о устраивало. Дальше его
амбиции не распространялись. Рядиться в одежды правителя  планеты,  даже
здесь, даже ненадолго, даже под предлогом дипломатической необходимости,
было бы святотатством.
   Он понимал, что, прежде чем продолжать переговоры,  обязан  исправить
ошибку, допущенную по вине Коринаама.
   Но как?
   Ответа не находилось. Оставшись вечером в  своей  комнате,  Харпириас
еще долго ломал над этим голову.
   Затем, когда было уже очень поздно, у двери раздался  женский  голос,
тихо обращающийся к нему со словами, которых он не мог понять.
   - Кто там? - крикнул Харпириас, хотя и так уже догадывался.
   Она снова заговорила. В ее голосе ему почудились жалобные,  умоляющие
нотки.
   Харпириас подошел к двери и откинул кожаный клапан. Да, это она,  та,
которая уже приходила к нему, юная черноволосая дочь короля.
   Сегодня она была  одета  более  торжественно:  прекрасное  платье  из
белого  меха,  кожаные  башмаки,  в  блестящую  шапку  волос  прихотливо
вплетена ярко-алая лента. Осколок кости, выточенный  в  форме  веретена,
вставлен в верхнюю губу и торчит над ней в обе стороны - несомненно, это
было принятое у женщин племени украшение.
   Однако вид у нее был перепуганный. Широко раскрытые глаза смотрели на
него неподвижно, а сотрясавшая ее дрожь не имела  никакого  отношения  к
холодному воздуху. На щеке ритмично подергивалась мышца. Харпириас долго
стоял, глядя на нее и не зная, что делать.
   - Нет, - наконец сказал он ей, стараясь говорить мягко. -  Мне  очень
жаль. Но я не могу это сделать. Просто не могу. - Он грустно  улыбнулся,
покачал  головой  и  рукой  махнул  из-за  двери  в  сторону  выхода.  -
Понимаешь, что я тебе говорю? Ты должна уйти. То, чего ты от меня ждешь,
я не могу тебе дать.
   Она затряслась с ног до головы и протянула  к  нему  руки.  Они  тоже
дрожали.
   - Нет, - произнесла она, к изумлению  Харпириаса,  на  его  языке.  -
Нет.., пожалуйста.., пожалуйста...
   - Ты умеешь говорить по-маджипурски?
   Очевидно,  не  очень.  У  него  создалось  впечатление,  что  девушка
повторяет заученные слова, не понимая их смысла.
   - Пожалуйста.., пожалуйста.., я.., войти?
   Это ее Коринаам научил, внезапно подумал Харпириас. Это на него очень
похоже.
   Он снова покачал головой.
   - Нельзя. Ты не должна. Я не собираюсь...
   - Пожалуйста! - В ее голосе  звучал  настоящий  ужас.  Казалось,  она
сейчас упадет к его ногам.
   Как мог он выгнать ее в таком состоянии?
   Харпириас вздохнул и жестом пригласил ее в комнату. Только ненадолго,
сказал он сам себе.
   Всего на несколько минут, и все.
   Девушка, пошатываясь, вошла в ледяную  комнату  Она  никак  не  могла
унять дрожь. Харпириасу захотелось обнять ее и утешить.  Но  он  не  мог
позволить себе это сделать. Важно было держаться от нее на расстоянии.
   Очевидно, она уже исчерпала свой запас слов. Теперь  она  объяснялась
жестами, устроив  нечто  вроде  пантомимы,  высоко  поднимала  руки  над
головой и  опускала  вниз  по  сторонам  широким,  охватывающим  жестом,
повторяя это движение снова, снова  и  снова.  Харпириас  изо  всех  сил
пытался понять смысл ее жестов.  Нечто  большое.  Гора,  не  ее  ли  она
изображает?
   Имеет ли это какое-то отношение к тем двум мертвым животным,  которых
сбросили вниз, в деревню, с вершины стены каньона?
   Она одной рукой описала спереди от себя  округлую  кривую  от  лба  к
коленям. Это означает живот? Изображение  беременности?  Наверное,  нет.
Она снова повторила жест, изображавший гору, а затем большой  живот.  Он
непонимающе наблюдал за ней. Она открыла рот,  показала  на  свои  зубы.
Снова гора. Живот. Еще раз зубы. Харпириас покачал головой.
   Девушка задумалась на секунду-другую. Затем вытянула руки к полу  под
некоторым углом, жест, который, наверное, должен был изображать  размер,
и начала  ходить  по  комнате  на  негнущихся  ногах,  комично  неуклюже
переваливаясь.
   Харпириас совершенно растерялся.
   - Животное? Большое животное? Хайбарак?
   - Нет. Нет. - Казалось, ее раздражает его недогадливость. Еще раз она
показала гору, живот, зубы. Неуклюже прошлась на негнущихся ногах. И  на
этот раз до него дошло.
   Гора, которая ходит, - большой живот - и зубы  -  крупный  человек  с
большим животом и необычными зубами...
   - Тойкелла! - воскликнул он.
   Девушка радостно закивала. Наконец-то он понял.
   Харпириас ждал. Она снова о чем-то задумалась. Затем, как  и  в  свой
прошлый приход, указала на груду  шкур,  заменяющую  постель,  постучала
себя пальцем в грудь и протянула  руку  к  Харпириасу.  Харпириас  снова
хотел было начать объяснять, что не желает ложиться с ней в постель.  Но
прежде, чем он  успел  вымолвить  хоть  слово,  она  еще  раз  разыграла
пантомиму "Тойкелла"; потом надула щеки и сделала  безумные  глаза,  что
явно должно было означать королевский гнев, и стала прыгать по  комнате,
яростно размахивая воображаемым то ли мечом, то ли копьем.  После  чего,
уменьшившись от  громадной  фигуры  Тойкеллы  до  собственных  размеров,
обхватила  себя  обеими  руками  и  закатила  угасающие  глаза.  Ранена.
Умирает.
   - Тойкелла убьет  тебя,  если  я  с  тобой  не  пересплю?  -  спросил
Харпириас. - Ты это хочешь сказать?
   Она метнула в него беспомощный, непонимающий взгляд. Он сделал  новую
попытку, произнося слова громче и медленнее.
   - Король - тебя - убьет?
   Девушка пожала плечами и снова повторила всю эту бредовую пантомиму.
   - Убьет нас обоих? - спросил Харпириас - Или одного меня?
   Но спрашивать было бесполезно. Очевидно, она уже выдала все слова  на
его языке, какие понимала, все четыре или пять слов. Он же  знал  только
два-три слова на ее языке, и ни одно из них ему сейчас не могло помочь.
   Она умоляла его взглядом. Смотрела на него полными отчаяния  глазами,
потом переводила взгляд на груду мехов. Снова предлагала ему себя.
   Харпириас  подумал,  что,  вероятно,  он  правильно  понял  смысл  ее
отчаянной шарады. Ее царственный  отец  приказал  ей  зачать  наследника
королевской крови. Ни на что меньшее он не  согласится.  Если  Харпириас
отошлет ее, как и в прошлый раз, гнев Тойкеллы  приобретет  убийственную
силу.
   Убьет ли он девушку, или Харпириаса, или их обоих, он не смог  понять
из ее представления.
   Но это не имело значения. Ясно,  что,  если  он  не  уступит  слепому
упрямству короля, последствием его отказа будет насилие.
   Оказавшись в ловушке между циничной ложью Коринаама и  династическими
надеждами короля Тойкеллы, Харпириас  понял,  что  у  него  не  осталось
выбора.
   - Ладно, - сказал он ей. - Давай. Я сделаю  тебе  маленького  принца,
если твой отец так сильно этого желает.
   Он не ожидал, что она поймет его слова, и был прав. Но когда он нежно
взял ее за руку и потянул к меховой постели, она моментально догадалась,
и ее глаза вспыхнули. Словно  освещенное  изнутри,  личико  стало  почти
хорошеньким.
   Да и  вообще  не  так  уж  она  уродлива,  подумал  Харпириас.  Более
ширококостная  и  мускулистая,  чем  те  женщины,  которые  ему   обычно
нравились, и, возможно, ей не мешает вымыться...
   Еще его раздражали темные дыры на месте отсутствующих передних зубов,
когда она улыбалась. Но тем не менее...
   Сам он никогда не отличался высокоморальным поведением. В свое  время
в объятиях Харпириаса побывало немало молодых женщин,  чью  внешность  и
манеры  при  дворе   короналя   сочли   бы   сомнительными.   Та   рыжая
хохотунья-танцовщица из Бомбифэйла в далеком прошлом, девушка с горящими
глазами  и  хриплым,  пронзительным  голосом  торговки  рыбой..,  и   та
стройная,  длинноногая  жонглерка  в  Большом  Морпине,  которая   умела
ругаться не хуже матроса.., и особенно та роскошная охотница с  широкими
бедрами, которую он встретил, бродя в одиночестве по лесам Норморка. Ему
было всего восемнадцать лет, и она показала ему пару  приемчиков,  какие
ему бы и в голову не пришли...
   Были и другие. Много других, очень много.
   Если теперь он вынужден прибавить к этому списку  смуглую  дикарку  с
раскрашенным лицом, ну что  ж,  значит,  так  тому  и  быть.  Дипломатам
приходится совершать много  необычных  поступков,  выполняя  свой  долг,
уговаривал себя Харпириас. Весьма  вероятно,  что  его  задача  окажется
невыполненной, если  он  будет  упорствовать  в  своем  чистоплюйстве  и
отказываться удовлетворить желание короля Тойкеллы.
   Следовательно, выполнение  прихоти  короля  он  может  считать  своим
профессиональным долгом. А если он и  не  корональ  в  действительности,
хотя Тойкелла считает его таковым, то правда и то, что в его венах течет
кровь короналей.
   Придется королю удовольствоваться этим.
   Так тому и быть. Так тому и быть.
   Харпириас развязал платье из белого меха, распахнул  его,  и  девушка
выскользнула из своей одежды.
   Под мехом не оказалось ничего. Ее тело было  стройным  и  упругим,  с
маленькими тугими грудями и  красиво  изогнутыми  бедрами.  Она  явно  с
головы до ног натерлась каким-то маслом - может быть, это жир хайбарака?
- которое сделало ее кожу гладкой и приятно скользкой на ощупь, а  кроме
того, до некоторой степени приглушило запах немытого тела.
   Они вместе опустились на груду из шкур.
   Харпириас быстро забрался в самую середину мехов, так как в комнате с
ледяными стенами было слишком уж холодно и долго оставаться  неприкрытым
на воздухе не было никакого желания.  Хотя  девушка  явно  предпочла  бы
остаться сверху на шкурах, а не  под  ними,  казалось,  она  поняла  его
желания и через несколько секунд уже  лежала  рядом  с  ним.  Когда  они
надежно укрылись и уютно устроились под горой из меха, она рассмеялась и
положила ладонь ему на грудь, нажала на нее и перекатила его на спину, а
потом легла на него сверху.
   - Значит, ты так любишь, да? Прекрасно.
   Как пожелаешь.
   Она улыбнулась. В ее глазах плясали веселые искры, словно для нее это
было не больше чем игрой. Харпириас гадал,  сколько  ей  лет.  Двадцать?
Может быть, меньше. Пятнадцать? Невозможно понять.
   Он попытался ее поцеловать, но она прятала свои губы. Очевидно, у них
нет такого обычая.
   Так тому и быть, подумал Харпириас. Все  равно  этот  кусочек  резной
кости, торчащий у нее из верхней губы, помешал бы поцелую.
   Она что-то сказала ему на своем языке.
   - Не понимаю, - ответил он.
   Она рассмеялась и повторила те же слова  еще  раз.  Выражение  нежной
страсти по-отинорски.
   Почему-то он в этом сомневался. Возможно,  она  просто  называет  ему
свое имя.
   - Харпириас, - произнес он. - Меня зовут Харпириас. А тебя?
   Она  хихикнула.  Снова  произнесла  что-то  -  одно  слово,  и  через
мгновение повторила его.
   Возможно, оно означало что-то важное, но разумеется,  он  не  понимал
его значения.
   - Шабиликат? - рискнул произнести Харпириас.
   Его попытка повторить отинорское слово вызвала у девушки бурный взрыв
хохота.
   - Шабиликат, - снова повторил он. - Шабиликат.
   Казалось, его попытки необычайно ее забавляют. Но когда он попробовал
снова, она  закрыла  ему  рот  ладонью,  а  секунду  спустя  так  крепко
обхватила его талию своими мощными бедрами, что у  него  пропало  всякое
желание вести беседу.
   Это была длинная ночь, и бурная к  тому  же,  и  более  приятная  для
Харпириаса,  чем  он  ожидал,  хотя  человеку,  привыкшему  к   обществу
утонченных женщин из аристократических кругов Маджипура, манеры  девушки
казались весьма странными. Но  он  довольно  легко  приспособился  к  ее
энергичной  страсти,  к  жадным  рукам  с  острыми  ногтями,   яростным,
раскачивающимся толчкам, бурным взрывам грубого хохота в самые, как  ему
казалось, неподходящие моменты. Она казалась  ненасытной.  Однако  после
долгих  месяцев  непрерывного  воздержания  Харпириаса  это  ничуть   не
беспокоило.
   В какой-то момент меха, которыми они укрывались, отлетели в  сторону,
но  он  почти  не  заметил  холода.  В  конце  концов  -  он   не   имел
представления, сколько прошло часов - он  внезапно  провалился  в  самый
глубокий и  черный  сон,  как  можно  провалиться  в  колодец,  а  когда
проснулся, много позже, то обнаружил, что она снова накрыла его, пока он
спал, и незаметно выскользнула из комнаты.
   Он, естественно, не мог знать, зачали ли они  маленького  принца  для
Тойкеллы в ту ночь. Но если эта попытка окажется  неудачной,  он  охотно
согласится повторить ее еще раз.

10

   На следующий день король пребывал в куда более приятном  расположении
духа, чем накануне. Он встретил Харпириаса у самого входа в тронный  зал
и приветствовал мощными  объятиями  и  полными  искреннего  расположения
восклицаниями, за которыми последовали  сальные  усмешки,  подмигивания,
смешки и тычки локтем в  бок,  от  которых  Харпириас  поморщился,  едва
скрывая смущение. Тойкелла  явно  получил  от  девушки  полный  отчет  и
остался очень доволен услышанным.
   Но он все еще не  давал  Харпириасу  втянуть  себя  в  сколько-нибудь
конкретные переговоры.
   Он и правда, как говорил Коринаам, не любил, чтобы его торопили.
   По  приказу  Харпириаса  метаморф  тактично   сформулировал   просьбу
обсудить благополучие заложников, но Тойкелла ответил холодно и  кратко,
и даже Харпириас понял, что это был отказ.
   Он посмотрел на Коринаама.
   - Он сказал - нет, правда?
   - Король хочет заверить вас, что все ваши желания будут исполнены, но
он утверждает, что сейчас не время говорить об этом. Он собирается через
три дня устроить охотничью вылазку, и удача от него отвернется, если  он
займется решением каких-либо важных вопросов до своего возвращения.
   - И сколько же это займет времени? Неделю? Месяц?
   - Два дня. Один день на подъем, один на обратный  спуск  Может  быть,
потребуется третий день, если не повезет сразу встретить животных.
   - Клянусь Повелительницей! Если так будет  продолжаться,  мы  никогда
не...
   - Вы приглашены составить ему  компанию,  -  непринужденно  продолжал
Коринаам. - Я советовал бы вам принять приглашение. Королевская охота  в
середине лета - это большой и священный праздник для этих  людей,  и  он
оказывает вам большую честь, приглашая присоединиться к ним.
   - Ну, тогда ладно, - ответил Харпириас, несколько смягчившись. Тем не
менее задержка выводила его из себя.
   Остальная  часть  утренней  аудиенции  была  посвящена   предстоящему
походу. Позже, когда они с Коринаамом возвращались в свой дом, Харпириас
спросил:
   - Это ты научил девушку, как произносить слова вроде  "пожалуйста"  и
"я войти", да?
   - Я чувствовал, что положение становится угрожающим. Она нуждалась  в
моей помощи.
   - Угрожающим для кого?
   - Король очень разгневался, что ей не удалось вас соблазнить в первую
ночь. Он счел это чем-то вроде предательства с ее стороны. Всегда опасно
вызвать гнев вождя дикарей.
   - И ты думаешь, он бы ее убил, если бы я не позволил ей...
   - Такая возможность существовала. С моей стороны было самым  разумным
не рисковать.
   Король твердо решил настоять на своем. Он  послал  бы  к  вам  другую
женщину, если бы эта не добилась успеха.
   - Ты, несомненно, прав, -  согласился  Харпириас.  Затем,  еще  через
несколько шагов, у него мелькнула новая мысль, и он спросил метаморфа:
   - Ты случайно не знаешь, что означает отинорское слово "шабиликат"?
   - Что?
   - "Шабиликат", - повторил Харпириас. - Или что-то в  этом  роде.  Это
слово она произнесла в тот момент, когда мы  с  ней  были..,  когда  уже
собирались...
   - Произнесите его еще раз.
   Харпириас произнес слово еще раз, медленно и  тщательно  выговаривая.
Коринаам ответил не  сразу.  Затем  начал  смеяться,  Харпириас  никогда
раньше не слышал его смеха. Он начинался тихим звуком, идущим изнутри, и
быстро перешел в громкий хохот.
   - Значит, это смешное слово, да?
   -  Скорее  неприличное.  Такое..,  жутко..,  грязное...  -  Казалось,
Коринаам положительно наэлектризован этим  словом.  -  Конечно,  вы  его
ужасно коверкаете. Оно звучит, как... - И он выдал нечто  такое,  в  чем
было то же самое количество  слогов,  только  еще  нанизано  невозможное
количество  зубодробительных  согласных,   сваленных   в   кучу   словно
булыжники. - Это больше похоже на то, что она произносила?
   - Наверное. Что это означает?
   Коринаам колебался. Он подхихикивал так,  что  Харпириасу  захотелось
дать ему пощечину.
   - Я не могу произнести этого вслух. Это слишком непристойно.
   - Давай, говори. Ты же не ребенок, Коринаам. Нечего меня стесняться!
   - Прошу вас, принц...
   - А я тебе приказываю.
   - Знание этого слова не существенно для вашей дипломатической работы.
   - Откуда тебе знать? Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что оно значит.
   Лоб Коринаама  от  смущения  стал  желто-зеленым.  Он  подавил  новый
приступ смеха и произнес, с большим трудом выталкивая из себя слова:
   - Это  означает..,  приблизительно...  "Врата  моего  тела  для  тебя
открыты". С такими словами женщина обращается к мужчине. В  этом  случае
женщины и мужчины употребляют различные формы глагола.
   Теперь Харпириас понял,  почему  девушку  так  рассмешило,  когда  он
повторил это слово, обращаясь к  ней.  Это  была  просто  грамматическая
ошибка:  мужчина  употребил  женский  оборот   речи.   Но   в   чем   же
непристойность, которую Коринаам увидел в  этом  слове?  Врата  ее  тела
действительно были открыты. Она просто описывала ситуацию, которая в тот
момент имела место. Если он по неведению употребил не  правильную  форму
глагола, когда повторил то, что она сказала, ну, никто ведь и не ждал от
него умения разбираться в тонкостях грамматики отиноров.
   Он бросил озадаченный взгляд на  метаморфа.  Коринаам  отвернулся  от
него в сторону и застенчиво смотрел в землю.
   - Я не нахожу ничего неприличного в этой фразе, - сказал Харпириас. -
Возможно, она эротична, но не оскорбительна.
   - Этот образ.., они считают,  что  тело  имеет  врата...  -  Коринаам
больше не мог продолжать.
   - Но так оно и есть. Во всяком случае,  женское  тело.  Объясни  мне,
почему человек - особенно такая дикарка, как она, простая, неиспорченная
нелепостями  цивилизации  -  должна  видеть  непристойность  в   простой
анатомической метафоре?
   - Она, вероятно, и не видит, - ответил Коринаам. Метаморф никогда еще
не выглядел таким смущенным. - Это я вижу. Если  не  возражаете,  принц,
можем мы поговорить о чем-нибудь другом?
   Харпириас получил  еще  одно  напоминание  о  том,  насколько  чуждым
существом  был  в  действительности  его  спутник.  Да,   они   получили
политическое равноправие на всем Маджипуре и их королева была официально
причислена  к  сонму  властителей  планеты,  но  тем  не  менее,   думал
Харпириас,  они  отличаются  от  всех,  отличаются  чем-то  таким,   что
невозможно  определить..,  существа,  странные   гибкие   тела   которых
функционируют на основе  уникальных  принципов  и  ум  которых  способен
считать простую мысль  о  существовании  в  женском  теле  входа  грубой
непристойностью...
   "Интересно, как метаморфы занимаются любовью?" - подумал он.
   И понял, что не имеет представления. И что ему не хочется это знать.
   Они с Коринаамом расстались у дома для гостей,  и  Харпириас  немного
постоял  на  площади,  глядя  в  небо.  Оно  стало  темным,   серым,   с
металлическим оттенком, словно лист  холодного  железа  Редкие  снежинки
плавно кружились над головой.
   Надвигался буран, уже  повалил  снег,  а  ведь  сейчас  канун  летних
охотничьих увеселений!
   На его глазах снегопад  заметно  усилился.  Старый,  почерневший  лед
площади припорошило тонким слоем белого снега. Середина  лета!  Середина
лета!  Харпириас  чувствовал,  как  твердые  снежинки  впиваются  в  его
поднятое кверху лицо. Как это все непонятно... Куда  ни  повернись,  его
окружают странности. Если он когда-либо вернется отсюда, ему  будет  что
порассказать.
   В ту ночь девушка снова пришла к  нему.  Буран  к  тому  времени  уже
прекратился, но снега в