пенящий  холод  в  груди,  когда
вскоре после рассвета появился  один  из  скандаров,  который  легко,  как
ребенка, нес в своих четырех руках тяжелое тело Элидата.
     - Где он был? - спросил Валентин.
     - В полумиле ниже по течению, мой лорд, или чуть подальше.
     - Положите его и начинайте копать могилы. Мы должны  похоронить  всех
погибших нынче утром, на том небольшом холмике, обращенном к реке.
     - Слушаюсь, мой лорд.
     Валентин склонился над Элидатом. Глаза  того  были  закрыты,  а  губы
слегка раздвинуты, словно  он  улыбался,  хотя,  вполне  возможно,  улыбка
скрывала под собой гримасу боли.
     - Вчера вечером он показался мне  совсем  старым,  -  сказал  Коронал
Карабелле, а затем обратился к Тунигорну: - А  тебе  не  кажется,  что  он
сильно сдал за последний год?  Но  теперь  он  словно  помолодел.  Морщины
исчезли с его лица: он выглядит года на двадцать четыре, не больше. Как ты
думаешь?
     - Я виноват в его смерти, - проговорил  Тунигорн  ровным,  бесцветным
голосом.
     - Как тебя понимать? - резко спросил Валентин.
     - Это я вызвал его с Замковой Горы. Приезжай,  сказал  я,  поспеши  в
Цимроель: Валентин задумал что-то странное, хоть я и не знаю, что  именно,
и ты один сможешь его отговорить. И он приехал, а  теперь...  Если  бы  он
остался в Замке...
     - Хватит, Тунигорн. Больше не надо об этом.
     Но Тунигорн твердил монотонно, как во сне, очевидно, не владея собой:
     - Он мог бы стать Короналом, после твоего переселения в Лабиринт, мог
бы жить в Замке долго и счастливо и быть мудрым  правителем,  а  теперь...
вместо этого... вместо...
     Валентин мягко сказал:
     - Он никогда не стал бы Короналом, Тунигорн.  Он  знал  о  том  и  не
возражал. Давай, старина, продолжай: пусть мне будет еще  горше  от  твоих
глупых причитаний. Этим утром он возвратился к  Источнику.  Мне  от  всего
сердца хотелось бы, чтобы он прожил еще лет семьдесят, но  что  случилось,
то случилось,  и  ничего  уже  не  исправишь,  сколько  бы  мы  о  том  ни
рассуждали. У нас, переживших эту ночь, слишком много дел. Давай  займемся
ими, Тунигорн. Ладно? Приступим?
     - Какие дела, мой лорд?
     - Сначала - похоронить. Я вырою могилу сам, собственноручно, и  пусть
никто  не  смеет  возражать.  А  после  того  ты   должен   найти   способ
переправиться обратно через реку: я отправляю тебя в том маленьком флотере
на восток, чтобы узнать,  что  с  Делиамбром,  Тисаной,  Лизамон  и  всеми
остальными. Если они живы, ты должен доставить их сюда.
     - А ты, Валентин? - спросил Тунигорн.
     - Если нам удастся привести в порядок второй флотер, я продолжу  путь
в глубь Пьюрифайна, поскольку мне все равно надо попасть к Данипьюр, чтобы
сообщить ей то, что  следовало  сказать  уже  давно.  Ты  найдешь  меня  в
Иллиривойне, куда я и собирался с самого начала.
     - Мой лорд...
     - Умоляю, больше никаких разговоров. Что ж,  приступим,  друзья!  Нам
предстоит выкопать могилы и оплакать погибших. А затем мы должны завершить
наше путешествие. - Бросив взгляд на тело Элидата, он подумал: "Я  еще  не
смирился с его смертью, но скоро поверю в нее. И  тогда  у  меня  появится
лишний повод молить о прощении".



                                    5

     Хиссуне приобрел привычку бродить в одиночестве по утрам,  до  начала
ежедневных  заседаний  Совета,   по   Замку,   открывая   для   себя   его
многочисленные уголки и  закоулки.  Он  уже  достаточно  долго  прожил  на
вершине Горы, чтобы больше не страшиться ее, и начинал считать Замок своим
настоящим домом: жизнь в Лабиринте теперь выглядела прочитанной главой  из
книги его жизни - книги закрытой, опечатанной  и  спрятанной  в  запасники
памяти. Но теперь он понимал, что даже если проживет в Замке пятьдесят лет
или десять раз по пятьдесят, то все равно так и не узнает его до конца.
     Хиссуне подозревал, что  ни  прежде,  ни  теперь  никому  не  удалось
изучить Замок досконально. Говорят, в нем сорок тысяч  помещений.  Так  ли
это на самом деле? Разве кто-нибудь их считал? Здесь  жили  все  Короналы,
начиная с Лорда Стиамота, и каждый старался оставить свой  след.  Согласно
преданию каждый год в Замке прибавлялось по пять помещений, а с  тех  пор,
как на Горе впервые обосновался Лорд Стиамот, прошло восемь тысяч лет. Так
что тут вполне могло быть сорок тысяч комнат или пятьдесят, а, возможно, и
девяносто тысяч. Кто знает? Можно считать по сто комнат в день, и года  не
хватит, чтобы сосчитать все, а  к  концу  года  где-нибудь  добавится  еще
несколько, и тогда их придется искать, чтобы внести в список.  Невозможно.
Никак невозможно.
     Замок казался Хиссуне самым чудесным местом на свете.  В  первые  дни
пребывания  здесь  он  сосредоточился  на  изучении  его,   так   сказать,
сердцевины, где располагались Верховный  суд,  королевские  службы,  самые
знаменитые здания, в число которых входили и Башня Стиамота,  Архив  Лорда
Престимиона, сторожевая башня Лорда  Ариока,  Часовня  Лорда  Кинникена  и
громадные парадные залы, окружавшие огромное помещение, в центре  которого
стоял трон Короналов - престол Конфалума. Подобно провинциалам  из  лесной
цимроельской глубинки, Хиссуне раз за разом обходил все эти сооружения,  в
том   числе   и   такие,   куда   посторонним   запрещалось    заглядывать
строго-настрого, и со временем освоился с ними не хуже любого гида из тех,
что десятилетиями водили здесь посетителей.
     Центральная часть  Замка,  во  всяком  случае,  останется  неизменной
навеки: в  ней  нельзя  построить  ничего  более-менее  значительного,  не
разрушив чего-либо, возведенного одним из Короналов прошлого, что было  бы
немыслимой дерзостью. Насколько  смог  выяснить  Хиссуне,  зал  охотничьих
трофеев  Лорда  Малибора  был  последним  из  строений,   появившихся   во
внутренней зоне. Лорд Вориакс за свое короткое правление  успел  соорудить
лишь несколько площадок  для  игр  на  восточной  окраине  Замка,  а  Лорд
Валентин не добавил пока к общему числу ни единой комнаты, хотя  время  от
времени  и  поговаривал  об  устройстве  обширного   ботанического   сада,
способного вместить все чудесные и восхитительные  растения,  попадавшиеся
ему за время долгих скитаний по Маджипуру, - он утверждал, что как  только
немного  разгрузится  от  бремени   королевских   обязанностей,   серьезно
поразмыслит над этим проектом. Судя по текущим сообщениям об  опустошениях
на Цимроеле, подумалось Хиссуне, Лорд Валентин слишком долго ждал: болезни
на континенте, как оказалось, выкашивали  не  только  сельскохозяйственные
культуры, но и многие дикорастущие экзотические растения.
     Освоив,   к   своему   удовлетворению,   внутреннюю   зону,   Хиссуне
распространил изыскания на таинственные, едва ли не легендарные  помещения
за ее пределами. Он побывал и в подвалах,  где  размещались  климатические
машины, изготовленные в незапамятные времена,  когда  на  Маджипуре  лучше
разбирались в столь тонких научных проблемах. С  их  помощью  на  Замковой
Горе поддерживалась вечная весна, хотя гора поднималась на  тридцать  миль
над уровнем моря, упираясь в ледяной мрак космоса. Он бродил по гигантской
библиотеке, уровни которой тянулись огромной спиралью от одной  до  другой
стороны  Замка.  Ему  сказали,  что  здесь  имеются  все  книги,   которые
когда-либо издавались в цивилизованной вселенной. Бывал он и  в  конюшнях,
где в ожидании очередного выезда вставали на дыбы, фыркали, били  копытами
королевские маунты,  искусственно  выведенные  красивые  пылкие  животные,
столь не похожие на своих рабочих собратьев, влачивших тяжкое ярмо во всех
городах и хозяйствах Маджипура.  Он  обнаружил  туннели  Лорда  Сангамора,
соединенные между собой помещения, расположенные, подобно связке  сосисок,
вокруг одной из вершин с восточной стороны Замка.  Стены  и  потолки  этих
залов светились сверхъестественным светом: одна комната была синей,  цвета
полуночного неба; другая - ярко пунцовой;  третья  -  нежно-аквамаринового
цвета; четвертая - ослепительной  желтовато-коричневой;  пятая  -  мрачной
красновато-коричневой, и так далее. Никто не знал, для чего построены  эти
туннели и где находится  источник  света,  самопроизвольно  исходящего  из
покрывающих стены панелей.
     Куда бы он ни проходил, его пропускали без всяких вопросов. Ведь  он,
в конце концов, был одним из трех регентов государства: в  некотором  роде
заменял Коронала или, по крайней мере, входил в число его заместителей. Но
ореол власти стал появляться над ним задолго до того, как Элидат  назначил
его в состав триумвирата. Он чувствовал, что на него обращены все взгляды,
и понимал, что они означают: вот идет фаворит Лорда Валентина,  он  пришел
ниоткуда; он уже стал принцем; нет предела его возвышению.  Уважайте  его.
Подчиняйтесь ему. Льстите  ему.  Бойтесь  его.  Поначалу  он  думал,  что,
несмотря на повышенное  к  себе  внимание,  останется  таким  же,  но  это
оказалось невозможным. Я все еще  тот  же  самый  Хиссуне,  который  водил
путешественников по Лабиринту, перекладывал бумаги  в  Доме  Записей,  над
которым насмехались его собственные друзья за то, что он напустил на  себя
важность. Да, такова правда, и от нее никуда не деться, но  правда  и  то,
что ему уже не десять лет, он узнал много полезного для себя  и  изменился
после того, как изучил множество жизней других мужчин и женщин в  Считчике
Душ, прошел курс обучения на Замковой  Горе,  принял  на  себя  почести  и
обязанности - в основном, обязанности, -  возложенные  на  него  во  время
регентства Элидата. Даже походка у  него  изменилась:  теперь  он  уже  не
мальчик из Лабиринта, дерзкий, но осмотрительный, вечно стреляющий глазами
по сторонам в поисках сбитого с  толку  чужака,  за  счет  которого  можно
поживиться; и не мелкотравчатый чиновник, цепляющийся за свое  место,  но,
тем не менее, добивающийся повышения; и не застенчивый неофит,  неожиданно
оказавшийся среди власть имущих и чувствующий себя  от  того  не  в  своей
тарелке; теперь он - растущий  молодой  аристократ,  уверенный  в  себе  и
спокойный, самая походка которого  дышит  достоинством,  который  осознает
свою силу, цели и судьбу. Он надеялся, что  сумеет  избежать  высокомерия,
надменности,  самодовольства;  и  пока  у  него  получалось,  без   ложной
скромности воспринимал себя таким, каким стал и каким станет.
     Сегодняшний маршрут завел его в ту часть Замка,  куда  он  заглядывал
редко, в северное крыло, что  спускалось  по  выступу  у  вершины  Горы  и
выходило в сторону далеких  городов  Гиуна  и  Госсифа.  Здесь  находились
казармы  гвардейцев,  несколько  ульеобразных  строений,   возведенных   в
правление Лорда Дизимаула и Лорда Ариока для позабытых уже целей, а  также
скопление полуразрушенных временем и  непогодой  сооружений  без  крыш,  о
которых вообще никто не мог ничего сказать. Во время последнего  посещения
этой зоны несколько месяцев назад Хиссуне застал  здесь  археологов,  двух
хайрогов и вроона,  наблюдавших  за  тем,  как  команда  рабочих-скандаров
просеивает песок в поисках глиняных черепков, и тогда вроон рассказал  ему
о своем  предположении,  будто  эти  строения  -  остатки  старого  форта,
построенного при  Лорде  Дамланге,  преемнике  Стиамота.  Сегодня  Хиссуне
пришел посмотреть, продолжаются  ли  раскопки  и  что  археологам  удалось
узнать; но здесь никого не оказалось, а все ямы были засыпаны. Он  немного
постоял на древней стене,  всматриваясь  в  невероятно  далекий  горизонт,
наполовину закрытый громадным выступом Горы.
     Какие города расположены в  том  направлении?  В  пятнадцати-двадцати
милях Госсиф, дальше  -  Тентаг,  а  потом  -  Минимул  или  Гриб.  Следом
наверняка идет Сти с тридцатимиллионным населением, равный  величием  лишь
Ни-мойе. Он никогда не видел ни одного из них, да, наверное, и не  увидит.
Сам Валентин частенько говаривал, что всю жизнь провел на  Замковой  Горе,
ни разу не найдя возможности посетить Сти. Мир слишком  обширен,  воистину
необъятен, чтобы на его изучение хватило одной жизни.
     Тридцать миллионов жителей Сти, другие  тридцать  миллионов  Ни-Мойи,
одиннадцать миллионов Пидруида,  миллионы,  населяющие  Алайсор,  Треймон,
Пилиплок, Мазадону, Велатис, Нарабал: они-то как живут? Каково  им  сейчас
приходится, подумал Хиссуне, в этот  самый  момент,  когда  вокруг  голод,
паника, вопли новоявленных пророков и самозваных королей и императоров? Он
знал,  что  положение  отчаянное.  На  Цимроеле  такая  неразбериха,   что
совершенно невозможно выяснить, что же все-таки там происходит, хотя и так
ясно, что ничего хорошего. А не так давно поступили сведения  о  появлении
жучков, ржавчины и грибков, и одной  Дивин  известно,  какая  еще  напасть
движется на сельскохозяйственные пояса западного  Алханроеля.  Так  что  в
ближайшем  будущем  такое  же  безумие,  скорее  всего,  охватит  основной
континент.  А  волнения  уже  начались:  в  Треймоне  и   Стоене   открыто
проповедуется культ морских драконов, а на самой Горе, в таких городах как
Амблеморн и Норморк, вдруг возникли мистические рыцарские  ордена,  Рыцари
Деккерета,  Братство  Горы  и  некоторые  другие.  Беспокоящие,   зловещие
признаки грядущих потрясений.
     Кое-кто полагал, что Маджипур обладает неким врожденным иммунитетом к
всеобщей неизбежности перемен, лишь по той причине, что  его  общественный
порядок  не  претерпел  практически  никаких  изменений  с  тех  пор,  как
несколько тысячелетий тому назад возник в своей нынешней форме. Но Хиссуне
достаточно хорошо изучал историю и Маджипура,  и  праматери  Земли,  чтобы
понимать, что даже  столь  мирное  население,  как  на  Маджипуре,  вполне
довольное своим  положением,  которое  сохраняло  стабильность  в  течение
тысячелетий,  убаюканное  мягкостью  климата   и   плодородностью   почвы,
способной  прокормить  практически  неограниченное  количество  народа,  в
состоянии внезапно воспрянуть и ввергнуть планету в пучину  анархии,  если
вдруг  у  него  из-под  ног  будут  выбиты  обеспечивающие   благоденствие
подпорки. И восстание уже началось и набирает силу.
     Но  откуда  взялись  эпидемии?   Хиссуне   не   имел   ни   малейшего
представления.  Что  сделано,  чтобы  справиться   с   ними?   Ясно,   что
недостаточно. А можно ли вообще что-то сделать? Для чего нужны  правители,
если не для заботы о благополучии своего народа? И вот он, некий  суррогат
правителя, по крайней мере, в настоящее время, стоит  на  обособленной  от
всего мира Замковой Горе, что возвышается над гибнущей цивилизацией: плохо
осведомленный о происходящем, отстраненный, беспомощный. Но,  конечно,  он
не может полностью отвечать за все действия, которые  предпринимаются  для
устранения  кризиса.  А  как  насчет   истинных,   помазанных   правителей
Маджипура? Понтифекс, погребенный на самом дне  Лабиринта,  всегда  мнился
Хиссуне слепым кротом, который неспособен здраво судить о  происходящем  в
мире,  -  даже  если  он  в  отличие  от  Тивераса  будет  полон   сил   и
рассудительности.   Конечно,   Понтифексу   не   следует   непосредственно
соприкасаться с  событиями:  на  то,  если  верить  теории,  и  существует
Коронал. Но теперь Хиссуне видел, что и  Коронал  оторван  от  реальности,
здесь, в заоблачных высотах Замковой Горы, находясь в такой  же  изоляции,
как и Понтифекс в своей норе. Во всяком случае, время от  времени  Коронал
предпринимает великие процессии,  во  время  которых  общается  со  своими
подданными. Однако ныне  Валентин  занимается  совершенно  иным,  а  какую
пользу могут принести его занятия, разве они  исцелят  рану,  которая  все
расширяется в сердце мира? И где, кстати, сейчас находится Валентин? Какие
шаги, если таковые имеются, он предпринимает? Кто из правительства  слышал
о нем хоть что-нибудь за последние несколько месяцев?
     Все мы очень мудрые и просвещенные люди, подумал Хиссуне. И при самых
благих намерениях все делаем неправильно.
     До  заседания  Регентского  Совета  осталось   совсем   немного.   Он
развернулся и вприпрыжку побежал в Замок.
     Едва начав подниматься  по  Девяноста  Девяти  Ступеням,  он  заметил
Альсимира, недавно назначенного старшим среди всех своих  помощников;  тот
отчаянно жестикулировал и что-то кричал высоко наверху. Перепрыгивая через
три  ступеньки,  Хиссуне  помчался  вверх,  а  Альсимир  почти  столь   же
стремительно устремился вниз, навстречу ему.
     - Мы вас уже обыскались!  -  выпалил  Альсимир  на  одном  дыхании  с
расстояния в полдюжины ступеней. Он выглядел необычно возбужденным.
     - Ну вот, ты меня и нашел, - бросил Хиссуне. - Что случилось?
     Сделав паузу, чтобы перевести дух, Альсимир сказал:
     - Поднялась большая суматоха. Час назад пришло сообщение от Тунигорна
из Гихорны...
     - Из Гихорны? - изумился Хиссуне. -  Во  имя  Дивин,  он-то  что  там
делает?
     - Не могу сказать. Мне  известно  лишь  то,  что  он  прислал  оттуда
сообщение, а...
     - Ну ладно, ладно. - Поймав Альсимира за руку, Хиссуне резко спросил:
- О чем там речь?
     - Думаете,  я  знаю?  Неужели  такого,  как  я,  подпустят  к  важным
государственным делам?
     - Значит, дело важное?
     - Диввис и Стасилейн совещаются уже сорок пять минут,  они  разослали
посыльных во все закоулки, чтобы отыскать вас, а половина  высоких  лордов
сошлась на собрание, остальные на подходе, и...
     Должно быть, Валентин погиб, похолодев, подумал Хиссуне.
     - Пошли, - сказал он и яростно рванулся вверх по ступенькам.
     Картина перед залом совещаний напоминала  сумасшедший  дом:  тридцать
или сорок лордов и принцев помельче  со  своими  помощниками  беспорядочно
метались из стороны в сторону, и каждую минуту подходили  все  новые.  При
появлении Хиссуне они сразу же освободили ему проход, по которому он  шел,
как корабль, прокладывающий свой  путь  по  морю,  чья  поверхность  густо
поросла драконьими водорослями. Он оставил Альсимира у двери, наказав  ему
собрать все сведения, какие только могли у них быть, и вошел внутрь.
     Стасилейн и Диввис сидели  за  высоким  столом:  Диввис  -  унылый  и
мрачный, Стасилейн - угрюмый, бледный и невыразимо подавленный. Плечи  его
поникли,  он  нервно  теребил  свою  густую  шевелюру.  Вокруг  находилось
большинство высоких лордов: Миригант, Элзандир, Манганот, Канталис, герцог
Галанский, Нимиан Дундилмирский и еще пять-шесть человек, в  том  числе  и
тот, которого Хиссуне  видел  лишь  однажды  -  дряхлый  и  злобный  принц
Гизмейл, внук Понтифекса Оссьера, предшественника Тивераса. При  появлении
Хиссуне все посмотрели на него, и он на какое-то  мгновение  оказался  под
перекрестьем   взглядов.   Самый   младший   из   собравшихся    был    на
десять-пятнадцать лет старше него,  к  тому  же  все  они  провели  жизнь,
толкаясь в коридорах власти. Они смотрели на него такими глазами, будто он
один знал нужный им ответ на какой-то ужасный и сложный вопрос.
     - Мои лорды, - сказал Хиссуне.
     Диввис, сурово сдвинув брови,  кинул  ему  через  стол  длинный  лист
бумаги.
     - Прочитайте, - буркнул он. - Если еще не знаете.
     - Я знаю лишь то, что пришло сообщение от Тунигорна.
     - Тогда читайте.
     К досаде Хиссуне, когда он взял  бумагу,  у  него  дрожала  рука.  Он
пристально посмотрел на пальцы - те словно взбунтовались против него  -  и
заставил их успокоиться.
     Строчки прыгали у него перед глазами, складываясь в обрывки фраз.
     ...Валентин отправился в Пьюрифайн просить прощения у Данипьюр...
     ...разоблачен шпион метаморфов, состоявший в свите Коронала...
     ...допрос шпиона показал, что сами метаморфы создали и распространили
болезни в сельскохозяйственных районах...
     ...большая буря... погиб Элидат и многие другие... Коронал  пропал  в
Пьюрифайне...
     ...погиб Элидат...
     ...Коронал пропал...
     ...шпион в свите Коронала...
     ...сами метаморфы создали болезни...
     ...Корона