раз  здесь  и  образовался
мегаполис. Он тянулся на сотни миль по обеим сторонам  реки  и  нескольких
притоков, впадающих в нее  с  севера.  Валентин  и  его  спутники  сначала
увидели   южные   предместья   жилых   районов,   выходившие   с   юга   в
сельскохозяйственную  территорию,  которая  тянулась  до  долины   Стейча.
Основная городская  зона  располагалась  на  северном  берегу,  и  сначала
виднелись только ярусы плосковерхих башен,  спускающиеся  к  реке.  Паромы
ходили по всем направлениям,  связывая  бесконечное  множество  прибрежных
городков.  Пересечение  реки  заняло  несколько  часов,   и   уже   начало
смеркаться, когда стала видна собственно Ни-мойя.
     Город производил магическое впечатление. Его свет приветливо искрился
на фоне заросших  лесом  зеленых  холмов  и  безупречной  белизны  зданий.
Гигантские  пальцы  пирсов  вонзались  в  реку,   а   в   гавани   тянулся
поразительный шлейф больших и малых судов. Пидруд, казавшихся Валентину  в
первые дни его странствий таким могучим, казался, маленьким  против  этого
города.
     Только скандары, Кон и Делиамбер  видели  Ни-мойю  раньше.  Делиамбер
рассказывал о чудесах города: Паутинной Галерее, торговой  аркаде  в  милю
длиной, поднятой над землей почти на невидимых кабелях; о парке  сказочных
зверей с редчайшей фауной Маджипура;  эти  животные  почти  исчезнувшие  с
развитием цивилизации, бродили здесь в почти родственной их родным  местам
среде;  о  Хрустальном   бульваре,   сверкающей   улице   с   вращающимися
рефлекторами; о Большом Базаре - пятнадцатимильных,  похожих  на  лабиринт
проходах, где размещалось  неисчислимое  количество  крошечных  лавок  под
длинными навесами из пронзительно желтой искрящейся ткани; о Музее  Миров,
Палате Колдовства, о герцогском Дворце,  про  который  говорили,  что  его
превосходит только замок Лорда Валентина, и о многом другом,  и  Валентину
казалось, что все это больше похоже на сказку, миф, чем на реальный город.
Но они, наверное, ничего из этих чудес не  увидят.  Городской  оркестр  из
тысячи   инструментов,   плавучие   рестораны,   искусственные   птицы   с
драгоценными камнями вместо глаз и все прочее подождут до того дня -  если
он когда-нибудь настанет - когда Валентин  вернется  в  Ни-мойю  в  одежде
Короналя.
     Когда паром стал приближаться к городу, Валентин созвал всех своих  и
сказал:
     - Пора  нам  установить  личный  курс  каждого.  Я  намерен  ехать  в
Пилиплок, а оттуда на Остров. Я очень ценю наше давнее содружество и хотел
бы сохранить его и  дальше,  но  не  могу  предложить  вам  ничего,  кроме
бесконечных путешествий и возможности преждевременной смерти. Моя  надежда
на успех слаба, а препятствия - огромны.  Хочет  ли  кто-нибудь  пойти  со
мной?
     - Хоть на другой конец света! - воскликнул Шанамир.
     - И я, - одновременно сказали Слит и Виноркис.
     - Неужели ты сомневался во мне? - спросила Карабелла.
     Валентин улыбнулся и посмотрел на Делиамбера. Тот сказал:
     - На карту поставлена святость королевства. Как я могу  не  пойти  за
истинным Короналем, куда бы он ни приказал?
     - Для меня это тайна, - сказала Лизамон. - Я  не  понимаю  как  могли
Короналя вытряхнуть из его же собственного тела.  Но  у  меня  нет  другой
работы, Валентин. Я пойду с тобой.
     - Благодарю вас за все, - сказал Валентин. - И еще раз поблагодарю  в
пиршественном зале Горного Замка.
     - А скандары не будут тебе полезны, Милорд? - спросил Залзан Кавол.
     Валентин совсем не ожидал этого.
     - Вы хотите идти?
     - Наш фургон пропал. Наше братство разбила смерть. Мы лишились нашего
жонглерского оборудования. На паломничество меня не  тянет,  но  я  и  мои
братья пойдем за тобой на Остров и дальше, если ты пожелаешь иметь нас.
     - Я желаю иметь вас всех, Залзан Кавол. Есть ли при  дворе  должность
королевского жонглера? Обещаю ее тебе.
     - Спасибо, Милорд, - серьезно ответил скандар.
     - Есть еще один доброволец, - заметил Кон.
     Ты тоже? - удивленно спросил Валентин.
     Суровый чужак ответил:
     - Мне мало дела до того, кто Корональ на планете, где я сижу на мели.
Но мне очень важно вести себя достойно. Только благодаря тебе я не умер  в
Пьюрифайне. Я обязан тебе жизнью и буду помогать тебе, чем смогу.
     Валентин покачал головой.
     - Мы сделали для тебя только то, что  любое  цивилизованное  существо
должно сделать для другого. Никакого долга не существует.
     - Я смотрю на это иначе, - сказал Кон. - Кроме того, моя жизнь до сих
пор была тривиальной и серой. Я оставил свой родной  Кайномор  без  важных
причин и приехал сюда, здесь жил глупо и чуть не  поплатился  жизнью,  так
почему бы мне не продолжать в том же духе? Я присоединяюсь к твоему  делу,
буду считать его своим и, может быть, со временем поверю в  него,  а  если
погибну, делая тебя королем, это будет лишь уплата долга. Своей смертью  я
расплачусь со Вселенной за плохо проведенную жизнь. Ты принимаешь меня?
     - От всего сердца, - сказал Валентин.
     Паром громко загудел и мягко подошел к причалу.
     Они остановились на ночь в самом дешевом портовом отеле,  чистым,  но
голым, с добела вымытыми каменными стенами и общими ванными, и скромно, но
сытно пообедали в  гостинице  неподалеку.  Валентин  предложил  объединить
фонды и препоручить их Залзану Каволу и Шанамиру, поскольку они лучше всех
остальных знали цену деньгам и умели их расходовать,  у  самого  Валентина
осталось многое из того, что он имел в Пидруде, а Залзан Кавол  извлек  из
потайного кармана кучу десятиреаловых монет. Всего вместе  взятого  должно
было хватить на дорогу до Острова.
     Утром они сели на речное судно, такое же, как то,  что  везло  их  из
Кинтора в Вирф, и отправились в Пилиплок, большой порт в устье Зимра.
     Они проехали через весь Зимрол, но от восточного побережья их все еще
отделяло несколько тысяч миль. Но по широкой груди Зимра судно шло  быстро
и безмятежно. Конечно,  они  то  и  дело  останавливались  в  бесчисленных
городах и городках, даже и едва заметных деревушках, где,  тем  не  менее,
были свои пристани, набережные, пальмы, весело раскрашенные склады, базары
и пассажиры с билетами,  жаждущие  подняться  на  борт  и  тут  же  начать
торопить с  отправкой  корабля.  Слит  выстругал  жонглерские  дубинки  из
выпрошенных у команды кусочков дерева, Карабелла где-то разыскала мячи,  а
скандары, пообедав, преспокойно зажали в ладонях пустые блюда и улизнули с
ними, так что труппа постепенно обзавелась оборудованием для работы, а  на
третий день они заработали несколько  лишних  крон,  выступив  на  палубе.
Залзан Кавол постепенно вернул себе  прежнюю  грубоватую  самоуверенность,
поскольку снова выступал, но все-таки оставался удивительно покладистым, и
дух его ходил на цыпочках в ситуациях, которые  раньше  вызвали  бы  шторм
ярости.
     Здесь была  родная  территория  четырех  скандаров.  Они  родились  в
Полиплоке и начали свою карьеру, обходя города громадной провинции, идущей
как вверх по реке, так и в глубь страны, на тысячу миль от  побережья.  Им
было приятно видеть знакомую местность, рыжеватые холмы, суетливые городки
с деревянными зданиями, и Залзан Кавол начал рассказывать о своей  прежней
работе здесь, об успехах и неудачах - последние тоже бывали, правда, редко
- о споре с импрессарио, в результате которого он ушел искать  счастья  на
другой конец Зимрола. Валентин подозревал, что тут было замешано  насилие,
может быть, даже столкновение с законом, но выспрашивать не стал.
     Однажды ночью, подвыпив, скандары даже ударились в пение - впервые на
памяти Валентина. Песня была мрачная и унылая, в минорном ключе:

               Темно мое сердце
               Темен мой страх,
               Туман в моих глазах,
               Наполненных слезами.

               Смерть и горе,
               Смерть и горе
               Следует за нами,
               Куда бы мы ни пошли.

               Далеко те земли,
               Где я привык бродить
               Далеко холмы
               И ручьи родные.

               Смерть и горе,
               Смерть и горе
               Следует за нами,
               Куда бы мы ни пошли.

               Моря драконов,
               Земли страданий.
               Я не вижу больше
               Родного дома.

               Смерть и горе,
               Смерть и горе
               Следует за нами,
               Куда бы мы ни пошли.

     Песня была невероятно печальной, и огромные  скандары  выглядели  так
абсурдно, когда пели, покачиваясь, что Валентин и Карабелла  сначала  чуть
не фыркнули, но уже при втором куплете Валентин  почувствовал,  что  песня
трогает его, потому что в ней были реальные эмоции, ведь скандары в  самом
деле встретились со смертью и горем, и, хотя они сейчас близко от  родного
дома, они провели большую часть жизни вдали  от  него.  Возможно,  подумал
Валентин, скандарам вообще трудно  и  тяжело  на  Маджипуре:  таким  грубо
сколоченным лохматым созданиям трудно двигаться в  теплом  воздухе,  среди
более мелких гладкокожих существ.
     Лето кончалось, и в восточном Зимроле начинался  сухой  сезон,  когда
дули южные ветры, растительность засыпала до весенних дождей,  настроение,
как говорил Залзан Кавол, понижалось,  и  нередко  случались  преступления
из-за страсти.  Валентину  этот  район  показался  менее  интересным,  чем
джунгли  средней  части  континента  или   субтропики   дальнего   запада,
изобилующие красками, но через несколько дней,  после  более  пристального
наблюдения, он решил, что эти места обладают некоторой  суровой  красотой,
сдержанной и строгой, совсем не похожей на буйную пышность запада. Но  все
равно он обрадовался, когда после многих дней на этой неизменной  и  вроде
бы бесконечной реке Залзан Кавол объявил, что уже видны окраины Пилиплока.



                                    3

     Пилиплок был почти так же стар и почти так же велик, как его  двойник
Пидруд на другом краю континента, но на этом  сходство  кончалось.  Пидруд
строился без плана, как попало накручивал улицы и бульвары, а  Пилиплок  с
незапамятных времен строился с жестокой, почти маниакальной точностью.
     Он занимал большой мыс на южном берегу устья Зимра. В том месте,  где
река впадала во Внутреннее Море, она была непомерной ширины  -  шестьдесят
или семьдесят миль. Она несла с собой все наносы и обломки,  собранные  на
протяжении семи тысяч миль ее быстрого течения с дальнего северо-запада, и
этот  ее  груз  придавал  зелено-голубым  водам  океана  темный   оттенок,
тянувшийся, как говорили, на сотни  миль.  Северный  мыс  устья  реки  был
меловым утесом в милю высотой  и  многомильной  длины.  Эту  ослепительную
блестящую стену было видно даже из Пилиплока  в  ясную  погоду.  Этот  мыс
никак нельзя было использовать для гавани, там никогда не было  поселений,
и он считался святым заповедником. Там жили удалившиеся от мира поклонники
Леди, и к ним в течение сотен лет никто не вторгался.  Пилиплок  -  другое
дело: город с одиннадцатью  миллионами  жителей  расходился  радиусами  от
своей великолепной природной гавани. Серии изогнутых поясов пересекали эти
радиусы: внутренние - торговые, затем промышленные зоны и зоны отдыха,  на
внешних линиях - жилые кварталы, резко разграниченные по уровню  богатства
и в меньшей  степени  по  расовым  признакам.  В  Пилиплоке  была  высокая
концентрация скандаров - Валентину казалось, что каждый  третий  в  районе
порта принадлежит к народу Залзана Кавола, и было несколько странно видеть
сразу  так  много  четвероруких  гигантов.  Здесь  жили  также   множество
надменных аристократических двухголовых су-сухирисов, торговцев предметами
роскоши, дорогими тканями, драгоценностями и редчайшими ручными  изделиями
мастеров со всей провинции. Воздух был свежий  и  сухой.  Почувствовав  на
лице упорный горячий южный ветер, Валентин понял, что имел в  виду  Залзан
Кавола, говоря о понижении настроения, вызываемого этим ветром.
     - Он когда-нибудь прекращается? - спросил он.
     - С первыми днями весны, - ответил Залзан Кавол.
     Валентин надеялся быть к тому времени где-нибудь в другом  месте.  Но
возникла проблема.  Он  пошел  за  Залзаном  Каволом  на  Шонибар-Пирс  на
восточной окраине гавани  Пилиплока,  чтобы  договориться  о  переезде  на
Остров. Много месяцев Валентин мечтал очутиться в  этом  городе,  на  этом
пирсе,  представляя  себе   нечто   волшебное   -   широкие   перспективы,
поразительную архитектуру -  и  был  немало  разочарован,  обнаружив,  что
основное место отплытие  кораблей  паломников  -  обшарпанная,  обветшалая
постройка с облупившейся зеленой краской и  хлопающими  по  ветру  рваными
флагами.
     Дальше - хуже. Пирс оказался  пустым.  Поискав,  Залзан  Кавол  нашел
расписание отплытий,  висевшее  в  темном  углу  билетной  кассы.  Корабли
паломников отплывали на Остров раз в  месяц  -  кроме  осени,  когда  дули
неблагоприятные ветры. Последний  в  этом  месяце  корабль  отплыл  неделю
назад, а следующий будет через три месяца.
     - Три месяца! - воскликнул Валентин. Что мы будем делать в  Пилиплоке
эти три месяца?  Жонглировать  на  улицах?  Побираться?  Воровать?  Прочти
расписание еще раз, Залзан Кавол.
     - Оно скажет то же самое, - ответил скандар и сморщился.  Я  поставлю
за Пилиплок против любого места, но я  не  люблю  сезона  ветров.  Вот  не
повезло!
     - В этом сезоне вообще никаких кораблей? - спросил Валентин.
     - Только драконские.
     - Это что такое?
     - Рыбачьи суда. Охота на морских драконов, которые в это  время  идут
косяком для спаривания, и их легко взять. Драконских судов  сейчас  полно,
но что от них толку?
     - Далеко ли они выходят в море? - спросил Валентин.
     - Как пойдет лов. Иногда идут до  архипелага  Родмент,  если  драконы
собираются к востоку.
     - Где это?
     - Это  длинная  цепь  острова,  -  ответил  Делиамбер,  -  далеко  во
Внутреннем Море, примерно на полпути отсюда до Острова Снов.
     - Обитаемые?
     - Очень плотно.
     - Хорошо. Значит, между островами есть  торговля.  Что,  если  нанять
такой драконский корабль довезти нас до архипелага, а там  договориться  с
местным капитаном о доставке нас на Остров?
     - Можно попробовать, - согласился Делиамбер.
     - Нет такого  правила,  чтобы  все  пилигримы  плыли  обязательно  на
пилигримском корабле?
     - Нет, насколько я знаю.
     - Рыбачьи суда не станут связываться с пассажирами, - возразил Залзан
Кавол. - Они никогда не заключают таких сделок.
     - Может, несколько реалов поднимут их интерес?
     Скандар сомневался.
     - Не имею представления. Но ремесло у них прибыльное, пассажиров  они
станут рассматривать как помеху, а то и  как  дурную  примету.  И  они  не
согласятся тащиться с нами на архипелаг, если их охотничий  след  лежит  в
стороне от островов. Да и мы не  можем  быть  уверены,  что  кто-нибудь  с
архипелага захочет везти нас дальше.
     - Но кто знает, - возразил Валентин, может быть, все легко устроится.
Деньги у нас есть, и я лучше потрачу их на уговаривание морских капитанов,
чем проем и проживу за три  месяца  в  Пилиплоке.  Где  можно  найти  этих
охотников за драконами.
     Целая секция порта занимала три или четыре мили и  стояла  особняком,
пирс за пирсом, а в гавани стояли  десятки  больших  деревянных  кораблей,
готовых к только что начинавшемуся охотничьему  сезону.  Все  эти  корабли
были одной конструкции и выглядели, как показалось Валентину,  угрюмыми  и
зловещими: страшно раздутые в боках, с причудливыми трехзубцовыми мачтами,
ужасающим зубастым изображением на носу и длинным зазубренным  хвостом  на
корме. По бокам суда украшали нарисованные красным и  желтым  глаза,  ряды
хищных  белых  зубов.  Высокие  верхние  палубы  щетинились  куполами  для
гарпунеров и громадными лебедками с  сетями.  Платформы,  где  разрубалась
добыча, были покрыты пятнами крови. Валентин счел бы неуместным  ехать  на
мирный священный Остров Сна на таком корабле-убийце, но выбора не было.
     Но и этот путь скоро стал казаться сомнительным. Они шли от корабля к
кораблю, от причала к причалу, капитаны без интереса выслушивали их и  тут
же отказывали. Говорил, в основном Залзан Кавол, потому  что  капитаны  по
большей части были скандарами и к своему могли отнестись  любезнее.  Но  и
его убеждения на них не действовали.
     - Вы будете отвлекать команду, -  сказал  первый  капитан.  -  То  вы
путаетесь между снастями, то у вас морская болезнь. то  вам  нужны  особые
услуги...
     - Мы не возим пассажиров, - сказал второй. - Это не по правилам...
     - Архипелаг не в той стороне, куда мы предпочитаем  плыть,  -  сказал
третий.
     - Я верю, - сказал четвертый, - что если драконское судно  выходит  в
море с чужаками на борту, оно  не  вернется  в  Пилиплок.  Предпочитаю  не
проверять эту примету.
     - Пилигримы меня не касаются, - сказал  пятый.  -  пусть  Леди,  если
хочет, переносит вас на Остров, а на моем корабле вам делать нечего.
     Шестой тоже отказался, добавив, что ни  один  капитан  не  согласится
помочь им. То же сказал и седьмой. Восьмой, услышав, что группа сухопутных
шляется по докам, вообще отказался разговаривать.
     Девятый  капитан,  старый  седой  скандар  с  потускневшим  мехом   и
прогалами в ряду зубов, оказался более любезным, хотя и не пожелал дать им
место на своем корабле. Но зато он дал совет:
     - На Пирсе Престимиона найдите капитана Рагцвела  с  "Бренгалина".  У
него было несколько неудачных плаваний, и всем известно, что с деньгами  у
него туго. Я слышал на днях в таверне, что  он  пытался  сделать  заем  на
ремонт своей посудины. Быть может, доход с  пассажиров  будет  ему  сейчас
нелишним.
     - А где тот Пирс Престимиона? - спросил Залзан Кавол.
     - Самый последний в ряду, за Деккертом и Кинникеном, как раз к западу
от утильного склада.
     Утильный склад, похоже, самое подходящее место  для  "Бренгалины",  -
подумал Валентин, когда через час увидел это судно.  Оно  выглядело  почти
готовым для того, чтобы разломать его на дрова. Оно было меньше и  старше,
чем другие корабли; когда-то у него,  видимо,  был  проломлен  корпус,  но
ремонт был сделан неаккуратно, и один борт странно скосился.  Нарисованные
по ватерлинии глаза и зубы  потеряли  свой  блеск;  хвостовые  зубья  были
отломлены футов на  десять  -  может  быть,  сильным  ударом  разозленного
дракона, мачты тоже заметно укоротились.  Команда,  лениво  поглядывая  на
посетителей, занималась без большой эффективности смолением и свертыванием
веревок и штопкой парусов.
     Капитан Гарцвел выглядел столь же потрепанным и изношенным, как и его
корабль. Он был скандаром, но карликом - почти одного роста с  Лизамон,  с
одним глазом и обрубком вместо левой внешней руки. Мех его был  тусклым  и
грубым, плечи сгорблены; весь его вид говорил об усталости и бедах. Но  он
тут же просветлел, когда  Залзан  Кавол  заговорил  насчет  пассажиров  до
архипелага.
     - Сколько вас?
     - Двенадцать. Четыре скандара, хьорт вруон, пятеро  людей  и  один...
чужой.
     - Все пилигримы?
     - Да.
     Гарцвел быстро сделал знак Леди и сказал:
     -  Ты  знаешь,  что  на  драконском  корабле  иметь   пассажиров   не
полагается. Но я обязан вознаградить Леди за ее милость  в  прошлом.  И  я
сделаю исключение. Плата вперед?
     - Конечно, - сказал Залзан Кавол.
     Валентин  облегченно  вздохнул.  Жалкое  ободранное  судно,  Гарцвел,
наверное, третьесортный навигатор, страдающий от неудач или  неумения,  но
он хочет взять их, а никто более не соглашался.
     Гарцвел назвал цену и ждал с явным напряжением.  Он  запросил  меньше
половины того, что они безуспешно предлагали другим капитанам,  но  Залзан
Кавол, торгующийся из гордости и  по  привычке,  предложил  на  три  реала
меньше. Гарцвел заметно приунывший, скинул пол