Только подойдя к Престимиону, Гиялорис заметил су-сухириса, маячившего за спиной короналя: высокая, внушительная фигура в пурпурных, богато расшитых блестящими золотыми нитями одеждах придворного мага. Его длинная, белая, раздвоенная шея и две безволосые продолговатые головы на ней возвышались над тяжелым, отделанным драгоценными камнями воротом, словно причудливо вырезанная из льда колонна.
     Бросив на чужака быстрый враждебный взгляд, Гиялорис раскрыл Престимиону объятия и крепко прижал невысокого короналя к груди.
     - Ну? - произнес Престимион, делая шаг назад. - Что скажешь? Ты по-прежнему видишь перед собой безумца или все же того самого Престимиона, которого ты знал до того, как отправился в Каракс?
     - Я слышал, что ты хочешь вернуть Дантирии Самбайлу воспоминания о войне, - сказал Гиялорис. - Мне это кажется очень похожим на безумие, Престимион. - И он снова бросил мрачный взгляд на су-сухириса.
     - Ну, это вопрос спорный, тут есть над чем подумать, - возразил Престимион, потом принюхался и сморщил лицо. - Что за мерзкая вонь! Полагаю, это запах твоих милых зверюшек Ты мне их сейчас покажешь. - Лицо его вдруг прояснилось. - Однако сначала надо вас познакомить. Это наш новый придворный маг, Гиялорис. - Корональ показал на своего спутника. - Его зовут Мондиганд-Климд. Уверяю тебя, что он уже доказал свою способность приносить пользу. А это наш знаменитый Великий адмирал, Гиялорис Пилиплокский, - произнес он, теперь уже обращаясь к су-сухирису - Но тебе это наверняка уже известно, Мондиганд-Климд.
     Су-сухирис улыбнулся левой головой и кивнул правой.
     - Вы правы, ваше величество.
     - Мы поговорим о Дантирии Самбайле позже, - продолжал Престимион, - но самую суть вопроса я изложу тебе сейчас. Мы уже все это обсуждали втроем: проблема состоит в невозможности отдать этого человека под суд за те преступления, которых он не помнит и о которых, кроме нас, не знает никто на всей планете. Кто выступит в зале суда в качестве обвинителя? И как Дантирия Самбайл сможет защищаться? Даже убийца имеет на это право. А как быть с раскаянием?
     Без осознания вины не может быть раскаяния.
     - Нам эти проблемы уже известны, Престимион, - ответил Гиялорис.
     - Да, но мы их так и не решили. Теперь Мондиганд-Климд предлагает наложить на него контрчары, которые снимут забвение и позволят ему понять, за какие именно деяния мы его судим. А после можно будет вновь стереть его воспоминания. Но, как я уже сказал, мы поговорим об этом позднее. А теперь покажи мне своих драгоценных зверей.
     - Хорошо, - согласился Гиялорис, - покажу. - Он уже готов был направиться к клеткам, но пришедшая в голову запоздалая мысль заставила его остановиться.
     Гиялорис мрачно задумался и после небольшой паузы тоном, который выражал крайнее неудовольствие, сказал:
     - Судя по твоим словам, новый маг посвящен в тайну забвения. Но ведь, насколько я понял наше соглашение, о нем не должен был знать никто, ни одна живая душа.
     Легкая краска на лице Престимиона свидетельствовала о том, что он несколько обескуражен и смущен.
     - Гиялорис, Мондиганд-Климд и сам уже догадался о нашей тайне, - после короткого молчания ответил он наконец, - Я только подтвердил то, о чем он подозревал. Формально это было нарушением клятвы, согласен. Но фактически...
     - Значит, у нас не будет тайн от этого человека? - возмущенно спросил Гиялорис.
     Престимион поднял руку в примирительном жесте.
     - Мир, Гиялорис, мир! Он великий маг, этот Мондиганд-Климд. Ты разбираешься в искусстве магии гораздо лучше меня, друг. И тебе, конечно, известно, что сохранить что-то в тайне от истинного мага почти невозможно. Вот поэтому я и счел разумным взять его к себе на службу. Говорю тебе, Гиялорис, мы побеседуем обо всем позже. Покажи мне, что ты привез для меня из Каракса.
     Гиялорис нехотя повел Престимиона к ближайшим клеткам и стал показывать короналю свою добычу. Он достал свой потрепанный клочок бумаги и начал читать имена чудовищ, объясняя Престимиону, который тут малорн, который мин-моллитор, а который зитун.
     Престимион говорил очень мало, но по выражению его лица было ясно, что он поражен непревзойденным уродством этих тварей, резкой, кислой вонью, которую они испускали, и ощущением угрозы, исходящей от их всевозможных форм клыков, когтей и жал.
     - Зейль, - повторил Престимион. - Ну что за отвратительное чудище! И вурхейн - так называется этот бородавчатый, раздутый мешок? Какой разум мог придумать таких тварей? Какие они отвратительные!
     И какие странные!
     - На севере я видел и другие странные вещи, милорд. Должен сказать, что даже встречал людей, которые громко смеялись на улицах.
     Престимион насмешливо улыбнулся.
     - Наверное, они счастливы. Разве быть счастливым так уж странно, Гиялорис?
     - Они смеялись в полном одиночестве, милорд.
     И очень громко. Причем смех их никак нельзя было назвать веселым. А еще один в полном одиночестве танцевал на площади Каракса.
     - Я и сам все время слышу подобные истории, - вмешался Септах Мелайн. - Люди странно ведут себя повсюду. Мне кажется, в последнее время стало гораздо больше случаев помешательства, чем раньше.
     - Возможно, ты прав, - ответил Престимион. Его голос звучал озабоченно, но в то же время несколько рассеянно, словно он размышлял сразу о нескольких вещах, но ни одна из них не поглощала его внимание полностью. Он отошел в сторону от остальных и ходил взад и вперед вдоль клеток, качая головой и бормоча имена искусственно созданных зверей-убийц, словно читал молитву:
     - Зитун.., малорн.., мин-моллитор... зейль...
     Он явно был странным образом очарован уродливыми формами и несомненной злобностью одиозных тварей, которых маги Корсибара изобрели для войны.
     В конце концов он отошел от клеток, потряс головой и расправил плечи, словно хотел уничтожить впечатление от только что увиденного.
     - Что скажешь, Престимион, после того как ты на них посмотрел, не лучше ли будет всех их уничтожить? - спросил Гиялорис.
     Казалось, Престимион сначала не расслышал вопроса. Потом он ответил, словно говорил откуда-то издалека.
     - Нет-нет, не надо. Мы их оставим как напоминание о том, что могло произойти, если бы Корсибар продержался немного дольше. - И прибавил после длинной паузы:
     - Знаешь, Гиялорис, мы можем использовать этих тварей для испытания доблести твоих молодых рыцарей.
     - Каким образом, милорд?
     - Заставим их сражаться против твоих малорнов и зитунов и посмотрим, как они справятся. Им придется продемонстрировать всю свою находчивость и мужество. Как тебе кажется? Разве это не блестящая идея?
     Гиялорис не мог найти слов для ответа - столь нелепой показалась ему эта идея. Он бросил взгляд на Септаха Мелайна, который едва заметно покачал головой.
     Но Престимиона эта мысль, казалось, забавляла. Он несколько мгновений со странной улыбкой смотрел на чудовищ, как будто перед его мысленным взором юные лорды уже сражались на арене с этими шипящими страшилищами. Потом словно очнулся от грез и произнес уже более деловым тоном:
     - Давайте теперь займемся этой так называемой проблемой помешательств. Кажется, она заслуживает пристального внимания, и мне нужно самому разобраться в сложившейся ситуации. Септах Мелайн, расскажи, как обстоят дела с организацией моего шествия по городам Замковой горы?
     - Планы почти готовы, милорд. Еще пара месяцев, и все будет в порядке.
     - Два месяца - это слишком долго, если люди смеются в полном одиночестве и как безумные танцуют на улицах Каракса. Да еще и выпрыгивают из окон верхних этажей. Интересно, еще были подобные случаи? Я хочу поехать прямо сейчас - завтра или, в крайнем случае, послезавтра. Приготовь для нас новую маскировку, Септах Мелайн. И пусть она будут лучше, чем в прошлый раз. Тот парик был чудовищным. А эта ужасная борода!.. Я хочу отправиться в Сти, а потом в Минимул и, возможно, в Тидиас.., нет, не в Тидиас - кто-нибудь может тебя там узнать. Пусть это будет Гоикмар. Да, Гоикмар. Этот красивый город со спокойными каналами.
     Из клеток раздался громкий рев и вой. Престимион оглянулся.
     - Кажется, вейхант хотел сожрать зейля. Я правильно запомнил их названия, Гиялорис? - Он снова тряхнул головой, на его лице явственно читалось отвращение. - Кассай.., малорн.., зитун! Фу! Что за чудища!
     Пусть тот, кто их придумал, не знает покоя в могиле!

10

     Если бы Престимион и его спутники отправились в Свободный Город Сти по суше, вокруг Замковой горы, путешествие оказалось бы невероятно долгим, ибо Сти был настолько велик, что только на проезд по его пригородам ушло бы три дня. Поэтому они доехали по суше лишь до окруженного золотыми стенами Халанкса, находящегося немного ниже Замка на склоне, а там сели на скоростной паром с приподнятым носом и прочными бортами, который довез путешественников по быстрой реке Сти до города с тем же названием.
     Никто не обращал на них никакого внимания. Грубые, неприметные полотняные одежды тусклых цветов делали их похожими на странствующих купцов. Парикмахер Септаха Мелайна при помощи париков и усов искусно изменил их внешность, а Престимиону под нижнюю челюсть приклеил аккуратную бородку.
     Гиялорис, который, как и его предшественник на посту Великого адмирала Маджипура, никогда не питал любви к путешествиям, почувствовал себя плохо, как только паром тронулся в путь. Он уселся спиной к иллюминатору и тихо бормотал молитвы, беспрерывно и усердно потирая большими пальцами два маленьких амулета, зажатых в его ладонях.
     Септах Мелайн подлил масла в огонь:
     - Да, дорогой, молись изо всех сил! Поскольку хорошо известно, что этот паром тонет всякий раз, как отправляется в плавание, и каждую неделю погибают сотни людей.
     В глазах Гиялориса вспыхнул гнев.
     - Придержи свое остроумие хотя бы раз, прошу тебя.
     - Река действительно течет быстро, - заметил Престимион, чтобы положить конец шуткам. - Не много найдется на планете рек с более стремительным течением.
     В отличие от Гиялориса он не страдал морской болезнью. Но скорость их судна здесь, на верхних склонах Горы, действительно поражала. Временами казалось, что паром несется вниз по совершенно отвесной горе. Но через некоторое время русло реки несколько выровнялось, и паром замедлил ход. В Банглкоде, одном из Внутренних Городов, и в Ренноске, входившем в кольцо Сторожевых Городов, паром причаливал к берегу, чтобы высадить пассажиров и взять новых, а потом по широкой дуге реки отправился на запад, к следующему, более низкому уровню. Ближе к вечеру, когда он оказался среди Свободных Городов и подплывал к Сти, русло реки стало еще более горизонтальным и течение казалось почти спокойным.
     Теперь по обоим берегам реки поднимались высокие башни Сти. В наступающих сумерках розовато-серые стены башен на правом берегу приобрели бронзовый оттенок заходящего солнца, а не менее внушительные здания на другой стороне уже погрузились в темноту.
     Септах Мелайн внимательно рассматривал блестящую карту из голубых и белых плиток, вделанную в изогнутый борт парома.
     - Я тут вижу, что в Сти имеется одиннадцать причалов. Который мы выберем, Престимион?
     - Разве это имеет значение? Для нас они все одинаковы.
     - Тогда "Вильдивар", - сказал Септах Мелайн. - Четвертый причал отсюда. Насколько мне известно, он совсем недалеко от центра города.
     Паром, теперь двигающийся неспешно, скользил от причала к причалу, высаживая группы пассажиров, и через некоторое время светящаяся надпись на берегу сообщила им, что они прибыли к причалу "Вильдивар".
     - Как раз вовремя, - мрачно пробормотал Гиялорис. Его лицо было гораздо бледнее обычного, и на фоне сероватых щек ярко-коричневыми полосами выделялись длинные, густые бакенбарды.
     - Вперед! - весело воскликнул Септах Мелайн. - Великий Сти нас ждет!
     Каждый мечтает хотя бы раз в жизни посетить Сти.
     Отец возил туда Престимиона, когда тот был еще маленьким, - он брал с собой сына и во многие другие знаменитые города, - и Престимион, пораженный зрелищем могучих башен, растянувшихся на многие мили, поклялся вернуться сюда, когда станет старше, и все как следует рассмотреть. Но неожиданная смерть отца, когда Престимион был еще совсем юным, заставила его принять титул принца Малдемарского и взвалить на себя все связанные с этим обязанности, а вскоре после этого началось его продвижение вверх среди рыцарей Замка, и времени на развлекательные путешествия оставалось мало. Теперь, глядя на великолепие Сти глазами взрослого, он с удивлением осознал, что этот город так же поражает его воображение, как ив детстве.
     Однако оказалось, что причал "Вильдивар" расположен не так близко к центру, как полагал Септах Мелайн. Башни в этой части города принадлежали промышленным предприятиям, и трудовой день уже заканчивался. Рабочие отправлялись в жилые кварталы на противоположном берегу и стекались к переправе, к паромам и маленьким пассажирским судам, заменяющим на этой грандиозной реке мосты. Скоро район, где они сошли на берег, совсем опустеет.
     - Наймем лодочника, чтобы он отвез нас к следующему причалу, - решил Престимион, и они снова вернулись к реке.
     У той части причала, где разрешалось швартоваться частным лодкам, стояло речное судно. Это был маленький, крепкий на вид кораблик, известный под названием "траппагазис". Такие суденышки строили из пропитанных жиром досок, скрепленных не гвоздями, а толстыми черными веревками из волокон геллума.
     Его нос и корму украшали поблекшие фигуры, некогда изображавшие морских драконов. Капитаном судна - и, вероятнее всего, его строителем - был сонный, старый скандар, серо-голубая шерсть которого выцвела почти добела. Он развалился на корме, невозмутимо глядя вверх, на темнеющее небо, и обхватив своими четырьмя руками бочкообразное туловище. Похоже, он устроился подремать.
     Гиялорис, свободно говорящий на скандарском диалекте, подошел к нему, чтобы договориться о найме.
     После краткого и явно безуспешного спора он вернулся со странным выражением на лице.
     - В чем дело, Гиялорис? - спросил Престимион. - Он не согласился?
     - Он сказал мне, что в такое время дня неблагоразумно спускаться вниз по реке, так как в этот час лорд корональ Престимион на большой яхте обычно отправляется вверх по течению к своему дворцу.
     - Ты говоришь, лорд корональ Престимион?
     - Именно. Только что коронованный повелитель планеты, не кто иной, как лорд корональ Престимион.
     Этот скандар сообщил мне, что он поселился недавно в Сти и каждый вечер совершает путешествие из дворца своего друга, графа Файзиоло, в свой собственный дворец. Он говорит, что, когда корональ в хорошем настроении, ему нравится бросать кошельки, набитые десятикроновыми монетами, лодочникам, которые попадаются ему на пути. Но если настроение у него неважное, он приказывает своему рулевому таранить и топить те лодки, которые чем-то ему не нравятся. Никто этому не препятствует, поскольку он все-таки корональ. Наш скандар предпочитает подождать, пока лорд Престимион проедет мимо, и только потом брать пассажиров. Из соображений безопасности, говорит он.
     - Вот как! У лорда короналя Престимиона в Сти есть дворец? - озадаченно произнес Престимион. Все это было очень странно. - А я и понятия не имел! И он развлекается на закате тем, что топит встречные суда?
     Мне кажется, нам следует побольше узнать об этом - Полностью с тобой согласен, - откликнулся Септах Мелайн.
     На этот раз они все втроем спустились на пристань.
     Гиялорис повторил свое предложение скандару, а когда тот в знак отказа поднял две верхние руки, Септах Мелайн вытащил свой бархатный кошелек и позволил ему рассмотреть блеск пятикроновых монет. Лодочник потрясение уставился на них.
     - Какова твоя обычная палата за проезд до следующей пристани, приятель?
     - Три с половиной кроны. Но...
     Септах Мелайн протянул ему две сверкающих монеты.
     - Вот десять крон. Втрое больше обычной платы.
     Возможно, это тебя соблазнит?
     Скандар угрюмо спросил:
     - А если короналю вздумается потопить мой корабль? Как раз на прошлой неделе он потопил лодку Фридрага, а три недели назад - Режмегаса. Если потопит мою, чем я стану зарабатывать на жизнь? Я уже немолод, добрый господин, и мне не под силу строить новые лодки. Ваши десять крон не помогут, если я потеряю свое судно.
     Престимион сделал быстрый, почти неуловимый жест рукой. Септах Мелайн снова звякнул своим кошельком, и на его ладонь упала тяжелая серебряная монета, рядом с которой пятикроновые монетки выглядели сущей мелочью. Он показал ее лодочнику.
     - Друг, ты знаешь, что это такое?
     Скандар выпучил глаза.
     - Монета в десять реалов?
     - Да, десять реалов. Сто крон. И посмотри: вот вторая такая же, и третья. Не надо будет строить новый траппагазис, а? Тебе этого хватит, чтобы купить другое судно, как ты считаешь? Тридцать реалов пойдут тебе на возмещение убытков, если у лорда короналя сегодня появится желание топить корабли. Ну? Что скажешь, приятель?
     Скандар ответил охрипшим голосом:
     - Можно мне посмотреть на одну из этих штуковин, ваша светлость?
     - Я не лорд, приятель, а всего лишь состоятельный купец, и приехал с друзьями из Гимкандэйла, чтобы осмотреть чудеса Сти. Ты подозреваешь, что деньги фальшивые?
     - О, нет-нет, господин! - Скандар бурно замахал всеми четырьмя руками, поднося их ко лбу и делая отрицательные жесты. - Просто я никогда даже не видел монеты в десять реалов, ни разу в жизни! Не говоря уже о том, чтобы владеть ею. Можно мне взглянуть? А потом я отвезу вас куда хотите, можете быть уверены!
     Септах Мелайн отдал ему одну из больших монет.
     Скандар с благоговением рассматривал ее, словно перед ним был редчайший драгоценный камень, вертел ее в своих волосатых пальцах, тер монету с обеих сторон: на ее аверсе был изображен лорд корональ Конфалюм, а на реверсе - покойный понтифекс Пранкипин. В конце концов скандар дрожащей рукой вернул монету.
     - Десять реалов! Вы и представить себе не можете, что они для меня значат! Поднимайтесь на борт, ваши светлости. Садитесь, садитесь!
     Когда все трое поднялись на борт, огромный старик оттолкнул судно от берега. Казалось, он никак не может успокоиться и по-прежнему пребывает в восторге от того, что ему удалось подержать в руках такую ценную монету. Он снова и снова качал головой и смотрел на свои пальцы, которые только что касались сверкающих денег.
     Когда траппагазис выплыл на стрежень реки, Престимион, который, как и большинство лордов Замковой горы, редко имел дело с деньгами, наклонился к Септаху Мелайну и прошептал:
     - Скажи, что можно купить на одну из таких монет?
     - На десять реалов? Хорошего чистокровного жеребца, по-моему. Или достаточно доброго малдемарского вина, чтобы по крайней мере год утолять жажду.
     Или несколько месяцев жить в приличном отеле. Вероятно, столько наш лодочник может заработать месяцев за шесть-семь. И наверное, почти столько же стоит его судно.
     - А! - отозвался Престимион, пытаясь осознать размеры пропасти, отделяющей условия существования этого скандара от условий жизни короналя. Он знал, что есть еще более крупные монеты, чем десять реалов, - в пятьдесят и даже в сто реалов; незадолго до этого он как раз одобрил эскизы целой серии новых монет, на которых будет его собственное изображение вместе с изображением понтифекса Конфалюма.
     Но сто реалов, одной тяжелой монетой, которая, возможно, сейчас лежит в кошельке у Септаха Мелайна, - это немыслимое состояние для простых людей планеты, которые имеют дело со скромными бронзовыми мерками и блестящими монетками в одну крону, изготовленными из сплава меди и небольшого количества серебра. Монеты достоинством в один реал эти люди держали в руках так редко, что они могли бы с таким же успехом быть деньгами другой планеты.
     Престимиону было поучительно и полезно задуматься над этим, ведь ему столько раз приходилось видеть, как во время игры в Зам