ю, этого достаточно, - сказал он. - Если  ничего  не  случится,
завтра, примерно в это же время, ты уже будешь в Эртсуд Гранде,  где  тебя
подлечат как следует.
     Альсимир со страхом посмотрел на поверженного малорна.
     - Я пытался увернуться от него, так же как и ты - а он вдруг  прыгнул
и ужалил меня. Наверное, он ждал  моей  смерти,  чтобы  сожрать  -  а  тут
появился ты.
     Хиссуне поежился.
     - Экая уродина. На картинке в учебнике он не выглядит и вполовину так
мерзко.
     - Ты его убил?
     - Возможно. Интересно, от нас требовалось убивать  их?  А  вдруг  они
понадобятся для испытаний на следующий год?
     - Их трудности, -  заметил  Альсимир.  -  Если  уж  они  послали  нас
навстречу этим страшилищам, то нечего обижаться, если мы и убьем  случайно
одно из них. О, Леди, до чего же больно!
     - Пошли. До конца пойдем вместе.
     - Но это против правил, Хиссуне.
     - Ну и что? Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя  одного,  в  таком
состоянии? Идем. Пусть нас выгонят, если хотят. Я убиваю малорна, я спасаю
раненого - ладно, испытание я не выдержал. Зато завтра я буду  жив.  И  ты
тоже.
     Хиссуне помог Альсимиру подняться на ноги, и  они  медленно  пошли  в
сторону видневшихся  вдалеке  зеленых  деревьев.  Внезапно  Хиссуне  вновь
заколотила запоздалая дрожь. Он нескоро забудет кошмарную тварь у себя над
головой, кольцо из красных выпученных глаз, мягкое подбрюшье...
     Шаг за шагом к нему возвращалось хладнокровие.
     Он попытался представить Лорда  Валентина  сражающимся  с  малорнами,
зейлями и зитунами в этой злосчастной долине. Или  Элидата,  или  Диввиса,
или Мириганта. Наверняка, они  прошли  точно  такое  же  испытание  в  дни
подготовки к рыцарскому званию, и, может быть, тот же самый малорн шипел и
щелкал челюстями на юного Валентина двадцать лет назад.  Хиссуне  все  это
казалось  несколько  нелепым:  какое  отношение  имеет  возня  со   всякой
живностью к обучению искусству  государственного  управления?  Несомненно,
рано или поздно он поймет эту связь. А пока ему надо думать об  Альсимире,
а также о зейле, вейханте, мин-моллиторе и зитуне. При любом раскладе  ему
еще придется столкнуться с одним-двумя хищниками:  вероятность  того,  что
ему повстречаются все  семь,  была  слишком  мала.  Но  до  Эртсуд  Гранда
остается миль десять, а дорога выглядит так неприветливо  и  сурово.  Вот,
значит, какова развеселая жизнь на Замковой Горе? Зубрить по восемь  часов
в  день  указы  всех  Короналов  и  Понтифексов  от  Дворна  до  Тивераса,
отвлекаясь лишь на непродолжительную прогулку в эти негостеприимные места,
чтобы  посражаться  с  малорнами  и  зитунами?  А  где  же   праздники   и
развлечения?  Где  увеселительные  поездки  по  паркам   и   заповедникам?
По-видимому,   обитатели   равнины   имеют   уж   слишком    приукрашенные
представления о жизни знати на Горе.
     Хиссуне бросил взгляд на Альсимира.
     - Как дела?
     - Чувствую себя довольно слабым. Но опухоль вроде пошла на убыль.
     - Мы промоем рану, когда дойдем до  тех  деревьев.  Там  должна  быть
вода.
     - Я бы погиб, если бы ты не появился как раз в тот момент, Хиссуне.
     Хиссуне лишь пожал плечами.
     - Не я, так кто-нибудь другой. Таким путем идти удобнее всего.
     Немного помолчав, Альсимир сказал:
     - Не понимаю, зачем тебя заставляют проходить это испытание.
     - Ты о чем?
     - Я имею в виду, заставляют подвергаться такому риску.
     - Почему бы и нет? Все кандидаты должны пройти через него.
     - Лорд Валентин имеет на  тебя  особые  виды.  Я  слышал  на  прошлой
неделе, как Диввис говорил об этом Стасилейну.
     - Ну да, конечно, меня ждут великие дела. Главный конюший.  Верховный
ловчий.
     - Я не шучу. Как ты знаешь,  Диввис  завидует  тебе.  И  побаивается,
поскольку ты - фаворит Коронала. Диввис мечтает  стать  Короналом,  -  это
всем известно. И он думает, что ты стоишь у него на пути.
     - У тебя, по-моему, горячка началась от яда.
     - Поверь мне, Хиссуне, Диввис видит в тебе угрозу.
     - И зря. У меня не  больше  шансов  стать  Короналом,  чем...  чем  у
Диввиса. Наиболее вероятный преемник Элидат.  А  Лорд  Валентин,  как  мне
удалось узнать, собирается оставаться Короналом, сколько сможет.
     - Да говорю же тебе...
     - Ничего не говори. Прибереги-ка лучше силы для перехода.  До  Эртсуд
Гранда как минимум двенадцать миль. А по дороге нас поджидают  еще  четыре
зверюги.



                                    2

     Вот сон пьюривара Фараатаа:
     Наступил Час Скорпиона, и вскоре солнце поднимется  над  Велалисером.
Сразу за воротами города, вдоль дороги, известной когда-то  под  названием
Дорога Прощания, но которая  отныне  будет  зваться  Дорогой  Возвращения,
собралась огромная  процессия,  вытянувшаяся  чуть  ли  не  до  горизонта.
Впереди стоит Грядущий Принц,  окутанный  изумрудным  облаком.  За  ним  -
четверо в обличьях Красной Женщины, Слепого Великана, Человека Без Кожи  и
Последнего Короля. Затем следуют четверо пленников,  связанных  провисшими
жгутами;  а  за  ними  -  многочисленный   народ   пьюриваров:   Те,   Кто
Возвращается.
     Фараатаа парит высокого над городом, легко перемещаясь в любую  точку
на всем его протяжении, одним взглядом охватывая всю его  необъятность,  в
которой нет ни одного изъяна: все отстроено заново,  стены  восстановлены,
воздвигнуты вновь башни, поставлены прямо упавшие  колонны.  По  акведукам
вновь течет вода, цветут сады, удалены сорняки и  кустарники,  заполнившие
все щели, город очищен от песчаных заносов.
     Лишь Седьмой Храм оставлен в том же виде, что и во  времена  Падения:
плоская поверхность, одно лишь основание в  окружении  каменных  обломков.
Фараатаа парит над ним, и мысленно проносится сквозь темный  океан  времен
назад, чтобы увидеть Седьмой Храм таким, каким он  был  до  разрушения,  и
перед ним возникает картина Осквернения.
     А вон, смотри! На Столах Богов готовится нечестивое жертвоприношение.
На обоих Столах лежат огромные водяные короли, все еще живые,  беспомощные
от своего собственного веса; их  крылья  слабо  шевелятся,  шеи  изогнуты,
глаза сверкают от ярости или страха. Крошечные  фигурки  копошатся  вокруг
двух  исполинов,  готовясь  к  совершению  запретного   обряда.   Фараатаа
содрогается. Фараатаа плачет, и слезы его хрустальными шариками падают  на
далекую землю. Он видит сверкание длинных ножей;  он  слышит  рев  и  хрип
водяных королей; он видит, как отрезаются куски мяса.  Он  хочет  крикнуть
народу: "Нет, нет, это чудовищно, мы понесем страшную кару", но что толку,
что толку? Все это произошло тысячи лет  назад.  И  он  продолжает  плыть,
продолжает наблюдать. Как муравьи, нечестивцы  растекаются  по  городу,  и
каждый несет кусок водяного короля на высоко поднятых руках, и они идут  с
жертвенным мясом к Седьмому Храму, швыряют его  в  погребальный  костер  и
поют Песнь Огня. Что вы делаете?  -  кричит  Фараатаа,  но  его  никто  не
слышит. Вы сжигаете наших братьев! И вздымается дым, черный  и  густой;  и
этот дым жжет глаза Фараатаа, и он больше не может удержаться в воздухе  и
падает, падает, падает. Осквернение свершилось, и город  обречен,  и  весь
мир будет потерян вместе с ним.
     И вот на востоке появляется первый свет дня, который  проходит  через
весь город и  освещает  полумесяц,  установленный  на  высоком  шесте  над
основанием Седьмого Храма. Грядущий  Принц  подает  знак  поднятой  рукой.
Процессия начинает движение. По  мере  продвижения  Те,  Кто  Возвращается
время от времени видоизменяются в соответствии  с  учением  Книги  Водяных
Королей. Они  последовательно  принимают  формы,  которые  зовутся  Пламя,
Поток, Падающий Лист, Клинок, Пески, Ветер. Проходя Место Низменности, они
вновь превращаются в настоящих пьюриваров и сохраняют это обличье.
     Грядущий Принц заключает в объятия каждого из четырех узников.  Затем
их ведут к алтарям над Столами Богов. Красная Женщина и Человек  Без  Кожи
ведут младшего короля и его мать к восточному столу, где когда-то, в  ночь
святотатства, погиб водяной король Низнорн.  Слепой  Великан  и  Последний
Король провожают старшего короля и того, кто  приходит  ночью  во  сне,  к
западному столу, где  был  предан  смерти  Осквернителями  водяной  король
Домситор.
     Грядущий Принц стоит один над Седьмым Храмом.  Теперь  его  окутывает
алое облако. Фараатаа опускается, сливается с ним и становится им:  теперь
они одно целое.
     "Вначале было Осквернение, когда безумие обуяло нас, и  мы  совершили
грех по отношению к нашим морским братьям, -  восклицает  он.  -  А  когда
пелена спала с наших глаз, и мы осознали дело рук своих, за  тот  грех  мы
разрушили наш великий город и отправились в изгнание. Но мало того, на нас
были насланы издалека полчища врагов, и они забрали  у  нас  все,  что  мы
имели, и вытеснили нас  в  пустынные  места,  и  это  стало  нашей  карой,
поскольку мы согрешили перед нашими  морскими  братьями.  И  мы  блуждали,
претерпевали огромные страдания, и лик Наивысшего отвернулся от нас,  пока
не наступил конец искуплению, и мы не собрались с силами,  чтобы  сбросить
угнетателей и вернуть себе все, что было нами утеряно за тот древний грех.
И было предсказано, что среди нас появится  принц  и  он  выведет  нас  из
изгнания, когда наступит конец искуплению".
     "Наступило время  искупления!  -  отвечают  все.  -  Наступило  время
Грядущего Принца!"
     "Грядущий Принц явился!"
     "Ты - Грядущий Принц!"
     "Я - Грядущий Принц, - восклицает он. - Теперь  все  прощено.  Теперь
все долги оплачены. Мы прошли через искупление и  очистились.  Исполнители
кары  изгнаны  из  нашей  страны.  Водяные  короли  получили   возмещение.
Велалисер отстроен. Жизнь наша начинается заново".
     "Наша жизнь начинается заново! Наступило время Грядущего Принца!"
     Фараатаа поднимает жезл, сверкающий огнем в утреннем свете, и  подает
знак тем, кто ждет на двух Столах  Богов.  Четырех  пленников  выталкивают
вперед. Сверкают четыре длинных ножа, и мертвые короли  падают,  и  короны
катятся  в  пыль.  Столы  омыты  кровью  захватчиков.  Сыграно   последнее
действие. Фараатаа воздевает руки.
     "Теперь придите и восстановите вместе со мной Седьмой Храм!"
     Пьюривары устремляются вперед. Они собирают разбросанные камни  храма
и под руководством фараатаа укладывают их туда, где они лежали когда-то.
     Когда все заканчивается,  Фараатаа  становится  на  самую  вершину  и
смотрит вдаль, в морскую ширь, где собрались на просторе  водяные  короли.
Он видит, как они бьют своими огромными крыльями по поверхности  воды.  Он
видит, как они поднимают свои громадные головы и фыркают.
     "Братья! Братья!" - зовет их Фараатаа.
     "Мы слышим тебя, земной брат".
     "Враг уничтожен. Город вновь освящен. Седьмой Храм  поднялся  заново.
Закончено ли наше искупление, о, братья?"
     И они отвечают:
     "Закончено. Мир очищен, и начинается новая эпоха".
     "Прощены ли мы?"
     "Вы прощены, о, земные братья".
     "Мы прощены!" - восклицает Грядущий Принц.
     И все  протягивают  к  нему  руки,  и  видоизменяются,  и  становятся
поочередно Звездой, Туманом, Тьмой, Лучом, Пещерой.
     И остается только одно - простить тех, кто совершил изначальный грех,
кто с тех пор оставался пленником этих развалин. Грядущий Принц простирает
к ним руки и говорит им, что висевшее над ними проклятие снято и  что  они
отныне свободны.
     И камни павшего Велалисера отпускают своих мертвецов, и  вылетают  их
души, бледные и прозрачные; они обретают жизнь и краски;  и  они  танцуют,
видоизменяются и издают крики радости.
     И вот что они выкрикивают:
     "Славься, Грядущий Принц, который есть Король Сущий!"
     Таким был сон пьюривара Фараатаа, когда тот лежал на ложе из  листьев
пузырника под огромным деревом двикки в провинции  Пьюрифайн,  а  над  ним
накрапывал дождик.



                                    3

     Коронал сказал:
     - Позовите И-Уулисаана.
     По всему столу Лорда Валентина в  его  каюте  на  борту  флагманского
судна "Леди Тиин" были разложены испещренные пометками и надписями карты и
планы пораженных болезнями районов Цимроеля.  Шел  третий  день  плавания.
Эскадра из пяти кораблей под командованием Верховного  адмирала  Асенхарта
вышла из Алайсора, держа курс в сторону порта Нуминор на  северо-восточном
побережье Острова Снов. Путешествие обещало занять много недель  даже  при
попутном ветре, а сейчас, как назло, встречный.
     В  ожидании  советника  по  сельскому  хозяйству  Валентин  еще   раз
просмотрел документы, приготовленные для него И-Уулисааном, и те,  которые
он затребовал из исторических  архивов.  После  отплытия  из  Алайсора  он
перелистывал их, наверное, раз в пятидесятый, но от того сведения, которые
в них содержались, не становились более радостными.
     Валентин знал, что болезни растений появились вместе  с  земледелием.
Каким бы благодатным миром он ни был, Маджипур не мог  полностью  избежать
таких напастей, чему в архивах имелось достаточно подтверждений.  Болезни,
засуха, насекомые наносили серьезный урон  урожаям  при  десяти  с  лишним
правителях, а основные невзгоды выпадали по крайней мере на пять эпох: при
Ситифоне и Лорде Станидоре, при Трейме и Лорде Вильдиваре, при  Струине  и
Лорде Гваделуме, при Канабе и Лорде Сирруте, а также во времена Синьора  и
Лорда Меликанда в седой древности.
     Но то, что происходило сейчас, выглядело куда более угрожающим, думал
Валентин, и дело не только в том, что  о  тех  случаях  известно  лишь  по
архивным делам,  а  нынешняя  беда  случилась  именно  сегодня.  Население
Маджипура неизмеримо выросло со времен  предыдущих  бедствий:  сейчас  оно
составляет двадцать миллиардов, в то время как во времена  Струина  народу
было раз в шесть меньше,  а  при  Синьоре  -  вообще  горстка.  При  столь
громадном  населении,  если  погибнет  сельское  хозяйство,  легко   может
наступить голод, основа, да и само общество может потерпеть крах. Валентин
отлично понимал, что стабильность жизни на Маджипуре  в  течение  стольких
тысячелетий  -  в  отличие  от  большинства  цивилизаций  -  основана   на
чрезвычайном благополучии жизни на гигантской планете. Поскольку никому  и
никогда не приходилось испытывать истинной нужды в чем-либо,  существовало
почти всеобщее молчаливое согласие по поводу установленного порядка  вещей
и даже неравенства в обществе. Но стоит только лишить людей уверенности  в
сытом, безбедном существовании, как все  остальное  может  развалиться  за
одну ночь.
     А все эти его темные сны, видения хаоса и странные предзнаменования -
ветряные пауки над Алханроелем и тому подобное - по капле  вливали  в  его
душу ощущение грозной, невообразимой опасности.
     - Мой лорд, пришел И-Уулисаан, - сказал Слит.
     В каюту вошел  советник  по  сельскому  хозяйству.  Вид  у  него  был
неуверенный и смущенный. Он неуклюже  пытался  изобразить  знак  звездного
огня, как того требовал этикет. Валентин терпеливо мотнул головой и жестом
пригласил И-Уулисаана садиться.  Показав  отмеченную  красным  зону  вдоль
Дулорнского Рифта, он спросил:
     - Каково значение лусавендры?
     И-Уулисаан ответил:
     - Велико, мой лорд. Она составляет основу  ассимиляции  углеводов  во
всех северных и западных районах Цимроеля.
     - А что можно сделать при большой нехватке лусавендры?
     - Восполнить запасы продовольствия такими культурами, как стаджа.
     - Но стаджа тоже охвачена болезнью!
     - Совершенно верно, мой лорд. И милайл, который имеет примерно  такую
же пищевую ценность, также поражен корневыми долгоносиками, как я вам  уже
говорил. Отсюда следует, что  территория  Цимроеля  на  указанном  участке
окажется зараженной примерно через шесть-девять месяцев...
     Кончиком  пальца  И-Уулисаан   обвел   на   карте   широкий   кружок,
захватывавший Ни-мойю на востоке и Пидруид на западном побережье, а на юге
- Велатис. Валентин прикинул, какова численность населения в этих  местах.
Миллиарда два  с  половиной,  пожалуй?  Он  попытался  представить  два  с
половиной миллиарда голодных людей, привыкших за всю свою жизнь к изобилию
пищи. И если они наводнят Тил-омон, Нарабал, Пидруид...
     Валентин сказал:
     - Житницы империи какой-то срок смогут  обеспечивать  нуждающихся.  А
тем  временем  мы  постараемся  обуздать  болезни.  Насколько  я  понимаю,
лусавендровая ржавчина уже появлялась лет сто назад, но тоща с ней удалось
справиться.
     - Лишь за счет чрезвычайных мер, мой лорд.  В  нескольких  провинциях
был объявлен карантин. Сжигали целые фермы, а потом еще и снимали  верхний
слой почвы. Все это обошлось в миллионы роялов.
     - Что деньги, если люди голодают? Мы снова сделаем то же  самое.  Как
ты полагаешь, сколько времени потребуется, чтобы выправить ситуацию,  если
мы незамедлительно начнем действовать  в  тех  районах,  где  выращивается
лусавендра?
     И-Уулисаан помолчал немного, машинально потирая пальцами свои странно
широкие, заостренные скулы. Потом, наконец, сказал:
     - Не меньше пяти лет. Скорее, даже десять.
     - Это невозможно!
     - Ржавчина распространяется очень быстро. Пока мы тут  беседуем,  мой
лорд, заразилась, должно быть, тысяча акров. Самое главное -  локализовать
болезнь, а уже потом - уничтожить.
     - А заболевание ниуков? Оно распространяется так же быстро?
     - Еще быстрее,  мой  лорд.  И  кажется,  это  связано  с  уменьшением
количества стаджи, которая, как правило, растет вместе с ниуком.
     Валентин посмотрел на переборку каюты и не увидел ничего, кроме серой
пустоты.
     После продолжительной паузы он обратился к И-Уулисаану:
     - Мы справимся, чего бы это ни стоило, и я хочу, И-Уулисаан, чтобы ты
разработал планы борьбы с каждой  из  этих  болезней.  Мне  нужно  оценить
затраты. Можешь это сделать?
     - Да, мой лорд.
     Слиту Коронал сказал:
     - Нам необходимо объединить усилия с Понтифексом.  Передай  Эрманару,
чтобы он срочно установил  контакт  с  министром  сельского  хозяйства  из
Лабиринта - пусть выяснит, известно ли им, что происходит в Цимроеле,  что
они собираются предпринять и так далее.
     В разговор вмешался Тунигорн:
     - Мой лорд, только что я разговаривал с Эрманаром. Он уже связался  с
Понтифексом.
     - И что?
     - В министерстве сельского  хозяйства  ничего  не  знают.  Собственно
говоря, сама должность министра в настоящий момент не занята.
     - Не занята? Как это может быть?
     Тунигорн невозмутимо ответил:
     - Я полагаю, что в силу недееспособности Понтифекса  Тивераса  многие
высокие должности в течение последних нескольких лет остаются  вакантными,
что вызывает некоторое замедление деятельности Понтифексата, мой лорд.  Но
подробней об этом вам может  рассказать  Эрманар,  поскольку  он  является
основным связующим звеном с Лабиринтом. Послать за ним?
     - Пока не надо,  -  вяло  ответил  Валентин.  Он  вернулся  к  картам
И-Уулисаана. Водя пальцем по Дулорнскому Рифту, он сказал:
     - Тут, похоже, положение  хуже  всего.  Но  если  судить  по  картам,
значительные  зоны  выращивания  лусавендры   располагаются   еще   и   на
плоскогорье между Тагобаром и северными пределами Пьюрифайна и вот тут,  к
югу от Ни-мойи до окрестностей Гихорны. Я не ошибаюсь?
     - Все верно, мой лорд.
     - Поэтому первым делом следует  оградить  от  лусавендровой  ржавчины
именно эти районы, -  он  смотрел  на  Слита,  Тунигорна  и  Делиамбра.  -
Оповестите герцогов зараженных провинций о том,  что  прекращается  всякое
сообщение  между  зонами  распространения  заболевания  и  не  затронутыми
бедствием провинциями: все границы должны быть тотчас же  перекрыты.  Если
им это не понравится, пусть отправляются на Гору жаловаться  Элидату.  Да,
кстати, сообщите обо всем и  Элидату.  Неоплаченные  торговые  счета  пока
могут переправляться по к