     - Его зовут Мондиганд-Климд. Мы с Престимионом встретили его на полуночном базаре в Бомбифэйле. Или, точнее, он с нами встретился: несмотря на нашу маскировку, узнал нас и приветствовал, назвав наши имена. - Он еще раз лукаво улыбнулся. - Тебя позабавит новость о том, что он теперь новый придворный маг Престимиона.
     - Что? Ты говоришь, он су-сухирис? Я думал, что главным магом у нас должен стать Хезмон Горе.
     - Хезмон Горе вскоре вернется в Триггойн, где будет помогать отцу править тамошними чародеями, а потом станет его преемником. Нет, Гиялорис, другой су-сухирис получил место при дворе. В ту ночь на базаре Бомбифэйла он произвел на короналя большое впечатление. А через два дня по приказу Престимиона его вызвали в Замок. И теперь они стали большими друзьями. Дело не только в том, что он мастер своего дела, а, надо признать, он действительно мастер. Престимион им просто очарован, он, кажется, любит его не меньше, чем любил герцога Свора. Ясно, Гиялорис, что ему нужен рядом человек с более черной душой, чем твоя или моя. И теперь он его нашел.
     - Но су-сухирис... - Гиялорис изумленно вскинул руки вверх. - Чтобы эти мерзкие, змеиные головы все время смотрели на тебя сверху вниз.., и эти холодные глаза! А если принять во внимание предательскую натуру этой расы... Как мог Престимион так быстро забыть Санибак-Тастимуна?
     - Должен тебе сказать, что он вовсе не такой, как Санибак-Тастимун. Того окружал запах зла. Он исходил от его бледной кожи, словно ядовитый пар.
     Мондиганд-Климд производит впечатление существа уравновешенного и откровенного. Внутри он темен, полагаю, и его речи весьма зловещи, но такова их природа. И все же невольно возникает искушение довериться ему. Он даже открывает Престимиону секреты своих всепланетных чар.
     - Неужели? И это возможно?
     - Да, и у него они выглядят настолько математически выверенными, что даже на Престимиона произвели впечатление, несмотря на скептицизм короналя, скрываемый притворным почитанием магии. Собственно говоря, я и сам должен признать, что я...
     - Су-сухирис в числе приближенных, - ворчливо перебил его Гиялорис. - Мне это совсем не нравится, Септах Мелайн.
     - Сначала познакомься с ним, а потом уже суди о нем. Ты запоешь по-другому - Но потом Септах Мелайн нахмурился и сказал, достав из ножен меч и в задумчивости рисуя его концом на земляном полу старой конюшни узоры, немного напоминающие мистические символы геомантов его родного города Тидиаса. - Должен сказать, он уже дал Престимиону один совет, который меня немного тревожит. Они вчера обсуждали проблему Дантирии Самбайла, и маг предложил вернуть прокуратору воспоминания о войне.
     Гиялорис изумленно посмотрел на него.
     - На что, - невозмутимо продолжал Септах Мелайн, - корональ отреагировал вполне благожелательно - согласился, что, возможно, так и надо поступить.
     - Клянусь Повелительницей! - взвыл Гиялорис, воздев руки и лихорадочно делая один за другим десяток священных жестов, так что они почти слились в один. - Я покидаю Замок всего на несколько недель, и в нем тут же пускает корни безумие! Вернуть память прокуратору? Престимион свихнулся! Этот чародей, должно быть, совершенно лишил его рассудка!
     - Ты так думаешь? - в этот момент гулко раздался голос короналя из противоположного конца огромной конюшни. Стоя у входа, Престимион поманил их к себе. - Ну, Гиялорис, подойди поближе и посмотри мне в глаза! Ты видишь в моем взгляде признаки безумия?
     Подойди, Гиялорис! Подойди, дай мне обнять тебя и поздравить с возвращением в Замок, а потом скажешь, мне, считаешь ли ты все еще меня сумасшедшим или нет.