- Соедините руки и души и воззовем к водяным королям.
     И они соединили руки и души, и он ощутил, как  в  него  вливается  их
сила, и послал свой зов:
     - Морские братья!
     Он слышал их музыку. Он чувствовал, как зашевелились  на  глубине  их
гигантские тела. Откликнулись  все  короли:  Маазмоорн,  Гироуз,  Шейтоон,
Диис, Нараин и другие. И они  соединились,  и  дали  свою  силу,  и  стали
рупором для его слов.
     И его слова полились во все концы света, ко всем, кто мог слышать.
     - Вы, враги наши, слушайте! Знайте, что вам объявлена война и что  вы
уже повержены. Пришло время расплаты. Вы не сможете  устоять  против  нас.
Вам не устоять против нас.  Началась  ваша  погибель,  и  нет  вам  теперь
спасения.
     И его воины вновь возгласили:
     - Фараатаа! Фараатаа! Фараатаа!
     Его кожа начала светиться, от глаз исходило сияние. Он  стал  Принцем
Грядущим, он стал Королем Сущим.
     - Четырнадцать тысячелетий мир принадлежал вам, а теперь мы отвоевали
его. Убирайтесь отсюда, чужаки! Садитесь в ваши корабли и убирайтесь к тем
звездам,  с  которых  вы  прилетели,  поскольку  теперь  этот   мир   наш.
Убирайтесь!
     - Фараатаа! Фараатаа!
     - Убирайтесь, или наш тяжкий гнев обрушится на  вас!  Убирайтесь  или
будете сброшены в море! Убирайтесь, или мы не пощадим никого!
     - Фараатаа!
     Он распростер руки. Он открылся проникновению энергии стоявших  перед
ним соплеменников и водяных королей,  которые  служили  ему  поддержкой  и
опорой. Он знал, что время изгнания и печали подходит к  концу.  Священная
война почти выиграна. Те, кто украл этот мир и расплодился в нем,  подобно
червям, теперь будут повержены.
     - Услышьте меня, о, враги. Я - Король Сущий!
     И беззвучные голоса оглушительно кричали:
     - Услышьте его, о, враги. Он - Король Сущий!
     -  Ваше  время  пришло!  Ваши  дни  окончены!  Вы  ответите  за  ваши
преступления, никто не останется в живых! Убирайтесь из нашего мира!
     - Убирайтесь из нашего мира!
     - Фараатаа! - закричали все вслух. - Фараатаа! Фараатаа!
     - Я - Принц Грядущий! Я - Король Сущий!
     И они ответили ему:
     - Да здравствует Принц Грядущий, который есть Король Сущий!




                    ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. КНИГА ПОНТИФЕКСА


                                    1

     -  Необычен  день,  мой  лорд,  когда  Короналу  приходится  являться
просителем к Королю  Снов,  -  сказал  Слит,  прикрывая  лицо  ладонью  от
знойного ветра, беспрестанно дувшего навстречу со стороны Сувраеля.  Через
несколько часов им предстояло сойти на берег в Толигае,  крупнейшем  порту
южного континента.
     - Не просителем. Слит, - спокойно возразил Валентин.  -  Собратом  по
оружию, которому требуется помощь в борьбе с общим врагом.
     Карабелла удивленно переспроси на:
     - Собрат по  оружию,  Валентин?  Я  еще  не  слышала  от  тебя  столь
воинственных слов.
     - Разве мы не на войне?
     - И ты будешь сражаться? И убивать своими собственными руками?
     Валентин пристально посмотрел на нее, не поняв, подзуживает  она  его
или нет; но ее лицо выражало обычную безмятежность, а  в  глазах  читалась
любовь. Он ответил:
     - Тебе известно, что я не  стану  проливать  кровь.  Но  есть  другие
способы вести войну. Однажды я уже сражался, и  ты  была  рядом;  разве  я
убивал?
     - Но кто был тогда среди врагов? - нетерпеливо вмешался Слит. -  Ваши
друзья, введенные в  заблуждение  обманом  метаморфов!  Элидат,  Тунигорн,
Стасилейн, Миригант - все они были на противоположной  стороне,  вы  мягко
обошлись с ними! Вы не имели ни малейшего желания убивать таких людей, как
Элидат или Миригант, и хотели привлечь всех на свою сторону.
     - Доминин Барьязид не относился к моим близким друзьям, но  и  его  я
пощадил: думаю, сейчас мы будем тому рады.
     - Да, то был чрезвычайно милосердный  поступок.  Но  теперь-то  перед
нами совсем другой враг - мерзкие метаморфы, грязные подонки...
     - Слит!
     - Я называю их так, как они того заслуживают, мой лорд! Они поклялись
уничтожить все, что мы возвели в нашем мире.
     - В их мире. Слит, - поправил Валентин. - Не забывайте,  что  это  их
мир.
     -  Был  их,  мой  лорд.   Они   проиграли   его   нам   из-за   своей
малочисленности.  Их  всего  несколько  миллионов  на   планете,   которая
достаточно велика для...
     - Неужели мы опять возобновим этот бесконечный спор? -  взволновалась
Карабелла, не пытаясь скрыть раздражение. - Зачем? Вам что, слишком  легко
дышится на суховее с Сувраеля, чтобы еще напрягать легкие ради  бесплодной
болтовни?
     - Я имел в виду, миледи, лишь  то,  что  война  за  реставрацию  была
войной,  которую  можно  было  выиграть  мирными   средствами,   дружеским
рукопожатием, братским объятием. А теперь у нас совсем  другой  противник.
Этот самый Фараатаа насквозь пропитан ненавистью, и он не успокоится, пока
мы все не погибнем. Как вы думаете, можно ли его победить любовью?  А  вы,
мой лорд?
     Валентин смотрел в сторону.
     - Мы  будем  использовать  те  средства,  которые  окажутся  наиболее
подходящими, - ответил он, - чтобы восстановить целостность Маджипура.
     - Если вы искренни в ваших словах, - мрачно заметил Слит, - то должны
готовиться уничтожить врага. Не просто загнать в джунгли, как  это  сделал
Лорд Стиамот, а извести их, искоренить, навсегда  устранить  угрозу  нашей
цивилизации, которую они...
     - Извести? Искоренить? - Валентин рассмеялся. - В  ваших  речах  есть
что-то первобытное. Слит!
     - Не надо воспринимать его буквально, мой лорд, - сказала Карабелла.
     - Нет, надо! Верно, Слит?
     Пожав плечами. Слит ответил:
     - Вы же знаете, что моя ненависть к метаморфам не  выдумана  мной,  а
навязана мне посланием - посланием из той самой  страны,  куда  мы  сейчас
направляемся. Но независимо от этого я считаю, что  они  должны  заплатить
жизнями за уже причиненный вред. Я не раскаиваюсь в своих мыслях.
     - И вы пожертвуете миллионами за преступления вождей? Эх, Слит, Слит,
да вы представляете для нашей цивилизации большую угрозу, чем десять тысяч
метаморфов!
     Кровь прилила к бледным щекам Слита, но он промолчал.
     - Вас обидели мои слова, - сказал Валентин. - Извините.
     Слит произнес сдавленным голосом:
     - Короналу не нужно просить прощения у кровожадного варвара,  который
ему служит, мой лорд.
     -  Я  не  собирался  насмехаться  над  вами,  а  лишь  выразил   свое
несогласие.
     -  Пусть  тогда  останется  несогласие,  -  сказал  Слит.  -  Будь  я
Короналом, я бы их всех перебил.
     - Но Коронал - я, по крайней мере, в некоторых частях этого  мира.  И
пока я им являюсь, я буду искать способы выиграть войну по возможности без
искоренения и истребления кого бы то ни было. Вы не возражаете, Слит?
     - Все пожелания Коронала приемлемы для  меня,  мой  лорд,  и  вы  это
знаете. Я говорю лишь о том, что сделал бы, если бы был Короналом.
     - Да убережет вас Дивин  от  подобной  участи,  -  с  легкой  улыбкой
заметил Валентин.
     - А вас, мой лорд, - от необходимости отвечать насилием  на  насилие,
поскольку, как я знаю, это противно вашей натуре, -  ответил  Слит  с  еще
более легкой улыбкой и  церемонно  отсалютовал.  -  Скоро  мы  прибудем  в
Толигай, и  мне  нужно  отдать  немало  распоряжений  относительно  вашего
размещения. Позвольте удалиться, мой лорд.
     Валентин какое-то  мгновение  глядел  вслед  удаляющемуся  по  палубе
Слиту, а потом, прикрыв глаза  от  резкого  солнечного  света,  повернулся
навстречу  ветру  в  сторону  южного  континента,  который  возвышался  на
горизонте атакой черной громадой.
     Сувраель! Одно название вызывало трепет!
     Он  никогда  не  думал  оказаться  здесь,  на  этом   пасынке   среди
континентов Маджипура, малонаселенной территории, скопище унылых  пустынь,
почти начисто лишенных растительности и вызывающих самые мрачные  чувства.
Сувраель  настолько  отличался  от  Цимроеля  и  Алханроеля,  что  казался
осколком другой планеты. Хотя  на  нем  и  проживало  несколько  миллионов
жителей, сосредоточенных в  наиболее  пригодных  для  обитания  местах,  в
течение  нескольких  столетий  Сувраель  поддерживал  с  остальными  двумя
континентами  лишь  самые  незначительные  связи.  Чиновники  центрального
представительства,  которых  посылали  сюда  с   различными   поручениями,
воспринимали поездку как наказание. Немногие из  Короналов  бывали  здесь.
Валентин слышал, что тут был  Лорд  Тиверас  во  время  одной  из  великих
процессий, да, кажется. Лорд Кинникен попал однажды сюда таким же образом.
Вдобавок, разумеется, необходимо вспомнить  знаменитый  подвиг  Деккерета,
бродившего по пустыне Украденных Снов в сопровождении основателя  династии
Барьязидов, но то случилось задолго до того, как Валентин стал Короналом.
     С  Сувраеля  исходили  всего   три   вещи,   которые   сколько-нибудь
существенно влияли на жизнь Маджипура. Одной из них  был  ветер:  в  любое
время года с Сувраеля дул поток иссушающего воздуха,  который  обрушивался
на южные  побережья  Алханроеля  и  Цимроеля  и  превращал  их  в  подобия
сувраельских  пустынь.  Второй  являлось  мясо:  на  западной  оконечности
пустынного континента  благодаря  морским  туманам  почва  постоянно  была
влажной, что позволяло содержать обширные пастбища, где  выращивался  скот
для  отправки  на  другие  континенты.  А  третьей  статьей  сувраельского
экспорта были сны. Уже тысячу лет Барьязиды распространяли свою власть  из
обширных владений за Толигаем: с помощью усиливающих мысли приспособлений,
секреты которых ревностно хранили, они наполняли  мир  своими  посланиями,
которые сурово и жестоко проникали в души тех, кто причинял вред кому-либо
из сограждан или всего лишь замышлял  это  сделать.  В  своем  роде  пусть
безжалостно и беспощадно Барьязиды воплощали совесть  мира  и  уже  долгое
время являлись тем кнутом, с помощью которого Коронал,  Понтифекс  и  Леди
Острова могли более мягко осуществлять свои полномочия.
     Метаморфы, чья первая неудачная  попытка  мятежа  на  заре  правления
Валентина провалилась, понимали силу Короля Снов, и, когда заболел  старик
Симонан, глава дома Барьязидов, они подменили умирающего  одним  из  своих
агентов, следствием чего стал захват трона Лорда Валентина  младшим  сыном
Симонана Доминином, который и не  подозревал,  что  на  эту  авантюру  его
толкнул не родной отец, а изменивший обличье метаморф.
     Да, подумал Валентин, Слит прав: в самом деле  странно,  что  Коронал
вынужден обращаться к Барьязидам чуть ли  не  с  протянутой  рукой  в  тот
момент, когда его трон вновь зашатался.
     На Сувраель он попал почти случайно. Для  возвращения  из  Пьюрифайна
Валентин избрал юго-восточный маршрут,  поскольку  вряд  ли  было  разумно
двигаться на северо-восток  к  мятежному  Пилиплоку  и  центральной  части
побережья Гихорны, где не было ни городов, ни гаваней. В конце концов  они
оказались возле южной оконечности восточного  Цимроеля,  в  отрезанной  от
остального мира провинции  Беллатюл  с  ее  влажными  тропиками,  зубчатой
травой, вонючими топкими болотами и пернатыми змеями.
     Население Беллатюла  составляли  в  основном  хьорты:  рассудительные
мрачноватые существа с глазами навыкате,  большие  рты  которых  заполняли
ряды упругих жевательных хрящей. Большинство из них зарабатывало на  жизнь
морскими  перевозками:  они  получали  товары,   производимые   по   всему
Маджипуру, и переправляли их на Сувраель в обмен  на  скот.  Но  всемирные
бедствия стали причиной снижения  производства  товаров  и  почти  полного
прекращения сообщения между провинциями, и  беллатюлские  купцы  оказались
чуть ли не у разбитого корыта; однако, они, по крайней мере, не  голодали,
поскольку провинция в основном обеспечивала  себя  продуктами  по  большей
части  за  счет  обильного  рыболовства,  а  довольно  скромное   сельское
хозяйство осталось практически не затронутым болезнями,  свирепствовавшими
в других регионах. Поэтому  провинция  сохраняла  спокойствие  и  верность
центральному правительству.
     Валентин надеялся найти здесь судно, чтобы добраться до Острова,  где
он  собирался  посоветоваться  с  матерью  относительно  того,   как   ему
действовать дальше. Но судовладельцы Беллатюла  твердо  стояли  на  своем,
отговаривая его от плавания на Остров. "Уже несколько  месяцев  отсюда  не
уходил на север ни один корабль, - твердили ему. - Все из-за драконов: они
словно взбесились и крушат все, что плывет вдоль берега или через  море  в
сторону Архипелага. Плавание на север  или  восток,  пока  они  беснуются,
будет просто самоубийством, и ничем больше". Купцы полагали,  что  пройдет
не меньше шести-восьми месяцев, прежде чем последняя  из  драконьих  стай,
недавно  обогнувших  юго-восточную  оконечность  Цимроеля,  завершит  свое
путешествие в северные воды, и морские пути вновь окажутся свободными.
     Валентина  страшила  возможность  оказаться  запертым  в   отдаленном
Беллатюле. Возвращаться в Пьюрифайн не имело смысла, а предпринимать любое
путешествие по суше через  провинцию  метаморфов  в  обширные  центральные
территории континента было рискованно и обещало занять много  времени.  Но
представилась еще одна возможность. "Мы можем доставить вас  на  Сувраель,
мой лорд, - сказали судовладельцы. -  Драконы  в  южных  водах  вообще  не
появлялись, и путь остается свободным". Сувраель? Идея, на первый  взгляд,
представлялась весьма необычной. Но потом Валентин подумал: "А почему бы и
нет?" Помощь Барьязидов могла бы пригодиться; во всяком случае,  не  стоит
отвергать затею  вот  так,  сразу.  Кроме  того,  возможно,  что  найдется
какой-нибудь морской маршрут с южного континента до Острова, что пролегает
в стороне от тех мест, в которых буйствуют многочисленные драконы. Да. Да.
     Итак,  Сувраель.  Путешествие  оказалось   недолгим.   И   вот   флот
беллатюлских купцов, что на всем протяжении плавания боролся с  обжигающим
встречным ветром, вошел в гавань Толигая.
     Город,   раскаленный   полуденным   солнцем,   производил    гнетущее
впечатление и представлял  собой  унылое  скопление  одно-  и  двухэтажных
строений грязноватой расцветки, вытянувшихся в линию вдоль  берега,  а  от
побережья доходивших до отдаленной гряды невысоких холмов, что  обозначали
границу между прибрежной равниной и суровой пустыней  внутренних  районов.
Когда королевская свита сходила на берег, Карабелла с ужасом посмотрела на
Валентина, ответившего ей ободряющей, но не слишком убедительной  улыбкой.
Сейчас казалось, что Замковая Гора находится отсюда не в  десяти  тысячах,
но в десяти миллионах миль.
     Но во дворе здания таможни их  ожидали  пять  великолепных  флотеров,
украшенных широкими пурпурными и желтыми полосами. То  были  цвета  Короля
Снов. Возле флотеров стояли охранники  в  ливреях  тех  же  цветов.  Когда
Валентин и Карабелла подошли поближе, из  первого  флотера  вылез  высокий
могучего вида мужчина с густой  черной  бородой  с  проседью  и  медленно,
слегка прихрамывая, направился им навстречу.
     Валентин  хорошо  помнил  эту  хромоту,  потому  что   когда-то   она
принадлежала ему, так же как и тело чернобородого  человека,  поскольку  к
ним приближался бывший узурпатор Доминин  Барьязид,  по  приказу  которого
Валентин получил тело неизвестного золотоволосого мужчины, чтобы Барьязид,
перейдя из своего тела в тело Валентина, мог править в  обличье  Валентина
на Замковой Горе. А хромота у Валентина появилась давным-давно,  когда  он
сломал ногу после дурацкого несчастного случая во время поездки с Элидатом
по карликовому лесу возле Амблеморна на Замковой Горе.
     - Добро пожаловать, мой лорд, - с большой теплотой  произнес  Доминин
Барьязид. - Ваш визит, на который мы  надеялись  столько  лет,  -  большая
честь для нас.
     В высшей степени смиренно он сделал Валентину знак звездного  огня  -
как заметил Коронал - трясущимися руками. Да Валентин и сам был  далек  от
спокойствия, поскольку  возможность  снова  лицезреть  свое  первое  тело,
теперь, когда оно принадлежит другому, вызвала  странное  волнение.  После
поражения Доминина он не  стал  искушать  судьбу  и  потому  не  стремился
заполучить свое тело обратно, но все равно, чужая душа, смотревшая на него
его же глазами, приводила его в сильное замешательство. Так же  странно  и
волнительно  для  него  было  видеть  перед  собой  узурпатора,  полностью
искупившего грехи и смывшего с себя клеймо предателя, столь  искреннего  в
своем радушии.
     Кое-кто считал, что Доминин заслуживает смерти за свое  преступление.
Но  Валентин  никогда  не  одобрял  таких  разговоров.  Возможно,   король
каких-нибудь варваров в отдаленные доисторические времена и  казнил  своих
врагов, но на  Маджипуре  такая  кара  не  предусматривалась  ни  за  одно
преступление, даже за покушение на жизнь Коронала.  Кроме  того,  рассудок
поверженного Доминина помутился, он сошел с ума, когда выяснилось, что его
отец, которого считали Королем Снов, на самом деле оказался самозванцем из
метаморфов.
     И потому  было  бы  совершенно  бессмысленно  налагать  какое  угодно
наказание на этого  совершенно  раздавленного  обстоятельствами  человека.
Вернув себе трон, Валентин помиловал Доминина и передал того его  родичам,
чтобы  он  мог  вернуться  на  Сувраель.  Здесь  он  долго  выздоравливал.
Несколько лет спустя он умолял  позволить  ему  приехать  в  Замок,  чтобы
попросить прощения у Коронала.  "Я  уже  простил  вас",  -  ответил  тогда
Валентин, но Доминин все равно приехал и, насколько можно было  судить,  с
чистым сердцем преклонил колени в тронном зале Конфалума во время приема и
снял груз предательства со своей души.
     Теперь, подумал Валентин, положение вновь полностью  переменилось:  я
стал беглецом и ищу приюта во владениях Доминина.
     Доминин сказал:
     - Мой царственный брат Минакс послал меня, мой лорд, сопроводить  вас
во Дворец Барьязидов, где вы будете нашим гостем.  Прошу  вас  ко  мне,  в
головной флотер.
     Дворец располагался довольно далеко от Толигая, в суровой и печальной
долине. Валентин иногда видел  его  во  сне:  зловещее,  угрожающего  вида
здание  из  темного   камня,   увенчанное   фантастическим   переплетением
остроконечных башен и  угловатых  парапетов.  Его  явно  строили  с  таким
расчетом, чтобы оно внушало страх.
     - Ужасно! - шепнула Карабелла, когда они подъехали поближе.
     - Подожди, - ответил Валентин. - Подожди немного.
     Они миновали массивные, мрачные опускные решетки и оказались  внутри,
где ничто не напоминало  о  неприятном,  отталкивающем  фасаде  дворца.  В
просторных внутренних двориках эхом отдавалось нежное журчание фонтанов, а
прохладные, насыщенные ароматами ветерки заменяли здесь испепеляющую  жару
внешнего мира. Когда Валентин и Карабелла вышли из  флотера,  они  увидели
ожидавших их слуг с охлажденным вином  и  шербетом,  услышали  музыкантов,
игравших  на  сладкозвучных  инструментах.  Их  встретили   двое   мужчин,
облаченных в свободные белые одежды. Один из них был бледнее  лицом,  имел
мягкие черты и округлый живот; второй,  загорелый  почти  до  черноты  под
пустынным  солнцем,  был  худощав  и  обладал  орлиным  профилем.   Голову
худощавого венчала сверкающая золотая диадема  -  знак  Владык  Маджипура.
Валентину не нужно было представлять Минакса Барьязида,  ставшего  Королем
Снов после своего отца. Вторым был, по всей видимости, его  брат  Кристоф.
Оба сделали знак звездного огня, и Минакс пошел навстречу Валентину, чтобы
собственноручно предложить ему пряного голубого вина.
     - Мой лорд, - заговорил он, - в нелегкое время вы навещаете  нас.  Но
мы  от  всей  души  приветствуем  вас,  какой  бы  мрачный  момент  мы  ни
переживали. Мы перед вами в неоплатном долгу, мой лорд.  Все,  что  у  нас
есть,  принадлежит  вам.  Все,  чем  мы  располагаем,  находит