своим скакуном, стараясь развернуть животное. Наконец ему это удалось.
     Они съезжались уже в четвертый раз. Гиялорис резко потряс головой, как будто желая очистить разум от внезапно окутавшего его тумана. Ему с трудом удалось парировать удар Гебела Тибека, который был направлен ему прямо в сердце, и при этом даже не попытался сам нанести удар.
     Противники были вооружены копьями с острыми концами. Удар, угодивший в опасное место или не должным образом отбитый, мог стать смертельным. А Гиялорис, казалось, лишился всякой способности обороняться. Его состояние ухудшалось на глазах: он уже явно не владел своим телом. Глядя на него, становилось ясно, что он вот-вот свалится на землю даже без удара противника.
     Престимион поднялся с места.
     - Это необходимо прекратить, - крикнул он, помахав рукой Навигорну, который был сегодня распорядителем Игр. - Гиялорис не в состоянии продолжать состязание!
     Но Навигорн с повышенным вниманием рассматривал что-то на арене.
     Герцог Свор схватил Престимиона за запястье.
     - Вы только посмотрите!
     Септах Мелайн тремя огромными прыжками слетел с трибуны и уже бежал по полю. При этом он вопил нечто нечленораздельное и качался, как пьяный. Со стороны он походил на человека, который только что выпил шесть бутылок вина в течение пяти минут и торопится схватить седьмую, пока его не опередили. Он держал шпагу наголо и, как безумный, размахивал ею по сторонам. В толпе поднялся крик.
     При виде сверкающей стали скакун Гиялориса, успевший как следует разогнаться, резко остановился и вскинулся на дыбы, чуть не сбросив наездника. А тот выронил копье и отчаянно вцепился в густую гриву напуганного животного, которое, все больше нервничая, заметалось по полю. Более спокойный скакун Гебела Тибека стоял на месте. Маг сердито закричал на Септаха Мелайна, требуя немедленно убраться с поля, на что тот ответил грубой пьяной руганью и принялся беспорядочно размахивать шпагой в воздухе. Гебел Тибек ответил на это мощным ударом копья, не скрывая, что намеревается не предупредить нахала, а прикончить его на месте. И если бы Септах Мелайн не отпрыгнул в сторону (неуклюже, однако очень проворно), копье поразило бы его прямо в грудь.
     - Что? - хриплым басом, совсем не похожим на свой обычный голос, вскричал Септах Мелайн. Он продолжал скакать из стороны в сторону, как будто лишился разума. - Что это за демон здесь в седле?! Да! Да, это демон! - Он подхватил с земли упавшее копье Гиялориса, широко размахнулся им, как будто хотел метнуть, а свободной рукой поймал копье Гебела Тибека и резким рывком сдернул того наземь. - Демон! - вновь заорал Септах Мелайн. - Изгнать демона! - Волшебник, неуверенно поднимаясь на ноги, попятился прочь от незваного противника и принялся делать руками магические пассы. Но Септах Мелайн расхохотался как безумный, быстрыми прыжками ринулся вперед и, не замедляя шага, вонзил свою шпагу в грудь Гебела Тибека так, что острие на шесть дюймов вышло из спины.
     На трибунах раздались крики изумления и ужаса. На поле высыпали гвардейцы. Септах Мелайн, раскачиваясь на подгибающихся ногах, как старый пьяница, в изумлении переводил взгляд с руки на шпагу и со шпаги на меч, как будто они ударили Гебела Тибека по собственной воле. Потом он повернулся, спотыкаясь, шаткой трусцой побежал по полю и, остановившись перед высоким троном Корсибара, выкрикнул срывающимся голосом, глядя перепуганными глазами на короналя:
     - Мой лорд! Мой лорд! Это вышло случайно! Простите меня, мой лорд! Я подумал, что это не человек, а какой-то демон, что он навел порчу на моего друга...
     В этот момент Престимион оказался рядом с ним и, обхватив его за плечи, поволок прочь.
     - Подлый колдун! - прошептал Септах Мелайн в ухо принцу совершенно трезвым голосом. - Еще секунда-другая, и он сделал бы с Гиялорисом то же самое, что я сделал с ним!
     - Пойдем! Быстрее! - приказал Престимион.
     Он тоже поднял взгляд на Корсибара. Тот сидел с застывшим и мрачным, почерневшим от гнева лицом. Престимион поспешил придать своему лицу выражение мучительной скорби.
     - Мой лорд... - он заставил себя проговорить эти слова без запинки. - Как это ужасно... он выпил слишком много вина, он совсем лишился рассудка. Он понятия не имел о том, что он делает. Он лишь видел, что его другу угрожает большая опасность, или, по крайней мере, так ему померещилось.
     - Простите меня! - снова простонал Септах Мелайн таким жалобным дрожащим голосом, какого никто от него не мог ожидать услышать. - Умоляю вас, мой лорд, простите меня! Простите!

5

     Позднее, когда все они вернулись в апартаменты Престимиона, Гиялорис яростно воскликнул:
     - Клянусь Божеством, мне следовало в первой же стычке не благородно соприкоснуться с ним копьями, а не раздумывая убить его. Но меня не научили творить такие подлости под видом спорта, да и кто мог знать, что он затеял такую игру. Хотя, клянусь Божеством, я понял это достаточно скоро! Все опять получилось почти так же, как борцовская схватка в Лабиринте, только, клянусь Божеством, на сей раз оружие было куда более опасным, чем руки Фархольта. Когда я встретился с ним при второй стычке, он уже шептал свои заклинания. А потом, клянусь Божеством, я решил, что мне конец, мое сознание помутилось, вся сила куда-то делась. Мне оставалось только погибнуть на глазах у зрителей, а они все думали бы, что я утратил все свое умение с тех пор, как в последний раз выезжал на турнир. Я убил бы его, если бы смог. Но он совсем затуманил мой разум.
     Он весь трясся от гнева, его лицо побелело. Престимион протянул ему бутыль с вином, он, не отрываясь, осушил ее прямо из горлышка и отбросил пустую бутылку в угол.
     - Выходить против мага на подобное состязание - это безумие, - сказал Свор. - Мне следовало уговорить вас отказаться.
     - Никто никогда не прислушивается к вашим предупреждениям, Свор, - лучезарно улыбаясь, сказал Септах Мелайн, - таков ваш удел. Но, по крайней мере, этот впредь не станет наводить на нас порчу.
     - Все это было безумием, - мрачно заявил Престимион. - И принятие вызова и убийство мага. Вы счастливчик, Септах Мелайн, что не сидите сейчас в темнице Замка.
     - В конце концов, он меня сам спровоцировал; все это видели. Он нацелился в меня копьем, чтобы убить, а ведь я был просто-напросто глупым пьяницей, нарушившим ход поединка. И кто сможет отрицать, что я убил его, защищаясь?
     - Вы пошли туда для того, чтобы убить его, - сказал Престимион.
     - Да. Именно так оно и было. Но в противном случае он должен был убить Гиялориса. И что бы вы предпочли?
     Престимион открыл было рот, чтобы ответить, не нашел слов и молча закрыл его.
     - А все должно было вот-вот закончиться моей смертью, - подтвердил богатырь. - Он напевал какие-то слова, которые отдавали меня во власть демонов. Я почти ничего не видел и был способен лишь на то, чтобы кое-как удерживаться в седле скакуна. - Он, не вставая, протянул руку и взял еще одну бутылку вина. - Я знал, что должен умереть. Но не мог заставить себя убежать. Я не чувствовал никакого страха, одно лишь возмущение тем, что меня так одурачили. Они подстроили все это, чтобы убить меня. Не вмешайся Септах Мелайн, я сейчас уже пил бы из Источника Всего Сущего.
     - Кто подстроил? - резко спросил Престимион. - Вы думаете, что это Корсибар?
     Гиялорис помотал головой.
     - Вы будете и дальше уверять нас в том, что он благородный человек. Да, он обманом захватил трон, но все равно он человек чести... Ладно, будем считать, что он пылает ко всем нам горячей любовью. Мага послал против меня Санибак-Тастимун. А затем, клянусь вам, он направит свое колдовство против вас.
     - Ну что ж, пусть попробует! - ответил Престимион, смеясь.
     - Он попробует, - успокоил его Гиялорис. - Разве вы не видите, что в Замке во время этих Игр кишмя кишат волшебники? Отовсюду пахнет ладаном, во всех коридорах распевают заклинания. Разве вы не заметили этого, как только приехали сюда? Он собрал сюда половину всех магов, которые были на жаловании у Конфалюма, всех своих собственных да еще и новых, которых мы никогда прежде не видели. Это будет царство колдунов, Престимион! Эта гигантская армия волшебников собрана здесь, в Замке, чтобы запугать каждого, кто мог бы заявить, что Корсибар не является законным королем, а первый удар был направлен против нас четверых, явных врагов Корсибара. Следующий будет нацелен на вас, мой друг. Думаю, что нам стоит сразу же убраться отсюда.
     - Что ж, идите, - ответил Престимион, - Я не стану удерживать вас, никого из вас. Вы не обязаны оставаться здесь. Но я обязан.
     - Несмотря на то, что здесь творят заклинания против вашей жизни?
     - Заклинания! Что мне за дело до заклинаний?! - воскликнул Престимион. - О, Гиялорис, Гиялорис, неужели я должен всю жизнь нянчиться с вашей глупостью? Пустая бессмысленная болтовня - вот что такое все ваше колдовство. Не существует никаких демонов! Не существует никакого колдовства!
     - А что же тогда случилось со мною на турнирном поле? Что это было, может быть, внезапный солнечный удар?
     - Существует такая вещь, как гипноз, - объяснил Престимион, - и именно его-то этот маг использовал против вас. Вы были наполовину готовы к тому, чтобы поверить любым его словам; даже больше, чем наполовину. Вот он и воспользовался против вас вашей собственной доверчивостью: загипнотизировал вас, чтобы заставить вас почувствовать себя слабым и растерянным.
     Гиялорис с силой свел сжатые кулаки перед грудью и испустил расстроенный вздох.
     - Называйте это гипнозом, называйте это волшебством... да какая разница, что за слово вы выберете? Он смог овладеть моим сознанием. Именно таким был их план. Ах, Престимион, вы настолько умны, а я туговато соображаю - по крайней мере, Септах Мелайн любит говорить мне об этом - и все же мне ясно видно все то, что и вы и он отказываетесь замечать. В этом мире существует волшебство, оно действует, и вы должны признать это или погибнуть!
     - Значит, должен? - спокойно переспросил Престимион. - Но прежде мы должны выиграть бой, вы и я.
     Гиялорис закрыл глаза и несколько раз медленно вдохнул и выдохнул.
     - Давайте оставим эту тему, - сказал он уже гораздо спокойнее. - Можете верить или не верить, как вам подсказывает душа. Но согласитесь со мной, по крайней мере, в том, что мы здесь находимся в опасности. Почему Септаха Мелайна не арестовали за убийство человека на турнирном поле? Не потому, что это была самооборона, а потому, что Корсибар знал, что маг вышел туда по его приказу, чтобы убить меня, и боялся, что это выяснится в ходе любого расследования! Я повторяю, мы должны покинуть Замок этой же ночью.
     - Нам не грозит никакая опасность, пока при нас наши мозги, - упрямо возразил Престимион. - Как я могу уехать отсюда в первый же день после прибытия? Это просто невозможно. Я обязан Корсибару за любезное приглашение посетить эти события: он корональ, каким бы путем ни добился этого звания, сейчас происходит его коронация, а я принц из круга верховной знати. Но повторяю вам: вы не обязаны оставаться здесь, ни один из вас. - Он обвел всех троих тяжелым пристальным взглядом. - Уезжайте, если считаете, что так будет лучше. Уезжайте.
     - Повторите в третий раз, и мы поссоримся, - сказал Септах Мелайн. - Мы прибыли сюда с вами и останемся с вами. По крайней мере, я для начала. А вы, Гиялорис?
     - Я считаю, что самое разумное было бы уехать. Но если вы и Престимион остаетесь, то останусь и я.
     - А вы, Свор? - требовательно спросил Септах Мелайн.
     Маленький человечек запустил пятерню в свою курчавую бородку и несколько раз неторопливо расчесал ее пальцами.
     - Это место опасно для нас, как я говорил еще до того, как мы отправились сюда. Сегодняшние события это подтверждают. Но ни один из нас не был рожден для вечной жизни. Я тоже остаюсь, Престимион, хотя и не испытываю от этого ни малейшей радости.
     Леди Тизмет и Талнап Зелифор прогуливались вместе на террасе, примыкавшей к ее апартаментам, откуда открывался изумительный вид на склоны Горы, уходившие от Замка на восток. Небо было укутано густой пасмурной облачностью, снизу доносились слабые раскаты грома: где-то над одним из Сторожевых Городов или дальше по склону бушевала гроза. Ну, а здесь воздух был все таким же тихим и спокойным. Тизмет шла медленно, приспосабливая свои шаги к походке крошечного врууна, и время от времени поглядывала вниз на маленькое существо, как если бы оно было забавным домашним животным, копошащимся у ее ног. Но она хорошо знала, что он представлял собой нечто совсем другое.
     Она рассказала ему все. Теперь ему предстояло показать ей ту дорогу, по которой она должна была идти. Это отвратительное крошечное существо, столь непохожее на человека, весом не превышавшее горсть перьев, настолько маленькое, что, пожалуй, могло бы стоять на ее ладони, с множеством извивающихся конечностей, уродливой головой с небольшим жестоко выгнутым клювом и двумя огромными желтыми глазами, в которых вместо зрачков были жуткие горизонтальные черные полосы, являлось теперь ее наставником, ее единственным спасителем.
     - Вы ознакомились с гороскопом, который я получила от Санибак-Тастимуна? - спросила она.
     - Не только ознакомился, но и изучил его от начала до конца и от конца до начала. Но этим не ограничился и провел свои собственные вычисления по тем данным, которые вы мне дали.
     - И?..
     - Все полностью сходится. Он превосходный мастер, Санибак-Тастимун. Я, пожалуй, еще не видел более прекрасного произведения этого искусства.
     - Но тем не менее я больше не доверяю ему. Еще не так давно я верила ему, как никому другому в мире. Но это было безумием. Он всегда был фаворитом моего брата и кидал мне лишь жалкие крохи со стола Корсибара, возможно, из почтения к моему положению, но никогда из преданности. Вы единственный, кому я доверяю, Талнап Зелифор. Вы и леди Мелитирра. - Ее сверкающие глаза засветились ярче. - Вы сказали: полностью сходится? Он сообщил, что у меня великое предназначение. И вы нашли то же самое?
     - Посмотрите сами. - Он воздел полдюжины из своих бесчисленных щупалец вверх, и они замелькали вокруг его головы в стремительном движении, слишком стремительном и беспорядочном, чтобы она могла уловить его взглядом. Но внезапно в воздухе перед ними соткался сверкающий узор из цветных линий: мерно пульсировали зеленые и фиолетовые, рядом с которыми резко выделялись красные, а поперек всего этого магического гобелена, как хвосты комет, проходили две выразительные линии, черная и желтая. Этот узор можно было принять за карту некоего неоткрытого континента. - Вот карта вашей судьбы, госпожа, - сказал маленький волшебник. - Ваша линия желтая. А эта, черная - линия судьбы лорда Корсибара. Вот, смотрите, они исходят из одной точки, ваша и его линии; вы вместе находились в чреве матери, и это навсегда соединило вас. Смотрите, здесь линии сплетены одна с другой, и обе идут совершенно прямо; это ваше и его счастливое детство, долгая сладостная праздная жизнь в Замке избалованных, ленивых молодых принца и принцессы. Прощу простить меня, госпожа, за это грубое слово, но так оно было, и я ничего не могу поделать. Я должен быть предельно честен с вами, иначе какой смысл может быть у моей службы? Ленивая - вот какой вы были. Еще раз прошу прощения за употребление этого слова.
     - Избавьте меня от излишней вежливости, - прервала крошку-волшебника Тизмет. - Я предпочитаю правду. - Ее глаза впились в цветной узор и отыскивали в нем путь желтой и черной линий, но картинка была слишком запутанной для нее, и, чтобы разобраться в ней, поняла она, была необходима помощь мага.
     - Смотрите сюда, - сказал он, - а теперь сюда, сюда и сюда. Ваши линии, которые до того шли практически плоско, начинают подниматься. Понтифекс слабеет. Ваш отец должен взойти на старший трон. Престимион будет короналем. Но нет, нет, ваша и Корсибара линии судьбы пересекают его путь. Вот наконец пришло его время - и ваше. Смотрите, здесь вы и он равномерно поднимаетесь день ото дня, и ваша линия проходит чуть ниже линии брата, поддерживая ее, подталкивая ее вверх...
     - Что я и делала, когда вбивала ему в голову мысль о захвате короны.
     - Да, да. И вот резкий бросок вверх. Корональ Маджипура. - Черная линия, которая стала теперь заметно толще, внезапно взлетела к небесам, образовав резкий пик, оставив мерцающее кружево красных и зеленых нитей далеко внизу.
     - А моя линия? Куда она делась? - Тизмет до боли в глазах всматривалась в путаницу цветных узоров, - Я видела ее всего лишь мгновение назад, а сейчас... сейчас...
     - Ах, миледи. В этой части диаграммы мы оказываемся перед тем, что мы в своей профессии называем разбросом. Это точка взаимного влияния возможных будущих обстоятельств, где ничего не определено до конца, сильны противодействующие силы, а результаты зависят от каких-то серьезных решений, которые пока еще не приняты.
     - Я плачу вам достаточно много, - холодно сказала Тизмет, - и рассчитываю узнать несомненные факты, а не предположительные выводы из возможного стечения неведомых обстоятельств.
     Принцесса глянула вниз на своего собеседника. Она чувствовала сумасшедшую пульсацию в висках, пальцы рук и ног похолодели, мускулы губ и щек уже ныли от не сходившей с лица хмурой гримасы: она опоздала. Да, нелегкими оказались для нее эти первые недели по возвращении в Замок, когда она еще надеялась только на триумф и радость.
     Не было ли ошибкой так довериться этому новому волшебнику? Ведь его прежние наниматели остались недовольны им, не так ли? А теперь она положилась на него так, словно он единственный владел ключами ко всем тайнам мироздания.
     - Госпожа, госпожа, госпожа, - скороговоркой пробормотал вруун, взмахнув сразу несколькими щупальцами. - Все зависит от вас! Вот ваш момент! Не упустите его! - Он указал на совершенно запутанную левую часть диаграммы, где Тизмет совершенно ничего не могла понять. - Здесь все проясняется. Проблема должна быть разрешена, причем безотлагательно. Нельзя больше тратить время впустую. С момента вашего зачатия ваша судьба неразрывно слита с его судьбой, и, как можно увидеть здесь, так будет до конца ваших дней, если вы не упустите возможность именно сейчас совершить надлежащее действие. Бездействие разделит линии. Вы говорили мне, что самое глубокое ваше желание - занять место среди властителей королевства.
     - Да. Этого я желаю и на это надеюсь. А теперь скажите мне, если можете: раз моя линия переплетена с его, как говорили и вы, и Санибак-Тастимун, то почему Корсибар является короналем, а я - никем вообще?
     - Вы не занимаете никакого положения в настоящее время. Но предназначены для великих дел, если только, госпожа, вы не упустите сейчас своего шанса.
     - Да, но что это за дела? Должность Верховного канцлера? Им, как я полагаю, станет Фаркванор. Член совета? Корсибар не сказал мне ни слова об этом. Всякий раз, когда я подхожу к нему в эти последние дни, он делает такой вид, будто заболел. Он знает, что я чего-то хочу от него, и, кажется, решил не давать мне этого. Но почему? Почему? Я сделала его королем. Разве я не заслуживаю награды?
     - Вы обращались к нему с какой-либо определенной просьбой, госпожа? - спросил Талнап Зелифор.
     - Но как я могла? И о чем я могла бы его просить? Я рассказала ему свой сон о двух тронах, на которых мы с ним сидели друг против друга. Он лишь рассмеялся и сказал, что это был всего-навсего сон и что в снах нас частенько посещают самые дикие фантазии. Тогда я снова обратилась к нему, через Санибак-Тастимуна, сообщила, что надеюсь на место в правительстве. Ответа не было вовсе.
     - И какое же место вы у него просили?
     - Да ничего определенного. Лишь бы за ним была какая-то часть власти, вот и все.
     - Это было вашей ошибкой, госпожа. И именно поэтому диаграмма вступила в зону разброса.
     - Тогда скажите мне, что же я должна была у него потребовать?
     - Вы сами сказали, что видели во сне тронный зал с двумя одинаковыми тронами. Вот и ваш от