нувшегося, казалось, до края  Вселенной.
Теперь, когда первые зеленоватые прожилки солнечного света окрасили  небо,
окружающее походило на какой-то сон: единый, нигде  не  разорванный  ковер
триллионов и триллионов  спутанных  прядей,  чья  поверхность  колыхалась,
подрагивала, трепетала и меняла цвета в нескончаемом танце глубоких четких
тонов. Там и тут по этой безгранично запутанной паутине сновали  небольшие
твари - нападающие и  убегающие.  От  густой  спутанной  массы  поднимался
резкий  запах,  продиравший  до  костей.  Чистой  воды  не   было   видно.
"Спьюрифон" оказался так же беспомощен, как если бы прошел за ночь  тысячи
миль по земле и очутился в сердце пустынь Сувраеля.
   Лавон оглянулся на Вормеехта - первый помощник,  такой  раздраженный  и
язвительный вчера, сейчас был холоден и спокоен - и на штурмана Калимойна,
чью бурную смелость сменили жесткий взгляд и плотно сжатые губы.
   - Я отключил машины, - сказал Вормеехт. - Мы намотали на вал водоросли.
Роторы забились почти сразу.
   - Очистить можно? - спросил Лавон.
   - Мы их чистили и чистим, - ответил Вормеехт, - но  только  включаем  -
все забивает снова.
   Помрачневший Лавон перевел взгляд на Калимойна.
   - Сумели установить, какова площадь этой массы?
   - К сожалению, мы не можем  определить,  где  она  кончается,  капитан.
Просто не видно.
   - А глубину? Зондировали?
   - Это как газон. Лот не опускается.
   Лавон медленно перевел дыхание.
   - Спускайте шлюпки, необходимо  осмотреться.  Вормеехт,  пошлите  двоих
ныряльщиков определить толщину слоя  и  установить,  где  можно  поставить
защитные экраны. Да попросите Джоахил Нур подняться сюда.
   Маленький биолог появилась быстро. Выглядела она усталой,  но  нарочито
бодрой. Опережая Лавона, она сказала:
   - Я не спала всю ночь, изучала нашу находку. Водоросли затвердевают  до
крепости металла, тем более,  что  в  них  высокая  концентрация  рения  и
ванадия.
   - Вы обратили внимание, что мы стоим? - перебил ее Лавон.
   Она осталась равнодушной.
   - Вижу.
   - Мы попали в  древнее  предание,  где  покидают  корабли,  захваченные
водорослями. Но покинуть судно мы не в силах, зато  проторчать  тут  можем
неизвестно сколько.
   - Что даст мне возможность изучать сию уникальную экологическую зону.
   - Возможно, всю оставшуюся жизнь.
   - Вы так думаете? - спросила Джоахил Нур, испугавшись наконец.
   - Не знаю. Но я хочу, чтобы вы  изменили  цель  своих  исследований  на
время. Поищите средство, которое,  помимо  открытого  воздуха,  уничтожает
водоросли. Кажется, придется начинать биологическую войну, чтобы вырваться
отсюда. Нужен  какой-нибудь  химический  реагент,  что-нибудь,  что  может
очистить роторы.
   - Поймайте парочку морских драконов, - мгновенно  откликнулась  Джоахил
Нур, - привяжите у носа корабля, и пусть жрут, сколько влезет.
   Лавон не улыбнулся.
   - Обдумайте все, - сказал он, - и доложите.
   Он смотрел, как спускали две шлюпки с четырьмя гребцами в каждой. Лавон
надеялся,  что  подвесные  моторы  не  намотают  на  винты  водоросли,  но
напрасно: почти сразу моторы взревели, задыхаясь, и людям пришлось взяться
за весла.  Шлюпки  начали  медленно  удаляться,  пробиваясь  сквозь  толщу
морской травы, время от времени останавливаясь, чтобы расчистить путь.  За
пятнадцать минут шлюпки удалились не больше чем на сотню ярдов от корабля.
   Тем временем двое ныряльщиков - человек и хьорт, облаченные в маски для
дыхания, прорубили отверстие в водорослях у борта судна и исчезли в густой
глубине.
   Когда спустя полчаса они не появились на поверхности, Лавон обратился к
первому помощнику:
   - Вормеехт, сколько можно продержаться под водой в таких масках?
   - Не больше получаса, капитан. Хьорт, возможно, продержится дольше,  но
не намного.
   - Пожалуй...
   - Посылать пловцов тоже не следует.
   - Разумеется, - хмуро  буркнул  Лавон.  -  Как  по-вашему,  "Ныряльщик"
сможет к ним пробиться?
   - Не знаю, но мы должны попытаться. Вызывайте добровольцев.
   "Спьюрифон"  нес  на  борту  маленькое  подводное  суденышко,   которым
пользовались для  научных  исследований.  Его  не  трогали  уже  несколько
месяцев, но для подготовки к погружению потребовался всего  час.  Вормеехт
выбрал троих добровольцев, и  душу  Лавона  словно  стальной  цепью  сжало
предчувствие, что он посылает их на  смерть.  Он  никогда  не  видел,  как
умирают люди, кроме смерти нескольких  глубоких  старцев,  и  неожиданная,
случайная гибель кого бы  то  ни  было  была  для  него  вещью  тяжелой  и
непостижимой.
   Когда трое добровольцев задраили люк, "Ныряльщика" лебедкой опустили за
борт. Какое-то мгновение он оставался на поверхности, затем работающие  на
лебедке матросы отключили удерживающие корпус захваты, и  подобно  некоему
толстому сверкающему крабу "Ныряльщик" начал погружаться. Происходило  это
медленно: водоросли плотно  стискивали  лодку,  они  оказались  такими  же
прочными на разрыв, как захваты лебедки.
   Калимойн выкрикнул что-то из-за рогового пузыря с нижней палубы.  Лавон
отвел взгляд от поверхности и увидел, как отправленные им шлюпки с  трудом
пробираются сквозь гущу морской  травы.  Стояло  уже  позднее  утро,  и  в
ослепительном солнечном свете трудно было понять, куда  они  направляются.
Но, похоже, они возвращались.
   Молча Лавон в одиночестве ждал на мостике.  Никто  не  смел  подойти  к
нему. Он уставился вниз на плавучий ковер водорослей, кишащий странными  и
жутковатыми формами жизни, и думал о двух ныряльщиках, экипаже  подводного
суденышка  и  остальных,  находившихся  пока  в  безопасности   на   борту
"Спьюрифона".  Все  они  оказались  в  одинаково  бедственном  и  комичном
положении; как легко этого можно было бы избежать, подумал он, и как легко
об этом сейчас думать. И как бесплодно!
   Почти весь день он неподвижно проторчал на мостике в молчании,  тумане,
жаре и зловонии. Затем прошел в каюту.
   Позже к нему заглянул Вормеехт с новостями, что экипаж лодки  обнаружил
ныряльщиков, висящих около замерших винтов. Они были завернуты  в  плотные
кольца морской травы,  словно  водоросли  заботливо  окутывали  их.  Лавон
отнесся к такому предположению скептически; они наверняка сами  запутались
в водорослях, подумал он с болью. Сам "Ныряльщик" имел ограниченный  запас
времени для погружения, и машины чуть не расплавились от  усилий,  опуская
лодку  на  пятидесятифутовую  глубину.   Трава,   по   словам   Вормеехта,
образовывала  фактически  сплошной  слой  на  десять   футов   вглубь   от
поверхности.
   - Что со шлюпками? - спросил Лавон, и первый помощник ответил, что  они
вернулись в целости и сохранности, только люди вымотались от изнурительной
гребли сквозь путаницу водорослей. За весь день они ухитрились  отойти  от
судна не больше мили и не видели конца морской травы, не нашли  ни  одного
прохода в сплошном ковре. На одного гребца напала похожая на краба  тварь,
укусила его в спину, оставив царапину, и удрала.
   За день положение не изменилось, и  никаких  перемен  не  предвиделось.
Морская трава цепко держала "Спьюрифон", и невозможно было придумать,  как
освободить корабль.
   Лавон  терялся  в  догадках.  Он  попросил  летописца   Майкдала   Хаца
потолкаться среди команды, узнать настроение людей.  Часа  через  два  тот
возвратился.
   - В основном все спокойны, - доложил  он.  -  Хотя  кое-кто  волнуется,
большинство находит наше положение необычайно освежающим после  монотонной
обыденности прошедших месяцев.
   - А вы?
   - У меня свои страхи, капитан. Но хочется верить, что мы найдем  способ
вырваться. И все-таки, я с удовольствием любуюсь красотой этого необычного
пейзажа.
   Красота? Лавон не видел  здесь  ничего  красивого.  Он  мрачно  оглядел
окружающие судно мили морской травы, бронзово-красной в  кровавом  закате.
Красная туманная дымка поднималась от воды, и в густеющем  тумане  живущие
на водорослях твари сновали повсюду в огромном количестве, так что похожие
на островки спрессованные  массы  морской  травы  все  время  подрагивали.
Красота? В чем-то действительно красиво, вынужден был  признать  Лавон.  У
него возникло ощущение,  будто  "Спьюрифон"  сел  на  мель  посреди  некой
огромной картины, где большими мазками в мягкой текучей форме  нанесен  на
полотно похожий на сон, сбивающий с толку мир без  каких  бы  то  ни  было
ориентиров,  на  тягучей  поверхности  которого  происходило   бесконечное
изменение света. Сам же Лавон относился  к  морской  траве  как  к  врагу,
которого необходимо уничтожить.
   Он не спал большую часть ночи, обдумывал всевозможные способы борьбы  с
нежданным противником.
   Утро  внесло  новый  цвет  в  окружающие   водоросли.   Они   сделались
бледно-зелеными с  желтыми  полосами  под  обремененным  редкими  облаками
небом. Вдали виднелись крылья пяти или шести  огромных  морских  драконов,
которые создавали широкие проходы в окружающем ковре,  пожирая  водоросли.
Как было бы хорошо, размышлял Лавон, умей "Спьюрифон"  проделывать  то  же
самое!
   Он встретился с офицерами. По их  докладам,  ночь  прошла  спокойно,  и
большая часть экипажа была даже очарована необычностью пейзажа, но к  утру
начало нарастать напряжение.
   - Люди и так расстроены и тоскуют по  дому,  -  сказал  Вормеехт,  -  а
теперь еще новая задержка на несколько дней или недель.
   - А может, месяцев, лет или  навсегда,  -  проворчал  Калимойн.  -  Как
по-вашему, мы когда-нибудь выберемся отсюда?
   Голос  штурмана  был  сварливым,  напряженным,  и   голосовые   связки,
казалось, выступают по обеим сторонам толстой шеи. Лавон  давно  уже  чуял
нарастающий нервный срыв, и все равно оказался не готов к той быстроте,  с
какой сломался его штурман.
   Вормеехт тоже выглядел удивленным.
   - Вы же сами только вчера убеждали нас: "Это всего лишь  водоросли.  Мы
прорвемся!" - помните?
   - Вчера я не понимал, с чем нам пришлось столкнуться, - рыкнул в  ответ
Калимойн.
   Лавон взглянул на Джоахил Нур.
   - Есть вероятность, что эта дрянь движется и рано или поздно взломается
и выпустит нас?
   Биолог покачала головой.
   - Вероятность, конечно, есть, только не стоит на это надеяться.  Скорее
всего, перед нами квазипостоянная экосистема. Течения,  разумеется,  могут
отнести ее в иные районы Великого Моря, но в данном случае они  понесут  и
нас вместе с ней.
   - Видите? - мрачно прокомментировал Калимойн. - Безнадежно.
   - Пока нет, - оборвал его Лавон. -  Вормеехт,  сможем  мы  смонтировать
экраны вокруг винтов с помощью "Ныряльщика"?
   - Можно попробовать.
   - Попробуйте. Пусть наши умельцы поработают над  конструкцией  экранов.
Джоахил Нур, как насчет химических средств воздействия на водоросли?
   - Проверяем, - ответила биолог, - но я не могу обещать.
   Никто  не  мог  ничего  обещать.   Им   оставалось   лишь   размышлять,
действовать, верить и надеяться.
   На разработку защитных экранов для винтов ушло два дня. Делали  их  еще
пять  дней.  Тем  временем  Джоахил  Нур  экспериментировала,   отыскивала
средства уничтожения водорослей вокруг корабля, но пока без результата.
   Замер, казалось, не только "Спьюрифон", замерло само  время.  Ежедневно
Лавон продолжал наблюдать, производил замеры лагом, вел записи, фактически
корабль не  стоял  -  он  двигался  точно  на  юго-юго-запад,  проходя  по
несколько миль в  день.  Но  это  был  путь  в  никуда.  Связанные  массой
водорослей, они могли до бесконечности дрейфовать в  океане,  не  встречая
земли.
   Лавон чувствовал, что вот-вот сорвется. Он  с  трудом  сохранял  прямую
осанку, плечи его поникли, голова свешивалась  на  грудь,  словно  на  нее
положили  тяжкий  груз.  Он  чувствовал  старость,  чувствовал,  как   она
разъедает его. На нем и только на нем лежала вся  ответственность  за  то,
что они не  убрались  из  зоны  морских  водорослей  в  ту  минуту,  когда
опасность стала  очевидной.  Ведь  можно  же  было  убедиться  в  этом  за
несколько остававшихся часов, твердил он себе,  но  он  наслаждался  видом
морских драконов и своей дурацкой теорией, будто немного опасности добавит
перца в смертную скуку путешествия. Он безжалостно терзал  себя,  виня  за
то,  что  вовлек  свою  команду  в  абсурдное  и   ненужное   путешествие.
Путешествие в десять или пятнадцать лет, из ниоткуда в никуда. Зачем?  Для
чего?
   Тем не менее, он поддерживал остальных, не давая им пасть духом. Порции
вина, выдававшегося в ограниченном количестве во время  путешествия,  были
удвоены, устраивалось множество вечеринок, развлечений. Лавон распорядился
каждой вахте заниматься изучением  океанографии,  считая,  что  сейчас  не
время для ленивой и праздной жизни.  Бумаги,  заполненные  наблюдениями  и
отложенные для неторопливого  изучения  в  ходе  дальнейшего  путешествия,
начали дорабатываться сейчас.  Работа  была  лучшим  средством  от  скуки,
нервных срывов и нового, нарастающего фактора - страха.
   Когда  были  готовы  экраны,  добровольцы  отправились   под   воду   в
"Ныряльщике"  приваривать  их  вокруг  винтов  к  корпусу  судна.   Задача
осложнялась необходимостью сделать все крохотными захватами  манипуляторов
подводного суденышка. После  гибели  двух  ныряльщиков  Лавон  не  рискнул
посылать кого-либо под воду в обычных  масках.  Под  присмотром  искусного
механика Дэройна Клауса работы продолжались день за днем, но, к сожалению,
шли слишком медленно - тяжелые массы травы били о  корпус,  ломая  хрупкую
сварку, и дело продвигалось с трудом.
   На шестой день  Дэройн  Клаус  принес  фотографии  оранжевых  пятен  на
тускло-сером фоне.
   - Что это? - спросил Лавон.
   - Коррозия корпуса, капитан. Я обратил на нее  внимание  еще  вчера,  а
нынче утром провел серию подводных съемок.
   - Коррозия корпуса? - Лавон заставил себя усмехнуться. - Едва ли  такое
возможно. То, что вы мне показываете, скорее  всего  прилипшие  к  корпусу
губки, моллюски или...
   - Нет, - возразил Дэройн Клаус, -  возможно,  тут  не  очень-то  хорошо
видно,  но  вы  сами  можете  убедиться:  достаточно  спуститься  вниз  на
"Ныряльщике". Это как маленькие рубцы на  металле.  Я  совершенно  уверен,
капитан.
   Лавон отпустил механика и отправился к Джоахил Нур.  Она  долгое  время
изучала фотографии и наконец сказала:
   - Очень похоже.
   - Неужели морская трава разъедает корпус?
   - Вероятность этого мы подозревали уже несколько дней. Одна  из  первых
наших находок имела рп-градиент, сильно отличающийся в этой области океана
от открытого моря. Мы влезли в кислотную ванну, капитан, я  убеждена,  что
водоросли  выделяют  кислоты.  Мы  знаем,  что  они  накапливают   тяжелые
элементы. Обычно они получают металл из морской воды, но могут  уважить  и
нас, приняв "Спьюрифон" за гигантский банкетный стол.  Не  удивлюсь,  если
как раз по этой причине водоросли так быстро окружили судно -  спешили  со
всей округи на пир.
   - В таком случае надеяться, что они добром отпустят нас, просто глупо.
   - Вот именно.
   Лавон заморгал.
   - Значит, останься мы здесь подольше, эта дрянь  проест  дыры  в  нашем
корпусе?
   Биолог засмеялась.
   - Ну, до этого не меньше сотни лет, - сказала она. -  Голод,  по-моему,
более насущная проблема.
   - Почему?
   - Сколько мы продержимся, не пополняя запасов?
   - Несколько месяцев, я полагаю. Вы же знаете, что рыбу мы можем  ловить
только на ходу. Вы думаете...
   - Да, капитан. Все в окружающей корабль экосистеме  для  нас  наверняка
яд. Водоросли поглощают из воды металлы, а маленькие ракообразные  и  рыбы
питаются водорослями. Большие твари пожирают  мелких.  Концентрация  солей
металлов все повышается, если идти по цепочке, и мы...
   - Вряд ли разжиреем на диете из рения и ванадия.
   - А  заодно  и  молибдена  с  родием.  Вот  так,  капитан.  Кстати,  вы
просматривали последние медицинские отчеты? Настоящая эпидемия  тошноты  и
лихорадки - как вы сами себя чувствуете, капитан?  И  это  только  начало.
Пока еще ничего серьезного, но неделя-другая, и...
   - Защити нас, Леди, - вздохнул Лавон.
   - Благословения не простираются так далеко на запад, - заметила Джоахил
Нур и холодно улыбнулась. - Рекомендую  прекратить  всякую  ловлю  рыбы  и
сидеть на наших запасах до тех пор, пока  не  выберемся  из  здешних  вод.
Необходимо также закончить работы по экранированию  винтов,  и  как  можно
скорее.
   - Согласен, - кивнул Лавон.
   Выйдя от биолога, он поднялся на мостик и уставился на покрытую  травой
колышущуюся воду. Цвета сегодня были сочнее, чем  когда-либо  -  янтарные,
цвета сепии, красновато-коричневые, индиго. Водоросли  подрагивали.  Лавон
представил себе мясистые пряди, присосавшиеся к корпусу и разрушающие  его
кислотными выделениями, молекула за молекулой превращающие корпус  в  ионы
супа и выпивающие его. Он содрогнулся. Он больше не мог видеть  красоту  в
путанице  заполонивших  море  водорослей,  теперь  непроницаемая,   плотно
сплетенная масса означала для него лишь зловоние и разложение, опасность и
смерть, пузырящиеся гнилые газы и невидимые клыки разрушения. Час за часом
борта гигантского корабля становились  тоньше,  а  он  не  мог  двинуться,
беспомощный посреди ранящих его врагов.
   Лавон постарался сохранить эту новую напасть в тайне, не вынося  ее  на
всеобщее обсуждение, но тщетно: никакие секреты в  закрытом  мирке,  вроде
"Спьюрифона", долго не сохранишь. Но он настоял на секретности, желая,  по
крайней мере, свести до минимума открытые разговоры, которые быстро  могли
привести к панике. В итоге знали все, и все притворялись,  будто  он  один
знает, насколько скверно обстоят дела.
   Тем не менее,  возбуждение  нарастало.  Разговоры  стали  натянутыми  и
резкими, пальцы дрожали, невнятно произносились  слова,  все  валилось  из
рук. Лавон держался в стороне от остальных, насколько позволяло  положение
капитана. Он молил об избавлении и искал выход в  снах,  но  Джоахил  Нур,
кажется, была права: сюда не проникали послания возлюбленной Леди  Острова
Сна, чьи советы несли утешение страждущим и мудрость колеблющимся.
   Один проблеск надежды подарили биологи. Джоахил Нур  предположила,  что
можно нарушить электрическую систему морской травы,  пропуская  ток  через
воду. Предложение показалось Лавону  сомнительным,  но  он  уважал  мнение
биолога и распорядился готовить нужное оборудование.
   В конце концов последний из  защитных  экранов  был  установлен  вокруг
винтов. Произошло это к концу третьей недели.
   - Запускайте двигатель, - приказал Лавон.
   Корабль вздрогнул, пробуждаясь к жизни, как  только  заработали  винты.
Офицеры на мостике - Лавон, Вормеехт, Калимойн  -  замерли  в  напряженном
молчании,  едва  дыша.  Крошечная  рябь  вырвалась  из-под  носа  судна  -
"Спьюрифон" двинулся! Медленно, упорно корабль начал  продвигаться  сквозь
спутанную массу корчившейся морской  травы,  прошла  минута,  другая  и...
дрожь винтов прекратилась.
   - Экраны не выдержали! - с болью воскликнул Калимойн.
   - Посмотрите, что  там  произошло,  -  бросил  Лавон  Вормеехту,  потом
обернулся к трясущемуся и потному  Калимойну,  стоявшему  с  таким  видом,
будто ноги его приросли к палубе.
   Первый штурман плотно поджал губы, из-за  чего  на  щеках  образовались
желваки.
   - Скорее всего, задержка будет недолгой,  -  мягко  произнес  Лавон.  -
Пойдемте-ка со мной, у меня осталось немного вина, и  как  только  корабль
снова тронется, мы...
   - Нет! - взревел Калимойн. -  Я  чувствую,  экраны  сорвало.  Водоросли
сожрали их!
   - Экраны на месте, - проговорил Лавон более настоятельно.  -  Завтра  к
этому времени мы будем далеко отсюда, и вы  снова  проложите  нам  курс  к
Алханроелю.
   - Мы погибли! - выкрикнул Калимойн и вдруг метнулся  прочь.  Размахивая
руками, он сбежал вниз по трапу и исчез из виду. Лавон колебался. Вернулся
Вормеехт, выглядел он мрачнее тучи. Экраны  действительно  сорвало,  винты
запутались, и судно вновь остановилось.
   Лавон пошатнулс