солнцем Сувраеля, до
безбрежного пространства Великого Моря на обратной  стороне  планеты.  Она
покрыла мир, подобно сияющему покрывалу. В этот головокружительный миг  он
ощутил, что воплощает собой двадцать миллиардов жителей Маджипура -  людей
и скандаров, хьортов и метаморфов, всех прочих,  что  перемещаются  внутри
него наподобие кровяных частиц. Он присутствовал одновременно  везде:  был
всей скорбью мира и всей его радостью, всей тоской и всей нуждой.  Он  был
всем. Он был вселенной, кипящей противоречиями и конфликтами.  Ощущая  жар
пустыни, теплый тропический дождь и холод  горных  вершин,  он  смеялся  и
плакал, умирал и любил, ел и пил, танцевал и сражался, скакал во весь опор
по неизведанным холмам, трудился до изнеможения в полях и прорубал тропу в
проросших  лианами  джунглях.  В  океанах  его  души  чудовищные   драконы
всплывали на поверхность, издавали ужасные  звуки  и  вновь  скрывались  в
бездонных глубинах. Ухмылялись окружавшие его  лица.  В  воздухе  мелькали
костлявые, изможденные руки. Хоры распевали нестройные гимны.  Все  сразу,
сразу, сразу, с какой-то жуткой, сумасшедшей одновременностью.
     Оглушенный и растерянный он стоял в  зале,  который  бешено  вращался
вокруг него.
     - Произнесите тост, ваша светлость, -  Делиамбр,  казалось,  повторял
вновь и вновь. -  Сначала  за  Понтифекса,  потом  за  его  помощников,  а
потом...
     Держи себя в руках, повторял Валентин. Ты - Коронал Маджипура.
     Отчаянным усилием он попытался освободиться от нелепого видения.
     - Тост за Понтифекса, ваша светлость...
     - Да-да, знаю.
     Фантомные образы все еще владели  им.  Призрачные  бесплотные  пальцы
хватали его. Он пытался вырваться. Держать себя в руках. Держать. Держать.
     Он ощущал полную растерянность.
     - Тост, ваша светлость!
     Тост? Какой тост? Что это  значит?  Ритуал.  Его  обязанность.  Ты  -
Коронал Маджипура. Да. Он должен говорить. Он должен что-то  сказать  этим
людям.
     - Друзья... - начал он. И тут на него волной накатила слабость, и  он
словно рухнул с обрыва в пропасть.



                                    8

     - Коронал желает тебя видеть, - сказал Шанамир.
     Удивленный Хиссуне поднял голову. Последние полтора часа он провел  в
напряженном  ожидании   в   нелепом   многоколонном   вестибюле,   пытаясь
догадаться, что происходит за закрытыми дверьми покоев Лорда Валентина,  и
требуется ли от него оставаться здесь в течение  неопределенного  времени.
Было уже далеко за полночь,  а  часов  через  десять  Короналу  со  свитой
предстояло продолжить путь, определенный для великой процессии. Но,  может
статься, ночные события что-то изменили? Так или иначе, Хиссуне еще  нужно
было возвратиться во внешнее кольцо, собрать свои пожитки,  попрощаться  с
матерью  и  сестрами  и  вернуться  сюда  в   назначенное   время,   чтобы
присоединиться к свите Лорда, да, вдобавок, успеть хоть чуть-чуть поспать.
Все смешалось.
     После обморока Коронала, когда Лорда Валентина унесли в его покои,  а
трапезная опустела, Хиссуне  и  другие  приближенные  собрались  в  унылой
приемной. Через некоторое время пришла весть, что  Лорду  Валентину  стало
лучше, а они все должны оставаться  здесь  и  ждать  дальнейших  указаний.
Затем их по одному начали вызывать к Короналу - сначала Тунигорна, затем -
Эрманара, Асенхарта, Шанамира, остальных, пока Хиссуне  не  остался  один,
среди нескольких телохранителей и захудалых чиновников.  Он  не  испытывал
желания спрашивать у кого-либо из них,  что  делать  дальше;  но  уйти  не
посмел, и ждал, изнывая от неизвестности.
     Хиссуне закрыл покрасневшие, опухшие глаза, но заснуть не мог,  перед
его мысленным взором вставала одна и  та  же  картина:  начинающий  падать
Коронал, и он с Лизамон Хултин, разом  вскочившие  со  своих  мест,  чтобы
подхватить его. Ему никак  не  удавалось  избавиться  от  воспоминаний  об
ужасной  развязке  банкета:  растерявшийся,  жалкий  Коронал,   с   трудом
подбирает слова, но так и не сумев подыскать нужные,  шатается,  качается,
падает...
     Конечно, Коронал, как и любой другой, мог хватить лишку и вести  себя
глупейшим образом. Одна из истин, усвоенных Хиссуне за годы работы в  Доме
Записей во время тайных исследований мнемограмм в Считчике Душ, состояла в
том, что в человеке, который  носит  корону  звездного  огня,  нет  ничего
сверхъестественного. И вполне вероятно, что в  тот  вечер  Лорд  Валентин,
которому явно не очень нравилось  в  Лабиринте,  позволил  себе  обильными
возлияниями облегчить эту участь  и  оказался  в  хмельном  тумане,  когда
подошла его очередь выступить с речью.
     Но Хиссуне почему-то  сомневался,  что  именно  вино  стало  причиной
наваждения Коронала, и не поверил словам Лорда Валентина, хотя тот сам  об
этом упомянул. Во время  произнесения  речей  он  пристально  наблюдал  за
Короналом, и тот вовсе не выглядел пьяным, а наоборот - казался радостным,
оживленным. А потом, когда маленький вроон-чародей вывел  Лорда  Валентина
из беспамятства прикосновением щупалец, Коронал имел несколько неуверенный
вид, вполне естественный для человека после обморока, но,  тем  не  менее,
сохранял ясность ума. Никому не удалось бы протрезветь  так  быстро.  Нет,
подумал  Хиссуне,  вино  ни  при  чем,  здесь  что-то   другое,   какое-то
чародейство, тайное послание, завладевшее душой Лорда  Валентина  в  самый
неподходящий момент. Ужасно, просто ужасно.
     Хиссуне поднялся и пошел по извилистому коридору к  покоям  Коронала.
Когда он приблизился к  двери,  украшенной  искусной  резьбой,  сверкающей
ослепительными  звездными  огнями   и   королевскими   монограммами,   она
открылась, и появились Тунигорн с Эрманаром, оба усталые и угрюмые. Кивнув
ему, Тунигорн небрежным движением пальца подал  знак  стражникам  у  двери
пропустить Хиссуне.
     Лорд Валентин сидел за широким столом какого-то редкого полированного
дерева цвета  крови.  Крупные,  с  шишковатыми  пальцами  ладони  Коронала
опирались на стол, как бы  помогая  Лорду  сохранять  равновесие.  Бледное
лицо, блуждающий взгляд, поникшие плечи...
     - Мой лорд... - неуверенно начал Хиссуне, запнулся и умолк.
     Стоя в дверях, он чувствовал себя  неловко,  неуместно,  не  в  своей
тарелке. Казалось, Лорд Валентин не замечает  его.  В  комнате  находились
Тисана, старая толковательница снов. Слит и вроон,  но  все  они  молчали.
Хиссуне смешался. Он не имел  ни  малейшего  представления,  как  подобает
обращаться к утомленному Короналу.  Следует  ли  в  этом  случае  выразить
искреннее сочувствие или  притвориться,  будто  все  в  порядке  и  монарх
пребывает в добром здравии? Хиссуне  сделал  знак  звездного  огня  и,  не
получив ответа, повторил его. Он чувствовал, как горят у него щеки.
     Попытка собрать воедино остатки прежней мальчишеской  самоуверенности
не удалась. Как ни странно, но чем чаще он  видел  Коронала,  тем  сложнее
было ему вести себя с Лордом Валентином. Он и сам не понимал,  в  чем  тут
дело.
     Наконец, ему на помощь пришел Слит, который громко объявил:
     - Мой лорд, кандидат Хиссуне.
     Коронал поднял голову и посмотрел на Хиссуне. Бесконечная  усталость,
туманившая его неподвижный, словно остекленевший взгляд, пугала, и все же,
как с изумлением заметил Хиссуне, Лорд Валентин вытащил себя из  состояния
крайнего изнеможения, подобно человеку, который сорвался с края обрыва, но
вцепился в лиану и выбрался по ней на безопасное место, выказав  при  этом
необъяснимую силу. Ему удалось даже показать ясно  различимое  королевское
достоинство,  привычку  повелевать.  Новоприобретенное   благоговение   не
помешало Хиссуне задуматься над  тем,  нет  ли  тут  какого-нибудь  трюка,
которому учат на Замковой Горе кандидатов в Короналы...
     - Подойди, - сказал Лорд Валентин.
     Хиссуне сделал несколько шагов.
     - Ты боишься меня?
     - Мой лорд...
     - Я не могу позволить тебе,  Хиссуне,  тратить  время  на  то,  чтобы
бояться меня. Мне слишком много предстоит сделать. И тебе тоже. Когда-то я
считал, что ты совершенно свободен от благоговейного трепета передо  мной.
Я ошибался?
     - Мой лорд, это лишь потому, что у вас такой усталый вид...  Я  тоже,
кажется, устал... эта ночь была такой необычной для  меня,  для  вас,  для
всех...
     Коронал кивнул.
     - Ночь, полная необычных событий. Сейчас  уже  утро?  Когда  я  здесь
бываю, у меня пропадает ощущение времени.
     - Сейчас немного за полночь, мой лорд.
     - Всего лишь? Мне показалось, что уже  ближе  к  утру.  Какая  долгая
ночь! - Лорд Валентин негромко рассмеялся. - Но ведь  в  Лабиринте  всегда
немного за полночь, верно, Хиссуне? О Дивин, как мне хочется вновь увидеть
солнце!
     - Мой лорд... - деликатно вмешался  Делиамбр.  -  Действительно,  уже
поздно, а еще так много дел...
     - Да, верно. - Взгляд Коронала вновь на мгновение остекленел.  Затем,
оправившись, Валентин сказал: - Тогда  к  делу.  Во-первых,  выражаю  тебе
признательность. Я бы сильно расшибся, если бы ты не подхватил  меня.  Ты,
наверное, рванулся ко мне еще до того, как я начал падать, да? Неужели так
бросалось в глаза, что я вот-вот опрокинусь?
     Слегка порозовев, Хиссуне ответил:
     - Да, ваша светлость. Я, по крайней мере, заметил.
     - Вот как?
     - Но я наблюдал за вами, возможно, внимательней, чем остальные.
     - Да. Должен признать, что так, пожалуй, и есть.
     -  Надеюсь,  ваша  светлость  не  слишком  страдает  от   прискорбных
последствий... э-э-э-э...
     На губах Коронала заиграла улыбка.
     - Нет, Хиссуне, и не был пьян.
     - Я не хотел намекать... я хочу сказать... но...
     - Нет, не пьян. Чары, послание... кто знает? Вино - одно,  колдовство
- совсем другое, и я, кажется, до сих пор не могу сказать, в чем  разница.
Это было темное видение, мой мальчик:  увы,  не  первое.  Предзнаменования
вызывали беспокойство. Пахнет войной.
     - Войной? -  вырвалось  у  Хиссуне.  Слово  было  незнакомым,  чужим,
уродливым: оно пронеслось по  воздуху,  будто  какое-то  мерзкое  жужжащее
насекомое, занятое поисками жертвы. Война? Перед глазами Хиссуне  возникла
картина восьмитысячелетней давности из капсулы с воспоминаниями, найденной
им в Считчике Душ: голые холмы далеко на  северо-западе  объяты  пламенем,
небо черное от густых клубов  поднимающегося  к  нему  дыма,  -  последняя
вспышка продолжительной войны Лорда Стиамота  против  метаморфов.  Но  это
происходило в древности. В течение всех последующих веков войн не было, не
считая войны за реставрацию. Но в той войне,  благодаря  Лорду  Валентину,
питавшему отвращение к насилию, едва ли имелись жертвы.
     - Но откуда ей взяться?  -  напористо  спросил  Хиссуне.  -  Ведь  на
Маджипуре не бывает войн!
     - Война приближается, юноша! - грубо вмешался Слит.  -  А  когда  она
начнется, от нее не спрячешься, клянусь Леди!
     - Но война с кем? Это ведь самый мирный  из  миров.  Откуда  появится
враг?
     - Враг есть, - ответил Слит. - Неужели вы, люди Лабиринта,  настолько
оторваны от реальности, что неспособны это уяснить?
     Хиссуне нахмурился.
     - Вы подразумеваете метаморфов?
     - Именно их! - воскликнул Слит. -  Именно  метаморфов,  этих  мерзких
Изменяющих форму! Уж не думал ли ты, что нам удастся навечно удержать их в
загоне? Клянусь Леди, заваруха начнется довольно скоро!
     Ошеломленный Хиссуне уставился  на  худощавого  человека  со  шрамом.
Глаза Слита сверкали. Казалось, он чуть ли не рад такому развитию событий.
     Медленно покачав головой, Хиссуне сказал:
     - При всем уважении к вам, высокий советник Слит,  я  не  вижу  здесь
никакого  смысла.  Чтобы  кучка  метаморфов  выступила   против   двадцати
миллиардов жителей Маджипура? Однажды они уже затевали войну  и  проиграли
ее, и как бы они нас ни ненавидели, не думаю, что  они  решатся  повторить
свою попытку.
     Слит указал на Коронала, который, казалось, почти не слушал.
     - А тот  раз,  когда  они  усадили  свою  марионетку  на  трон  Лорда
Валентина? Что это,  если  не  объявление  войны?  Эх,  мальчик,  мальчик,
ничего-то ты не знаешь! Метаморфы в течение веков плетут против нас козни,
и вот наступило их время. Сны самого Коронала служат тому  подтверждением!
Клянусь Леди, Короналу снится война!
     - Нет, Слит, клянусь Леди, если это зависит от меня, войны не  будет,
и тебе это известно, - произнес Коронал бесконечно усталым голосом.
     - А если не зависит, мой лорд? - парировал Слит.
     Лицо коротышки, обычно мертвенно-бледное, сейчас горело от  волнения,
глаза блестели, а руки проделывали быстрые, ловкие,  навязчивые  движения,
будто он жонглировал невидимыми булавами. Хиссуне  и  в  голову  не  могло
прийти,  что  кто-то,  пускай  даже  высокий  советник,  может  так  резко
разговаривать с Короналом. А случалось  это,  похоже,  нечасто,  поскольку
Хиссуне заметил, как на лице  Лорда  Валентина  отразилось  нечто,  весьма
похожее на гнев: гнев Лорда Валентина, которому, по  всеобщему  убеждению,
неведома ярость; который мягкостью и любовью стремился  умиротворить  даже
своего врага, узурпатора Доминина Барьязида, на заключительном этапе войны
за престол. Затем гнев вновь уступил место ужасной усталости,  придававшей
Короналу  вид  семидесяти-восьмидесятилетнего  старца  вместо  молодого  и
энергичного сорокалетнего мужчины, каковым Хиссуне его знал.
     Наступила казавшаяся бесконечной напряженная тишина. В конце  концов.
Лорд Валентин заговорил медленно и взвешенно, обращаясь к одному  Хиссуне,
будто в комнате больше никого не было.
     - Я не желаю больше слышать разговоров о войне, пока остается надежда
на мир. Но знамения были зловещими и достаточно правдоподобными:  если  не
война, то какое-то другое бедствие  неизбежно.  Я  не  стану  пренебрегать
такими предупреждениями. Этой ночью, Хиссуне, мы изменили кое-что в  наших
планах.
     - Вы отмените великую процессию?
     - Нет, тут ничего не  попишешь.  Я  уже  не  раз  откладывал  ее  под
предлогом того, что у меня нет времени для увеселительных поездок по миру,
что нельзя пренебрегать делами на Замковой Горе. Возможно, я откладывал ее
слишком долго. Процессия должна проводиться каждые семь-восемь лет.
     - А что, прошло больше, мой лорд?
     - Почти десять. Да и в тот раз мне не удалось завершить поездку,  так
как в Тил-омоне, как ты знаешь, произошла  небольшая  неприятность,  когда
меня, против воли, освободили на какой-то срок  от  моих  обязанностей.  -
Коронал смотрел мимо Хиссуне куда-то в бесконечность. Мгновение  казалось,
что он всматривается в туманные  бездны  времени:  вероятно,  он  думал  о
странной узурпации Барьязида, о тех месяцах или годах, когда  скитался  по
Маджипуру, лишенный рассудка и сил. Лорд Валентин покачал головой. -  Нет,
великая процессия должна состояться. Более того, ее нужно удлинить. Раньше
я думал о поездке только  по  Алханроелю,  но  теперь  считаю,  что  нужно
посетить  оба  континента.  Народ  Цимроеля  тоже   должен   убедиться   в
существовании Коронала. И если Слит прав в том, что нам следует  опасаться
метаморфов, ну что ж,  тогда  именно  на  Цимроель  и  надо  отправляться,
поскольку метаморфы обитают как раз там.
     Для Хиссуне это прозвучало  полнейшей  неожиданностью.  Его  охватило
сильное волнение.  Еще  и  Цимроель!  Невообразимо  далекий,  чуть  ли  не
мифический край лесов, полноводных рек,  волшебных  городов  с  волшебными
именами...
     - Ах, мой лорд, если это и есть ваш новый  план,  то  он  чудесен!  -
воскликнул юноша, радостно  улыбаясь.  -  Я  и  не  надеялся  когда-нибудь
увидеть те места, разве что во сне! Мы поедем  в  Ни-мойю?  А  в  Пидруид,
Тил-омон, Нарабал?..
     - Я, скорее всего, поеду, - произнес Коронал странно  вялым  голосом,
оглушившим Хиссуне, подобно удару дубиной.
     - А я, мой лорд? - с внезапной тревогой спросил он.
     Лорд Валентин мягко сказал:
     - Еще одно изменение в планах. Ты  не  будешь  сопровождать  меня  во
время великой процессии.
     Хиссуне обдало ледяным холодом, будто  по  самым  укромным  закоулкам
Лабиринта пронесся налетевший с небес звездный ветер. Он задрожал, и  душа
его съежилась  под  этим  ледяным  порывом;  он  ощутил  себя  отброшенной
шелухой.
     - Я отстранен от службы, ваша светлость?
     - Отстранен? Ни в коем случае! Ты ведь должен понимать, что с тобой у
меня связаны серьезные замыслы!
     - Да, так вы говорили несколько раз, мой лорд. Но процессия...
     - В том, что тебе со временем предстоит, она будет для тебя  помехой.
Нет, Хиссуне, я не могу допустить, чтобы ты потратил год или два,  мотаясь
со мной из провинции в провинцию. Тебе надлежит как можно скорее убыть  на
Замковую Гору.
     - Замковую Гору, мой лорд?
     - Чтобы начать подготовку, необходимую кандидату в рыцари.
     - Простите, мой лорд? - изумленно переспросил Хиссуне.
     - Сколько тебе сейчас? Восемнадцать? Значит ты несколько отстаешь  от
сверстников. Но сметливости тебе не занимать: ты наверстаешь  упущенное  и
поднимешься до  своего  истинного  уровня  достаточно  быстро.  Ты  должен
наверстать свое, Хиссуне. Мы не имеем  понятия,  какое  именно  зло  может
поразить наш мир, но сейчас я знаю, что должен ожидать худшего, готовиться
к нему и готовить тех, кто будет рядом  со  мной,  когда  наступят  тяжкие
времена. Так что, Хиссуне, для тебя великой процессии не будет.
     - Понятно, мой лорд.
     - Неужели? Да,  пожалуй,  ты  понимаешь.  Когда-нибудь  ты  наверняка
побываешь  в  Пилиплоке,  Ни-мойе  и  Пидруиде.  Согласен?  Но   сейчас...
теперь...
     Хиссуне кивнул, хотя на самом деле едва  ли  смел  предположить,  что
постигает смысл сказанного Короналом.  Лорд  Валентин  долго,  не  отрывая
взгляда, смотрел на него, и Хиссуне твердо выдержал  этот  взгляд  усталых
голубых глаз, но уже начинал чувствовать изнеможение,  подобного  которому
ему еще не доводилось испытывать. Он понял, что аудиенция  окончена,  хотя
вслух ничего сказано не было. Молча сделав знак звездного огня,  он  вышел
из комнаты.
     Сейчас ему хотелось только одного - поспать: день, неделю, месяц. Эта
суматошная ночь отняла все его силы. Всего  два  дня  назад  тот  же  Лорд
Валентин вызывал его в ту же комнату и сказал ему тогда, чтобы  он  срочно
готовился  к  отбытию  из  Лабиринта,  поскольку  его  включают  в  состав
королевского поезда, совершающего великую процессию по Алханроелю; а вчера
его назначили одним из королевских помощников и выделили место за  высоким
столом на время банкета; и вот,  банкет  прошел,  завершился  необъяснимым
происшествием; и он лицезрел Коронала измученным,  тот  выглядел  в  таком
состоянии обыкновенным человеком; его лишили  радости  участия  в  великой
процессии, а  теперь...  Замковая  Гора?  Кандидат  в  рыцари?  Наверстать
упущенное? Что именно? Жизнь начинает напоминать сон, подумал  Хиссуне.  И
нет никого, кто мог бы этот сон растолковать.
     В коридоре за дверью комнаты Коронала Слит внезапно  схватил  его  за
запястье и притянул поближе  к  себе.  Хиссуне  почувствовал  в  коротышке
необычайную силу и энергию, что сжималась внутри этакой пружиной.
     - Я просто хотел сказать, мальчик...  я  не  испытывал  враждебности,
когда так резко разговаривал с тобой.
     - Я и не думал обижаться.
     - Ладно-ладно. Я не хочу быть с тобой на ножах.
     - И я с вами, Слит.
     - Сдается мне, нам придется немало потрудиться вместе, когда начнется
война.
     - Если начнется война.
     Слит мрачновато усмехнулся.
     - В этом нет ни малейшего сомнения. Но я не собираюсь  затевать  спор
по новой. Довольно скоро ты начнешь думать так же.  Валентин  не  замечает
беды, пока она не схватит его за горло, - это в его характере, он  слишком
добр, слишком верит в добропорядочность  других,  как  мне  кажется...  но
ты-то не такой, мой мальчик, верно? Ты живешь с открытыми глазами. На  мой
взгляд, именно э