тин.
     Бандит грубо захохотал.
     - Корональ - мой самый главный враг.
     - Ну, тогда ты восстаешь против  всей  цивилизации,  потому  что  все
обязаны повиноваться короналю. Как ты можешь быть герцогом и не признавать
авторитета Короналя?
     - Этого Короналя, - ответил Насимонт и перешел медленно пространство,
отделяющее его от Валентина, остановился, не снимая руки с меча. - На тебе
хорошая одежда. От тебя пахнет городским комфортом. Ты,  наверное,  богат,
живешь в большом доме где-нибудь на  Горе,  слуги  исполняют  каждое  твое
желание. Что бы ты  не  сказал.  А  вот  чтобы  ты  сказал,  если  в  один
прекрасный день все это бы с тебя содрали? И по чьему-то  капризу  ты  был
ввергнут в нищету.
     - У меня был такой же опыт, - сказал Валентин.
     - А теперь? у тебя целая кавалькада плавучих повозок, свита.  Кто  же
ты?
     - Лорд Валентин, Корональ, - без колебаний ответил Валентин.
     Глаза Насимонта сверкнули яростью. Казалось, он вот-вот вытащит  свой
меч, но он сдержался и сказал:
     - Да, ты такой же Корональ, как я герцог.  Ну,  Лорд  Валентин,  твоя
родня заплатит мне за мои потери. За то, что ты перешел зону  развалин,  с
тебя тысяча реалов.
     - У нас нет такой суммы, - спокойно сказал Валентин.
     - Тогда останешься с нами, пока твои лакеи не достанут  денег.  -  Он
сделал знак своим людям. - Хватайте  его  и  свяжите.  Одного  отпустим  -
вруона, он будет посланником. Ей, вруон скажешь там, в  повозках,  что  мы
задержим этих, пока не уплатят тысячу реалов. Будем ждать месяц. А если ты
вернешься с ополчением вместо денег, то имей в  виду,  что  мы  знаем  эти
холмы, а офицеры - нет. И вы не увидите своих друзей живыми.
     - Подожди, - сказал Валентин, когда люди Насимонта шагнули вперед.  -
Расскажи мне о своей ссоре с Короналем.
     Насимонт нахмурился.
     - Он прошел через эту часть Алханрола в прошлом году, возвращаясь  из
Зимрола. Я тогда жил в предгорьях горы Эберсинол, возле  озера,  выращивал
рикку, фиол и милай, и мои плантации были лучшими в провинции, потому  что
шестнадцать поколений моей семьи выращивали  это.  Корональ  и  его  отряд
остановился у меня, как у наиболее способного оказать  им  гостеприимство.
Он явился с сотнями прихлебателей и слуг, со множеством придворных -  ртов
было столько, что они могли объесть половину континента. За это  время  от
одного Звездного дня до следующего  они  опустошили  мои  винные  погреба,
устроили фестиваль в полях и вытоптали все  посевы,  спьяну  подожгли  мой
дом, разрушили плотину на озере и затопили поля.  Они  полностью  разорили
меня ради своих развлечений, а затем уехали, даже не зная, что сделали  со
мной, вернее не интересуясь этим.
     Все остальное теперь у ростовщиков, а я живу в  скалах  Вернок  Грег,
благодаря Лорду Валентину и его друзьям, это справедливо? Если  ты  хочешь
уйти из этих древних развалин, чужеземец, это  будет  стоить  тебе  тысячу
реалов. Хотя я задержал тебя не по злобе, а перережу тебе  глотку  так  же
спокойно, как Лорд Валентин сломал мою плотину, если не принесут денег.  -
Он обернулся и снова приказал: - Вяжите их!
     Валентин глубоко вздохнул, закрыл глаза и, как учила его  Леди,  ввел
себя в сон бодрствование, в транс, который оживлял  его  обруч.  И  послал
свой разум в темную  желчную  душу  Верховного  Лорда  Западных  Границ  и
затопил ее любовью.
     Это потребовало всех его душевных сил. Он зашатался, положил руку  на
плечо Карабеллы, черпая ее энергию и жизненную силу и  посылая  Насимонту.
Теперь он понимал, какую цену платил Слит  за  слепое  жонглирование:  это
вытягивало из него все жизненные силы.
     Насимонт застыл на месте; его тело повернулось, глаза встретились  со
взглядом Валентина. Валентин, не ослабляя, держал его  душу  и  омывал  ее
состраданием, пока железное негодование Насимонта  не  размягчилось  и  не
спало с него, как шелуха, и тогда Валентин влил в душу  внезапно  ставшего
уязвимым человека видение того, что произошло  с  Валентином  в  Тил-омоне
спрессовав все это в одну головокружительную точку света.
     Он разорвал контакт и, пошатнувшись, ухватился за Карабеллу,  которая
поддержала его.
     Насимонт уставился на  Валентина,  как  человек,  которого  коснулось
Божество, а затем упал на колени и сделал знак горящей звезды.
     - Милорд... - прохрипел он едва  слышно.  -  Милорд,  прости  меня...
прости...



                                    4

     Наличие в пустыне такого количества разбойников  удивило  и  испугало
Валентина, потому что в  истории  почти  не  бывало  подобной  анархии  на
благополучном  Маджипуре.  Пугало  также,  что  эти  бандиты  ранее   были
преуспевающими фермерами, теперь доведенные до нищеты грубым  присутствием
Короналя. На Маджипуре не было принято, чтобы правители так  беззастенчиво
пользовались своим положением. Если Доминик Барджазед считает,  что  может
вести себя таким образом и удержаться на троне, то он не  только  негодяй,
но и дурак.
     - Ты скинешь узурпатора? - спросил Насимонт.
     - Со временем, - ответил Валентин. -  Но  до  этого  еще  много  надо
сделать.
     - Я в твоем распоряжении, если могу пригодиться.
     - Много еще разбойников между этими развалинами и Лабиринтом?
     Насимонт кивнул.
     - Много. В этой провинции входит в обычай бежать в холмы.
     - Ты имеешь на них влияние, или твой титул герцога только для смеха?
     - Они повинуются мне.
     - Хорошо. Я попрошу тебя проводить нас до  Лабиринта  и  предостеречь
своих мародерствующих друзей от нападения на нас.
     - Сделаю, Милорд.
     - Но никому ни слова о том, что  я  показал  тебе.  Отнесись  ко  мне
просто как к чиновнику Леди, посланному к Понтификсу.
     Слабый блеск подозрения мелькнул в глазах  Насимонта.  Он  недовольно
спросил:
     - Почему я не могу объявить тебя истинным Короналем?
     Валентин улыбнулся.
     - В этих нескольких плавучих  повозках  вся  моя  армия.  Я  не  могу
объявить войну узурпатору, пока у  меня  не  будет  побольше  сил,  отсюда
секретность, отсюда и мой визит в Лабиринт. Чем скорее я получу  поддержку
Понтификса, тем скорее начнется компания. Как скоро ты будешь готов ехать?
     - Через час, милорд.
     Насимонт и кое-кто, из его людей сели в  переднюю  повозку  вместе  с
Валентином. Ландшафт становился все более голым, теперь это  была  темная,
почти безжизненная пустыня, где под  сильным  горячим  ветром  поднимались
пылевые смерчи. Иногда вдали по шоссе  возникали  люди  в  грубой  одежде,
группами   по   трое-четверо.    Они    останавливались    поглазеть    на
путешественников, но и  только:  никаких  инцидентов  не  происходило.  На
третий день Насимонт предложил срезать путь к Лабиринту и  тем  сэкономить
несколько дней. Валентин согласился без колебаний,  и  караван  свернул  к
огромному высохшему озеру, а затем поплыл над скверной дорогой, изрезанной
оврагами, мимо ряда  тупых  гор  из  красного  песчаника  и,  наконец,  по
широкому плоскогорью, которое, казалось, не  имело  никаких  отличительных
черт: крупный песок и гравий до  самого  горизонта.  Валентин  видел,  как
тревожно переглянулись Слит и Залзан Кавол когда повозки оказались в  этом
унылом  месте,  и  подумал,  что  они,  наверное,  шепчутся  об  измене  и
предательстве, но его вера в Насимонта не поколебалась. Он  касался  своим
мозгом мозга предводителя бандитов через обруч Леди, и чувствовал, что это
не душа предателя.
     День, еще день и еще - путешествия в никуда, и Карабелла нахмурилась,
и иерарх Лоривейд стала еще угрюмее, а Лизамон Холтен оттянула Валентина в
сторону и сказала спокойно, как бы говоря о пустяках:
     - А что, если этот тип, Насимонт, нанят мнимым  Короналем  и  получил
плату за то, чтобы бросить тебя в такое место, где тебя никогда не найдут?
     - Тогда мы погибнем и наши кости  навеки  останутся  здесь  -  сказал
Валентин. - Но я не придаю веса таким опасениям.
     Но  все-таки  и  в  нем  росло   некоторое   раздражение.   Вспоминая
искренность Насимонта, он не мог поверить, чтобы какой-то агент Барджазеда
выбрал такой продолжительный метод  избавления  от  Валентина,  когда  для
этого достаточно было одного удара мечом в метаморфских развалинах,  но  у
него не было полной уверенности, что Насимонт знает, куда ехать. Здесь  не
было  воды,  и  даже  животные,  способные  питаться  любой   органической
материей, худели и слабели, с трудом находя тощие кустики  травы.  В  этом
месте все было не так, не было надежды на избавление,  но  пробным  камнем
для Валентина был Делиамбер: колдун был весьма опытным и умелым  в  смысле
самосохранения, а сейчас выглядел спокойным.
     Наконец Насимонт остановил караван в том месте, где две  линии  голых
холмов сходились в узкий, с высокими стенами каньон, и сказал Валентину:
     - Ты думал, Милорд, что мы сбились с  пути?  Пойдем,  я  покажу  тебе
кое-что.
     Валентин и несколько других пошли  за  ним  к  началу  каньона  -  на
расстояние  пятидесяти  шагов.  Насимонт  показал  на   огромную   долину,
начинавшуюся от каньона:
     - Смотри.
     Долина была пустынна: громадное веерообразное пространство тянулось к
северу и югу по крайней мере на сто миль. Точно в середине долины Валентин
увидел более темный круг, тоже колоссального размера,  слегка  приподнятый
над плоской поверхностью долины.  Валентин  вспомнил:  это  была  огромная
насыпь темной земли, покрывавшая Лабиринт Понтификса.
     - Послезавтра мы будем у Врат Лезвий - сказал Насимонт.
     Валентин вспомнил, что у Лабиринта было семь  входов,  устроенных  на
равных расстояниях  вокруг  огромного  сооружения.  Когда  он  был  там  с
поручением Вориакса, он вошел через Врата Вод, с противоположной  стороны,
где  с  Замковой  Горы  через  плодотворные   северо-восточные   провинции
спускалась река Глейг. Это  был  самый  легкий  путь  к  Лабиринту,  и  им
пользовались  высокие  чиновники,  когда  у  них  было  дело  к  министрам
Понтификса.  Со  всех  сторон  Лабиринт  окружала  куда   менее   приятная
местность, но все-таки более приемлемая, чем та,  по  которой  только  что
проехал Валентин. Единственным утешением служило сознание, что  он  выйдет
из лабиринта в более удачную сторону.
     Лабиринт занимал огромное пространство и, поскольку состоял из многих
уровней, спускаясь вниз по спирали, население его было  неисчислимым.  Сам
Понтификс заминал внутренний сектор куда  почти  никто  не  имел  доступа.
Окружавшая его зона была областью правительственных  чиновников-министров,
громадного количества преданных душ, всю жизнь  оставшихся  под  землей  и
занимающихся   делами,   которых   Валентин   не   понимал.    А    вокруг
правительственной зоны  много  тысячелетий  развивалась  внешняя  оболочка
Лабиринта,  путаница  круговых  проходов,  населенных  миллионами   темных
личностей: конторщиками, торговцами, нищими, карманниками и бог знает  кем
еще, мир в себе, куда никогда не проникали ни солнечное тепло ни  холодный
свет луны, где всю красоту и чудеса  Маджипура  заменили  бледные  радости
подземной жизни.
     Наконец плавучие повозки добрались до врат Лезвий.
     Небольшое крытое отверстие давало доступ в уходящий в землю  туннель.
Впереди стоял  ряд  вделанных  в  землю-бетон  древних  ржавых  мечей.  Он
составлял барьер более символический, чем реальный,  поскольку  мечи  были
расставлены редко. Сколько же времени, думал Валентин, понадобилось, чтобы
мечи заржавели в этом сухом климате пустыни?
     Стражи Лабиринта ждали их сразу за входом.
     Их было семеро - два хьорта, гейрог, скандар, лимен и  два  человека,
все замаскированы, как было принято у  официальных  лиц  Лабиринта.  Маски
были, в основном, символические - лоскут блестящей желтой  ткани  закрывал
нос и вокруг глаз - создавали эффект необычности, а это и требовалось.
     Стражи молча и невозмутимо стали  перед  Валентином  и  его  отрядом.
Делиамбер сказал Валентину:
     - Они попросят платы за вход. Такова традиция. Подойди к ним и изложи
свое дело.
     Валентин сказал стражам:
     - Я Валентин, брат  покойного  Вориакса,  сын  Леди  Острова,  пришел
просить аудиенции у Понтификса.
     Даже такое странное и вызывающее  заявление  не  вызвало  реакции  со
стороны замаскированных. Гейрог сказал только:
     - Понтификс никого к себе не допускает.
     - Тогда я буду просить аудиенции у  его  главных  министров,  которые
смогут передать мое послание Понтификсу.
     - Их ты тоже не увидишь, - сказал один из хьортов.
     - В таком  случае  я  обращусь  к  заместителям  министров  или  если
понадобится к заместителям заместителей министров. Единственное  о  чем  я
Вас прошу - разрешить мне и моим спутникам пройти в Лабиринт.
     Стражники посовещались между собой, тихо  жужжа,  видимо,  с  помощью
какого-то прибора. Это был какой-то ритуал чисто  механического  свойства,
поскольку они вряд ли слушали друг друга. Затем гейрог снова повернулся  к
Валентину:
     - Каково твое приношение?
     - Какое приношение?
     - Входная плата.
     - Назови ее, и я уплачу, - Валентин сделал знак Шанамиру и тот достал
кошелек. Но стражники покачали головами, а некоторые даже отвернулись.
     - Не деньги, - презрительно сказал гейрог. - Приношение.
     Валентин опешил и растерянно повернулся к  Делиамберу.  Тот  ритмично
покачал  щупальцами,  как   бы   подбрасывая   что-то.   Валентин   понял.
Жонглирование!
     - Слит... Залзан Кавол...
     Из одной повозки достали дубинки и мячи.  Слит,  Карабелла  и  Залзан
Кавол встали перед стражниками и по сигналу скандара  стали  жонглировать.
Семеро замаскированных смотрели, неподвижные, как статуи. Все это казалось
Валентину таким абсурдным, что он с трудом удерживался от  смеха:  но  три
жонглера выполняли свою работу строго и с большим достоинством, словно это
был религиозный обряд. Они выполняли  три  полных  рисунка  обмена,  затем
остановились  и  поклонились  стражам.  Гейроги  чуть  заметно  кивнули  -
единственное одобрение представления.
     - Можете войти, - сказал он.



                                    5

     Они провели повозки между лезвиями в нечто вроде вестибюля, темного и
затхлого, из  которого  открывалась  покатая  дорога.  Вниз  на  небольшое
расстояние -  и  путь  им  пересек  изогнутый  туннель,  первое  из  колец
Лабиринта.
     Туннель был с  высоким  потолком,  ярко  освещенный,  он  вполне  мог
служить торговой улицей какого-нибудь делового города:  тут  были  ларьки,
магазины, пешеходное движение и плавучие экипажи всех видов и размеров. Но
при внимательном осмотре становилось ясно, что это не Пидруд, не  Пилиплок
и не Ни-мойя. Люди  на  улицах  были  удивительно  бледными,  похожими  на
приведения, что говорило о жизни без солнца. Одежда их была  до  крайности
архаична по стилю, в тусклых, темных тонах. Многие были в масках  -  слуги
чиновников Понтификса. В общем контексте Лабиринта они были  незаметны,  и
никто в толпе не обращал внимания на их маски. И у всех, подумал Валентин,
у  замаскированных  и  с  открытыми  лицами,  было  какое-то   напряженное
выражение, что-то странное вокруг глаз и рта. Снаружи, на свежем  воздухе,
под благодатными лучами солнца народ Маджипура улыбался легко и  свободно,
не только губами, но и глазами, щеками, всем лицом,  всей  душой.  В  этих
катакомбах души были другие.
     Валентин спросил Делиамбера:
     - Ты знаешь здесь дорогу?
     - Нет. Но гида найти нетрудно.
     - Как?
     - Останови повозку, выйди и оглядись растерянно, -  сказал  вруон.  -
Через минуту у тебя будет полно гидов.
     Это заняло куда меньше минуты. Валентин, Слит и  Карабелла  вышли  из
повозки, и к ним тут же подбежал мальчик лет десяти.
     - Показать вам Лабиринт? Одна крона за весь путь.
     - У тебя есть старший брат? - спросил Слит.
     - Мальчик посмотрел на него.
     - Ты считаешь меня слишком маленьким.  Тогда  поезжайте  одни.  Через
пять минут заблудитесь!
     Валентин засмеялся.
     - Как тебя звать?
     - Гиссан.
     - Скажи, Гиссан, сколько уровней придется нам проехать, прежде чем мы
доберемся до правительственного центра?
     - Вы хотите ехать туда?
     - А почему нет?
     - Они там все чокнутые, - с  усмешкой  сказал  мальчик,  -  Работают,
работают,  весь  день  перебирают  бумаги,  бормочут  что-то  и   надеются
продвинуться еще глубже. Заговори с ними - они даже не ответят.  От  такой
работы у них мозги-то не ворочаются. До них семь уровней:  Дворцы  Колонн,
потом Холл ветров, Место Масок, Двор Пирамид, Двор Шаров, Арена,  а  затем
выходите к Дому Записей. Я провожу вас туда, но не за крону.
     - А за сколько?
     - Полреала.
     Валентин присвистнул.
     - Зачем тебе столько денег?
     - Куплю матери плащ, зажгу пять свечей Леди и отведу сестру к  врачу.
А может, - мальчик подмигнул, - останется и на угощение для меня.
     Во время этого разговора вокруг собралась толпа ребятишек  не  старше
Гиссана, несколько юношей и несколько взрослых.  Все  они  стояли  плотным
полукругом и  напряженно  следили,  получит  ли  Гиссан  работу.  Все  они
молчали, но Валентин краем глаза видел, как  они  старались  привлечь  его
внимание,  маленькие  вставали  на  цыпочки,  чтобы  казаться  взрослее  и
солиднее. Если он откажет мальчику, тут же поднимется дикий хор голосов  и
лес машущих рук. Но Гиссан, похоже, знал свое дело.
     - Ладно, - сказал Валентин, - веди нас к Дому Записей.
     - Все эти повозки - твои?
     - Вот этот, этот и этот.
     Гиссан присвистнул.
     - Ты, стало быть, важный. Откуда ты?
     - С Замковой Горы.
     - Я так и подумал, что ты важный. Но если ты едешь с  Замковой  горы,
как ты попал со стороны Лезвий?
     Мальчик был явно неглуп. Валентин ответил:
     - Мы путешествовали. Мы только что с Острова Сна.
     - Ух ты! - глаза мальчика округлились - первая брешь в его  небрежной
уличной мудрой холодности. Без сомнения, Остров был для него, по существу,
мифическим  местом,  далеким,  как  звезды,  и  он   помимо   своей   воли
почувствовал благоговение перед особой, побывавшей там  действительно.  Он
облизал губы.
     - Как мне тебя называть?
     - Валентин.
     - Валентин, - повторил мальчик. - Валентин с Замковой горы.  Приятное
имя. - Он взобрался в первую повозку и, когда Валентин сел рядом, спросил:
- В самом деле Валентин?
     - В самом деле.
     - Очень приятное имя,  -  снова  сказал  мальчик.  -  Ну,  плати  мне
полреала, Валентин, и я покажу тебе Лабиринт.
     Валентин знал, что полреала  -  это  оплата  нескольких  дней  работы
искусного ремесленника, но спорить не стал: ему казалось, что человеку его
положения не пристало торговаться с ребенком. Возможно, Гиссан  на  это  и
рассчитывал.
     Во всяком случае, гонорар оказался ценным  капиталовложением,  потому
что мальчик был экспертом в изгибах и  поворотах  Лабиринта  и  вел  их  с
поразительной скоростью к нижним и внутренним кольцам. Они спускались вниз
и кругом, делая неожиданные повороты, срезая путь узкими, едва проходимыми
переулками, спускались по скрытым скатам, которые, казалось, переносили их
через немыслимые бездны пространства.
     Чем  ниже,  тем  темнее  и  запутаннее  становился  Лабиринт.  Хорошо
выглядел только внешний уровень, а окружности внутри него были  темными  и
зловещими, с тускло освещенными коридорами, отходящими от главного во всех
направлениях, со странными статуями и  архитектурным  орнаментом,  которые
смутно различались в мрачных сырых углах. Это место, по  мнению  Валентина
смущало  дух;  оно  пахло  заплесневевшей  историей;  оно  имело  холодную
влажность невообразимой древесности, без солнца, без  воздуха,  гигантская
пещера забытого страшного мрака, где  хмурые  фигуры  с  жестким  взглядом
двигались по делам таким же таинственным, как и они сами.
     Все ниже, ниже, ниже...
     Караван спускался весь день. Ехали  через  Двор  коло