ющей  их  атмосферы.
Иногда в очень старом возрасте дерево полностью порывает контакты с землей
и плывет  искать  новую  колонию.  Полные  деревья  имеются  в  Зимроле  и
Алханроле, но в последнее время их  стало  мало.  Эта  роща  посажена  для
народа  Маджипура  по  официальному  декрету  12-го  Понтификса  Конфалума
Короналем Лордом Престимионом.

     Жонглеры молча шли пешком  по  лесной  дороге  в  течение  нескольких
минут, но не видели ничего  необычного.  Затем  шедшая  впереди  Карабелла
пролезла через заросли густого  сине-черного  кустарника  и  вскрикнула  в
изумлении. Валентин подбежал к ней. Она стояла среди чудес.
     Всюду росли полные деревья на разных стадиях роста. Молодые, не  выше
Делиамбера, выглядели на редкость неуклюжими кустами с  толстыми  вздутыми
ветвями  необычного  серебряного  оттенка,  которые  выходили  углами   из
коротких толстых стволов. У деревьев высокой в  пятнадцать-двадцать  футов
стволы начинали утончаться, ветви вздувались, а у  более  старых  деревьев
стволы  совсем  съеживались  и  выглядели  веревками-оттяжками,  крепящими
плавучие кроны к грунту.  Кроны  плавали  высоко,  покачиваясь  на  легком
ветру, безлистые, распухшие, с раздутыми ветвями. Серебряный цвет  молодых
деревьев с возрастом становился блестящим и прозрачным,  так  что  деревья
казались стеклянными и ярко  сверкали  на  солнце.  Даже  Залзана  Кавола,
похоже поразила красота деревьев и их необычность.  Он  подошел  к  самому
высокому и осторожно, почти благоговейно  охватил  пальцами  узкий  ствол.
Валентин подумал, что скандар хочет сломать его  и  пустить  полое  дерево
летать, как воздушный змей, но нет, Залзан Кавол  просто  измерил  толщину
ствола и тут же отошел, бормоча что-то.
     Они довольно  ходили  среди  полых  деревьев,  разглядывали  поросль,
смотрели на стадии роста, постепенное сужение стволов и  утолщение  веток.
Деревья были без листьев и,  наверное  не  имели  и  цветов.  Трудно  было
поверить, что это вообще растения, настолько они казались стеклянными. Это
было магическое место.  Дурное  настроение  Валентина  ушло  окончательно.
Стоит ли задумываться, когда кругом такая красота?
     - Лови! - крикнула Карабелла.
     Она заметила перемену в нем, сбегала к фургону  за  мячами  и  теперь
бросила ему три мяча. Он легко вошел в основной ритм.
     Карабелла стояла в нескольких шагах от него.  Три-четыре  минуты  они
жонглировали независимо друг от друга, но потом вошли в симметричные  фазы
и стали работать в одном ритме. Теперь они жонглировали, зеркально отражая
друг друга, и Валентин почувствовал, как с каждым циклом бросков  на  него
нисходит все более глубокое спокойствие. Он покачивался и напевал. Деревья
бросали на него отраженный свет. Мир был тих и ясен.
     - Когда я скажу, - спокойно произнесла Карабелла,  -  бросай  мяч  из
правой руки  в мою левую  на точно  такую же высоту,  как  бросаешь  себя.
Раз... два... три... четыре... пасс!
     И на "пасс" он бросил ей мяч, а она ему. Он  сумел  достаточно  точно
поймать его, не сбиваясь с ритма и продолжая  свой  каскад,  и  отсчитывал
время, чтобы бросить снова.
     Вначале это было трудно, труднее всего, что  он  делал  до  сих  пор,
однако после нескольких пассов он уже делал это без боязни, и обмен прошел
так гладко, словно они практиковались несколько месяцев. Валентин понимал,
что это необычно, что никто не овладевает таким сложным маневром с  первой
попытки, но, как и раньше, он поместил себя в область, где не существовало
ничего, кроме руки и глаза и летающих  мячей,  и  промах  стал  не  только
невозможным, но и немыслимым.
     - Эй! - крикнул Слит. - Идите сюда!
     Он тоже жонглировал. Валентин был недоволен таким усложнением задачи,
но заставил себя остаться в автоматическом режиме - бросать, когда кажется
нужным, хватать то, что пришло и все время держать оставшиеся у него  мячи
в движении. Так что, когда Слит и Карабелла начали обмен мячами,  Валентин
смог включиться и поймал мяч от Слита.
     "Раз-два, раз-два", - считал Слит, заняв положение между Валентином и
Карабеллой и сделав себя ведущим. Он поочередно бросал им мячи,  и  долгое
время ритм оставался неизмененным, но затем ускорился, что Валентин уже не
мог успеть за ним. В воздух вдруг взлетели  десятки  мячей  -  по  крайней
мере, так показалось - и Валентин поспешно хватал их, ронял и  наконец  со
смехом повалился в теплую траву.
     - Значит, есть все-таки пределы твоей  ловкости,  -  шутливо  спросил
Слит. - А то я уж начал думать, что ты вообще не смертный.
     Валентин засмеялся.
     - Боюсь, что достаточно смертный.
     - Обедать! - крикнул Делиамбер.
     Он приглядывал за котелком с тушеным мясом,  подвешенным  на  треноге
над  огнем.  Скандары,  занимавшиеся  тренировкой  в  другой  части  рощи,
появились, как из под земли и  тут  же  принялись  накладывать  себе  еду.
Виноркис тоже поторопился наполнить свою  тарелку.  Валентин  и  Карабелла
были последними, но это их не огорчило. Валентин  покрылся  честным  потом
хорошо выполненной работы, кровь стучала в голове, и  его  долгая  ночь  с
необъясненными снами казалась далеко позади,  как  что-то,  оставленное  в
Фалкинкипе.
     Весь день фургон спешил на восток. Теперь это  была  явно  гейрогская
страна, населенная почти исключительно гладкоголовой  эмееподобной  расой.
Когда наступила ночь, труппа все еще  была  на  полпути  от  Долорна,  где
Залзан  Кавол  добился  какого-то  театрального   ангажемента.   Делиамбер
сообщил, что неподалеку есть гостиница, и они поехали туда.
     - Раздели со мной постель, - сказала Валентину Карабелла.
     В коридоре они встретили Делиамбера, который остановился, коснулся их
рук кончиком щупальца и пробормотал:
     - Приятных снов.
     - Приятных снов, - автоматически ответила Карабелла.
     Но  Валентин  не  дал  обычного  ответа,  потому  что   прикосновение
колдовской плоти вруона вызвало шевеление дракона в его душе, и  он  снова
стал беспокойным и серьезным, каким был до посещения чудесной рощи.  Можно
было подумать, что Делиамбер стал врагом спокойствия Валентина, поднимал в
нем необъяснимый страх и неуверенность, против которых у Валентина не было
защиты.
     - Пошли, - хрипло сказал он Карабелле.
     - Спешишь? - она засмеялась легким звенящим смехом, но смех ее тут же
замер, когда она взглянула на лицо Валентина. - Валентин, что с  тобой?  В
чем дело?
     - Ничего.
     - Ничего?
     - Разве я не могу поддаться настроению, как всякий человек?
     - Когда твое лицо вот так меняется - кажется,  будто  тень  заслоняет
солнце. И так неожиданно...
     - Что-то в Делиамбере, - сказал Валентин, -  озадачивает  и  тревожит
меня. Когда он коснулся меня...
     - Делиамбер безвредный. Думаю, как все колдуны, особенно вруонские  и
маленькие. В очень маленьком  народе  всегда  темное  лукавство.  Но  тебе
нечего бояться Делиамбера.
     - Это правда? - он закрыл дверь и обнял Карабеллу.
     - Правда, - сказала она. Тебе не нужно бояться никого, Валентин. Ты с
первого взгляда нравишься всем. В мире нет никого, кто повредил бы тебе.
     - Хотел бы я этому верить, - сказал он, когда  она  потянула  его  на
постель. Он целовал ее сначала нежно, потом более  страстно,  и  скоро  их
тела сплелись. Он не был с ней близок больше недели и ждал  с  упоением  и
желанием. Но инцидент в коридоре украл его желание, оставил его оцепенелым
и отстраненным, и это удивляло и расстраивало  его.  Карабелла,  вероятно,
чувствовала его  холодность,  но  не  обращала  внимания,  потому  что  ее
энергичное тело искало его страсти. Он вынудил себя ответить и  скоро  был
почти так же пылок, как и она, но как бы стоял в  стороне  от  собственных
ощущений, был только зрителем их любви.
     Все быстро кончилось, и стало темно, хотя лунный свет проникал в окно
и бросал холодный свет на их лица.
     - Приятных снов, - прошептала она.
     - Приятных снов, - ответил он.
     Она уснула почти сразу же, а он лежал рядом  с  ее  теплым  телом,  и
спать ему не хотелось. Через некоторое время он отодвинулся, лег в любимую
позу для сна - на спине, сложив руки на груди, но сон не приходил,  только
легкая дремота. Он считал блавов, представлял себя жонглирующим со  Слитом
и Карабеллой, пытался расслабить тело  по  одному  мускулу,  но  ничто  не
помогало. Он приподнялся на локте и посмотрел на Карабеллу.
     Она видела сон.  На  щеке  подрагивали  мышцы,  глаза  двигались  под
закрытыми веками, груди поднимались  и  опускались  в  резком  ритме;  она
прижала пальцы к губам и бормотала что-то  несвязное.  Ее  худощавое  тело
казалось таким красивым, что Валентину захотелось  прикоснуться  губами  к
маленьким  твердым  соскам,  но  мешать  человеку,  видящему   сон,   было
грубостью, непростительным нарушением приличий.  Так  что  он  ограничился
тем, что смотрел на нее и любил издали.
     Карабелла в ужасе вскрикнула. Глаза ее открылись, но ничего не видели
- знак послания. По телу ее пробегала дрожь. Она,  еще  спящая  и  видящая
сон, повернулась к Валентину. Она стонала и всхлипывала, и  он  обнял  ее,
чтобы дать ей сон-помощь, сон-покой, защитить ее от тьмы духа, и, наконец,
ярость сна ушла и тело ее обмякло и расслабилось.
     Она еще некоторое время лежала тихо и Валентин подумал, что она  спит
обычным мирным сном. Нет. Она проснулась,  но  не  шевелилась,  как  будто
рассматривала свой сон, боролась с ним и пыталась вывести  его  в  область
яви. Вдруг она села и  прижала  руки  к  губам.  Глаза  ее  были  дикие  и
остекленевшие.
     - Милорд! - прошептала она, отодвинулась от него, отползла, как краб,
на край постели, одной рукой прикрывая грудь, а другой  -  лицо.  Губы  ее
дрожали. Валентин потянулся к ней, она в ужасе отпрянула  и  свалилась  на
пол, где испуганно съежилась, пытаясь прикрыть свою наготу.
     - Карабелла... - растерянно позвал Валентин.
     Она подняла на него глаза.
     - Лорд...  Лорд...  пожалуйста,  оставь  меня  Лорд...  -  Она  снова
опустила голову и сделала пальцами обеих рук  знак  горящей  звезды,  жест
повиновения, который делают только перед Короналем.



                                    14

     Думая, что, может быть, не ей, а ему приснился сон, который  все  еще
длится, Валентин встал, увидел одежду Карабеллы, брошенную на его  одежду.
Она скорчилась в стороне, ошеломленная и дрожащая. Он хотел успокоить  ее,
но она отскочила и согнулась еще больше.
     - В чем дело? - спросил он. - Что случилось?
     - Я видела во сне, что ты... - Она  запнулась.  -  Так  реально,  так
страшно.
     - Расскажи. Я растолкую твой сон, если смогу.
     - Его нечего толковать. Он говорит сам за себя. - Она  снова  сделала
ему знак горящей звезды и продолжала тихо, спокойно, без  интонаций:  -  Я
видела во сне, что ты истинный Корональ Лорд Валентин, что у тебя похитили
власть и твою память, поместили в другое  тело  и  выпустили  недалеко  от
Пидруда, чтобы ты скитался и жил в  праздности,  в  то  время  как  кто-то
другой правит вместо тебя.
     Валентин почувствовал себя на краю бездны, и земля осыпалась под  его
ногами.
     - Это было послание? - спросил он.
     - Да, послание. Не знаю, от кого - от Леди или от Короля, но  это  не
мой сон,  он был  как-то помещен  в мой мозг  со стороны.  Я видела  тебя,
Лорд...
     - Перестань называть меня так.
     - ...на вершине Замковой Горы, ты стоял лицом к лицу с другим  Лордом
Валентином, с тем черноволосым, перед которым мы жонглировали, в потом  ты
спустился с горы, чтобы ехать в великой процессии по всем странам, и когда
ты был на юге,  в  моем  родном  городе  Тил-омоне,  тебе  дали  наркотик,
усыпили, пересадили в это тело и выбросили тебя.  Не  было  никого  мудрее
тебя, но у тебя колдовством отняли твои королевские  силы.  А  я  касалась
тебя, Лорд, я делила с тобой ложе и была  фамильярна  с  тобой  на  тысячу
ладов, и как я теперь получу прощение, Лорд?
     - Карабелла!
     Она дрожала от страха.
     - Взгляни на меня, Карабелла.
     Она покачала головой. Он встал рядом с ней на колени, коснулся  рукой
ее подбородка. Она вздрогнула,  словно  он  обжег  ее  кислотой.  Ее  тело
застыло в напряжении. Он снова дотронулся до нее.
     - Подними голову, ласково сказал он, - посмотри на меня.
     Она медленно, робко взглянула на него, как смотрят на  солнце,  боясь
его яркости.
     - Я Валентин-жонглер, и больше никто.
     - Нет, Лорд.
     - Корональ черноволосый, а у меня золотистые волосы.
     - Умоляю тебя, Лорд, оставь меня в покое. Я боюсь тебя.
     - Ты боишься странствующего жонглера?
     - Того, кто ты сейчас, я не боюсь. Ты мой друг, и  я  тебя  люблю.  Я
боюсь того, кем ты был, Лорд. Ты был рядом с Понтификсом и пил королевское
вино. Ты ходил по громадным залам Горного Замка. Ты знал полнейшую  власть
над миром. Это был истинный сон, Лорд, он был отчетлив и ясен, как  наяву,
и не может быть  никаких  сомнений,  что  это  послание.  И  ты  настоящий
Корональ, а я касалась твоего тела, и ты касался моего, а это святотатство
- чтобы такая простая женщина, как я, подходила к Короналю так  близко.  И
за это я умру.
     Валентин улыбнулся.
     - Даже если я и был когда-то Короналем, милая, то в другом теле, а  в
том, которое ты обнимала ночью, ничего святого  нет.  Но  никогда  не  был
Короналем.
     Она пристально смотрела на него. Голос ее дрожал  уже  меньше,  когда
она сказала:
     - Ты ничего не помнишь о своей жизни до Пидруда. Ты  не  мог  назвать
мне имени своего отца, а когда говорил о своем детстве в Ни-мойе,  ты  сам
не верил этому, а имя матери ты придумал. Скажешь - неправда?
     Валентин кивнул.
     - А Шанамир рассказывал мне, что в кошельке у тебя было много  денег,
но ты не имел представления о их ценности и хотел расплатиться с продавцом
сосисок пятидесятиреаловой монетой. Правильно?
     Он опять кивнул.
     - Вроде бы ты всю жизнь жил,  не  пользуясь  деньгами.  Ты  так  мало
знаешь, Валентин тебя надо учить, как ребенка.
     - Да, с моей памятью что-то случилось, но  это  еще  не  делает  меня
Короналем.
     - Все - как ты жонглируешь, так естественно, словно  ты  способен  ко
всему чего захочешь, как ты ходишь, как держишься, свет,  который  исходит
от тебя - все говорит, что ты рожден для власти... Как  только  ты  у  нас
появился, мы считали, что ты изгнанный принц или герцог.  Но  мой  сон  не
оставляет сомнений, Лорд...
     Лицо ее побелело. На минуту она  преодолела  свой  страх,  но  теперь
снова затряслась. А страх, похоже, заразителен, потому что  Валентин  тоже
начал испытывать его. Мороз прошел по его коже. Правда ли это? Неужели  он
был помазанным Короналем и касался Тивераса в Лабиринте и в Горном  Замке?
Он снова услышал голос толковательницы слов Тизаны: "Ты  упал  с  высокого
места и теперь должен взбираться туда снова". Невозможно. Немыслимо.  "Тем
не менее, Лорд Валентин, этот подъем ждет тебя и не я его тебе предлагаю".
Нереально. Невозможно. Да еще эти его сны, этот брат, который хотел  убить
его и которого он  сам  убил,  и  Коронали  и  Понтификсы,  проходящие  по
комнатам его  души,  и  все  прочее...  Могло  ли  это  быть?  Невозможно.
Невозможно!
     - Ты не должна меня бояться, Карабелла, - сказал он.
     Она вздрогнула. Он потянулся к ней, но она отшатнулась с криком:
     - Не трогай меня, Милорд! Нет...
     - Пусть я был когда-то Короналем, хотя это звучит странно и глупо, но
теперь-то я не Корональ так же и не в помазанном теле, так  что  все,  что
было между нами, не святотатство. Теперь я Валентин-жонглер, кем я ни  был
бы в прошлом.
     - Ты не понимаешь, Лорд.
     - Я понимаю, что Корональ такой же человек, как и все, прочие, только
ответственности у него больше, но ничего магического вокруг  него  нет,  и
бояться можно только его власти, а у меня власти нет. Даже если и была.
     - Нет, - возразила она. Короналя коснулась высшая  благодать,  и  она
никогда не уйдет от него.
     - Короналем может быть любой, если получит  надлежащее  воспитание  и
правильное направление ума. Короналем не  рождаются.  Коронали  бывали  из
всех районов Маджипура, из всех слоев населения.
     - Лорд, ты не понимаешь. Быть Короналем значит  коснуться  благодати.
Ты правил, ты был в Горном Замке, ты был в одном ряду с Лордом  Стиамотом,
Лордом Деккертом и Лордом Престимионом, ты брат  Лорда  Вориакса,  ты  сын
Леди Острова. Как я могу считать тебя обыкновенным человеком? Как  я  могу
не бояться тебя?
     Он растерянно уставился на нее. Он вспомнил,  что  прошло  через  его
мозг, когда он стоял на улице и смотрел  на  Лорда  Валентина  Короналя  и
чувствовал себя  в  присутствии  благодати  и  мощи,  и  понял,  что  быть
Короналем,  значит  быть  вдали   от   всех,   быть   личностью   ауры   и
отстраненности, личностью, властвующей над двадцатью миллиардами,  несущей
в   себе   энергию   тысячелетий   знаменитых   властителей,    личностью,
предназначенной в свое время уйти в Лабиринт и  нести  власть  Понтификса.
Все это было ему непонятно, это затягивало его, ошеломляло и  переполняло.
Но ведь абсурдно бояться его, Валентина!  Впадать  в  благоговейный  страх
перед его воображаемым величием! Он Валентин-жонглер, и только.
     Карабелла рыдала. Еще немного и  она  впадет  в  истерику.  У  вруона
наверняка есть что-нибудь от этого.
     - Подожди, - сказал ласково Валентин, - я сейчас вернусь. Я попрошу у
Делиамбера успокаивающего лекарства для тебя.
     Он вышел в коридор,  гадая,  где  комната  колдуна.  Все  двери  были
заперты. Он уже хотел было постучаться наугад, надеясь, что  не  напорется
на Залзана Кавола, но сухой голос сказал из темноты откуда-то снизу:
     - Ты плохо спал?
     - Делиамбер?
     - Я. Рядом с тобой.
     Валентин,  щурясь,  вгляделся.  Вруон  сидел  в  коридоре,   скрестив
щупальца, в позе медитации. Сейчас он встал.
     - Я подумал, что ты скоро станешь искать меня, - сказал он.
     - У Карабеллы было послание. Ей нужно лекарство, чтобы  успокоить  ее
дух. У тебя есть?
     - Лекарств нет. Это можно сделать прикосновением. Идем.
     Сгорбленный маленький вруон быстро  прошел  по  коридору  в  комнату.
Карабелла не двигалась, по-прежнему скорчившись у постели, кое-как обернув
вокруг себя одежду. Делиамбер подошел к ней, осторожно обвил щупальцами ее
плечи, и ее напряженные мышцы ослабли.  В  комнате  слышалось  ее  тяжелое
дыхание. Через минуту она подняла глаза, уже более спокойные, но  все  еще
растерянные, и жестом показала на Валентина.
     - Я видела во сне, что он... что он был...
     - Я знаю, - сказал Делиамбер.
     - Это неправда, - быстро сказал Валентин. - Я только жонглер.
     - Сейчас ты только жонглер, - мягко сказал Делиамбер.
     - Ты что, тоже веришь в этот вздор?
     - Это было ясно с самого начала. Когда ты  встал  между  скандаром  и
мной. Это действие короля, сказал я себе, и я читал в твоей душе...
     - Что-о-о?
     - Профессиональный трюк. Я читал в твоей душе и видел,  что  с  тобой
сделали.
     -  Но  это  невозможное  дело!  -  завопил  Валентин.  -   Взять   из
человеческого тела разум, пересадить его в другое тело, а разум из другого
- в это тело...
     - Почему невозможно? -  спросил  Делиамбер.  -  Я  думаю,  можно.  Из
Суврейла дошли слухи, что при дворе Короля  Снов  изучают  это  искусство.
Поговаривают, что уже несколько лет производятся странные эксперименты.
     Валентин угрюмо смотрел на свои пальцы.
     - Все равно не может этого быть.
     - Я тоже так думал, когда впервые услышал. Но потом поразмыслил. Я  и
сам знаю множество секретов почти такого же высокого волшебства, а ведь  я
всего лишь младший колдун.  Семена  такого  искусства  существовали  очень
давно. Может, какой-нибудь волшебник Суврейла и сумел, наконец, прорастить
эти семена. На твоем  месте,  Валентин,  я  бы  не  стал  отбрасывать  эту
возможность.
     - Обм