очно.
     Валентин взглянул через  стол  на  Шанамира.  Глаза  мальчика  просто
сияли. Валентин почти физически ощутил его возбуждение и зависть.
     - Но с какой стати? - спросил он. - Зачем вам  приглашать  чужеземца,
новичка, ничего не знающего?
     Карабелла сделала знак Слиту, и тот быстро вышел из-за стола.
     -  Залзан  Кавол  объяснит,  -  сказала  она.  -  Это  не  каприз,  а
необходимость. Нам не хватает рук, Валентин, и ты нам  нужен.  К  тому  же
тебе больше нечего  делать.  Ты,  кажется,  в  этом  городе  случайно.  Мы
предлагаем теме сотрудничество и заработок.
     Через минуту Слит вернулся с  гигантом-скандаром.  Залзан  Кавол  был
внушающей почтение фигурой, массивной, высоченной.  Он  с  трудом  сел  на
сидение за их столом: оно угрожающее затрещало  под  его  весом.  Скандары
пришли из какого-то далекого и продуваемого ветром ледяного мира, и,  хотя
они жили  на  Маджипуре  уже  тысячи  лет,  работая  на  тяжелых  работах,
требующих большой силы и необычайной быстроты глаза, они всегда  выглядели
злобными и недовольными теплым климатом Маджипура. Может быть,  дело  было
просто в природных чертах их лиц, подумал Валентин,  но  считал  скандаров
неприятным и унылым племенем.
     Скандар налил себе выпивки двумя внутренними руками,  а  другую  пару
рук раскинул через стол, словно захотел  захватить  его  в  собственность.
Грубым грохочущим голосом он сказал:
     - Я видел, как ты утром кидал ножи со Слитом и Карабеллой. Ты  можешь
нам пригодиться.
     - Чем?
     - Мне нужен третий жонглер-человек, и быстро. Ты  знаешь,  что  новый
Корональ приказал недавно относительно выступающих на публике?
     Валентин улыбнулся и пожал плечами.
     - Это глупо и бессмысленно, - сказал  Залзан  Кавол,  -  но  Корональ
молод и, я думаю, пускает стрелы куда попало.  Был  приказ,  что  во  всех
артистических труппах, состоящих более  чем  из  трех  индивидуумов,  одна
треть должна быть из граждан Маджипура человеческой  расы  и  этот  приказ
вступает в силу в этом месяце.
     -  Такой  указ,  -  пояснила  Карабелла,  -  не  даст  ничего,  кроме
межрасовой розни на планете, где множество рас тысячелетиями жило мирно.
     Залзан Кавол нахмурился.
     - Тем не менее указ существует. Наверное, какие-то  шакалы  напели  в
Замке этому Лорду Валентину, что другие расы  слишком  многочисленны,  что
люди Маджипура голодают, когда мы работаем. Глупость, и глупость  опасная.
В обычное время никто и внимания бы не  обратил  на  такой  указ,  но  тут
фестиваль в честь  Короналя,  и  если  мы  хотим  получить  разрешение  на
выступление, мы должны повиноваться правилам, пусть даже  идиотским.  Я  и
мои братья много лет зарабатываем хлеб жонглерством, и это не  вредило  ни
одному человеку, но теперь мы должны пополнить труппу. Я нашел  в  Пидруде
Слита и Карабеллу и включил их в  нашу  программу.  Через  четыре  дня  мы
выступаем в параде,  и  мне  нужен  третий  человек.  Хочешь  стать  нашим
учеником, Валентин?
     - Но разве я научусь жонглировать за четыре дня?
     - Ты будешь просто учеником, - пояснил  скандар.  -  Мы  найдем  тебе
какое-нибудь жонглерское дело на параде, чтобы ты не осрамил ни  себя,  ни
нас. Насколько я понимаю, закон не требует, чтобы все члены  труппы  имели
равную ответственность и умение. Главное - чтобы трое были людьми!
     - А после фестиваля?
     - Пойдешь с нами их города в город.
     - Вы обо мне ничего не знаете,  а  приглашаете  меня  разделить  вашу
жизнь?
     - Я ничего о тебе не знаю и не хочу знать. Мне  нужен  жонглер  твоей
расы. Я буду оплачивать твое помещение и стол там, куда мы придем и, кроме
того, платить тебе десять крон в неделю. Согласен?
     Глаза Карабеллы странно  вспыхнули,  словно  она  говорила  ему:  "Ты
можешь просить вдвое больше и получить, Валентин". Но деньги для него мало
значили. Ему достаточно было иметь пищу и место где спать, и он  будет  со
Слитом и Карабеллой, с двумя из трех людей, которых он знал в этом  городе
и - как он понял с некоторым смущением - во всем мире. Потому что  прошлое
было для него пустым местом. У него были какие-то смутные представления  о
родителях, о кузенах и сестрах, о детстве где-то  на  востоке  Зимрола,  о
школе и путешествиях, но ничто из этого не казалось ему реальным, ничто не
имело плотности и сути. И насчет будущего тоже была пустота. Эти  жонглеры
обещали наполнить ее. Но только...
     - Одно условие, - сказал он.
     - Какое? - с недовольным видом спросил Залзан Кавол.
     Валентин взглянул на Шанамира.
     - Я думаю, тому парнишке надоело разводить животных в  Фалкинкипе,  и
он наверное, хочет путешествовать. Я прошу, чтобы ты  принял  его  в  свою
труппу как...
     - Валентин! - вскричал мальчик.
     - ...грума или слугу  или  даже  как  жонглера,  если  он  сможет,  -
продолжал Валентин. - И если он пожелает быть с нами, прими его вместе  со
мной. Примешь?
     Залзан Кавол помолчал, как бы прикидывая, и откуда-то из  глубин  его
громоздкого тела вырвался рычащий звук. Затем он спросил Шанамира:
     - Тебе сколько-нибудь интересует присоединиться к нам, парень?
     - Меня-то! Еще бы!
     - Этого я и боялся, угрюмо  сказал  скандар.  -  Значит,  решено.  Мы
нанимаем вас обоих за тринадцать крон в  неделю  плюс  ночлег  и  питание.
Идет?
     - Идет? - крикнул Шанамир.
     Залзан Кавол одолел остатки пальмового вина.
     - Слит, Карабелла, возьмите этого иноземца во двор и начинайте делать
из него жонглера. А ты, парень, пойдешь со мной. Я хочу,  чтобы  посмотрел
наших животных.



                                    6

     Они вышли. Карабелла побежала за снаряжением. Валентин  любовался  ее
изысканными движениями и представлял, как играют гибкие мышцы под одеждой.
Слит сорвал с дворовой лозы голубовато-белую ягоду и кинул в рот.
     - Что это? - спросил Валентин.
     Слит бросил ему ягоду.
     - Токка. В Нарабале, откуда я родом, лозы токки  прорастают  за  одно
утро и к вечеру достигают высоты  дома.  Правда,  в  Нарабале  благодатная
почва и на заре каждый день дожди. Еще?
     - Пожалуйста.
     Быстрым движением кисти Слит бросил ягоду. Жест был еще заметным,  но
эффективным. Слит был человеком экономичным без единой унции лишней плоти,
с точными жестами, с сухим, хорошо поставленным голосом.
     - Жуй семена, - посоветовал он. - Они усиливают мужественность. -  Он
слегка усмехнулся.
     Карабелла вернулась с многоцветными резиновыми мячами,  которыми  она
по  дороге  жонглировала.  Не  сбиваясь  с  шага,  она  бросила  один  мяч
Валентину, три - Слиту, а три оставила себе.
     - Не ножи? - спросил Валентин.
     - Ножи для выступления. А сегодня  мы  займемся  основами,  -  сказал
Слит. - Философией искусства. Ножи будут отвлекать.
     - Как это - философией?
     - Ты думаешь, что жонглирование - просто  трюк?  -  обиженно  спросил
маленький человек. - Развлечение для зевак? Средство выколотить пару  крон
на провинциальном карнавале? Все это так, но прежде всего это образ жизни,
друг, кредо, образец для поклонения.
     - И род поэзии, - добавила Карабелла.
     Слит кивнул.
     - Да, и  поэзия  тоже.  И  математика.  Жонглирование  учит  расчету,
контролю, равновесию, чувству места вещей и основной  структуре  движения.
Тут беззвучная музыка. Но превыше всего - дисциплина. Я говорю вычурно?
     - Может, звучит  и  вычурно,  -  сказала  Карабелла,  озорно  блеснув
глазами, - но все, что он сказал - правда. Ты готов начать?
     Валентин кивнул.
     - Сначала успокойся, сказал Слит. -  Очисти  мозг  от  всех  ненужных
мыслей и расчетов. Войди в центр своего существа и держи себя там.
     Валентин прочно стал на земле, сделал три глубоких вздоха,  расслабил
плечи, чтобы не чувствовать своих болтающихся рук, и ждал.
     - Я думаю, - сказала Карабелла, -  что  этот  человек  живет  большую
часть времени в центре своего "я". А может, он  без  центра  и  потому  не
может отойти далеко.
     - Ты готов? - спросил Слит.
     - Да.
     - Мы будем  учить  тебя  основам.  По  одной  маленькой  вещи  зараз.
Жонглирование  -  это  серия   отдельных   мелких   движений   в   быстрой
последовательности, что создает впечатление постоянного  и  одновременного
потока. Одновременность - иллюзия, когда ты жонглируешь и  даже  когда  не
жонглируешь. Все события происходят по одному зараз. - Слит улыбнулся. Он,
казалось, говорил с  расстояния  во  много  тысяч  миль.  -  Закрой  глаза
Валентин. Ориентация в пространстве и времени очень важна. Думай, где ты и
где находишься по отношению к миру.
     Валентин  представил  себе   Маджипур,   могучий   шар,   висящий   в
пространстве; половина его, если не  больше,  поглощена  Великим  Океаном.
Валентин видел себя, крепко стоящего на краю Зимрола; море было позади,  а
континент развернулся перед ним, а на Внутреннем Море была точка -  Остров
Сна, а дальше - Алханрол и громадная выпуклость Горного Замка,  и  солнце,
желтое, с бронзово-зеленым оттенком, посылающее обжигающие лучи на пыльный
Суврейл и на тропинки и греющие все дальше - звезды и другие миры те миры,
откуда пришли скандары, хьорты, лимены и  все  прочие,  и  даже  тот  мир,
откуда эмигрировал народ Валентина четырнадцать тысяч лет назад  -  Старая
Земля, маленькая голубая  планета,  абсолютно  крохотная  по  сравнению  с
Маджипуром;  она  очень  далеко,  почти  забыта  где-то  в  другом   конце
Вселенной. Валентин вернулся через звезды обратно  в  этот  мир,  на  этот
континент, в эту гостиницу, на этот двор, на этот маленький клочок влажной
плодородной земли, в который вросли его сапоги, и  сказал  Слиту,  что  он
готов.
     Слит и Карабелла стояли, согнув руки, прижав локти к  бокам,  раскрыв
ладони, в правой - мяч. Валентин встал в ту же позу.
     - Представь, сказал Слит, - у тебя на  руках  поднос  с  драгоценными
камнями. Если  ты  будешь  двигать  плечами  или  локтями,  поднимать  или
опускать кисти рук  -  камни  рассыпятся.  Понятно?  Секрет  жонглирования
состоит в том, чтобы тело двигалось как можно меньше. Двигаются  вещи;  ты
управляешь ими, но сам остаешься неподвижным.
     Мяч Слита неожиданно перелетел из правой руки в левую,  хотя  в  теле
Слита не было даже намека на  движение.  Мяч  Карабеллы  проделал  то  же.
Валентин, подражая им, перебросил мяч из одной  руки  в  другую,  чувствуя
усилие и движение.
     Карабелла заметила:
     - Слишком  много  пользуешься  запястьем,  слишком  много  -  локтем.
Раскрой ладонь. Расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так.  Рука
раскрыта, птица летит вверх.
     - Совсем без запястья? - спросил Валентин.
     - Чуть-чуть, и незаметно. Толчок исходит от ладони. Вот так.
     Валентин   попробовал.   Минимальные   движения   предплечья   вверх,
мимолетное сжатие запястья; толчок из центра ладони  и  из  центра  самого
существа Валентина. Мяч перелетел в согнутую ладонь.
     - Так, - сказал Слит. - Еще раз.
     Еще раз. И еще. И еще. Пятнадцать минут все трое перекидывали мяч  из
одной руки в  другую.  Они  заставили  Валентина  посылать  мяч  по  почти
неизменяемой дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать
голову, чтобы следить за мячом. Руки  ждут,  мяч  летает.  Через  какое-то
время Валентин стал это делать автоматически. Из стойла  вышел  Шанамир  и
растерянно уставился на целеустремленные броски, а затем  поплелся  прочь.
Валентин не останавливался.  Пусть  это  жонглирование  одним  мячом  мало
походило на жонглирование, но в данный  момент  это  было  событие,  и  он
целиком отдался ему.
     Потом он заметил, что Слит и Карабелла  перестали  перекидывать  мяч,
что он один действует, как машина.
     - Лови, - сказал Слит и бросил ему только что сорванную ягоду токки.
     Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как  бы
думая, не следует жонглировать и ею, но Слит  жестом  пояснил,  что  ягоду
нужно съесть: это его награда, премия.
     Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а третий -  в  правую,
рядом с первым.
     - У тебя большие руки, - сказала она, - тебе это будет  легко.  Следи
за мной и делай так же.
     Она стала перебрасывать мяч из руки в  руку,  ловя  его  в  корзинку,
составленную из трех пальцев, а два других мяча держала на каждой  ладони.
Валентин стал подражать ей. Хватать мяч с полной ладонью было труднее, чем
с пустой, но ненамного, и скоро он стал действовать безошибочно.
     - Теперь, - сказал Слит, - пойдет начало искусства. Мы делаем  обмен.
Так.
     Один мяч пролетел по дуге на уровне  лица  из  провой  руки  Слита  в
левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, бросив мяч,
который был в ней, по более низкой дуге, под летящим мячом, в правую руку.
Маневр казался довольно простым - быстрый взаимный  переброс  -  но  когда
Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись  и  отлетели  в  сторону.
Карабелла с улыбкой показала ему, как бросить первый мяч, чтобы он упал на
дальнюю сторону левой ладони, в то время как  другой  мяч  пройдет  внутри
траектории первого, когда Валентин  бросит  его  вправо.  Валентин  сделал
несколько попыток, чтобы усвоить это. Он несколько раз промахнулся, хватая
мяч, а глаза его метались во всех направлениях сразу.  Слит  тем  временем
выполнял обмен за обменом, а Карабелла  натаскивала  Валентина  в  двойном
броске. Казалось, это длилось часами - а может, так оно и было.
     Когда  Валентину  удалось  это  сделать   он   сначала   почувствовал
усталость, но прошел через нее к состоянию полной гармонии и осознал,  что
мог бы бросать мячи таким образом целый месяц  подряд,  не  уставая  и  не
роняя ни одного мяча.
     Вдруг  он  заметил,  что   Слит   жонглирует   всеми   тремя   мячами
одновременно.
     - Давай и ты, - сказала Карабелла. - Это только кажется невозможным.
     Легкость, с которой он проделал бросок, удивила не только его самого,
но и Слита с Карабеллой: она  захлопала  в  ладоши,  а  Слит  одобрительно
хмыкнул. Валентин интуитивно бросил третий мяч пока второй летел из  левой
руки в правую; он схватил второй и снова бросил, а  дальше  так  и  пошло:
бросок, бросок, бросок, захват, бросок и захват, бросок и  захват,  и  мяч
все время был в воздухе, другой падал в ожидающую его руку, а третий  ждал
когда его бросят. Валентин сделал три, четыре,  пять  чередований,  прежде
чем осознал  трудность  того,  что  делал,  и  нарушил  синхронность  мячи
столкнулись и покатились по двору.
     - У тебя талант, - пробормотал Слит - явный талант.
     Валентин был смущен  столкновением  мячей,  но  это  почти  не  имело
значения по сравнению  с  тем  фактом,  что  он  сумел  с  первой  попытки
жонглировать тремя мячами. Он подобрал их и  начал  снова,  а  Слит  стоял
против него и продолжал серию бросков, которую так и не прерывал. Подражая
стойке и синхронности Слита, Валентин  начал  бросать,  уронил  два  мяча,
поднял,  бормоча  извинения,  начал  снова  и   на   этот   раз   уже   не
останавливался. Пять,  шесть,  семь  чередований,  десять...  а  затем  он
потерял счет,  потому  что  это  уже  не  выглядело  чередованием,  а  шло
бесконечным процессом. Его сознание как бы расщепилось: одна часть следила
за точностью и  аккуратностью  бросков  и  захватов,  а  другая  управляла
взлетом и падением мячей и  быстро  рассчитывала  скорость,  угол  и  темп
спуска. Сканирующая часть его мозга тут же  передавала  информацию  другой
части, управляющей бросками и  захватами.  Время,  казалось,  делилось  на
бесконечно  малые  отрезки,  Однако  же,  как  ни  парадоксально,  он   не
чувствовал их последовательности; три мяча как бы зафиксировались на своих
местах, один все время в воздухе, два других в  руках,  и  хотя  в  каждый
момент эти положения занимали разные мячи, это  было  уже  несущественным.
Каждый мяч был всеми. Время  -  безвременьем.  Валентин  не  двигался,  не
бросал, не ловил, он только наблюдал за потоком, а поток этот  застыл  вне
времени и пространства. Теперь Валентин понял секрет искусства. Он вступил
в бесконечность своим расщепленным сознанием, он объединил ее.  Он  шел  к
внутренней  природе  движения  и  понял,  что  движение   -   иллюзия,   а
последовательность - ошибка восприятия. Руки его действовали в  настоящем,
глаза  изучали  будущее,  и  не  было  больше  ничего,  кроме  этого  мига
настоящего.
     И  когда  дух  Валентина  пошел  к  высотам   экзальтации,   Валентин
почувствовал еле заметное вспышкой своего разделившегося сознания, что  он
более не стоит на месте, а каким-то  образом  движется  вперед,  магически
притягиваемый вращающимися по орбите мячами, которые  чуть  отдалились  от
него. Они отступали через двор с каждой серией бросков, и он теперь  снова
ощущал, что это серийность, а не бесконечный, безостановочный континуум, и
ему приходилось двигаться все быстрее, чтобы держать шаг с ними, и в конце
концов он буквально бежал, пошатываясь и кренясь,  вокруг  двора.  Слит  и
Карабелла отскочили в стороны. Наконец мячи  совершенно  отошли  от  него,
Хотя он сделал последний отчаянный рывок к ним, и  запрыгали  по  двору  в
разных направлениях.
     Валентин,  задохнувшись,  упал  на  колени.  Он  услышал  смех  своих
инструкторов и тоже засмеялся.
     - Что случилось?  -  спросил он наконец.  -  Я начал  так  хорошо,  а
затем... затем...
     - Мелкие ошибки накапливаются, - объяснила Карабелла. - Ты увлекся  и
бросил мяч чуть-чуть неправильно; ты потянулся вперед, чтобы поймать  его,
и в результате следующий бросок был еще более неправильным, и так  шло  до
тех пор, пока мячи окончательно не отошли от тебя. Ты  стал  охотиться  за
ними, но в конце концов преследование стало невозможным.  Такое  случается
вначале со всеми. Не думай об этом.
     - Подними  мячи,  -  сказал  Слит.  -  Через  четыре  дня  ты  будешь
жонглировать перед Короналем.



                                    7

     Он тренировался целыми часами, работая всего с тремя мячами, но делая
это до тех пор, пока раз десять не проник  в  бесконечность,  переходя  от
скуки к экстазу и обратно к скуке, так  что  сама  скука  стала  экстазом.
Одежда его промокла от пота и прилипла к телу. Даже  когда  пошел  обычный
для Пидруда короткий летний дождь, Валентин продолжал  перекидывать  мячи.
Дождь кончился и уступил место сумеркам. Вечернее солнце закрылось  легким
туманом.  Валентин   продолжал   жонглировать.   Бездумная   интенсивность
переполнила его.  Он  смутно  видел  фигуры,  идущие  по  двору  -  Слита,
Карабеллы, скандаров, Шанамира, незнакомцев, приходящих и уходящих, но  не
обращал на них внимания. Он был пустым сосудом,  который  наполнился  этим
искусством, этой тайной, и не смел остановиться, боясь, что потеряет это и
снова будет выжатым и пустым.
     Затем кто-то подошел к нему, и он вдруг оказался  с  пустыми  руками.
Это Слит перехватил мячи один за другим, когда они  пролетали  в  воздухе.
Какое-то время руки Валентина еще продолжали двигаться в  заданном  ритме.
Глаза были сфокусированы только  на  плоскости,  через  которую  пролетели
мячи.
     - Выпей это, - мягко сказала Карабелла, поднося к его  губам  стакан.
Пальмовое вино. Он выпил его, как воду. Карабелла подала второй.
     - У тебя изумительный дар, - сказала она. - Не только координации, но
и  сосредоточенности.  Ты  прямо  испугал  нас,  Валентин,  когда  не  мог
остановиться.
     - В Звездный День ты будешь лучшим из  нас,  -  сказал  Слит.  -  Сам
Корональ выберет тебя, чтобы похвалить. Эй, Залзан Кавол, что скажешь?
     - Скажу, что он весь мокрый и ему  надо  переодеться,  -  прогромыхал
скандар и протянул Слиту несколько монет.  -  Сходи  на  базар,  купи  ему
подходящую одежду, пока ларьки  не  закрылись.  Карабелла,  отведи  его  в
очиститель. Через полчаса будем ужинать.
     - Пойдем, - сказала Карабелла.
     Она провела все еще ошалевшего Валентина через  двор,  в  спальный